Тень Прекрасной Дамы. Марина и Анна

Лилит Адаму

Как тебе живется с ЕвойВ этом призрачном раю.Осень там царит наверно,Раз я больше не царю.Как тебе живется, милый,Холодно небось в плену,Ведь во всем подлунном миреТы любил меня одну.И кажется, что время тут не властно,Как тебе живется, дальний,Как предателям там жить.Вижу рай твой стал печальным,Всюду б осени царить.Но вернуть нельзя былое,Наше лето позади,И она на все готова,Быть ненастье, и дожди.Мне хотелось быть собою.Вот и кончился роман,Что ж поделать не судьбоюСтала я, любовь – обман.И в раю твоем уныло,Но спокойно, милый друг,Я тебя тогда любила,А теперь мне не досуг.Сук обломится однажды,Вас изгонят, видит Бог,И она пойдет отважноНа одну из тех дорог.Ты же станешь просто мужем,Станешь дедом и отцом,Мне такой совсем не нужен.Лес дремучий – вот мой дом

Видение на озере

На озере, в печали в забытьиОна плывет неведомо куда,И все стихи теряются вдали,И исчезают сны и города.Найти ль приют, остаться у огня,Ничто нас не спасает от забот,И только память горестно храня,Она по полю минному идетЗачем ты здесь, Марина? Не пойму,Кто вел сюда, и с кем ты снова шла,И погружаясь в призрачную тьму,Была одна или со мной была?Нам Анну бы скорее отыскать,И убедиться, что напрасный труд.Пред пропастью стоит она опять,И ясен этот обреченный путь.И отстранясь, страдает Пастернак,Но там рояль и горестный Шопен,А здесь Елабуги печальный знакИ ожиданье горьких переменИ ночь темна и непонятен путьТуда, где улыбается Харон.Но ты монетку бросить не забудь,В Забвение везет устало он– О сколько вас теперь пришли сюдаМолчит, ни звука, и стихи бормочет.– А там война, там горечь и беда,Но верить в это бедная не хочет.Не верит, не надеется, молчит,Ей все давно и хорошо понятно,Как мрачен в темноте своей Аид,И знает, что придет едва ль обратно

«Даже в твоей нелюбви роковой…»

Даже в твоей нелюбви роковой,Скрыта и прелесть, и свет, и отрада,То, что тогда не остались с тобой,Этому нынче я искренне рада,Не совершивши ошибки живу,И улыбаюсь я солнцу устало.Что это было? Лишь сон наяву,Помню, как радостно в мире нам стало.Даже в твоей нелюбви не печаль,Радость я снова тогда разгляделаТак догорает в тумане свеча,Так нелюбовь твоя вдруг отгорела.Сходятся тучи на небе опять,Рок и судьба нас приветствует снова,Буду я жить и ночами летать,Грезя свободой и там из былогоСнова вернется отчаянный маг,И наколдует мне страсть и удачу,Где-то на тех позабытых пирахСкрипки о нас в одночасье заплачутТо, что тогда не остались с тобой,Этому нынче я искренне рада,Даже в твоей нелюбви роковой,Скрыта и прелесть, и свет, и отрада,

Все ушли

Все ушли, никого не осталось,В мире пахнет войной и грозой,И душа безрассудно металась.Между небом, водой и землей.И рождались поэмы в тумане,И печали не знали границ,Пусть заманит тебя и обманет.В старой Праге прекрасный твой принцЭто все навсегда оборвется,Лишь Елабуга станет судьбой,Все ушло, ничего не вернется,В этом мире, сплетенном войной,Государь император, царица.И туман, и обман, и тоска,И в Поэме конца воплотитсяТо начало и горечь стихаА в том мире, забытом, увитомПеленой, и лютует БорисИ вино в том бокале разбитомИ печаль, отступи, не борись.Снова в бездну она отступила,И искала в тумане пути.Тихо плакала, громко скулилаИ хотела по небу пройти.

На фоне Венеции

И где-то там в Венеции, в печали,Брела душа по площади, по снам,Ее русалки в тишине встречали,За ней лисенок плелся по пятам,Тот, прирученный кем-то и когда-тоОн диктовал забытые стихи.А рядом шли сомненья и утратыИ страшные, и смертные грехи.Как это все пройти, и как осилить,И вырваться из плена неудач,В кошмарах снится мертвая Россия,И страшный суд, и яростный палач.И плач о тех, кто больше не вернется,Кто за чертой останется вдали,Венеции прекрасное господство,Отчаянно молился о любви.Но где она, о ней давно забылиВсе те, кто жил у призрачной воды,В порыве страсти все они парили,И лишь поэта легкие следыОстались там, и нежность и участье,И сон, и стон о дальних городах,В Венеции нет солнца, там ненастье,И там прощаться надо навсегдаИ строчки обрываются поэмы,И Постум покидает этот мир,И лишь поэт, как прежде вдохновенный,Венецией отчаянно храним

