Времени нет

Об этом и о многом другом ему пришлось подумать именно сейчас, раньше эти мысли его не посещали. Потому что было некогда. Иногда, чтобы мы начали размышлять, жизнь или Высшие Силы укладывают нас на больничную койку. И человек начинает впервые задумываться о том, о том чем должен быть наполнен каждый Божий день.

Решился Алексей на активные действия. Взять под контроль себя и свое здоровье. (Моя ремарка: это было верное решение. Многие и на этом этапе уже сдаются.) Высшие Силы учли это сильное решение и, конечно, его поддержали в его борьбе. Более того, у него хватило сил придерживаться этого плана не сбиваться с намеченного азимута.

Жизнь после больницы давалась уже с трудом. Но страсть к жизни победила, воля духа брала верх над плотью. Заставляла тело подчиняться, сердце биться, желательно ровно и аккуратно, так чтобы больше не лопнуло.

Возникло первое желание бросить работу, но мысль о том, что придется находиться целый день в одном обществе с любимой женой, была еще невыносимее. Хотелось еще общения с людьми, послужить им. Ему представлялось, что без него работа встанет, компания рухнет. И оттого он для начала бросил курить и алкоголь в любом его виде.

Теперь он не просто смотрел людям в глаза, а через глаза заглядывал в душу. Оказывается, если присмотреться, у людей есть душа. Этот дар неожиданно для него открылся. Он называется умение чувствовать другого человека.

Особо трепетные чувства у него проснулись к жене и детям. Он не требовал от них того, что они дать не могли, просто их наличие в его жизни уже грело душу. Но он, по традиции или по привычке, продолжал ходить налево, но теперь он это делал по любви, а не по нужде. Он стал больше общаться о жизни со своей любовницей Гульнарой, и наконец, ему довелось познать ее внутренний мир. Этот мир не был глубоким, замысловатым, был наполнен житейской суетой и не был злым, слегка отдавал нотками корысти, но не злом, а от этого по-своему очарователен, прост и предсказуем.

Гульнара была радушной хозяйкой, ей хотелось ему угодить и от всего сердца накормить. Готовила она с душой, но почему-то без изыска и не всегда вкусно. Но съедобно. Он ценил не вкус ее еды, а больше желание о нем позаботиться. Так насыщалась его душа после долгого голода, без тепла и внимания. Он знал, что она не испытывает к нему пылких чувств, а больше любит от безысходности. Но именно сейчас это не имело уже никакого значения. Ему было хорошо и тепло в ее доме, и это его радовало. Она заполняла внутреннюю пустоту, которую должна была заполнить жена. Но у жены у самой была внутренняя пустота, и она не могла ему в этом помочь и делилась только тем, что было у нее в избытке. Гульнара тоже нуждалась в тепле и в любви. А когда Алексей выписывал ей очередную премию, именно в этот момент ей казалось, что он ее любит больше всех. Ведь получает она больше всех, а значит, он ее больше всех любит. Вот такая незамысловатая логика, но зато проверенная временем.

То, что его физическое здоровье действительно в плохом состоянии, было очевидно. Алексей понимал, что он балансирует на краю жизни и смерти. Но его неукротимое желание бороться восхищало.

Время идет, один инфаркт за другим. Но все же он продолжает противостоять и вырывать у смерти день за днем. И это была его победа, личный успех. Прошел уже год, а затем и второй. Картинка с некрологом мне уже казалась несбыточным видением или пусть лучше будет просто моей фантазией.

Он соблюдал все рекомендации врачей, начал много двигаться, отказался от машины. Жили мы в маленьком городке, и обходиться без транспорта можно было легко. При необходимости он пользовался служебным автомобилем. Строго придерживался диеты, а получается, что стал употреблять только здоровую пищу. Каждое утро – зарядка. Самое главное, старался не нервничать.

Сегодня я понимаю, что Высшие Силы уважали его желание, а главное, ценили его ежедневную борьбу и уступали ему, видя, как он отчаянно сопротивляется, тренируя в себе твердость. Он играл по правилам, за телом следил, ценности сместил с материальных на человеческие, преимущественно начал жить душой. И причины для экстренной «экстрадиции» нивелировались. То есть начался рост его личности в рамках духовности, а точнее душевности. И ему с удовольствием предоставлялось еще время для реабилитации.

