Струны души

Я взял в руки ложку и начал с удовольствием поедать суп, периодически покусывая хлеб. Суп я съел буквально за пять минут. Будь у меня зрение, я съел бы его ещё быстрее. С довольным видом отодвинув в сторону тарелку, проговорил:

– Спасибо, бабушка. Очень вкусно!

– Это ещё не всё! – она забрала у меня тарелку. – Я ещё приготовила тебе пирожков. Вот на тебе твои любимые пирожки с капустой.

– Ого! – восхитился я и тут же взял в руки пирожок с капустой. – Ты меня сегодня решила побаловать, что ли?

– Я же твоя бабушка, – она улыбнулась. – Это моя работа баловать тебя! Все бабушки балуют своих внуков, и я буду тебя баловать. А теперь буду делать это часто, ведь живу с тобой.

– Я не возражаю, – пробормотал я с набитым ртом.

– Кушай! Не буду тебе мешать. Вот ещё тебе сок, – бабушка пододвинула ко мне стакан с соком. – Приятного аппетита!

– Большое спасибо! – всё также с набитым ртом сказал я.

Бабушка лишь засмеялась, радуясь, что смогла меня вкусно накормить, и вышла из кухни. Понятное дело, что ей было радостно видеть меня в таком состоянии. Когда она видела меня в больнице, я был очень грустным, и меня было трудно развеселить.

А теперь я с довольным видом поедал бабушкины пирожки, и она была рада, что я наконец-то мог улыбаться и перестал быть таким грустным. А я лишь был рад, что был дома и не был вынужден мучиться в школе-интернате, где мне было так плохо. И с огромным удовольствием съедал пирожок за пирожком. Пирожки словно таяли у меня во рту, и мне хотелось ещё и ещё.

Дома время летело незаметно. И сегодня, как обычно, время пролетело быстро, и настал вечер. Мы с папой виделись в основном лишь вечерами, когда он приходил после работы. У нас не всегда выходило общаться, потому что папа часто очень уставал и хотел отдохнуть. Теперь ему приходилось работать в два раза больше, ведь он один должен был обеспечивать меня, себя, Лорда, а теперь ещё и бабушку, которая жила с нами и не могла работать, так как заботилась обо мне. Папа не жаловался нам, но мы видели, что он устаёт и сами к нему не лезли. Но, не смотря на это, папа старался проводить время со мной и бабушкой. Он старался уделять нам хотя бы немного времени и этого вполне хватало.

Сегодня папа, как всегда, вернулся домой поздно вечером. Он покушал и пошёл в свою комнату, желая немного полежать на кровати. Мы его задерживать не стали. Мы с бабушкой и Лордом уселись на кухне. Пёс лежал у меня в ногах и мирно спал, а бабушка крутилась на кухне, делая себе и мне чай.

На ужин она приготовила вкусное печенье. Бабушка приготовила его так много, что оно до сих пор осталось и именно его мы хотели сейчас поесть. Чай она сделала быстро и уселась со мной за стол. Около получаса мы так сидели, жуя печенье, запивая его вкусным сладким чаем и обсуждая всё на свете. Мы могли так сидеть сколько угодно, но бабушка внезапно вспомнила о каких-то делах и поспешила уйти на второй этаж. Я же остался на кухне, продолжая попивать чай. Мне спешить никуда не надо было. Дел у меня никаких не было и мне хотелось просто вот так вот посидеть за столом и ничего не делать.

Шаги папы на лестнице заставили меня встрепенуться. Мы с папой до сих пор не поговорили обо всём произошедшем, и я надеялся, что разговор об этом даже не зайдёт. Мне не очень хотелось это обсуждать. Папа спустился на первый этаж и направился в сторону кухни. Но, не заходя на кухню, остановился. Шаги его затихли. Видимо, он увидел меня. Пару минут папа стоял на своём месте, скорее всего, раздумывая зайти на кухню или нет. Я слегка напрягся, но старался не показывать виду, что папино присутствие заставляет меня напрягаться. И вот он решился и прошёл на кухню. Папа уверенно подошёл ко мне и сел рядом за стол.

