Русско-японская война 1904—1905 гг.

Как военный порт, бухта Порт-Артура обладает существенными недостатками. Пролив, соединяющий ее с внешним рейдом, имеет лишь около 150 сажен ширины, при фарватере около 70–80 сажен, причем здесь развивается сильное течение, затрудняющее движение крупных судов. Глубина входа в бухту около 28 фут. в малую воду, почему броненосцы могут входить или выходить из гавани лишь 2 раза в день, во время приливов, когда уровень воды поднимался на 9—10 фут., причем, благодаря свойствам прохода, операция эта происходит крайне медленно. Для стоянки больших судов по своей глубине был пригоден лишь так называемый Восточный бассейн; остальная часть бухты мелководна и только небольшая ее часть к западу от Тигрового хвоста была углублена для стоянки броненосцев.

Ко времени занятия нами Порт-Артура укрепления его, построенные китайцами, состояли из береговых батарей и 10 редутов, соединенных высоким валом (китайская стенка) на восточном склоне Драконова хребта, между Крестовой горой и долиной Лунхэ. На всем фронте к западу от долины Лунхэ было построено лишь 3 батареи. Китайские укрепления были хорошо применены к местности, но в боевом отношении оказались мало годными, будучи сложены из камня, лишь сверху покрытого тонким слоем цемента.

Таким образом, приходилось организовать всю оборону Порт-Артура заново. Первоначальные соображения об организации обороны Порт-Артура были составлены местным начальством уже в 1898 году, вслед за занятием Квантуна; соображения эти сводились к необходимости выноса пояса фортов на Волчьи горы.

Вслед за этим, в октябре 1898 года, в Порт-Артур прибыл ген. Кононович-Горбацкий, командированный для подробной разработки вопроса об его укреплении.

Образованная под его председательством комиссия предполагала укрепить Дагушань, Драконов хребет, г.г. Угловую и Высокую и холмы на западном берегу бухты. Минимальный гарнизон крепости был исчислен в 20 батальонов.

Проект комиссии ген. Кононовича-Горбацкого был представлен военному министру в апреле 1899 года, но дальнейшего движения не получил, ибо образованное к этому времени, по настоянию министра финансов, «Особое междуведомственное совещание», обсуждавшее предстоящие расходы по укреплению и обороне Квантуна, признало требования Военного министерства чрезмерными.

В итоге, в 1899 году, для составления окончательного проекта укрепления Порт-Артура, был командирован военный инженер, полковник Величко, которому было указано – при составлении проекта крепости считать гарнизон последней лишь в 11 300 человек при 150 орудиях.

Обстоятельство это объясняет отчасти сокращение до крайности крепостного обвода и отказ от выноса обороны вперед.

По проекту полковника Величко, Высочайше утвержденному в январе 1900 года, оборонительные сооружения крепости должны были состоять из: а) линии приморских батарей, б) линии сухопутных укреплений и батарей и в) центральной ограды.

а) Приморский фронт должен был состоять из 22‑х батарей, а на вооружение его предположено было поставить 124 орудия.

б) Линия сухопутной обороны, протяжением в 19 верст, долиною Лунхэ делилась на два сектора: 1) Восточный фронт (протяжением в 8 верст) и 2) Западный фронт (11 верст).

На восточном фронте предположено было возвести 3 долговременных форта, 5 долговременных укреплений облегченного типа, 2 долговременные батареи и 3 укрепления временной профили, а 10 батарей проектировалось возвести в период мобилизации. При этом укрепления решено было возвести по линии, укрепленной еще китайцами на восточных отрогах Драконова хребта.

На западном фронте (от долины Лунхэ через Зубчатую, Капонирную, Ястребиную и далее по холмам, что к западу от бухты, вплоть до Белого Волка) предполагалось возвести: 3 долговременных форта, 2 долговременные укрепления облегченного типа, 4 долговременные батареи и 3 укрепления временного типа. Постройка 7 батарей была отнесена на мобилизационный период.

в) Центральная ограда, которой предположено было обнести с востока Старый город и порт, должна была состоять из непрерывного вала со рвом и 4 люнетами.

Сверх того, во вторую очередь работ было намечено устройство спорных пунктов и батарей на Дагушане, Панлуншане и Угловой.

