Струны души

– Походу вам, и правда, нужно уехать, – из моей груди вырвался тяжёлый вздох. Слова друга на меня подействовали, и теперь я понимал, что у них, правда, нет выбора. Они должны уехать, как бы это ни было тяжело говорить. А мне было очень тяжело это говорить. – У вас очень тяжёлая ситуация. Но держать вас глупо! У ваших родных, видимо, совсем поехала «крыша» и вам надо от них бежать, пока не стало поздно. Боюсь, они вас, и правда, не оставят в покое, пока совсем окончательно не испортят вашу жизнь. Значит, вам точно надо уехать куда-нибудь подальше от них. Как бы мне не хотелось помочь вам и как бы ни хотелось, чтобы вы тут остались, это не в моих силах. И даже не в ваших. Вы должны уехать! – я вновь тяжело вздохнул. – Я тебя понял, Дима. Понимаю тебя, хоть мне это и тяжело делать. Очень тяжело! Но я знаю, что тебе не легче.

– Это верно, – хмыкнул парень. – Ты прав!

– А когда вы уезжаете? – спросил я, надеясь, что они хотя бы нескоро уезжают, и мы сможем ещё пообщаться с другом. – Через неделю? Или когда?

– Вообще-то мы уезжаем уже через пару дней, – выпалил тот.

– Через пару дней? – мгновенно ещё сильнее помрачнел я. Надежда на то, что мы ещё успеем хоть немного пообщаться, тут же испарилась.

– Да. Знаю, что это очень скоро, но родители не хотят с этим слишком долго тянуть. Они хотят это сделать как можно скорее. Но, если что, то родители всё равно мне купят собаку. Именно ту, о которой мы с тобой говорили. Но только они мне её купят уже там, куда мы поедем. Конечно, я понимаю, что ты хотел совсем другого, но уже ничего не исправить. Это не в наших силах! Максим, ты не расстраивайся, пожалуйста, хорошо? Не надо грустить! Мы всё равно останемся друзьями. Мы будем созваниваться. Я точно про тебя не забуду, и ты не забудь про меня. Я буду тебе всё-всё рассказывать о моей собаке, когда мне родители её наконец-то купят. Максим, всё будет хорошо!

– Ну, конечно…. – без тени радости проговорил я. Эти слова Димы никак не могли на меня подействовать, ведь я уже был расстроен донельзя, и не расстраиваться просто не мог. Мой единственный друг был вынужден уехать далеко-далеко, и я не мог ничего исправить и как-то ему помочь. Я должен был потерять своего единственного друга, и это безумно огорчало меня и загоняло в тоску. Парень же тем временем продолжал что-то говорить, пытаясь успокоить меня, но я не слышал ни слова, думая лишь о том, что скоро он уедет.

– Дима, надеюсь, ты всё взял? Ничего не забыл? – спрашивала парня его мама. – Не хотелось бы сюда возвращаться. Как бы здесь ни было хорошо когда-то, возвращаться снова сюда желания особого нет. Так что надо всё перепроверить.

– Мам, я проверил всё дома по нескольку раз, проверил всё, когда мы грузили вещи в машину и здесь уже один раз перепроверил. Я всё взял! Это точно, – успокаивал её сын. – Можешь так не волноваться!

– Я просто не хочу, чтобы ты что-то забыл, – кратко пояснила женщина. – Милый, проверь, взяли ли мы… – она начала доставать своего мужа.

– Надеюсь, хотя бы в поезде успокоится, – повернулся Дима к нам с папой.

Друг со своими родителями уже уезжали, и мы вместе с отцом решили их проводить. Мы не могли не поехать с ними на вокзал. Мы просто обязаны были их проводить и пожелать им удачи. Им нужна была эта поддержка, и мы должны были её им оказать. Тем более Дима был моим другом, и я не мог повернуться к нему спиной и не попрощаться с ним.

