скачать книгу бесплатно
Я обвел глазами выстроившихся во дворе воинов. Несколько уэльских лучников, остальные же бургунды и брабасоны, готовые сражаться с кем угодно и за кого угодно за вполне умеренное вознаграждение. В глазах этой братии весьма явственно читались слова наемничьей молитвы: «Дай нам Бог сто лет войны и ни одного сражения». Но выбора не было.
Я вздохнул и повернулся к герцогу:
– Когда прикажете выступать, милорд?
– Немедленно!
Бастида, о которой говорил Ллевелин, располагалась часах примерно в шести хода от Кэрфортина. Дотошные фортификаторы императора Адриана, стремясь обезопасить римскую Британию от набегов «кровожадных дикарей», не только потрудились над тем, чтобы возвести мощные укрепления поперек страны, но и позаботились, чтобы впереди основных позиций на всех путях подхода к стене были выставлены укрепленные сторожевые посты, служившие и как передовые наблюдательные пункты, и как базы для карательных вылазок легионов по ту сторону вала. К этому времени от большинства из них не осталось ни следа, но все же некоторые башни содержались в полном порядке, не утратив своего боевого значения.
Привыкший сражаться
Не жнет и не пашет, —
вдохновенно выпевал Лис.
Хватает иных забот!
Налейте наемникам полные чаши,
Завтра им снова в поход.
– Капитан, давай-ка прикинем, кто там у нас под шлемаком по делу о пропавшем пророчестве.
Я оглянулся на ехавшего позади напарника. Лицо его было профессионально беззаботно, и слова песни лились, словно записанные на магнитофонную кассету. Наше импровизированное войско привычно вышагивало по остаткам римской дороги, порой терявшейся в зарослях цветущего вереска, но все же сохранявшей идеально прямое начертание. Слова новой песни явно пришлись по нраву суровым воякам, и они подхватывали их хором нестройных голосов. Уже изрядно смеркалось, но до заветной бастиды оставалось идти мили полторы-две, не больше. Ее освещенный факелами вечерней стражи силуэт вполне четко вырисовывался впереди на отвесной скале у входа в ущелье.
– Прости, где? – переспросил я.
– Ну, под шлемаком. То есть под колпаком, только почтительнее, лорды все-таки.
– А-а. Ну, давай подсчитаем. Так, Персиваля, Ланселота и Ллевелина можно занести в этот список с вероятностью процентов девяносто девять. Там же наверняка Галахад и Борс. Он, кстати, единственный, кто вместе с Персивалем и Галахадом видел чашу святого Грааля и после этого вернулся домой. Вероятно, наши части пророчества попали в библиотеку Перси именно через него.
– Согласен. Вполне себе крутые парни.
– Дальше – Мордред. До своей измены тоже числился в первой дюжине. И если пергаменты есть у Персиваля и Ланселота, то, вероятнее всего, и у Мордреда он тоже имеется.
– Вполне может быть. Какие еще кандидатуры?
– Очевидно, Говейн, но он, если верить Мэлори, умер от ран после битвы при Бархем-Дауне.
– Ну, сэр Мэлори известный фантаст! Ему рыцаря укокошить – плевое дело, один росчерк пера.
– Не обижай классика! – возмутился я. – Он, конечно, грабитель храмов, но все же член палаты общин. Опять же в Войну Роз вы с ним прекраснейшим образом ладили.
– Але, отец родной, ты чего завелся?! Я ж любя. Я ж ему сам в тюрягу чернила таскал! Буквально полколчана ему на перья общипал…
– Ладно, – оборвал я пустившегося в радужные воспоминания напарника. – Давай дальше. Я бы, наверное…
В этот час Лису не суждено было узнать, кого бы еще счел достойным высокого доверия король Артур. Мы уже вплотную приблизились к бастиде, часовые, опознав в колеблющемся свете факелов леопардового льва на моем щите, предусмотрительно освещенном одним из воинов, стали отворять ворота. И тут из-за окрестных кустов, из-за валунов, нагроможденных у тропы причудливыми осыпями, с диким утробным рычанием, с леденящим душу визгом начали выскакивать голоногие воины, раскрашенные багровыми и синими полосами, с круглыми деревянными щитами и копьями, больше смахивающими на заточенные и обожженные колья.