На вооружение всей крепости предполагалось назначить 542 орудия и 48 пулеметов.

Все эти оборонительные работы решено было закончить к 1909 году, и они должны были обойтись около 15 миллионов рублей. В действительности, к 1904 году было отпущено на оборонительные работы лишь 4,6 мил. рублей, или менее ⅓ потребной суммы; вспыхнувшая в 1904 году война застала крепость в довольно печальном состоянии. Почти совершенно закончен был приморский фронт, на сухопутном же фронте дела обстояли несравненно хуже. К этому времени здесь были вполне закончены лишь 1 форт (№ IV), 1 укрепление и 3 долговременные батареи; вчерне закончены – 3 форта (№ I, II и III) и 2 укрепления и только что начаты постройкой 1 форт (№ V) и 1 долговременная батарея.

Наконец, закончена была центральная ограда. Это сооружение, расположенное у подножия сильно командующего над ним Драконова хребта, преследовало лишь узкую цель – обеспечить город и порт от прорыва мелких партий противника и серьезного боевого значения иметь не могло, хотя и поглотило довольно значительную сумму.

Все остальные сооружения существовали лишь на бумаге.

Из предполагавшихся 542 орудий и 48 пулеметов фактически состояло только 375 орудий и 38 пулеметов, причем готовых к действию орудий к 27 января находилось на вооружении приморского фронта 116, а сухопутного – 8.

Плачевное состояние крепости усугублялось наличием построенного к этому времени в 35 верстах от нее коммерческого порта Дальнего.

Порт этот, построенный заботами министра финансов на берегу Талиенванского залива, являлся исключительно коммерческим портом и конечным пунктом Великого Сибирского пути. К 1904 году Дальний, стоивший свыше 20 миллионов рублей, представлял прекрасный порт с набережными, молами, доком и мастерскими. Однако устроители его, очевидно, совершенно упустили из вида, что беззащитный порт в случае войны с Японией может сделаться легкой добычей для противника и оказаться в его руках весьма неприятным и опасным соседом для созидаемой на Квантуне крепости.

К началу военных действий гарнизон крепости составляли: 4 трехбатальонных полка вновь сформированной 7‑й В.С. стрелковой бригады (8200 нижних чинов), 2 батальона Квантунской крепостной артиллерии, Квантунская саперная рота и 1 сотня казаков. Всего 12 100 нижних чинов. Сверх того, в крепости случайно находились 3¾ батальона 3 и 9‑й В.С. стрелковых бригад, предназначенные к отправлению в Маньчжурию. Кроме гарнизона крепости в пределах Квантунской области, – в г.г. Дальнем и Талиенване и на Цзиньчжоу, – находились: 2 батальона 5‑го В.С. стрелков. полка, 4¾ батальона 4‑й В.С. стрелковой бригады и 2 батареи; всего – 7200 нижних чинов.

Организация управления крепостью также не была закончена. В августе 1903 года состоялось назначение генерал-лейтенанта Стесселя комендантом крепости. Ни плана обороны, ни плана мобилизации крепости составлено еще не было.

В течение трех первых месяцев войны гарнизон крепости и войска Квантунской области были укомплектованы запасными и усилены новыми формированиями. 7‑я и 4‑я В.С. стрелковые бригады были переименованы в дивизии, и все полки последней развернуты в трехбатальонный состав. Одновременно 4‑й дивизии была придана 4‑батарейная 4‑я В.С. стрелк. артил. бригада, а 7‑й дивизии 3‑батарейный 7‑й В.С. стр. артил. дивизион. Крепостная артиллерия была усилена 3‑м батальоном и, наконец, в крепость прибыла вновь сформированная Порт-Артурская минная рота. Вновь сформированные части начали прибывать на Квантун с февраля месяца и к половине апреля все прибыли на место. К этому времени на Квантуне состояло: 9 трехбатальонных полков, 3 запасных батальона, 7 полевых батарей, 1 рота сапер, 1 минная рота, крепостной военный телеграф и 1 сотня казаков, всего – свыше 43 тысяч нижних чинов.