– Макси, я хочу с тобой поговорить, – нерешительно начал он.

– Конечно. А о чём?

– Я… – папа запнулся. Он глубоко вздохнул и положил руку мне на плечо. – Я хотел перед тобой извиниться. Прости, что был так резок и так говорил с тобой. Мне очень жаль. Я не хотел тебя обидеть. Прости меня! Не знаю, что на меня нашло, что я себя так вёл с тобой. Я просто не понимал, как тебе тяжело. Извини! Я слышал, что ты говорил, что тебе плохо в этом интернате, но даже не задумывался насколько тебе плохо. И я так налетал на тебя, так кричал…. Пожалуйста, прости меня, Макси! Я очень не хотел ссориться с тобой и тем более обижать тебя.

– Да ничего страшного, пап, – махнул я рукой, не желая, чтобы он себя в этом винил. Теперь всё было хорошо, и остальное было неважно. К тому же я не хотел, чтобы папа себя за что-то ругал. Мне становилось от этого неловко. – Всё нормально! Я сам себя вёл не лучше, и ты можешь не винить себя ни в чём. Всё хорошо! Я не обижаюсь на тебя.

– Нет, Макси, – остановил меня папа. – Ты вёл себя как отчаявшийся и обиженный подросток. Ты не знал, что ещё делать и тебе оставалось лишь вести себя так. Тебя можно понять! А вот я…. Я вёл себя кошмарно! Думал только о себе и считал, что лучше тебя всё знаю. Решил всё за тебя. Это было ужасно! Я вёл себя ужасно! Я вёл себя просто кошмарно по отношению к тебе. Извини! И я тебе наговорил столько ужасных вещей, которыми обидел тебя.

– Пап, я вовсе не…. – хотел я возразить.

– Макси, подожди немного, – не дал он мне договорить. – Я ещё не закончил. Мне очень стыдно перед тобой. И самое главное я должен тебе объяснить одну вещь, которую тогда в порыве злости проигнорировал и не сказал тебе. Макси, ты говорил про то, что ты, видите ли, стал для меня обузой. Это вовсе не так! Сынок, ты должен понимать, что родной человек никогда для тебя не будет обузой. Я тебя люблю, Макси, и ты никогда в жизни не станешь для меня обузой. Ты не будешь мне в тягость. Просто помни это и никогда не допускай такие мысли. Эти мысли ужасны и такого никогда не будет. Ты же мне веришь? Человек, которого ты любишь, никогда не станет для тебя обузой! Я готов заботиться о тебе, сколько это будет необходимо, и я даже не хочу, чтобы ты думал, что ты для меня обуза. Конечно, безусловно, я не хочу, чтобы мой сын был слепым, но это совершенно другое и обещаю тебе, что всегда буду рядом и никогда не брошу тебя. Но, Макси, просто послушай меня: чтобы с тобой не происходило, и каким бы ты ни был, ты не будешь для меня обузой! Даже если бы с тобой произошло что-нибудь более ужасное, ты не был бы для меня обузой. Ты мой сын, и я даже представить себе не могу, как родной сын может быть обузой. Я даже не понимаю, откуда в твоей голове возникли эти мысли. Но прошу тебя, больше не допускай такие мысли. Хорошо?

– Хорошо, пап. Я тебя понял, – на моих губах появилась улыбка. – Я сам, если честно, не понимаю, как мне это пришло в голову. Но рад, что ты решил со мной это обсудить.

– Я не хочу быть с тобой врагами, Макси, – папа приобнял меня за плечи. – Хочу, чтобы мы общались как раньше. Ты же этого хочешь?

– Конечно, хочу, пап, – уверенно сказал я.