Единственным очевидным не пройденным уроком для Алексея остался урок с Лерой. Почему он не поставил на место или не уволил ее, для меня остается загадкой. Но человек он был добрый, несмотря на ее стервозный характер, жалел ее. Человечность и гуманность брали верх над холодным рассудком и справедливыми действиями. Однако «змею», ужалившую тебя однажды, нельзя жалеть. У этой «змеи» уже навык нападать сформирован, закреплен. А рационально оценивать и отслеживать свои поведенческие реакции она не умеет. Привычка причинять боль, записанная на мышечной памяти. Соответственно, переписывать эту привычку нужно тоже на мышечной памяти. Эта ситуация требовала безапелляционного, кардинального разрешения.

Алексей Дмитриевич, как человек, напрямую получивший от нее апперкот, должен был защищаться от ее нападок и держать удар. Жестко очертить свои и ее границы. Наказать? Скорее карательные меры, как у нас в законодательстве. Условно, если ты украл или убил, тебя посадят, и каждый человек об этом знает. Вот так же существуют карательные меры за моральные проступки, и Лера их должна усвоить, что вседозволенность недопустима. У Алексея Дмитриевича были силы и возможности ударить ей по рукам. Но неуместное в данном случае чувство благородства не позволило ему это сделать.

Важно было действовать командой. Коллектив молчал и стыдливо опускал глаза, не заступаясь за Алексея Дмитриевича. Своим молчанием поощряя ядовитое поведение Леры. Если бы они тогда встали единой монолитной стеной, взбунтовались против предательства, лжи, низости. Осудили ее, натиск, их вера в свою правду и силу оказали бы на нее сокрушительное воздействие. То есть дать ей возможность посмотреть на себя глазами общества. И ужаснуться увиденному. Работает этот метод? Я еще не видела ни одного провала этого мощного оружия, если с психикой у человека все в порядке, то это подействует. Но они этого не сделали.

Сам же Алексей Дмитриевич также не противостоял ей. А это важное правило. Правило границ, своих и чужих. Никто не имеет право нарушать личные границы. Отношения должны выстраиваться на уважении и доверии. Если человек не выбирает быть честным, открытым, сильным, а проявляет свои гнилые качества, подлость, коварность и трусость, его необходимо проучить или хотя бы исключить из круга своего общения. По принципу: испортил – исправь, нанес урон – искупи, компенсируй, согласно нанесенному ущербу, в том числе и моральному. Принеси свои извинения. В ином случае сработает следующий принцип: «действие – цена». И эту цену обязательно должен кто-то заплатить. В нашем случае заплатила не Лера, а как истинный джентльмен за свою слабость рассчитался Алексей Дмитриевич. И заплатил ценой сначала своего здоровья, затем жизнью.

Да! Именно он. Не всегда цену платит первоисточник. Обидно? Несправедливо? Но это урок, и этот урок ему важно было завершить, пройдя обучение.

Эта «змея» подготовила беспроигрышный удар. Она составила прошение вышестоящему руководству о замене руководителя отделения в связи с домогательствами его на рабочем месте. И часть коллектива это прошение подписала. Узнал Алексей Дмитриевич об этом из управления. И если ее издевки у него хватало сил пережить, то коллективного предательства он не выдержал. Он действительно любил своих сотрудников, ему нравилось работать в окружении женщин, за глаза их называл «мои девочки». Жаль, что не все могли отличить душевную привязанность от сексуальных домогательств.

Когда я в последний раз общалась с ним, застала его в растрепанных чувствах, он пытался оправдываться передо мной: «Я просто хочу их поддержать, поднять им настроение. От этого могу похлопать их по плечу», – пояснял он мне с изумленным видом, захлебываясь от обиды. Я это знала, пытаясь успокоить его утешительным чаем, он так же приходил ко мне в кабинет каждое утро и проверял мой настрой. Мог прикоснуться к моему плечу своей огромной мягкой ладошкой, но я никогда не рассматривала это как сексуальное домогательство. Это больше походило на отеческую заботу. Быть руководителем в женском коллективе непросто, в таком обществе слишком много лишних эмоций, не относящихся к делу.