4 марта в крепость прибыл новый комендант ген.-л. Смирнов, а ген.-л. Стессель должен был принять 3‑й Сибирский корпус. Но вслед за этим ген.-л. Стессель был назначен начальником Квантунского укрепленного района, то есть района Цзиньчжоу – Порт-Артур, с подчинением ему ген.-л. Смирнова. Этим было создано в Порт-Артуре двоевластие, которое породило между двумя высшими начальствующими лицами взаимное недоверие, что, конечно, не могло отразиться благотворно на деле обороны крепости.

С 18 января, ввиду осложнившейся политической обстановки, наша Тихоокеанская эскадра была выведена на внешний рейд, и в ночь с 26 на 27 января 1904 года там находились 7 броненосцев и 4 крейсера; два миноносца были высланы в море для охраны эскадры, а остальные миноносцы и крейсера стояли в гавани.

Вечером 26 января японская эскадра крейсировала в 60 милях от Порт-Артура; в 6 час. 30 м. вечера адмирал Того выслал для минной атаки нашей эскадры под Порт-Артуром 11 миноносцев. Хотя миноносцы эти и были обнаружены нашими дежурными миноносцами, но последние, в силу данной им инструкции, огня не открывали, а повернули к своей эскадре, куда подошли одновременно с японцами. Появление японских миноносцев на внешнем рейде было для нашей эскадры полной неожиданностью, и около 11½ час. ночи японские миноносцы совершенно безнаказанно произвели минную атаку на наши суда. Только после первых мин, выпущенных японцами, на нашей эскадре поднялась тревога, и она открыла огонь по противнику. В результате броненосцы «Ретвизан» и «Цесаревич» и крейсер «Паллада» были подорваны японскими минами и вышли из строя.

Насколько в крепости не ожидали столь внезапного начала войны, свидетельствует тот факт, что на запрос штаба крепости о причинах стрельбы морской штаб наместника сообщил, «что производится практическая стрельба, отражение минной атаки».

Таким образом, с первого боевого выстрела на Дальнем Востоке обстановка сложилась для нас крайне неблагоприятно, ибо выход из строя двух наших лучших броненосцев сразу же обеспечил за японской эскадрой превосходство сил.

В 10½ часов утра 27 января на горизонте против крепости показалась японская эскадра, состоявшая из 6 броненосцев и 10 крейсеров. Наша эскадра начала сниматься с якоря.

Вскоре неприятель, подойдя к крепости, в кильватерной колонне двинулся параллельно береговым батареям и открыл огонь сперва по ним, а затем по нашей эскадре. Эскадра и батареи стали отвечать японцам, причем наименьшая дистанция при стрельбе батарей была около 7 верст. Бой продолжался 40 минут, после чего японцы стали медленно удаляться.

У нас выбыло из строя на батареях 6 нижних чинов и на эскадре 4 офицера и 117 нижних чинов. 6 наших судов получили некоторые повреждения, но сухопутным батареям японский огонь вреда не нанес. У японцев от нашего огня пострадали 4 броненосца и 4 крейсера и выбыло из строя 63 человека.

Наши батареи выпустили лишь 150 снарядов; адмирал Того в своем описании боя 27 января указывает на неоднократные попадания в суда своей эскадры; после этого боя японская эскадра, кроме миноносцев, всегда держалась от наших батарей на почтительной дистанции.

С 27 января, когда крепость была объявлена на осадном положении, было приступлено к мобилизации войск и с лихорадочной поспешностью началось усиление крепостных верков. Тогда же начались работы по усилению укреплений Цзиньчжоуского перешейка.

Период военных действий на Ляодуне до 20 апреля был посвящен японцами исключительно операциям на море, долженствовавшим подготовить и обеспечить высадку их армий на Ляодунском полуострове.

Операции эти свелись к попыткам заградить нашей эскадре выход из Порт-Артура при помощи специально приспособленных для этой цели судов, а также к бомбардировке порта и эскадры через Лаотешань. Помимо этого, их миноносцы и заградители деятельно устанавливали по ночам мины на рейде перед крепостью.

Первая попытка заградить выход из гавани была произведена в ночь с 10 на 11 февраля. Для этой операции было приготовлено в Японии 5 коммерческих пароходов, нагруженных камнем, залитым цементом, а в трюмах были заложены мины, проводники для взрыва которых были выведены наверх. Суда эти должны были дойти до входа в гавань, бросить там якорь и, взорвавшись, затопиться.

