скачать книгу бесплатно
Закрыв дверь за Киллианом, направилась на кухню, чтобы помочь подруге с ужином. Путь в кухню шел через столовую. Я не стала зажигать в ней люстру: света, падающего из дверей кухни, было вполне достаточно, чтобы пройти, ни на что не наткнувшись. Отчего-то посередине комнаты мне стало жутко, словно ледяной взгляд скользнул по коже, вызвав толпу мурашек.
Я поежилась, потерла плечи и на ходу огляделась. Краем глаза уловила какое-то движение, повернулась в ту сторону и вскрикнула.
Мне почудилось, что в большом зеркале на стене появился силуэт мужчины. В память четко врезались его совершенные черты, разорванная рубашка с распоротыми рукавами и раны из которых сочилась серебряная кровь. От страха я застыла на месте и попятилась. Призрак протянул руку вперед, но его ладонь уперлась в обратную сторону зеркального стекла. Совершенные губы беззвучно прошептали "Помоги!". В следующий миг я натолкнулась на стул, стоявший позади, взвизгнула от страха и бросилась прочь.
ГЛАВА 19
– Эйлин? О боги, что с тобой случилось?! Ты так кричала… я уже было подумала, что сюда забрался вор.
Сказать, что видела кого-то в зеркале, после того как подруга слышала, что моя настоящая мать окончила жизнь в психбольнице? Нет. Еще решат, что безумие наследственное, подумала и решила соврать:
– Н-ничего Флави. Просто увидела мышь. Надо будет завтра найти хозяйственный магазин, купить мышеловок и отравы. Или в гараже покопаться – может, там найдется то, что нужно и тратиться не придется.
– Я нашла картошку в кладовой. Предлагаю приготовить гартен дофинуа. Сыр и яйца мы купили по дороге, чеснока тут нет, но, думаю, если заменить его этими специями получится вполне прилично – затараторила подруга, демонстрируя ярко-желтый пакетик.
– Хорошая идея – поддержала я и мы вместе принялись за готовку.
Когда ужин был готов, я предложила:
– Давай накроем в столовой?
– Зачем? Нас же только двое.
– Хочу торжественности и еще почувствовать себя полноправной хозяйкой этого дома.
Вскоре мы уже сидели за длинным столом. Залитая светом люстры, столовая казалась очень уютной, а запах привычной пищи и болтовня сделали атмосферу почти домашней.
Я нарочно решила ужинать именно здесь, чтобы незамедлительно изжить страх перед этой комнатой, не дать ему укорениться.
За едой то и дело поглядывала на зеркало, которое сейчас выглядело вполне обычным. Но бронзовая оправа была выполнена столь искусно, что поневоле притягивала взгляд. На нее хотелось смотреть без конца.
– Красиво, да? – произнесла Флави, проследив мой взгляд – Интересно, где его изготовили? Наверное, оно антикварное. Едва ли такую красоту штампуют на каком-нибудь заводе.
– Думаю, ты права. Симметричная, витиеватая оправа из бронзы, это определенно барокко – ответила, с наслаждением отпивая из чашки, чай с мятой, листочки которой еще засветло приметила и собрала в саду.
Когда мы принялись убирать посуду, возникло стойкое ощущение, что из зеркала кто-то наблюдает за каждым моим движением. Но стоило повернуться к этой вычурной стекляшке, ощущение тут же пропадало. Бред! Ну не сошла же я с ума? С этим зеркалом определенно что-то нечисто. Может, призрак в зеркале не показывается потому, что я не одна в комнате?
Когда с мытьем посуды было покончено, я уступила Флави право первой отправиться в душ, а сама снова вошла в гостиную. Ничего.
Вдохнула, будто собираюсь нырнуть в ледяную воду, и выключила свет. Ничего. Только мое напряженное, испуганное лицо в отражении.