Для него этот переезд был таким же тяжёлым, как и для меня – его отъезд. Он так же, как и я, терял своего друга, а также был вынужден бросить всё, к чему так привык. Он переезжал в совершенно новое для него место и не знал, что там его ждёт. Так что я просто обязан был проводить его, попрощаться с ним и пожелать удачи, хоть мне и было тяжело это делать.

Моё сердце просто разрывалось на части от мысли, что я больше никогда не смогу нормально пообщаться с Димой и прощаюсь с ним навсегда. Да, может быть я смогу с ним говорить по телефону, но это всё было не то. Личное общение это не способно заменить. И от этого становилось невероятно больно и тяжело. Мне было очень больно и тяжело!

Мне даже хотелось развернуться и броситься бежать с этого места, но я держался ради друга, которому я тут был очень нужен. Ну, а также держался благодаря папе, который стоял рядом со мной. Он точно не позволил бы мне убежать и не попрощаться с Димой. Ведь я сам потом об этом жалел бы, но ничего поделать с этим желанием не мог, потому что стоять здесь было очень тяжело!

Прощаться всегда тяжело и больно, а, когда ты понимаешь, что, скорее всего, больше никогда не увидишь человека, который стал тебе так дорог, становится ещё больнее и тяжелее. А я, скорее всего, больше не смогу встретиться с другом. Он сюда точно не захочет вернуться, а слепому парню путешествовать не очень здорово. Так что мы точно больше не сможем встретиться. По крайней мере, в скором времени. Дима мне стал так дорог за то время, что мы общались и теперь я был вынужден с ним прощаться. Обидно, что подобное происходит в мире и кому-то, кто тебе так дорог, приходится куда-то уезжать.

Лорд также был со мной и папой. Я не мог не взять его на прощания с другом. Во-первых, Дима хотел его в последний раз увидеть и погладить, во-вторых, пёс тоже должен был попрощаться с ним. Лорд же ведь знал его и немного привык к нему, но также больше не сможет встретиться с ним. Ну, и в-третьих, пёс нужен был мне. Я просто не мог взять и оставить его дома. Пока Лорд был рядом, мне было немного легче. Я понимал, что, хоть друг и уезжает, у меня ещё есть мой питомец и я не так уж и одинок. Но это было слабым утешением! Да, пёс был мне дорог и был способен заменить мне друга, но такого друга, как Дима, даже он не мог заменить. С парнем я мог говорить обо всём на свете, и он меня всегда понимал. Я никогда не смогу поговорить с Лордом так, как говорил с Димой.

Так что, как бы ни было это тяжело, друга никто не был способен заменить. Он был незаменим, и я его терял. Неизбежно и медленно терял! Уже вот-вот должен был тронуться с места поезд Димы и его родителей, и они уже должны были на него идти. А мне лишь оставалось смириться с этим и отпустить своего друга, потому что выбора ни у меня, ни у кого-то ещё не было. Выбор сделали за нас, а нам лишь оставалось смириться и делать то, что нужно. Проще говоря, плыть по течению, что мы сейчас и делали.

– Ну, что ж, ребята, я думаю вам надо прощаться, – раздался голос отца Димы, который привёл меня в себя и заставил вздрогнуть. – Спасибо тебе за всё, Максим. Ты стал замечательным другом для нашего сына. Мы тебе очень благодарны. Будь счастлив! Пусть у тебя всё будет хорошо. Мы желаем тебе удачи!

– Да! – поддержала мужа мама парня. – Мы оба желаем тебе удачи и счастья! Прощай и не грусти из-за уезда друга. Он же будет тебе звонить, и вы сможете хоть немного общаться. Так что всё будет хорошо! И у тебя, и у него. А это главное!

– Ага. Спасибо, – слабо улыбнулся я. – Вам тоже я желаю удачи. Пусть у вас всё будет хорошо там, куда вы поедете.