Заградители своевременно были встречены сильным огнем наших батарей и хотя и достигли прохода, но заградить его им не удалось.

Такую же неудачу потерпели попытки японцев заградить выход из гавани, предпринятые в ночь на 14 марта и в ночь на 20 апреля.

26 февраля к Лаотешаню подошли японские броненосцы и, циркулируя параллельно западному его берегу, начали через Лаотешань обстреливать порт и суда нашей эскадры, стоявшие во внутреннем бассейне, причем выпустили свыше 150 снарядов, но чувствительного вреда ни крепости, ни городу не нанесли. Подобного рода бомбардировки были повторены японцами 9 марта и 2 апреля, но результаты их также были несущественны.

С 25 февраля в жизни Порт-Артурской эскадры наступил крутой перелом к лучшему, ибо в этот день в крепость прибыл новый командующий эскадрой, вице-адмирал Макаров. С его приездом работы по исправлению поврежденных судов пошли быстрым темпом, в порту и на судах было устранено много технических упущений, а, что самое главное, вся эскадра, не исключая броненосцев, приучилась быстро выходить на внешний рейд и маневрировать в море. Адмирал Макаров сразу сумел поднять дух эскадры, приунывшей от прежних неудач, и надеялся, по исправлении всех судов, вступить с японцами в решительный бой.

К несчастью, 31 марта России суждено было понести тяжелую и невознаградимую утрату в лице адмирала Макарова, погибшего на внешнем рейде с броненосцем «Петропавловск», который в этот день наткнулся на одну из японских мин, установленных ночью миноносцами противника, и менее чем в две минуты затонул. На такую же мину наткнулся тогда же и броненосец «Победа», но его успели ввести в гавань.

Гибель адмирала Макарова трагически отозвалась не только на судьбе нашей эскадры, но и на ходе кампании, ибо в создавшейся тяжелой обстановке повести эскадру на успешную борьбу с японской эскадрой мог только флотоводец исключительного таланта, энергии и мужества, каким был покойный Макаров.

Глава VI

Переход японцев через Ялу

Высадка японцев в Корее. – Группировка наших сил. – Обстановка на Ялу. – Подготовка переправы японцами. – Наше решение принять бой; расположение за Эйхо. – Первый период боя. – Бой на тыловых позициях. – Оценка действий. – Значение Тюренченской неудачи

Несмотря на благоприятно складывавшуюся для них обстановку, японцы приступили к высадке на материк с крайней осторожностью. 12‑я дивизия – авангард I армии Куроки – с началом войны была переброшена в различные порты Кореи; главные силы высадились в гавани Сеула – Чемульпо, где наш крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец» погибли после неравного боя с японской эскадрой. Остальные силы I армии – гвардейскую и вторую дивизию – решено было высаживать в Цинампо, на 180 верст ближе к р. Ялу. Но на эту высадку японцы решились лишь в первой половине марта, когда 12‑я дивизия, пройдя 200 верст по тяжелым корейским дорогам, заняла Пеньян. Хотя гавань Цинампо только к этому времени и освободилась от льда, но, если бы японцы были вполне уверены в своем господстве на море и имели твердое представление о ничтожных силах, выдвинутых нами в Корею, они, конечно, могли произвести при помощи ледоколов десант в этой гавани месяцем раньше и месяцем раньше вторгнуться в Маньчжурию.

В промежуток времени между 21 марта и 10 апреля, преодолевая затруднения, созданные весенней распутицей, армия Куроки сосредоточилась в окрестности г. Ичжу, к р. Ялу. Задача, поставленная армии, состояла в том, чтобы переправиться около 17 апреля через Ялу и, выдвинувшись на переход, укрепиться. Непосредственно вслед за тем 2‑я армия Оку, сосредоточенная на транспортах в Цинампо, готовилась начать высадку вблизи г. Бидзыво. В том случае, если бы Куроки встретил серьезные затруднения, очевидно, армия Оку принуждена была бы отказаться от своей важнейшей цели – прервать сообщения между Порт-Артуром и Маньчжурской армией, и высадилась бы на подмогу близ устьев Ялу.