Конечно же, мне это просто показалось. Я сегодня испытала немалое потрясение, узнав о настоящих родителях. Наслушалась ужасных историй про маму, да еще и этот набросок, на котором на девушку из зеркала, вместо отражения смотрит какая-то потусторонняя жуть…
Я, как и любая творческая натура, просто слишком впечатлительна. Порой не знаю, где кончается реальность и начинаются фантазии.
Хорошо, что взяла с собой Флави. Разговоры с ней надежно привяжут меня к реальному миру, не дадут поддаться эмоциям и наделать глупостей.
Подруга будет моим якорем здесь, на Зеленом острове, где так процветают суеверия о волшебном народе.
В этой стране, порой доходит до того, что, прокладывая шоссе, рабочие никогда не срубят одиноко стоящий посреди поля боярышник. Ведь он может оказаться домом фейри или вратами в их мир. Дорогу обязательно пустят в обход такого дерева, пусть и затратив на это время и ресурсы.
Ледяной порыв ветра, исходящий, казалось, прямо от зеркала, взметнул мои волосы. Я тихо пискнула от страха и рванула к выключателю.
Уняв бешено стучащее сердце, обругала себя дурой: сама не закрыла окно, а теперь трясусь от легкого ветерка, ворвавшегося в дом.
Сон – вот что мне нужно. Стоит как следует выспаться и все пройдет.
ГЛАВА 20
Ночь мы с подругой провели в большой двуспальной постели, некогда принадлежавшей моим родителям. Несмотря на все волнения прошлого дня, выспалась я на диво хорошо. Все рассказы деда и странности, с которыми столкнулась, казались мне страшным сном, который, наконец, закончился.
Приготовив на завтрак тимбаль с сыром и грибами, мы с подругой на машине отправились в центр Лонгфорда.
Я оставила там Флави, чтобы та смогла вдоволь насладиться местными достопримечательностями и пройтись по магазинам. Сама же отправилась по адресу, что дал мне Патрик Магвайр.
Раз дед не хочет говорить, где лечилась моя мать, может в группе "Королева мая" кто-нибудь вспомнит название клиники. Наверняка Джед навещал Морну, ведь он любил ее, несмотря на все ее выходки.
И действительно – Зинри, высокий худощавый ударник с копной рыжих длинных волос, сообщил мне адрес, куда однажды подвозил Джеда. Не теряя времени, я отправилась туда.
Довольно неприятный лысый тип в узких блестящих очках, что был лечащим врачом моей матери, промариновал меня в коридоре больше получаса, прежде чем все-таки принял.
– Мое имя Дарак Коллинз. Чем могу быть полезен?
– Я Эйлин Лоран. Среди ваших пациенток была моя мать Морна Бакли. Я хотела бы знать, чем она болела, отчего умерла, и получить копию истории ее болезни.
Карие глазки доктора забегали и мне это не понравилось. Кажется, у этого человека совесть нечиста. Иначе, почему он вдруг так занервничал?
– Я понимаю вас, мисс Лоран. Вы, должно быть, очень хотите знать, что произошло с вашей матерью. Но мы не вправе нарушать врачебную тайну, не удостоверившись, что вы действительно близкая родственница миссис Бакли. Вы могли бы предоставить мне документ, подтверждающий ваше родство?
– У меня при себе завещание, заверенное адвокатом Магвайром. В нем я упоминаюсь, как дочь Джеда и Морны Бакли.
Кажется, док трижды перечитал предъявленный документ, прежде чем вернул его мне и нехотя произнес:
– Хорошо, я предоставлю вам историю болезни для ознакомления.
Я не была особо подкована в психиатрических терминах, но там, где не хватало познаний, искала определения в интернете.
У мамы была затяжная форма реактивной депрессии. В острой форме это заболевание давало ощущение безнадежности, угнетающее отчаяние, нарушение сна и отказ от еды, а еще фобии, суицидальные мысли и слуховые галлюцинации.
Ее фобия проявлялась при любом взгляде на зеркало или любую другую отражающую поверхность.