– Засада! – взревел я, поворачивая Мавра и обнажая Катгабайл. Клинок его, кованный гномами в неведомых земных глубинах из истинного серебра атлантов, блеснул во мраке голубой молнией, предчувствуя битву. Когда-то фея Сольнер, вручая его, утверждала, что ни один из законных хозяев этого меча не был побежден в бою. Пожалуй, сейчас у меня был отличный случай проверить истинность ее слов.
«Засада!» – подхватило эхо, и я краем глаза отметил, что привычные к прелестям воинской жизни наемники, благополучно отбросив первых отчаянных смельчаков, перестроились крутой дугой, прикрывая ворота, и по одному, по двое отступают под свод арки.
– Отходим в бастиду! – скомандовал я, отмахиваясь от наседающих каледонцев и заставляя Мавра пятиться.
Последняя команда была излишней, ничего иного, похоже, и не предполагалось.
Глава 3
Белый гость к обеду – награда богов за храбрость.
Пословица аборигенов Новой Зеландии
Массивные тесовые вороты, окованные железными полосами, захлопнулись, едва отступающий Мавр оказался на территории бастиды, и, приняв гулкий удар раскрашенной толпы, вздрогнули, но остались стоять нерушимо. Четыре тяжеленных засова, вставленных расторопными стражниками в железные скобы, могли некоторое время сдерживать ярость атакующих, но, видя, с каким остервенением эта плохо вооруженная братия рвется в бой, я бы не стал делать на них большую ставку. Уж о чем, о чем, а о боевых качествах кельтов я знал не понаслышке. Неспособные к ведению правильных и регулярных военных действий, с презрением отвергающие тактические хитрости, они демонстрировали великолепную выучку и отвагу, когда дело касалось рукопашной схватки.
– Горим – не горим? – возбужденно поинтересовался Лис, уже спешившийся и теперь поудобнее перетягивающий ремень колчана.
Я втянул воздух. В нем действительно чувствовался запах нефтяного чада. Кажется, до сих пор попыток забрасывать противника горшками с горючей смесью, знаменитым греческим огнем, здешние жители не предпринимали. Должно быть, считали ниже своего достоинства.
– Да нет, все нормально, – усмехнулся я, разглядев взметнувшийся над верхней площадкой квадратной каменной башни бастиды длинный язык пламени. – Это сигнал в Кэрфортин.
– И что дальше? – спросил Лис, изгибая лук и сквозь мрачный зрачок бойницы спуская с тетивы первую стрелу. – Можно ждать подмоги или как?
– Вероятнее всего, «или как». Бастида поставлена для того, чтобы предотвратить внезапное нападение на основные укрепления. С этой ролью, как видишь, она справилась. А посылать сюда подмогу, тем более ночью, – оч-чень сомневаюсь.
Между тем боевая ярость едва видимого в ночной мгле противника продолжала нарастать. Камни и дротики, колотившие по воротам, словно град по пустой бочке, все чаще находили себе жертвы.
– Такими темпами мы рискуем не дожить до утра, – пробормотал Лис, и в тот же миг копейщик, прикрывавший щитом узкую прорезь бойницы в те секунды, когда мой напарник тянулся за новыми стрелами, чуть замешкался и, схватившись за горло, начал заваливаться набок. – Убит, – склонившись над ним, констатировал Лис.
– Выцелили, – сквозь зубы процедил я, загораживая своим щитом гибельный просвет в каменной кладке. Спустя миг еще два дротика вонзились в его лазоревое поле. Уж если каледонцы начинали метать дротики, делали они это с душой.
– На стены! – раздался командный окрик начальника гарнизона.
Приказ был отдан весьма своевременно, поскольку над толстыми заточенными бревнами, венчавшими сложенную из скального камня куртину, одна за другой начали появляться раскрашенные фигуры штурмующих. Несильные в осадном искусстве, они применяли способ простой, но в подобных условиях вполне действенный: вонзив в бревна палисада как можно больше дротиков, они, пользуясь темнотой, собирались у стены и, составив пирамиду, забрасывали на импровизированный турник бойца за бойцом.