Задача нашей Маньчжурской армии, согласно формулировке наместника, заключалась в том, «чтобы притянуть на себя японскую армию, дабы не дать ей возможности всеми силами обрушиться на Порт-Артур, и задерживать ее наступление через р. Ялу и далее к линии Китайской Восточной ж. дороги с целью выиграть время для сосредоточения наших резервов, подходящих из Западной Сибири и Европейской России. Сверх того надлежит принять меры к воспрепятствованию противнику производить высадки у устьев p.p. Ляохэ и Ялу и на ближайших побережьях». В случае если бы противник высадился в больших силах на Ляодуне для операций против Артура, надлежало выставить заслон к стороне Кореи и действовать на тыл и сообщения противника, оперирующего против Артура.

Мы использовали те 2½ месяца, которые нам дали японцы до своей переправы через Ялу, на то, чтобы усилиться и принять нижеследующую группировку (черт. 2).

Главные силы – около 30 тысяч – собирались в окрестностях Ляояна. Для охраны побережья от Инкоу до Сеньючена был выдвинут Южный отряд – около 23 тысяч человек; мы опасались высадки здесь, что, конечно, представляло для японцев очень рискованное предприятие, но при удаче сразу прерывало сообщения с Артуром и значительно ускоряло операцию против Ляояна. На реке Ялу сосредоточивался Восточный отряд – 20 тысяч человек. Квантунский отряд, вследствие опасений за Порт-Артур, был усилен до 30 тысяч, а Южно-Уссурийский отряд такой же силы охранял окрестности Владивостока.

Навстречу японцам еще в начале февраля двинулся в Корею генерал Мищенко с 14 сотнями и 6 конными орудиями. Вследствие трудной горной местности и оттягивания назад главных сил конницы из-за опасения командующего армией за выдвинутое положение конного отряда, войсковая разведка затруднялась до крайности; тем не менее нахождение отряда в пределах Кореи, до 100 верст впереди Ялу, дало возможность установить весьма медленное, к нашему благополучию, продвигание передовых частей противника. 15 марта произошла первая стычка конницы с японцами: генерал Мищенко предпринял нападение на передовые конные части японцев в селении Чёнчжю, но последним удалось удержаться до прибытия подкреплений. Вследствие отсутствия обеспеченной переправы через Ялу и наступления японцев 20 марта конный отряд отошел на маньчжурский берег; далее нам пришлось довольствоваться только сведениями о противнике, поступавшими от лазутчиков.

Отряд Мищенко вошел в состав Восточного отряда, сбор которого на р. Ялу и прилегавшем побережье стоил нам огромных усилий: приходилось бороться с серьезными продовольственными затруднениями в этом краю, где в весеннюю распутицу почти никаких сообщений не существует.

Задача Восточного отряда состояла в том, чтобы:

«1) пользуясь местными условиями, затруднить переход противнику через р. Ялу и дальнейшее наступление его через Фыншуйлинский хребет.

2) выяснить силы, состав и направление движения наступающей японской армии».

При этом начальнику отряда, ген. – лейт. Засуличу, предписывалось «всеми мерами стремиться избегать решительного боя с превосходным в силах противником и не допустить подвергнуть себя поражению до отхода на главные силы нашей армии».

Река Ялу, разделявшая в первую половину апреля Восточный отряд от I японской армии, представляла серьезное препятствие для переправы. Бродов не было; река дробилась на несколько многоводных рукавов. Долина ниже Ичжу расширялась до 5–6 верст.

Черт. № 2

Оборона затруднялась отсутствием сносных путей для передвижения резервов вдоль реки. Население пользовалось по преимуществу береговой дорогой, которая выше впадения Эйхо представляет тропу, проходящую по уступу горы. Значительное командование принадлежало маньчжурскому берегу, но высокие горы, подходившие к самой реке и разрезанные глубокими лощинами, затрудняли маневрирование обороняющего и благоприятствовали скорее наступающему.

Особенное значение имел приток р. Ялу – Эйхо, имевший значение препятствия, разъединявшего войска выше и ниже его. В высокую воду переправа артиллерии и пехоты по глубоким бродам через него представлялась невозможной, и отряд, выделенный на левый берег Эйхо, представлялся исключительно своим силам. Естественно, являлся соблазн ограничить оборону Ялу участком ниже впадения Эйхо; но как прикрытие фланга при низкой воде Эйхо был слишком слаб и только являлся готовой маской для прикрытия неприятельского обхода.