Дополнялся этот набор беспричинной плаксивостью, идеями самообвинения, расстройствами памяти, утратой способности к длительному умственному и физическому труду, непереносимостью громких звуков, яркого света и резких запахов, слабостью и повышенной возбудимостью, вслед за которой быстро наступает истощение.
Лечили ее транквилизаторами и антидепрессантами, беседами, основанными на логических убеждениях, а также эриксоновским гипнозом.
Мама умерла во сне. "Недостаточность насосной функции сердца"
Еще к истории болезни был присоединен дневник мамы. Я понимала, что едва ли успею прочесть все, поскольку почерк ее было тяжело разобрать. Поэтому когда доктора Коллинза срочно вызвали куда-то, поспешно сфотографировала страницы с текстом на телефон, минуя те, где были лишь рисунки.
Когда док вернулся, меня ждал сюрприз:
– У меня есть кое-что для вас. Посмотрите, это же вылитая вы! – произнес мужчина, переводя взгляд то на меня, то на девушку, что была изображена на картине в его руках.
Я была нарисована в профиль рядом с зеркалом в столовой. Моя рука лежала на зеркальной глади, и мужчина в отражении тянулся к ней ладонью. На этой картине он был чарующе прекрасен. Никаких ран или крови, рубашка была не разорвана, а просто расстегнута.
Картину я забрала. С Флави договорилась, что заберу ее в условленном месте в полдень. У меня была еще пара часов, поэтому поспешила домой, чтобы скорее загрузить фотографии в ноутбук и наедине с собой прочесть, что писала моя мать незадолго до смерти.
ГЛАВА 21
В дневнике был действительно бред безумицы. Отрывочные записи начертанные размашистым витиеватым почерком хаотично чередовались с рисунками. На них чаще всего появлялись три персонажа: тот медноволосый фейри, которого дед прочил мне в отцы, мужчина, запертый в зеркале, а еще величественная женщина со светлыми волосами в длинном летящем платье. Ее руки от запястий до локтя были увиты виноградный лозой, а на красивом лице застыла печать гнева. Однако на последней странице, когда уже потеряла надежду извлечь какую-либо пользу из дневника, я наткнулась на вполне связный отрывок:
"Я нарушила все правила, какие можно: не брать даров, не есть их пищу, не прикасаться! Как же я глупа…
Сегодня мысли удивительно ясны. Говорят, такое бывает со всеми больными незадолго до кончины, Мне недолго осталось, я это чувствую, проклятое лекарство убивает меня. Сейчас, на пороге смерти, я жалею, что бросила малышку Эйлин ради любви к мужчине, пусть даже и фейри.
Я хотела уйти в сид, чтобы воссоединиться с моим возлюбленным. Мне удалось разыскать вход, но на пороге ждала мстительница Титании. Она покарала меня безумием за грехи матери, которую я не знала и вышвырнула прочь.
Не знаю, понял ли отец, что Эйлин нужно спрятать, чтобы и она не пострадала.
Я пыталась ему сказать, но мои слова были бессвязными. Не думаю, что он мне поверил…
Ты не услышишь меня моя девочка, но пусть хоть эта бумага узнает о том, что я чувствую глубокую вину. Прости меня моя птичка Эйлин! Я попрошу отца в качестве последней воли кремировать то, что от меня останется и развеять над холмами неподалеку от нашего дома. Надеюсь, так мой дух не покинет Срединный мир и я смогу уберечь тебя и своего отца.
Джед меня бросил. Мой возлюбленный не нашел меня здесь. Да и искал ли он? Я полукровка, но для него я все равно слишком человек. Он был ласков, но забыл меня, едва покинув Срединный мир. Даже имени своего не открыл…Но все же именно он научил меня нескольким приемам, благодаря которым эти слова прочтут лишь те, кто одной крови со мной.