– Спасибо. Ладно. Не будем вам мешать прощаться. Мы пойдём, отнесём все вещи в поезд и будем тебя там ждать, Дима. Давай только не слишком долго, а то уже скоро поезд должен поехать, – поспешили уйти родители Димы, и, видимо, лишь кивнули моему отцу, так как ему они ни слова не сказали. Скорее всего, им было также тяжело уезжать, как и самому парню, а так же, как и мне было тяжело с ним расставаться. Они же ведь тоже всё теряли, что у них было тут, и у них должна была начаться новая жизнь. А это всегда тяжело для всех людей абсолютно всех возрастов. Ни для кого переезд никогда не является таким лёгким и простым.

– Ну, что ж, Дима, – подал голос папа, – я также хочу тебе пожелать удачи и счастья. Ты хороший парень! И я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Конечно, жаль, что ты уезжаешь и что Макси теряет такого друга, но я понимаю, что ты в этом не виноват. Правда, Макси толком мне не рассказал, почему вы уезжаете, но он сказал, что это не твоё решение и что вы вынуждены на это пойти, и я вам верю. В любом случае это не моё дело и вы сами должны в этом разбираться. Так что я хочу с тобой попрощаться и отойти, чтобы не мешать прощаться вам с Макси. Прощай, Дима, и пусть у тебя всё будет хорошо. Будь счастлив в том месте, куда бы вы ни ехали!

– Спасибо вам большое, – улыбнулся молодой человек. – Мне приятно такое слышать. Спасибо! Надеюсь, мы всё же ещё когда-нибудь встретимся и с вами и с Максимом. Максиму очень повезло с отцом. И мне очень не хотелось бы прощаться ни с кем из вас, но выбора, правда, нет. И мне также хотелось бы вам рассказать почему, но это очень длинная история и вам лучше её не знать. Пусть всё остаётся как есть. Это хорошо, что вы верите мне на слово. Спасибо вам за это! Большое спасибо!

– Не за что, Дима. Ладно. Теперь прощайтесь с Максимом, а то я трачу ваше время на бесполезные разговоры. Я постою вон там. Пока, – проговорил папа напоследок и наконец-то оставил нас наедине.

Когда мы остались вдвоём, пару секунд царила полная тишина. Я молчал, а Дима просто смотрел на меня и думал, как лучше начать наш разговор. И вот наконец-то он решился и заговорил:

– Максим, мне очень жаль, что всё так вышло. Жаль, что мне приходится уезжать, а ты остаёшься тут. Знаю, как тебе сейчас тяжело. Я вижу, как тебе трудно здесь находиться, прощаться со мной и понимать, что я уезжаю навсегда. Мне тоже тяжело и мне очень не хочется уезжать. Я всё отдал бы, чтобы остаться тут, но не могу, потому что здесь мне будет только хуже. Да и моим родителям тоже! Мы должны уехать, хоть нам этого и не очень хочется. Я буду очень скучать по тебе. Поверь мне! И я тебя не забуду, кого бы там не встретил. А у тебя ещё всё наладится, поверь мне. Это сейчас тебе тяжело, а потом станет легче. Я буду стараться тебе чаще звонить, общаться с тобой и буду тебе всё рассказывать. Буду всё рассказывать о том, как мне в этом городе, что я там увидел, кого встретил и также буду всё рассказывать о моём псе, когда родители мне его купят. Тебе будет казаться, будто ты там со мной. Я буду очень стараться всё хорошо описывать и рассказывать. Так что всё будет хорошо. И потом у тебя появятся ещё друзья. Не надо думать, что я твой последний настоящий друг. К тому же мы остаёмся друзьями! Я точно от такого друга как ты никогда не откажусь. Лишь только ты не забывай меня!

– Как я могу тебя забыть? – на моём лице появилась горькая усмешка. – Я точно тебя не смогу забыть! И честно говоря, очень не хочу, чтобы ты уезжал.

– Я это знаю, – друг грустно вздохнул.