– Вот и замечательно! – был доволен он. – Тогда можно я тут с тобой попью чаю? Бабушка сделала просто восхитительное печенье. Хочу съесть ещё пару штучек.

– Конечно, можно, пап. Как я могу возражать? Я наоборот буду рад, если ты мне составишь компанию.

– Хорошо, – отец начал готовить себе чай.

Пока он делал себе чай, на кухне царила тишина. Я погрузился в свои мысли. Мне хотелось кое-что узнать у него, но я боялся, что из-за этого мы вновь начнём ссориться. А мне этого совсем не хотелось. Когда папа сделал себе чай и уселся за стол рядом со мной, я выждал пару минут и начал разговор:

– Пап, а можно у тебя кое-что спросить?

– Конечно, спрашивай, – не стал отказывать он, с интересом посмотрев на меня.

– Почему ты не хотел, чтобы я был дома? – задал я свой вопрос. – Ведь дома мне так хорошо…. Ты, что не хотел, чтобы я был с тобой?

– Не в этом дело. Я думал, что тебе будет лучше постоянно находиться в интернате. Там же твои сверстники. Думал, что тебе с ними будет интереснее, чем со мной. Ты общался бы с ними, вы делились бы друг с другом опытом…. Я точно знаю, что, только находясь там целый день, ты сможешь научиться всему лучше, ведь там ты находишься в обществе. А так это для тебя как обычная школа и ты всему обучаешься не так хорошо. Я был уверен, что так тебе будет лучше!

– Мне лучше дома. С тобой и Лордом, – твёрдо сказал я.

– Теперь я это понимаю. Прости, что раньше не понимал этого. Или не хотел понимать…. – папа тяжело вздохнул. – Если бы я знал, что тебе будет так хорошо учиться, таким образом, то сразу позвал бы бабушку к нам домой. Попросил бы у неё помощи и договорился бы, чтобы она забирала тебя из интерната. Но я почему-то об этом не подумал. Хотел решить всё сам и не хотел никого вмешивать в наши проблемы. Но в одиночку у меня всё вышло не так хорошо, как я себе представлял. С моей мамой вышло всё гораздо лучше!

– Ну, наконец-то! Наконец-то! – раздался голос бабушки, и она прошла на кухню. Я даже не слышал её шаги и, услышав её голос, вздрогнул от неожиданности. – Наконец-то ты это понял, Коля. А я вот всё думала, почему ты меня раньше не звал. А оказывается вот оно в чём дело…. Попробовал решить всё сам! Я не чужой человек и всегда рада помочь. Видишь, как всё хорошо вышло, когда я пришла к вам на помощь? И Сима доволен, и я и ты. Все довольны! А ты хотел решить всё сам. Неправильно это было!

– Ну, теперь я это понял. И даже рад, что так всё вышло, – признался папа. – Я даже забыл, как здорово, когда Максим дома, и я могу его каждый день видеть. Я скучал по тебе, Макси!

– А я по тебе, пап, – ответил я.

– Кстати… – он внезапно замолчал. – Я тут подумал кое о чём…. Раз ты теперь дома, Макси, и уже умеешь более менее ориентироваться в пространстве…. Тогда значит, что мы можем теперь снова вместе ездить на собрания, верно? Ты же не возражаешь?

– Конечно, не возражаю, – улыбнулся я. – Я наоборот буду рад снова сходить на собрание. А ты думал, я буду возражать?

– Надеялся, что нет, – честно сказал папа. – Ммм. Мама, твоё печенье просто чудо! Очень вкусно!

– Кушай, кушай, папаша, – проговорила бабушка.

– Макси, а ты случайно не хочешь сыграть на гитаре и спеть какую-нибудь песню? – внезапно предложил папа, когда съел первое печенье. – А то мы уже давно вместе не пели, а сейчас так хорошо сидим…. Когда мы ещё будем так сидеть? Хочешь?