И вот в один прекрасный зимний день «его девочки», каждую он принял на эту работу лично, убили его своей подписью в липовом доносе. В очередной скандал, виртуозно спланированный Лерой, Алексей Дмитриевич скончался сразу после рабочего дня.

О его смерти я узнала через семь минут после его кончины. Новость для меня не была неожиданная, но оказалась неприятная, не хотелось в нее верить. Хотелось жить в иллюзиях. Еще семь минут назад человек дышал, его пульс бился и его мотор способен был гонять кровь по организму. А теперь стоит. Почему нельзя повернуть время вспять?

Этот вопрос задает себе каждый человек, сталкиваясь с трагическими событиями и потерями. Я, как обычно, расклеилась и заплакала.

Ему хватило времени, чтобы насладиться и просмаковать жизнь. Он выторговал у смерти еще пару лет. Мысленно успел проститься с ней и спокойно, но резко уйти. Он заслужил и усердно отработал это время. И все же с позиции энергетики его уход был логичен, закономерен и гармоничен.

Это история про то, как можно договориться со смертью или с жизнью. Его бурное желание бороться за жизнь и выгрызть у смерти еще пару лет помогло ему. Много или мало пара лет для жизни – не мне судить.

Что касается дальнейшей судьбы Леры. Мне довелось еще застать то время, когда ее настигли кармические долги, которые она успела создать уже в этой жизни, к ее чести, она начала их праведно проходить. Принимала и исправляла уже то, что натворила. Ее смелость и стойкость меня поразили. Она многое теряла, деньги, недвижимость, карьеру, Высшие Силы учили ее через дочь. Лера безропотно принимала удары, без стенаний, спокойно понимала, отчего это с ней происходит. Набиралась сил и двигалась дальше. Как в дальнейшем разрешилась ее судьба, меня уже не интересовало.

Гульнара и Тоня так и остались одни. Личная жизнь у них обеих больше не складывалась.

***

Этот эпизод в моей жизни натолкнул меня на размышления, что смерть не статична. До тех пор, пока человек способен взять все уроки этого воплощения, ему обязательно предоставят время. Этот вариант выгоднее для Высших Сил, нежели снова воплощать человека, снова проходить этапы рождения, детства и взросления, а затем преподносить прошлогодние уроки, дабы закрепить новые навыки и опыт у души.

В случае с Алексеем Дмитриевичем осознание произошло молниеносно. Он не просто в одночасье осознал свои недочеты, но и использовал время, чтобы планомерно, один за одним их устранить.

Если человек принимает решение измениться, Высшие Силы его обязательно перепроверят на верность новым убеждениям. Если вопреки обстоятельствам человек устоит, сохранит свои позиции, то это зачтется как усвоенный урок. Навык закреплен.

Бывает так, когда в энергохранилище энергии много, но Высшие Силы человеку перекрывают поток. Есть ли этому процессу какие-нибудь объяснения? Давайте попробуем понять это в следующей главе.

Глава: Саша

Следующий, с чьей смертью я встретилась, был Саша. Добрый малый, весил он почти пару центнеров. С огромной харизмой и чувством юмора. Это был хороший друг, на которого можно было положиться. Хотя ему было всего двадцать шесть лет, но здоровье он свое запустил основательно. Смотреть на него было больно, казалось, что кости его вот-вот хрустнут под тяжестью его массы тела. Саши было много во всем, и в доброте душевной в том числе. Лицо у него было круглым, казалось заплывшим так, что его карих глаз было совсем не видно, лишь из маленьких щелочек цеплялся проницательный взгляд, холодный и оценивающий. И этим самым взглядом он смог вытащить наружу и разглядеть все твои самые потаенные секреты. Но благодаря природной тактичности даже тебе о них не скажет.

Он носил спортивную трикотажную одежду, мягкая текстура которой неудачно подчеркивала его размытые формы. Штаны от спортивного костюма он старался натягивать повыше, на живот, но они упрямо и усердно сползали вниз и прятались под нависшими складками его тела. Я отчаянно старалась смотреть ему в глаза и видеть в них глубину, но его спонтанно обнажающаяся натура упорно перетягивала все внимание на себя. Созерцать его стиль было неловко, мне казалось, что если бы он облачался в более плотную ткань, свободного покроя, прикрывающую его формы, то мое чувство неловкости бы исчезло. Ведь лицезреть его телеса мне совсем не хотелось, но в силу того, что рабочая атмосфера нас сковывала, я вынуждена была испытывать эстетические муки.