– Но понимаю, что вам надо ехать, – договорил я. – И, правда, желаю, чтобы у тебя всё было хорошо. Хочу, чтобы у тебя там, куда вы едете, всё наладилось, и было хорошо. Хочу, чтобы ты там завёл себе пса, о котором так мечтаешь, и чтобы был счастлив. Я, правда, этого хочу. А за меня не волнуйся! Я справлюсь! Это тебе придётся гораздо тяжелее, чем мне. Ведь ты едешь в неизвестность, а я остаюсь тут. У меня всё также остаётся Лорд и мой папа. Мне будет гораздо легче, чем тебе. У меня изменится лишь только то, что тебя больше не будет со мной рядом. Но мы же будем созваниваться, и от этого будет чуть легче. Конечно, не намного легче, но что поделать?..

– Иди сюда, Максим, – Дима обнял меня. – Ты стал моим самым лучшим другом! У меня никогда не было таких друзей, как ты. Спасибо за то время, что мы провели вместе. Ведь ты меня вообще-то спас!

– Да и ты меня тоже! – на моём лице появилась улыбка. – Мы друг друга спасли. Помнишь это?

– Конечно, помню, – с губ парня сорвался смешок. – Как можно это не помнить? Я прекрасно это помню! Такое я точно не смогу забыть. Я это запомню на всю жизнь.

– Я тоже!

– Не знаю, что было бы, если бы я не встретил тебя!

– Аналогично!

– Я, правда, буду скучать по тебе, – разорвал объятия друг.

– И я буду скучать по тебе! – вырвалось у меня. – Ты не представляешь, как сильно буду скучать.

– Дима, ты скоро? Уже пора садиться! – раздался крик отца парня.

– Мне пора идти, – сообщил молодой человек и тяжело вздохнул. – Пока, Максим. И пока, Лорд, – он, видимо, погладил пса по голове. – Я буду также скучать по тебе. Как жаль, что я больше тебя не увижу. Но скоро у меня будет свой пёсик и жаль, что ты с ним не познакомишься. Так хотелось вас познакомить, – я, не удержавшись, улыбнулся, но моя улыбка прекрасно показывала мою печаль и тоску от всего происходящего. Ведь мне тоже очень хотелось познакомиться с собакой Димы, познакомить его собаку с Лордом и погулять с ними двумя, но теперь всё это будет невозможно. И это было очень печально и тяжело. – Ну, я пошёл. Удачи тебе, Максим. И не скучай! Пока! Я тебе позвоню, когда мы приедем на место.

– Хорошо. Давай. Пока, – кивнул я. Хоть мне хотелось броситься следом, остановить друга и не дать ему уехать, но я должен был его отпустить.

– Пока! – ещё раз повторил тот. Видимо, ему тоже было тяжело уходить на поезд и навсегда уезжать от меня.

Друг начал медленно отходить от меня и идти в сторону поезда. Я же оставался на своём месте и лишь прислушивался к его шагам, которые стремительно отдалялись и вот-вот должны были навсегда затихнуть. И вот они стихли…. Я точно знал, что больше никогда не услышу шагов парня.

Оставалось лишь дождаться, когда поезд уедет, и тогда я точно навсегда потеряю своего единственного друга. Я продолжал стоять на своём месте. Уйти, не дождавшись, пока поезд уедет, я просто не мог. Это я не видел Диму, а вот он мог видеть меня из окна, и я хотел дать ему возможность напоследок посмотреть на меня перед уездом.

Тут я почувствовал руку папы на своём плече. Он подошёл ко мне и вместе со мной собирался дождаться отъезда поезда. Я чувствовал, как Лорд лизал мне руку, тоже пытаясь меня поддержать, и, видимо, чувствуя моё состояние. Но эти ласки пса меня сейчас никак не могли успокоить.

Я услышал, как зашумел поезд и понял, что он отъезжает. Всё! Это был конец! Минуты две я слушал шум поезда. И вот и этот шум затих. Всё стихло! Я вновь был один! У меня снова не было друзей!