Папа… один ты действительно любил меня и пытался сберечь. Перед тобой я виновата не меньше, чем перед дочкой. Прости мне мою легкомысленную природу. Наверное, фейри не умеют любить, поэтому я всю жизнь бежала за наслаждением, что давало мне волшебство. За то, что я недостаточно человек, чтобы не мечтать о том, что однажды сумею найти вход в волшебный мир, который зовет меня. Этот зов разрывает душу на кусочки каждый Самайн и Белтайн…
Прошу, позаботься об Эйлин. Не дай ей погибнуть так же глупо, как я.
И ты Оберон, прости… Я боялась, что убьешь меня, как только прикоснусь к зеркалу в один из великих праздников и освобожу тебя. Сейчас понимаю: я могла прежде взять с тебя клятву. Наверное, потому, что теперь сама томлюсь взаперти, в этом аду полном железа, губительного для таких, как ты и я, мое сострадание возросло. Я понимаю твой бессильный гнев…"
ГЛАВА 22
На этом записи обрывались. Обида на мать, успевшая угнездиться в моей душе испарилась, будто ее и не было.
Я плакала и не могла остановиться. Однако в слезах не забывала искать фото той части истории болезни, где были описаны все препараты, которыми лечили Морну. Витамины с содержанием железа… так аллергия у нас семейная и ее действительно убили! Но кто? Неужели те самые "родичи из холмов"? Или та, которую мама назвала мстительницей Титании?
В смятении я принялась искать ответы в интернете. Титания, Оберон, Благой и Неблагой двор, сидхе… Не знаю, сколько бы просидела, штудируя ирландскую мифологию, если бы не звонок Флави, вернувший меня к реальности. Подруга беспокоилась, куда я запропастилась, поскольку уже четверть часа ждала меня в сквере, откуда обещала ее забрать.
Только сейчас поняла, насколько голодна. Но заставлять ждать Флави было бы свинством. Пришлось наскоро поправить поплывший макияж, выпить стакан воды и поспешно сесть за руль арендованного "Фольксвагена".
Пробегая через столовую, мельком взглянула на зеркало, припоминая того красавчика, что нарисовала в нем мама. Она звала его Обероном. Если верить интернету, это король эльфов и фей, он же супруг Титании.
Дальнейшее можно изложить в виде занимательной задачи. Условие: повелитель фейри заперт в зеркале, что висит в моем доме в столовой. Мою мать свела с ума мстительница, посланная Титанией, женой Оберона. Вопрос: чем так насолила королеве Титании моя бабка, что досталось даже ее дочери-полукровке, которая об их волшебных разборках не ведает, ни сном, ни духом? И что теперь делать мне?
Если бы вдруг поверила в рассказы деда и в предсмертный бред, что сегодня прочла в дневнике, постаралась бы найти ту фею, что свела с ума маму и сжечь ее холодным железом к зеленым гоблинам. А еще была бы не прочь отыскать свою бабку, чтобы посмотреть в ее бесстыжие глаза и спросить: почему она бросила маму на земле, выдворив из волшебного мира, и что такое сотворила, раз ее потомков стремятся уничтожить.
Неожиданно мне вспомнилась странность, которую раньше, будучи материалисткой до мозга костей, не сочла стоящей внимания. Когда я вынула из конверта письмо от Патрика Магвайра, с приглашением в Ирландию, с него посыпался какой-то розоватый, поблескивающий порошок с сильным цветочным запахом. От него у меня так сильно засвербело в носу, что я пару раз как следует, чихнула, прежде чем развернула вложенную внутрь бумагу.
Вспоминая тот день, только сейчас осознала, что открывала письмо без особого энтузиазма, поскольку думала, что это какая-то ошибка. Но после того как вдохнула тот розовый порошок, все изменилось.
Во-первых, я совершенно забыла, что с посланием было что-то не так; во-вторых, испытала небывалый подъем, оживление и… страстное любопытство взглянуть сначала на письмо, а потом на Ирландию и дом, который был мне завещан!
Неужели… нет, я не верю в колдовство и фей!