Скалистая возвышенность «Тигровый холм», поднимающаяся в углу между Эйхо и Ялу, представляет прекрасный наблюдательный пункт, который, однако, удерживать малыми силами вне связи с горным массивом Хуссан невозможно. Этот «Тигровый холм» маскирует главный рукав и весь правый берег Ялу выше него от наблюдения с Тюренченских высот.

На корейском берегу лежит городок Ичжу, к которому сходятся важнейшие пути; между этим городком и селением Тюренчен через Ялу переправляются обыкновенно путешествующие из Маньчжурии в Корею; около Ичжу, естественно, собралась и армия Куроки перед форсированием Ялу.

Крупнейшее поселение на левом берегу – городок Саходзы. Переправа в этом пункте через реку очень неудобна, и на корейском берегу против Саходзы к реке дороги не подходят. Несмотря на то, что этот участок имел, таким образом, совершенно второстепенное значение в обороне реки, мы придавали ему наибольшее значение. Он был несколько укреплен, более прочно занят, за ним был расположен общий резерв. Это внимание к Саходзинскому участку объясняется, помимо хозяйственных соображений и того, что здесь расположились первые части собиравшегося к р. Ялу Восточного отряда, ожиданием появления неприятельского десанта с моря. Пока японцы не подошли еще к Ичжу, такое внимание к нашему правому флангу отвечало обстановке. Пушечная стрельба японской флотилии Накагавы и отвечавшей ей конной батареи отряда г.-м. Мищенко, мелькание ночью судовых прожекторов, крейсирование японских транспортов – все это отвлекало наше внимание еще дальше на юг.

С другой стороны, существовало и мнение, что у Саходзы японцы только демонстрируют, а главная операция будет открыта в направлении от устья Амбихэ или от пункта еще выше по р. Ялу прямо на Мукден. Большее знакомство с местностью и с теми затруднениями, которые бы пришлось преодолеть при организации подвоза при такой операции значительных сил, показали бы, что глубокий обход всего расположения требует много недель и даже месяцев для своего исполнения. В апреле и даже в мае было еще рано беспокоиться за Мукденское направление.

В тылу Восточного отряда лежала полоса гористой местности, с одной лишь изученной колесной дорогой. 10 тяжелых переходов отделяли наш авангард на Ялу от главных сил. Снабжение боевыми припасами Восточного отряда было совершенно не обеспечено.

Черт. № 3

Ко времени приступа японцев к переправе – 13 апреля – Восточный отряд занимал нижеследующее расположение (черт. 3):

1. Участок р. Ялу у Саходзы занимал отряд в 4¼ батальона, 16 орудий, 3 кон. охотн. команды. Войска занимали позицию на самом берегу реки, протяжением в 6 верст; участок наблюдения протягивался на 16 верст. Город Саходзы, не очищенный от жителей, входил в состав позиции, что, конечно, сильно затрудняло оборону.

2. Оборона Тюренченского участка была поручена отряду в 6 батал. 16 пол. оруд. и 2 кон. охотн. команды, который занимал позицию на берегу по обеим сторонам селения Тюренчен, протяжением в 4 версты, и наблюдал участок от Саходзинской позиции до Тигрового холма включительно, до 10 верст.

Несмотря на то, что мы занимали эту позицию свыше полутора месяцев, на позиции были возведены только окопы на 9 рот, большей частью мелкие, не дававшие полного укрытия, плохо маскированные, без укрытого сообщения с тылом. Батареи были расположены вполне открыто; большая часть орудий была наполовину спущена с возвышенностей, чтобы лучше взять под продольный огонь долину реки. Об огне японской артиллерии не беспокоились, так как не думали, что она может расположиться на островах, стрельба же с противоположного берега, от Ичжу, не представлялась за дальностью расстояния опасной, тем более, что японская артиллерия предполагалась по преимуществу горной.

Беспечность нашего расположения объяснялась отчасти природной силой позиции – прекрасным обзором и обстрелом, открывавшимся на острова, препятствием, образуемым р. Ялу, и в особенности водяным рвом Эйхо, с небольшим числом труднодоступных бродов против левого фланга, окаймлявшим непосредственно перед окопами нашу позицию.

Сторожевое охранение на фронте было выдвинуто на острова Ялу и частью было расположено впереди главного фарватера.