Глава 11 «Капелька надежды и… угаснувшая вера»

– Я снова один! – тихо пел я, играя на гитаре. – И это никак не изменить! Я снова одинок! И нет у меня друзей….

Я замолчал, продолжая играть на гитаре грустную мелодию. Конечно же, мне не очень нравилась эта песня. Она была слишком грустной, а слова были какими-то скучными. Ну, кому будет интересно слушать такую песню? Но ничего поделать с собой я не мог. Я не мог писать другие песни. Мне было грустно, и я был в силах писать песни только о том, что меня беспокоило. Ничего другого мне в голову не шло!

Уже прошло две недели после уезда Димы. Мне было очень тяжело после того, как он уехал. Ведь мало того, что я потерял своего единственного друга, так ещё мне теперь даже поговорить нормально было не с кем. Конечно, мы с Димой периодически созванивались. А точнее он мне звонил практически каждый день.

Когда друг только приехал на место, он, понятное дело, сразу мне позвонил. Конечно, у него не сразу всё наладилось, и сначала ему было также тяжело, как и мне, а может даже ещё тяжелее. Но потом ему понравилось в том месте, куда они приехали с родителями. А точнее даже стало хорошо там, и ему только меня не хватало. Он очень по мне скучал, как постоянно говорил по телефону.

А так всё было просто замечательно. И я был рад за него. Я, правда, был рад, что у него всё наладилось, и больше никто ему и его семье не досаждал. Они могли жить спокойной и счастливой жизнью и ни о чём не беспокоиться. Ну, по крайней мере, не беспокоиться из-за родных, которые им тут пытались испортить жизнь. Там им никто ничего испортить не пытался, и им было гораздо лучше, чем здесь.

Не смотря на то, что я был рад, что у Димы всё наладилось, мне всё равно было тяжело, и я очень сильно тосковал по нему. Но по телефону старался делать вид, что у меня всё хорошо. Я не хотел расстраивать друга или портить ему настроение. У него всё налаживалось, и мне не стоило лезть к нему со своими проблемами и рассказывать как мне тут плохо без него. Это всё равно ничего не даст и ничего не изменит. От этого только у самого парня может ухудшиться настроение, а этого мне не хотелось.

Так что мне оставалось только молчать и притворяться, что у меня тоже всё хорошо, и я тут держусь, хоть это было и вовсе не так. Я понимал, что врать лучшему другу нехорошо, но другого выбора у меня не было. Это было ради самого Димы. Ему не стоило знать, как у меня здесь по-настоящему дела. Другу сейчас приходилось труднее, и беспокоить его было не очень хорошо с моей стороны. Я должен был лишь порадоваться за него, а также поддержать его, что и старался делать. Омрачать его пребывание в месте, где ему было так хорошо, я не хотел.

А Диме там было всё лучше и лучше. Родители ему всё же купили собаку и именно ту, что он хотел. От этого он был просто на седьмом небе от счастья. Друг был очень рад этому. Он часа два, а может больше мне по телефону рассказывал всё об этой собаке. Рассказывал и о своей первой прогулке с ней, и о том, какая она красивая, умная и так далее. Он просто всё о ней рассказывал и даже не хотел замолкать. Ему очень нравилась собака, что родители ему купили, и парень просто влюбился в неё. Собака очень сильно осчастливила его, и мне даже теперь казалось, что я ему не так уж и нужен, ведь у него теперь была собака, которую он так давно хотел.

Понятное дело, что Дима мне говорил, что всё равно скучает по мне и никакая собака не может ему заменить меня. Но увидеться нам всё равно было суждено нескоро и пока что мы могли лишь созваниваться и делиться всем, что с нами происходило. Что мы и делали, а точнее в основном мне что-то друг рассказывал, а я лишь молчал, слушал его и периодически что-то вставлял. Мне рассказывать было почти нечего, а вот у него происходило много всего и ему хотелось многим поделиться и многое рассказать. И я не мешал парню и просто слушал его.