У Саши было трое детей, прекрасная жена, молодая, симпатичная, она не работала, но тянула все тягости быта на себе. Он обеспечивал семью, зарабатывал. Зарабатывал мало, тридцать тысяч рублей в месяц. Для семью из пяти человек хватало явно на скромное проживание. Детские пособия не спасали положения. Оттого Саша экономил на себе и всегда ходил в одной и той же одежде. Квартиру семья снимала, машина была большая, как и Саша. Какой-то джип, подержанный, повидавший жизнь, но исправно служивший ему средством передвижения, так как без нее он не мог перемещаться, поступь его была тяжелая и сопровождалась шумной одышкой. Куплена была машина в кредит. Кредит и аренда жилья исправно оплачивались. Но из каких средств – для меня оставалось загадкой. Материнский капитал был уже давно освоен, но не по назначению. Почему он не стремился больше зарабатывать, мне было непонятно. Наверняка он проедал основную часть семейного бюджета, а то и больше.

И выглядел он гораздо старше своих лет, ему смело можно было дать около сорока пяти. Казалось, что мир, который его окружал, тоже давался для него с трудом. Легка лишь для него была кружечка пива с друзьями, во время застолья или после работы. Там он реализовывался, сиял во всей красе, блистал, юморил, был центральным элементом.

К жизни Саша относился легко. Часто легкое отношение превращается в поверхностное. И как найти грань между легкостью, которая украшает жизнь, и беспечной поверхностностью, разрушающей жизнь, не только свою, но и близких людей, сопровождающих человека по жизни?

Почему-то я побаивалась Сашу и даже старалась его избегать, хотя причин для этого не было. Он всегда обходился со мной вежливо, с почтением, уважительно и тактично. Я ценила его деликатное отношение к людям, в наше время это казалось уже архаизмом. А оттого еще более ценным.

С его смертью я познакомилась на торжественном мероприятии. В тот день, когда мы познакомились с Сашей, наши организации решили совместно отметить выгодное сотрудничество, так сказать, вместе преломить хлеб, сблизиться, дабы наша работа протекала легко, по-дружески и взаимовыгодно. Мы собрались за общим столом, шумные посиделки шли своим ходом. В нашем коллективе, к счастью, были затейники, которым удалось нас быстро расположить к новым неформальным обстоятельствам. Коллеги нашли общие темы для разговора, и после того, как я смогла освоиться в новой атмосфере, мое внимание привлек Сашка. Человек большой и весьма приметный. Его нездоровый вид пристально приковал мой взгляд. Он настолько плохо выглядел и находился в достаточно запущенном состоянии, что было очевидно, что ему уже давно и экстренно необходимо заниматься своим здоровьем.

И вдруг в мое сознание вонзается картинка, говорящая о том, что Саше осталось всего полгода. Тогда в свои силы я еще особо не верила, но предыдущий опыт с Алексеем Дмитриевичем меня заставил задуматься, и я решилась понаблюдать за Сашей.

Полгода! Настолько плохи у него были дела. Как обидно. Молодому парню с тремя детьми отмерили всего небольшой кусочек жизни! Все, что я видела, напоминало катастрофу. Жена без него попадет в незавидное положение. Дети остаются без отца и без денег. Что же делать? Может, показалось?

В то время я понимала, что вижу смерть, и вместе с тем мне еще хотелось верить в розово-ванильный мир, что все живут в любви долго и счастливо, в сказочной стране. Мне не верилось в то, что этот чудак Сашка умирал.

Я вижу смерть, но что теперь с этой информацией делать? Просто наблюдать, как человек уходит? Сообщить ему? Как он это воспримет, сочтет меня сумасшедшей? Я была в замешательстве. Видела старого, усталого от жизни, измученного старика в молодом, но запущенном теле. Все его стремления, задачи и жизненные цели свелись к нулю. Жизнь перестала пульсировать и наполняться смыслом. Он должен уйти, но как? И какие обстоятельства смерти, я не стала просматривать, дабы еще больше не расстраиваться, но что делать с этой информацией, не понимала.