Дальнейший путь для этих ночных демонов был так же легок и незатейлив, как прогулка по парку. Схватка на стене вскипела с той стремительной яростью, с какой вырывается из опостылевшего кувшина джинн в персидских сказках. Брабасоны и бургундцы в кожаных куртках, усиленных нашитыми железными кольцами, и кельты, встречавшие врага голой грудью, считая полученные раны высочайшим признаком доблести, рубились молча, в немом остервенении рыча сквозь стиснутые зубы и спеша на последнем вдохе вонзить клыки в тело победителя. Ярость одних была равна несгибаемости вторых, и я, со своим великим мечом, сеявшим гибель направо и налево, пожалуй, был отнюдь не лучшим среди участников боя.
И все же, какую бы стойкость ни демонстрировали воины гарнизона, прекрасно сознававшие, что попадать живыми в руки каледонцев – вероятно, худшая из возможных участей, исход схватки был почти предрешен. Скотты теснили нас к башне, и каждый шаг назад стоил изрядной крови и нам и им.
Но сколько их было, этого не ведал никто. Все новые и новые воины одним движением перемахивали через частокол и, спрыгнув со стены во двор, присоединялись к нападающим. В пылу боя я потерял из виду Лиса и в душе молил бога, чтобы доспех, сработанный, как и мой, в лаборатории Института, помог ему выбраться живым из этого ада.
– Бран! – несся над ущельем воинственный клич атакующих.
Да, победа их была почти предрешена, но это самое «почти»… То, что произошло в следующий момент, повергло в шок меня, да, похоже, и всех оставшихся в живых воинов гарнизона. Но то впечатление, которое произошедшее произвело на каледонцев, было просто неописуемо. Ночная тьма наполнилась уханьем, рокотом, нечеловеческим хохотом, леденящим душу завыванием оголодавших оборотней. Казалось, вся преисподняя в полном составе, бросив котлы с недоваренными грешниками, выбралась полюбоваться своими потенциальными клиентами. Если бы вдруг по Чевиотским горам прокатилась волна цунами, и она бы, пожалуй, не смогла быстрее смести размалеванных воинов со стен едва державшейся бастиды.
– Капитан, шо это было? – с радостью услышал я недоумевающий голос Лиса. – Шо-то я не понял последнего маневра. Кому это мы тут спать помешали?
– Не знаю, – честно признался я, закрывая уши ладонями, чтобы не слышать ужасающей какофонии, разносящейся над ущельем.
– Надо же, и такое бывает! – восхитился мой напарник. – Не, однако этот панк-рок мне положительно нравится. Особенно если учесть, шо эти чертовы колдунцы своими дубинами мне чуть все ребра не растрощили. Ну шо, командир? Блин, как же оно болит! Как ты считаешь, может, сейчас самое время поздороваться с местным начальством?
Я обвел глазами поле боя, засыпанное телами убитых и раненых. Ночь стирала различия между недавними врагами, и оттого картина внезапно наступившего затишья казалась еще более устрашающей.
– Сэр Торвальд, – раздалось за моей спиной.
Я обернулся. У распахнутой двери бастиды, прижимая окровавленную ладонь к голове, стоял юноша лет восемнадцати в добротной кольчуге, опоясанный широким боевым поясом.
– Я Кархэйн, оруженосец сэра Богера Разумного. Простите, я сэр Кархейн. Мой господин только что посвятил меня в рыцари. Сэр Богер просил передать вам, что умирает и вряд ли доживет до рассвета. Он просит вас подняться к нему.
– Я иду, – кивнул я. – Да, сэр Кархейн, велите позаботиться о раненых и сосчитать потери.
– Конечно, сэр. – Юный рыцарь сделал жест одному из воинов выполнять приказ и, поклонившись, попросил меня следовать за ним.
Признаться, я не заметил, когда рядом со мной оказался Лис, но он на правах моего комита – не то оруженосца, не то телохранителя – имел на то вполне законные основания.
– Капитан, как ты думаешь, местные аборигены после этакой психической атаки оставят нас в покое или поутру решат поинтересоваться, что здесь за нечисть колобродит?