– Вообще-то хочу! – кивнул я. Мне, и правда, хотелось поиграть на гитаре и попеть с папой. Мне уже давно этого хотелось, но с моего возвращения домой всё время было не до этого. А сейчас мы наконец-то могли это сделать, и самое главное это предложил папа. Терять возможность я не желал.

– Здорово. Тогда я сейчас схожу за гитарой, – папа поспешил на второй этаж. – А ты сиди, Макси! Я всё принесу.

Я послушно остался на своём месте, не спеша, попивая чай. Папа вернулся буквально через пару минут.

– Вот. Твоя гитара, – вручил её мне в руки папа. – Ты сам выбери псалом и споём его.

– Хорошо, – я поудобнее уселся, отодвинул подальше кружку и приготовился играть на гитаре.

– Мам, а ты с нами споёшь? – спросил папа у бабушки.

– Конечно, – положительно ответила она. – Как я могу не спеть с вами?

– Замечательно! – был доволен папа, а я лишь улыбнулся. – Ну, что выбрал псалом? – задал он мне вопрос.

– Ещё как! Вы все его знаете. Сейчас поймёте, что это за псалом, – я начал играть на гитаре, радуясь, что наконец-то всё стало так хорошо. Мы хорошо общались с папой и вновь могли вместе петь. А ещё с нами была бабушка. Что могло быть лучше? Я проиграл на гитаре вступление и запел: – Где б ни шёл я жизненной тропою,

Сколько бы тревог не встретил я,

Чувствовал я, что всегда со мною

Добрая Спасителя рука!

И даже если на пути уставал,

И силы не было идти,

Ты нежно так меня всегда поднимал

И вновь надежду дарил!

– Ты всегда со мной, Ты всегда со мной! – присоединились ко мне во время припева папа и бабушка, вспомнив этот псалом. Это была одна из первых песен, что я пел во время собрания в воскресенье. Мне так понравился этот псалом, что я потом ещё долго пел его дома, во время семейных праздников и заставлял всю семью его петь. Так что все прекрасно знали этот псалом и надолго его запомнили. Ни для кого не было проблемой спеть его и сейчас мы все вместе спокойно пели. – Знаю твёрдо, что всегда со мной Твоя рука:

Ты всегда со мной!

Пусть вокруг темно, но на душе светло,

Потому что знаю я, я верю, Ты всегда со мной!

– Если мрак сгущался надо мною, – папа и бабушка позволили мне следующий куплет запеть самому, видя, как мне нравится снова петь этот псалом. – И оставили меня друзья,

Было мне нестрашно, ведь с Тобою

Шёл по этой бурной жизни я!

И чтобы не случилось в жизни со мной,

Готов не плакать я, а петь!

Мне хорошо уже от мысли одной:

Ты можешь сердце согреть!

– Ты всегда со мной, Ты всегда со мной! – припев они вновь запели со мной. – Знаю твёрдо, что всегда со мной Твоя рука:

Ты всегда со мной!

Пусть вокруг темно, но на душе светло,

Потому что знаю я, я верю, Ты всегда со мной!

Потому что знаю я, я верю, Ты всегда со мной!

Глава 8 «Дыра в груди»

Десять лет мне пришлось обучаться в школе для слепых. Это были длинные десять лет и достаточно тяжёлые. Мне приходилось многому учиться и всё заново осваивать. Я должен был заново научиться жить и очень старался этого достичь. Я должен был до конца пройти период адаптации, чтобы приступить к новому периоду жизни.

Период адаптации прошёл, но ничего не изменилось. Да, я научился многому, что упростило мне жизнь и сделало её чуть проще. Я мог сам спокойно передвигаться по улице, куда-то ездить и не чувствовал себя таким уж зависимым от других. Но всё равно не видел и почти ничего не изменилось. Я всё так же был слепым и был вынужден оставаться слепым всю оставшуюся жизнь. Ещё когда я учился в школе и привыкал к такой жизни, мне было не до подобных мыслей, и не рассуждал о том, каково мне будет, когда я стану постарше.