Да, мы созванивались очень часто, но никакие звонки не могли заменить нормальное общение. И от этих звонков мне лишь становилось ещё тяжелее и больнее. Именно после этих звонков я наиболее ярко осознавал, что больше не встречусь с Димой и не смогу с ним нормально пообщаться. Может, другу становилось легче от звонков, но не мне. Мне от них было лишь труднее, но и не говорить с Димой я не мог. Ведь он мне звонил, и я должен был ему отвечать и говорить с ним. Он был моим другом, и я не имел никакого права забывать его. Я не имел права так поступать с ним!

А если перестану отвечать на звонки, это будет означать, что я пытаюсь его забыть. И Дима точно меня не поймёт и ему будет больно и обидно из-за этого. Он такого не заслужил. Он же не виноват в том, что всё так вышло, и мы больше не увидимся. Друг сам не хотел уезжать, но им пришлось это сделать. И теперь оставалось лишь смириться со всем произошедшим и привыкать к новым реалиям.

Из моей груди вырвался тяжёлый вздох. Воспоминания о Диме давили на самое больное, и мне вновь становилось грустно и тяжело. Без него всё было не так. Мне было тяжело, где бы я ни был. И в институте, и дома, и на улице. Раньше, как бы мне ни было трудно в институте, меня успокаивали мысли о встрече с другом. Теперь же у меня больше таких мыслей и не могло быть, а мысли, что Дима может мне сегодня позвонить, ничуть меня не успокаивали и не помогали. От таких мыслей было лишь тяжелее.

Я качнул головой, стараясь отогнать все эти грустные и тяжёлые мысли. Сжав в руках гитару, я продолжил играть на ней. Мне надо было отвлечься, поэтому я начал играть мелодию одной из своих песен, постепенно отвлекаясь от всех грустных мыслей и сосредотачиваясь на музыке. Мне нельзя было думать о плохом. Эти мысли были не способны что-то изменить. Поэтому я всё делал ради того, чтобы не думать об этом.

– Эй, слепой, как у тебя дела? – доставал меня Слава. Точнее говоря, пытался меня доставать, но я даже не обращал на него внимания. Я был полностью занят своими мыслями. – Что это ты какой-то грустный? Случилось что? Так поделись со мной. Я тебя с радостью выслушаю. Больше же тебе поговорить не с кем. Больше никому ты тут не нужен! С тобой тут даже больше никто не говорит. Только я. Ну, что же ты молчишь? Поговори со мной! – никак не мог успокоиться однокурсник. – Или ты меня не слышишь?! Алло, слепой, я с тобой вообще-то говорю! – буквально закричал он мне в лицо.

– Его зовут Максим! – раздался голос Вити, который внезапно оказался рядом с нами. – Ты не видишь, что он даже не хочет с тобой говорить? Может, отстанешь от него?

– А ты что опять пришёл за него заступаться? – скривился Вячеслав. – Ну-ну! И когда тебе надоест лезть туда, куда не надо?

– А когда тебе надоест доставать его? Когда он тебе врежет?

– Шутишь что ли? – засмеялся парень. – Как слепой может врезать мне? Он же ничего не видит! Более несусветную чушь никогда не слышал. Ну, ты, Витя, даёшь! Сегодня ты даже превосходишь себя.

– При желании он уже давно мог бы тебе врезать, – твёрдо и уверенно проговорил тот, что даже у меня появилась уверенность, что я могу это сделать. – И уверен для него это будет легко. Надо лишь немного потренироваться и он запросто сможет это сделать.

– Мда уж, Витя! – видимо, Слава покрутил у виска. – Мне кажется у тебя с головой не всё в порядке. Пойду, расскажу твою чушь Олегу. Ну, ты даёшь! – он опять громко засмеялся и наконец-то пошёл прочь, оставив в покое и меня и Витю, который внезапно решил заступиться за меня.