Может ли быть, что во мне при помощи какой-то химии могли искусственно пробудить любопытство? Ведь есть же вещества вызывающие физическое влечение или опьянение? Или те, вдохнув которые можно словить галлюцинации или испытать невероятный страх?
Так почему не может существовать веществ, способных вызвать жажду нового и интересного?
ГЛАВА 23
Увлеченная удивительной догадкой, чуть не пропустила поворот к скверу, где меня ждала Флави. Но вовремя притормозила и сменила направление на верное, продолжая размышлять.
Я никогда не могла спокойно воспринимать слезы матери. Мое сердце всегда трепетало от этого.
Перед отъездом в Ирландию мама заплакала от отчаяния, что я ее не слушаю. А я просто подхватила чемодан и вышла, не сказав ни слова. Не в моем характере такая бесчувственность!
Сейчас, мысленно прокручивая в голове события того дня, ясно видела, что поступала не так, как всегда.
Если задуматься, вся эта история с наследством дурно пахнет. Кто-то очень хотел, чтобы я приехала в Лонгфорд.
Дед говорил, что Джейд Бакли знал, что я не его дочь. Именно после того, как Морна забеременела не от него. Тогда-то Джед и ушел от Морны, не выдержав того, что об него очередной раз вытирают ноги.
Так с какой стати ему оставлять мне что-то? По своей ли воле он составлял эту бумагу? Ребята из "Королевы мая" говорили, после смерти Морны он много пил, а на пьяницу при должном подходе можно повлиять.
Если вспомнить дату составления завещания, выходит, отчим отписал мне дом за пару дней до смерти. Дед сказал:" Он ездил в Строкстаун за новыми струнами для гитары и по дороге назад по непонятной причине не справился с управлением и слетел с дороги".
Получается, кто-то заставил Джейда Бакли составить завещание, а затем подстроил автокатастрофу. Далее наш "доброжелатель" позаботился, чтобы я непременно приехала в Лонгфорд: подсыпал в письмо адвоката некое вещество, которое… действует до сих пор?
Нормальная девушка скорее сбежала бы подальше от сумасшедшего родственника, бормочущего о фейри, от дома чьи хозяева умерли до срока странной смертью и тем паче от призрака израненного мужчины, обитающего в зеркале. Нормальная точно не стала бы интересоваться, отчего именно умерла женщина, которая родила ее на свет, а затем бросила.
А я интересуюсь домом, прошлым Морны и по-прежнему равнодушна к эмоциям той, что меня вырастила. Тут сам собой напрашивается вывод: я до сих пор под воздействием того порошка. Может, стоит взять то письмо и сходить к друиду, по адресу который дал дед? Если на дне конверта что-то осталось, возможно, Киган Маккарти сможет разобраться что это за вещество. Думаю, такие штучки вполне по его части.
Остановилась на стоянке рядом с парком, но, задумалась и не вышла из машины. Отмерла только, когда Флави постучала в окно розовыми коготками, прося разблокировать двери.
Нажала нужную кнопку и сделала еще один вывод: кто-то крутился сначала рядом с Джедом Бакли, а затем в адвокатской конторе Патрика Магвайра. Возможно та же личность позаботилась, чтобы маме назначили витамины с губительным для нее железом. Адвокат и доктор вряд ли станут отвечать на мои вопросы. А вот ребята из группы отца наверняка расскажут, не появлялся ли у него незадолго до смерти новый друг-собутыльник.
– У тебя такой вид, будто ты привидение увидела. С тобой все в порядке подруга?
– Не все. Кажется, я действительно скоро начну верить в привидения и прочих фей.
– Почему ты так решила?
Я открыла в телефоне фото последней страницы маминого дневника, которую, как она утверждала, могут видеть лишь ее родственники. Показала Флави, и спросила:
– Что скажешь?
– Что у тебя разрядился телефон и тебе снова нужен мой запасной аккумулятор – фыркнула в ответ подруга.