А вот когда я вырос…. Тогда я осознал весь ужас моей слепоты. Мне почти ничего не дало то, что я научился нормально жить. Я к этому приспособился, но боль от осознания того, что я теперь больше никогда ничего не увижу, осталась и вновь загорелась с той же силой, как раньше, когда я только потерял зрение. Я вновь понимал, что не увижу заката, рассвета, солнца, не увижу этого прекрасного мира, что был вокруг меня…. Не увижу другие города, страны, красивые места, куда хотел поехать…. Не увижу ничего!

Да я даже не увижу свою жену, если, конечно, кого-то смогу полюбить. Но я в этом очень сомневался. Как можно полюбить кого-то вслепую? Мне кажется, что это невозможно. Я был уверен, что влюбляются не только в душу человека, но и в его маленькие черты, которые делают этого человека особенным и потрясающим. Например, его красивые глаза, которые настолько глубокие, что там разве что только не тонешь. Или его губы. Такие пухленькие, розовые, нежные, которые так и тянут к себе….

Всё это, понятное дело, я выяснил не на собственном опыте, которого у меня просто нет, а читая книги. Только читая их, с помощью шрифта Брайля, которому меня научили в школе для слепых, я смог всё это выяснить. Смог выяснить и многое другое.

Я вообще был рад, что научился заново читать, хоть и на ощупь. Это уже было хоть что-то и это во многом облегчило мне жизнь. Что-что, а терять возможность читать мне никогда не хотелось. И та возможность, что мне предоставила школа слепых, меня очень обрадовала. Но даже книги мне особо не могли помочь. Они помогали лишь в моём детском возрасте, но потом, стоило мне стать взрослее….

Взрослая жизнь оказалась гораздо тяжелее, чем я её себе представлял. Когда я в ней очутился, у меня возникло ощущение, что меня окунули сначала в чан с ледяной водой, а потом в чан с кипятком. Настолько тяжело мне было! В школе было просто, но во взрослой жизни…. Не каждый был готов принять слепого парня. Возникало ощущение, что мне нигде нет места.

Я должен был либо идти на работу, либо поступать в институт, но когда передо мной встал этот выбор, я не знал что делать. Ведь там и там мне предстояло мучиться из-за того, что я ничего не видел. Конечное же, папа настоял, чтобы я поступил в институт, где он работает, и я сделал это. Но всё равно мне казалось, что это неверное решение, ведь я пока даже понятия не имел, как буду учиться в этом институте. Когда-то я мечтал в нём учиться, но теперь был слепой, и для меня уже всё было не так.

Я даже уже не знал, чего хочу. Но хотя бы поступить в институт мне было не так уж и сложно. Играть на инструментах я умел хорошо, а за это время папа смог заново научить меня играть на пианино. Я смог освоить многие другие навыки, касаемые музыки, которые могли мне хотя бы немного облегчить обучение.

А ещё поступление в институт облегчило то, что, во-первых, мой папа там работал, и, во-вторых, моя слепота. Всех восхитило то, что я слепой, но умею играть на инструментах и даже принял решение поступить в институт. Мне просто не смогли отказать. Но всё равно мне казалось, что это плохая идея, и я не смогу нормально учиться. Но это был единственный выход из моей ситуации, ведь работать мне точно было идти некуда. Кому нужен был на работе слепой парень? Точно никому! Поэтому я поступил в институт и начал там учиться.

Учиться там оказалось также тяжело, как я и думал. Мне приходилось всё делать на слух, а это было очень тяжело. Некоторые ребята пытались мне помочь, войдя в моё положение и тоже, видимо, восхищаясь тем, что я, не смотря на то, что слепой, умею играть на инструментах, и поступил в институт музыки. Но и нашлись те, кто плохо ко мне относился, и их было много. Кого-то злило, что, такого, как я, приняли в институт, кого-то просто я раздражал, ведь я умел играть на гитаре и фортепиано получше некоторых. Нашлись даже те, кто обвинял в том, что меня приняли в институт только благодаря моему папе.