Около минуты однокурсник молчал, лишь смотря на меня. Скорее всего, он раздумывал с чего начать со мной диалог. Долго думать ему не пришлось. Он наконец-то решился и заговорил:

– Что-то ты, и правда, сегодня какой-то более грустный, чем обычно. У тебя что-то случилось, Максим? Может, поделишься?

– У меня всё в порядке, – я как всегда соврал. Я уже даже к этому привык. Врать для меня было обычным делом.

– Я надеюсь это не из-за Славы? Так ты его не слушай! Он вечно что-то несёт… Не слушай его!

– Так и делаю! – слабо улыбнулся я.

– Ну, и правильно, – поддержал меня Витя. – Ладно. Я не буду тебе мешать. Но если что я рядом! А ты не бойся этого Славу и сам давай уже отвечай ему. А то он так никогда тебя не оставит в покое. Надо быть с ним смелее!

Я лишь кивнул головой, давая понять, что всё понял. Парень тоже ушёл, оставив меня в одиночестве. Я же опять погрузился в свои мысли, не в силах думать о чём-то кроме своего одиночества и отсутствия настоящих друзей. Больше даже Лорд не мог скрасить моё одиночество, хоть раньше у него это прекрасно получалось. Теперь же всё было совсем по-другому. Очень сложно вновь жить без друзей, когда у тебя до этого был настоящий и самый лучший друг. Уверен, что меня поймут многие люди. Многим это знакомо. И многим это тяжело переносить. И я был не исключением.

Домой мы с папой, как обычно, приехали вместе. Я сначала поднялся наверх, вымыл руки, переоделся и только потом спустился вниз, чтобы поужинать. Правда есть мне не особо хотелось, но надо было хоть немного поесть, чтобы отец за меня не переживал. Так что через силу я спустился на первый этаж и зашёл на кухню, где уже был папа и грел нам ужин.

– Что это ты какой-то смурной сегодня, Макси? – спросил он, когда уже ставил на стол тарелки с горячей едой. – У тебя что-то в институте случилось, что ли?

– Всё у меня нормально. Просто устал, – махнул рукой я и придвинул к себе тарелку с едой.

– Ну, тогда скорее покушай и иди наверх отдыхать, – посоветовал отец.

– Так и сделаю, – кивнул я и приступил к еде, а точнее нехотя накалывал на вилку еду и отправлял в рот, а там также нехотя пережёвывал её.

Минут пять мы ели в полной тишине. Это было немного странно. Обычно мы никогда не кушали в такой тишине. Папа старался что-то говорить или рассказывать что-то, а также задавал мне разнообразные вопросы. Но сейчас же была полнейшая тишина! Отец, видимо, думал о чём-то своём или просто был очень сосредоточен на еде. Я же не знал, что было у него на протяжении дня. Вдруг у него что-то случилось на работе, и он теперь об этом думал и сам не хотел ничего говорить. Я, конечно, мог бы это спросить и поинтересоваться всё ли у него хорошо, но мне не хотелось завязывать разговор. Мне хотелось тишины и покоя, и, к счастью, сейчас они были. И я мог ими насладиться. Сам же нарушать это и всё портить не хотел.

Правда, слишком долго тишина и покой не продлились, потому что папа всё же заговорил. Нерешительно, но заговорил:

– Макси, я вот хотел с тобой поговорить…. А точнее сказать тебе кое-что! – быстро поправился он.

– Что же? – без особого интереса спросил я.

– Я говорил с твоим врачом, – начал отец. – Ну, помнишь, когда ты лежал в больнице с сотрясением, с тобой общался врач и проводил много обследований…. Помнишь?

– Конечно, помню, – из моей груди вырвался тяжёлый вздох от этих воспоминаний. Нахождение в больнице было не одно из моих приятных воспоминаний. – Как я могу это забыть? Так к чему ты это говоришь? Может, перейдёшь к сути?