Подойти к Саше и обсудить свои видения мне не хватало духа. Я бы предпочла заблуждаться. Страх, что он посчитает меня ненормальной, пересилил меня. О как же я тогда заблуждалась, все могло бы пойти иначе.

Миновал год. Мы с Сашей пересеклись на очередной дружеской вечеринке. В течение прошедшего года мы не виделись. Все прошлые видения стерлись повседневной суетой. Но так случилось, что в наших коллективах намечался совместный корпоративный вечер. На том же месте, тот же повод для встречи, тем же составом, то же самое меню, и даже погода была та же. Дневной плотный зной жаркого лета отступил, настал черед теплого спокойного, расслабляющего вечера. Я снова сижу за тем же столом, за тем же местом, и опять мой vis-à-vis Сашка все так же балагурит и веселится. Опять мой взгляд прикован к нему.

Весь вечер я невольно следила за Сашкой, да он и недолго присутствовал с нами. К середине вечера он решил взять ответственность за музыкальный фон на себя, примостился за компьютером. Не прошло и получаса, как он, раскинувшись на компьютерном кресле, опрокинув голову за спинку стула назад, громко захрапел. Ребята безуспешно пихали его в бок, пытаясь если не разбудить, то хотя бы приглушить храп. В унисон Саше стул под ним грустно стонал, затем скрипел, потом захрустел, но устоял. Я все переживала то за Сашу, то за стул, как бы они не грохнулись и не повредились. Все усилия пробудить его были тщетны. Так до конца вечера он сопровождал музыкальный фон своим храпом.

Только теперь что-то не сходится. Почему он жив? Я, конечно, за него рада, и пусть живет вечно. Просто хотелось понять, отчего мне мерещилось всего полгода. Если я сошла с ума, то это одно. И тогда придется серьезно лечиться. Но поскольку мне совсем не хотелось сходить с ума, я решила хорошенько разобраться в своих видениях. И просканировала его еще раз.

И все то же самое, он должен умереть, только существует одно отличие, уже как полгода он должен лежать в могиле. Зрелище для меня жутко отвратительное, неприятное, отталкивающее, но четкое и устойчивое. Как так получилось, что срок его истек, а он еще живет? Приговор наверху подписан, а он еще жив.

Ответ на этот вопрос мне открылся чуть позже.

Но перед этим, спустя еще полгода, после новогодней ночи мне начали поступать звонки с сообщениями от наших общих друзей, что Саша все же умер. Сердце не выдержало и остановилось. У молодого двадцатисемилетнего парня! Это казалось неуместным, противоестественным. Но реальным. Несмотря на мое знание грядущих событий, мне всегда жалко людей, когда они уходят, и я скорбела со всеми остальными его друзьями и коллегами. Казалось странным, что у всех его ровесников жизнь бьет ключом, а у Саши остановилась.

Но несмотря на мою печаль в душе, я отследила ощущение, что теперь все встало на свои места и теперь идет своим чередом.

С Сашей я не работала, его не изучала, в его жизни участия не принимала. Могла, но струсила.

Если коротко о произошедшем, почему молодой человек рано ушел? Это самый распространенный вопрос, когда совсем молодые люди рано уходят. Кто виноват, карма, случай, тотальная несправедливость? В случае с Сашей, прежде всего, он ушел от своей примитивной халатности к своему здоровью. Наше тело не просто наш основной инструмент для реализации себя в материальном мире. А единственное средство, через которое мы проявляемся здесь. И за своей машиной Саша следил гораздо внимательнее, чем за собой. Техническое обслуживание его джип проходил систематически, детали и агрегаты менялись своевременно, но пройти техобслуживание своего тела времени не находилось, и подлатать вышедшие из строя и перегруженные свои агрегаты не получалось. Саше бы в голову не пришло заправлять свою ласточку не бензином, а соляркой. Но снабжать свое тело пищевым мусором его логика позволяла. Он не просто халатно относился к себе, а ежедневно губил, уничтожал, убивал свое тело неверным стилем жизни. Злосчастный ЗОЖ, который требует внимания и развивает силу воли, стойкость, приверженность, характер и познавательные способности, был ему не по силам. Все это так сложно, когда есть верный друг диван, сладко увлекающий в свои объятья, на нем совершенно не нужно ничего делать, лень разрастается, пиво расслабляет и имитирует состояние счастья. Близкие, которые благословенно закрывают глаза на медленный, прикрытый временем суицид, заплатят за свою халатность позже, когда останутся один на один с безжалостной реальностью и вынуждены будут бороться за жизнь, чтобы выжить, только уже не Саши, а за свою. Все так просто, тут нет ничего в этой истории зловещего.