Понятное дело, всё это было очень обидно, но я как мог, терпел всех их и продолжал учиться, понимая, что учиться просто необходимо. Мне уже было двадцать два года, и я должен был многому научиться, чтобы потом хоть как-то жить. И сквозь боль и злость я старался, как мог, желая научиться всему, чему обучали в институте. Благодаря папе, ребят, которые меня поддерживали, и своему старанию, у меня это получалось.

Пока что получалось, ведь я поступил в институт только недавно, и у меня ещё всё было впереди. Моя взрослая жизнь только начиналась, и пока я не представлял себе как что будет дальше. Но почему-то у меня было предчувствие, что дальше будет только хуже, чем сейчас.

Рядом с родными, мне становилось легче, и было уже не так тяжело. Я мог спокойно общаться, смеяться и даже шутить. Но стоило мне остаться одному или пойти на учёбу, как мне тут же становилось гораздо хуже. В обществе я в основном себя чувствовал лишним. Чувствовал себя каким-то изгоем. И это было нестранно. Ведь я был не такой, как все. Я был инвалидом, а у таких ребят обычно либо нет друзей, либо мало друзей.

Я не сказал бы, что у меня были друзья. Я общался лишь с несколькими ребятами из моей группы, и то эти ребята имели своих друзей, с которыми в основном болтали. Обычно все не понимали о чём со мной говорить. Я не знал никакие новинки, не видел никакие фильмы, так как не мог их видеть, не знал никаких знаменитостей, потому что мне было даже это не интересно…. Я был, словно отодвинут от всего мира. Всё самое интересное и увлекательное происходило вдали от меня, а со мной все могли говорить лишь о музыке и больше ни о чём.

Я не мог никому рассказать о том, что у меня лежало на сердце, и не мог рассказать о своих эмоциях и переживаниях. Никому не было до этого дела! Конечно, я мог бы это всё рассказать родным, и им было это важно, но я не хотел их волновать. Они итак очень переживали за меня и часто интересовались всё ли у меня хорошо. Волновать их ещё больше мне не хотелось, и в основном я старался делать вид, что всё хорошо. И я замечал, как их это успокаивало. Но знали бы они, что в тот момент, когда я делаю вид, что у меня всё хорошо, моя душа мечется на части и не может найти себе место. Но они это знать не могли, ведь я им это не показывал! Старался не показывать….

Я общался лишь с некоторыми ребятами из школы, но и то это была не дружба, а обычное редкое общение. Мы лишь иногда созванивались и говорили о чём-нибудь. В основном рассказывали друг другу, как у кого сложилась жизнь. А у всех она сложилась по-разному. Я немного общался с тем самым Костей, но он вообще уехал с родителями за границу и, понятное дело, общаться с ним часто я никак не мог. У меня не оставалось ни одного друга. Я был совсем один, и одиночество разъедало меня на части.

А ещё не менее ужасным было то, что я начинал забывать, каково это видеть. Забывал как прекрасен рассвет, закат, солнце в самый пик своего восхода и как прекрасны цветы…. Забывал даже как выглядела мама и как выглядит папа…. Это всё было очень ужасно!

Когда я сказал об этом папе в первый раз, он начал мне терпеливо объяснять что и как выглядит, как выглядела мама и как выглядит он. Но я не мог каждый раз заново требовать у него этих рассказов, а забывал всё быстро. Раньше я мог представить себе небо, солнце, закат, рассвет, лицо мамы, папы…. Мог себе представить, как разлетается одуванчик на части в тот момент, когда на него дует ветер. Я просто обожал это делать весной, но больше не мог это делать и даже представить себе это не мог. Я пытался, как мог это всё представить, но больше у меня это не выходило. Всё то, что раньше меня так восхищало и приносило мне такую радость, было бесследно утеряно.