– Вероятно, на рассвете надо ждать очередной штурм.
– Вот и мне так почему-то кажется. Тогда ты, как поставленный Ллевелином начальник всего этого безобразия, надеюсь, не будешь возражать, если я тут пошерстю по сусекам? Надо прикинуть, чем поутру отплевываться будем.
– Давай действуй, – коротко кинул я.
– Вот за шо я тебя, Капитан, ценю, так это за поддержку разумной творческой инициативы. Все, – ухмыльнулся он, вытирая пот со лба, – не буду мешать рыцарственной беседе.
На второй этаж, где, по словам юного рыцаря, лежал умирающий сэр Богер, вела приставная лестница, в случае опасности убиравшаяся в прорезанный между толстых потолочных балок люк. Командир гарнизона, еще молодой мужчина, с обширной лысиной, поросшей кое-где редкими пучками волос, лежал на покрытом медвежьей шкурой деревянном топчане, положив одну руку на эфес меча и прижимая вторую к кровавому пятну на белой льняной рубахе.
– Я привел его, сэр Богер, – негромко сказал Кархейн.
– Сэр Торвальд, – прошептал раненый, открывая редкозубый рот, – прошу вас, приблизьтесь. Мне тяжело говорить, ибо последние капли жизни моей утекают в море вечности.
Судя по расположению раны, командир гарнизона говорил правду. Однако ни смертный час, ни боль не могли свернуть его с приличествующего доброму рыцарю куртуазного тона.
– Черная мгла стоит перед моими очами, – продолжал сэр Богер, – и в этой мгле я уже слышу шаги безглазой воительницы, поражающей всякого, рожденного под небесным сводом.
– Не тратьте силы, мой друг. – Я поспешил присесть возле умирающего. – Вы хотели меня видеть?
– Увы, велико мое горе! – простонал он. – Ибо перед смертью своей не суждено мне узреть вас. Мир темен передо мной… – Рыцарь отнял руку от груди и протянул ее в моем направлении. – Возьмите мою руку, и я умру счастливым, ибо какая участь может быть выше признания столь достойного рыцаря!
– Сэр, быть может, вам нужен священник, – начал было я, но осекся, понимая, что во всей округе, пожалуй, не сыщется даже захудалого монаха.
– Пустое. В моем мече заключена часть зуба блаженнейшей Марии Магдалины, и я верю, что, памятуя мое почитание сей святыни, апостол Петр впустит меня в Царствие Божие.
Я глядел на рыцаря, на торчащий из раны обломок дротика, на часто вздымающуюся грудь, понимал, что ему остались считанные минуты, и в то же время тихо радовался, что мой неугомонный напарник занят ревизией поступившего в наше распоряжение имущества. Уж он бы не преминул высказать свое авторитетное мнение по поводу священной стоматологии.
– Слушайте меня, сэр Торвальд, – продолжал раненый, – передайте герцогу Ллевелину, что я виновен, ибо позволил мятежникам незамеченными подобраться к бастиде. Эти дикари прячутся меж камней точно змеи. – Он замолчал, широко открытым ртом хватая воздух. – Передайте, что я честно сражался… – Он вновь умолк.
– Сэр Богер, – спросил я, не отпуская руки рыцаря, – скажите мне, что это были за звуки, кои спасли нам жизнь?
– Органон, – почти прошептал умирающий и, собравшись с силами, позвал своего недавнего оруженосца. – Кархэйн, окажи мне последнюю услугу.
– Я слушаю вас, сэр. – Стоящий за моим плечом юноша склонился над своим господином.
– Выдерни обломок из раны.
– Но это убьет вас!
– Вот и славно. Я и так слишком долго задержался между мирами. Делай, что тебе велят!
– Повинуюсь вам, сэр, – тихо промолвил рыцарь и, ухватив сломанное древко дротика у самой раны, резким рывком вырвал из его груди железное жало.
– Мария Дева, – шевельнулись губы сэра Богера, и рука, из последних сил поднятая им, безвольно упала на пол.
– Умер. – Я повернулся к своему рыцарственному собрату, стаскивая с головы железный колпак шлема.