Если посмотреть на Сашу с позиции его энергетики, у него случился словно энергозатор. Энергия, поступающая ему, не просто потреблялась им, а в силу того, что не шла на благо, на его развитие и поддержку его близких, словно застревала в нем. Эта энергия как будто раздувала его изнутри, оттого, что он перекрыл планомерное движение энергии Создателя через себя, он просто превратился в потребителя, а таких энергозаторщиков почему-то изымают из жизни.

Если мой читатель задаст претенциозный вопрос, у многих на земле запущенные тела, но не все стремительно уходят из жизни. Соглашусь, есть такой аспект. И для того, чтобы Высшие Силы приняли решение убрать человека из жизни, необходимо соотнести несколько факторов. В случае с Сашей этот фактор был главным. Следующим по значимости был тот, что Саша не брал ответственность за свою жизнь и, как следствие, за свою уже большую семью. Вклада Саши в его потомство не было и проку от него, соответственно, тоже.

У него была явная возможность бороться за жизнь и отстоять ее. Просто основной костяк, остов жизни этого молодого человека прогнил основательно. Весь заложенный природой потенциал в Саше не использовался и на одну десятую его возможностей. Все его жизненные ресурсы застаивались, были невостребованы и загнивали. Чревоугодие властвовало над ним. И Саша оказался легкой добычей для своих грехов, не противостоял им совершенно. Теперь не он отвечал за свою жизнь, а он становился донором для своих слабостей. Как личность он развалился. И, дабы не уйти в закоренелую форму деградации души, душа выбрала уйти сама, так сказать, определила, что ей тут делать больше нечего, полезна она тут больше не будет, а жизнь – для нее.

В случае с Сашей я впервые столкнулась с понятием «нерентабельный проект», так его обозначили Высшие Силы.

– Что значит «нерентабельный»? – вопрошала я, обращаясь к Высшим Силам.

– Это значит, что затрат энергии на его содержание требуется больше, чем он возвращает. Он не плохой парень, но и хорошим его не назовешь. Все, что его занимает, – это исключительно он сам. О жене не заботится, в близкой семейной жизни ее нещадно эксплуатирует, для своих детей бесполезен, на работе от него тоже проку нет.

И правда, когда он ушел из жизни, на работе отряд не заметил потери бойца. Даже человека нового на его место не приняли.

– А почему такое странное определение, как в бизнесе?

– Общаясь с тобой, мы можем использовать только твой словарный запас и твой понятийный ряд. А это словосочетание емко определяет суть, которую мы хотим донести.

А и правда! Это очень удобно – рассматривать человека с позиции бизнеса, как проект. Вот Бог создает нас, и каждый из нас – проект Бога. Интересно, насколько я рентабельна в этом воплощении? (Это некорректная формулировка «рентабельный», но для простоты общения я ее использую.)

После смерти Саши его жена осталась одна, без средств к существованию, с тремя маленькими детьми на руках, в съемном жилье. Как вы думаете, роптала она на свою судьбу? Жалела себя? Разумеется, да. Казалось ей, что жизнь несправедлива? Конечно.

Ребята с работы Саши помогли продать его машину. Деньги были невелики, но позволили ей продержаться первые полгода. Затем она вынуждена была пойти на работу и уже весьма скромно обеспечивать семью сама.

Могла она избежать такой «несправедливости»? Конечно, если бы ранее не была столь равнодушна к самоуничтожению Саши. И как его супруга стремилась взращивать в нем зачатки ответственности и развития в жизни, желания познать и вкусить все великолепия и многогранность человеческого существования. И в этом заключалась ее работа, предназначение, если этого не сформировали его родители. Всю свою женскую силу ей необходимо было направить на мужа, но она не справилась, струсила, спряталась от суровой жизни, прикрыв ладошками лицо.