И это было безумно тяжело и больно! Забывать, как выглядят твои родные и как прекрасен этот мир, что нас всех окружает…. Что может быть хуже?! Я точно знал, что ничего хуже и быть не может. Это самое худшее, что может произойти с человеком. Забывать, как выглядит всё, что ты любишь…. По мне это даже хуже смерти! Смерть в моём случае была бы более милостивой, но я старался отгонять эти ужасные мысли, ведь эти мысли ничего хорошего не давали. Лишь вгоняли в депрессию и тоску, а они итак мне не давали покоя. Размышления о том, что может быть, всё было бы проще, если бы я умер, ни к чему не приводили. Об этом вообще думать лучше не надо было.

И я старался об этом не думать, просто проживая день за днём. Я никогда не представлял такую свою жизнь. Я жил просто по инерции, не видя другого выхода. Каждый день было одно и то же. День сменялся другим днём…. Моя жизнь была очень скучной, и я даже сказал бы нудной. Но выбирать мне не приходилось…. Та случайность, которая лишила меня зрения, решила всё за меня, лишив меня права выбора. У меня не было надежды на то, что моя жизнь станет лучше. Я просто в это не верил! Это было невозможно! Я вынужден был страдать до конца своей жизни.

Я мирно спал в своей кровати, и будильник, который резко зазвенел, заставил меня вздрогнуть и проснуться. Сегодня у меня была бессонная и тяжёлая ночь. Мало того, что мне пришлось до часу ночи доделывать задания из института, так ещё я потом не мог долго заснуть из-за мыслей, что меня мучили. В итоге я заснул лишь под утро, и вот меня уже разбудил будильник.

Я нехотя его выключил и приподнялся на кровати. Необходимо было вставать, чтобы успеть перед уходом выгулять Лорда и сделать всё необходимое. Но вставать вообще не хотелось. У меня так было почти каждое утро. Ну, у кого будет желание ехать в место, где тебя не особо-то и ждут, и где ты сам не очень хочешь находиться? Ни у кого! Но просто надо! Есть же такое слово: «надо». Просто надо и всё! Выбора нет! И я, как обычно, нехотя встал с кровати и начал сонно потягиваться.

Первым делом мне нужно было принять душ, чтобы немного взбодриться. И я решительно отправился в ванную комнату. Лорд тут же вскочил и радостный бросился следом за мной, видя, что я встал и, понимая, что мы скоро пойдём вместе гулять. Я лишь немного потрепал его по голове и вместе с ним прошёл в ванную комнату. Там Лорд смиренно уселся в углу ванной комнаты, не желая мешаться мне.

Я же быстро разделся и залез в душевую кабинку. Нащупав кран, открыл горячую воду. По мне потекли горячие капли воды, которые быстро скользили по моему телу, заставляя его покрываться мурашками. Я прикрыл глаза от наслаждения и залез под душ полностью, чтобы вода обдавала и мою голову. Так я стоял минут пять, а может десять. Но вылезать из душа мне всё равно не хотелось. Но надо было, и мне пришлось пересилить себя, выключить воду и вылезти из душевой кабинки. Взяв в руки своё полотенце, я начал не спеша вытираться. Лорд же опять оживился. Ему уже не терпелось пойти на улицу.

Я быстренько покинул ванную комнату и вернулся в свою спальню. Одежда у меня уже была готова с вечера, так что оделся я достаточно быстро. Поправив футболку и застегнув ремень, я пригладил волосы и натянул на голову шапку. Волосы у меня были мокрые, а сушить их у меня желания не было. Заболеть мне тоже не хотелось, поэтому было лучше надеть шапку. Только после этого я вместе с Лордом спустился на первый этаж. Папа уже возился на кухне, готовя нам завтрак. Заходить туда я не стал и сразу проследовал в прихожую. Надев на Лорда поводок и шлейку, я наконец-то вышел на улицу.