– Эй, Капитан! – прорезался в моей голове неуместно радостный голос Лиса. – Я понял, почему эти лица скоттской национальности ломились сюда шо те хохлы в пивной ларек. У них тут нехилая заначка верескового меда[3 - Вересковый мед. – Автору неизвестно, каким образом пикты готовили сей напиток. Вереск – растение не медоносное, поэтому оставляем этот факт, как и все, что произойдет далее, на совести Р. Л. Стивенсона.]! Бочек десять.
– Сережа, сэр Богер умер.
– Да? – Рейнар замялся. – Нехорошо, конечно, получилось. Однако, думаю, стоит помянуть его из здешних запасов. Полагаю, он бы одобрил.
Я собрался было что-то ответить моему другу, но тут в люке показалась голова того самого воина, которому Кархэйн поручил счет потерь и заботу о раненых.
– Готово, господа рыцари, – бросил он, взглядом спрашивая разрешения подняться в зал.
– Докладывай, – скомандовал ему я, и коренастый и основательный валлиец, быстро забравшись вверх по лестнице, очутился перед нами целиком.
– С вашего позволения, господа, – начал он. – Три десятка да еще полдесятка наших начисто полегли. Еще десяток, да десяток без двух совсем плохи были. Я им помог. – Валлиец положил руку на висевший у пояса украшенный моржовым клыком кинжал. Я невольно вздрогнул, представляя себе эту помощь, но говорившего, похоже, подобные издержки ремесла ничуть не смущали. – Десяток, да еще четыре, – он поднял вверх указанное количество пальцев, – ранены, но еще держатся.
Памятуя о неумолимом кинжале валлийца, я осознал, что в число этих четырнадцати вполне могут входить и те, кто, как и мы с Лисом, отделался ушибами и царапинами, и те, чья душа еще просто не определилась, через какую дырку в теле вылетать к небесам.
– Стало быть, вот, – флегматично завершил свой доклад старый воин.
– Еще семеро осталось лежать за воротами, – хмуро добавил я.
– Сэр Богер, – негромко напомнил Кархэйн.
– Да, теперь еще и он. Сколько всего воинов было в крепости?
– Шесть дюжин да мы с господином. Три дюжины пришли с вами.
– Стало быть, – я принялся суммировать названные цифры, – мы с тобой, Рейнар, две дюжины бойцов, да чертова дюжина с одним из тех, кто еще на что-то годен. Не густо. Если утром мятежники снова пойдут на приступ, нам несладко придется.
– Слушай, Капитан, – вновь раздался на канале голос Лиса, все это время державшегося на связи, – у меня есть гениальный план, полный элегантности и самоотречения. Надеюсь, ты это оценишь, когда будешь писать отчет о проделанной работе. Давай выкатим крашеным горцам пару-тройку бочек вересковки. Они ужрутся так, шо красно-синий цвет лица станет для них натуральным, а те, кто не ужрется, поубивают друг друга от безысходной тоски и острой алкогольной недостаточности. А мы тем временем валим отсюда тыгыдымским аллюром, ибо чего ради здесь торчать, лично мне абсолютно непонятно.
– Лис, боюсь, двух-трех бочек на эту ораву не хватит, – усомнился я. – Если здесь обещанная Ллевелином армия Горры, то это никак не меньше двадцати тысяч воинов. Но даже если перед нами всего лишь передовой отряд, то и на них меда не хватит. Ну а только пойдет слух, что у бастиды поят даром, – к завтрашнему вечеру здесь будет все мужское население Каледонии, включая стариков и подростков.
– Ну ладно-ладно, уболтал! Выставим пять бочек! Хотя это уже транжирство и прямая растрата казенного имущества. Пока население будет сбегаться, мы уже окажемся за Адриановым валом.
– Сэр Торвальд. – Не слышавший нашей оживленной беседы Кархэйн уже скомандовал своему помощнику выставить стражу на стенах и осмотреть крепление засовов на воротах и теперь, дождавшись, когда мы остались одни, обратился ко мне: – Положение весьма затруднительно, однако в нашем распоряжении имеется органон, свидетелем действия которого вы были, и «адское жерло».
– Что? – непонимающе спросил я.