Опять о Бродском

А я опять о Бродском, все о нем,Как будто в мире нет других поэтов,Конечно есть, но этим теплым днем,В Венецию к нему опять поеду.Все только сон, конечно же, мой друг,Со мной туда отправится хранительКогда и жизнь спешит на новый круг,Маршрут свой непременно измените,А я бы рада, только не могу,Мне надо оставаться как когда-то,Еще побыть на этом берегу,Чтобы туда отправиться крылатой.И это все о нем, который год,Рождаются, уходят вдруг поэты,А он во снах моих еще живет,И исчезает только лишь к рассвету,Что ревность и что вечность, только миг,Миг до отплытья, там Харон хлопочет,И я останусь среди звезд и книг,В Венеции той темной-темной ночью.Там карнавал, не может быть, опять,И как в толпе мне отыскать поэта?И будут маски странные мелькатьИ город веселиться до рассвета.И в этом одиночестве опятьСовсем другой руки моей коснется,– О нет, меня не надо провожать,Я верю, он ко мне еще вернется.А если не вернется, то судьба.И горечь остаются в дар незримый,Мы встретились, Архангела труба,И все дороги доведут до Рима.И до него, мне не свернуть с пути,В глуши лесной остаться Берегиней,И птицу счастья молча отпустить,И быть счастливой, если он покинет..

«Я так была в тот вечер одинока…»

Я так была в тот вечер одинока,Что только Бродский был тогда со мной,Казался Люцифером и пророком,И говорил об участи земной.Но стол я на троих в тот день накрыла,Не зная, ждать еще кого к столу,И вдруг пришел ты, и стихи забыла,Продолжила отчаянно игру,И знала, что придется попрощаться,И окунуться в Бродского стихи,И все-таки тот лучик света, счастья,Я не могла, не смела отпустить.Мир был угрюм, а миг того творенья,К печальной страсти нас ведет опять.Пытаюсь написать стихотворение,Чтобы себя заблудшую понять.Но ночь темна и пустота ласкает,А не пугают душу в этот час,И где-то там, чужие отступают,Последний день Помпеи тут у нас,Ты это знал и потому тревога,Осталась в тихом голосе и сне,Растаял Бродский, дальняя дорогаВела по этой трепетной весне.Вела туда, где лета не настало,И не настанет больше никогда,Душа в ту осень позднюю упала,И растворилась в душах без следа

Маскарад призраков

Маскарад призраков. Выход королевы

23 июня День рождения А. А. Ахматовой

.1В доме, заполненном светом нездешних страстейЖдет королева своих запоздавших гостей.Что там осталось от странного замка в тиши?Темной аллеи мираж, не спасти ей души.Вот они снова приходят в покинутый дом,И говорят о потерянно друге своем,Пьют за здоровье, за Музу, потом за стихи.Слушают музыку ветра, шаги их легки.В их невесомости боли и радости нет.Лишь королева все видит – и знак тот, и свет.К темной аллее метнулась внезапно душа.Кто-то вздохнет обреченно: – Она хороша.– Да хороша. Отчего же не в меру грустна?– Мужа убитого ждет до рассвета она.Нам же пора, мы не будем мешать, господа!Стройная тень, иногда он приходит сюда.Только Летучий Голландец напрасно спешит,Ей не уйти от страстей, миражей и обид,Прошлое жжет и в грядущем им жить не дает.Кто это там так красиво и звонко поет?– О, дорогая, не слушайте, там Крысолов,Он их чарует, забрать их с собою готов.Нам же туда не пробраться, останемся тут.В доме, заполненном светом, все гости встают.И растворяются где-то за миг до зари.Лишь королева пред ним обреченно стоит.– Я отпускаю, тебя мне теперь не спасти.И капитан отвечает ей тихо: – Прости,На море буря, и я погубить не могуДушу любимой, я Музу свою сберегу.Тонкие руки внезапно метнулись к нему,Но обнимает бессильно кромешную тьму.И Крысолов оставляет, и замок пустой…Плачет бессильно, смеется она над собой,Отняли все, все ушли, королева одна,И обреченно ей светит в тумане луна…Свет отраженный не может согреть и спасти.Вот и осталось шептать обреченно: -Прости.И для поэмы героя едва ль отыскать.Но маскарад продолжается, и танцеватьКто-то чужой приглашает, покорна она,Мастер уходит, а ты оставаться должна,Силы оставили, воля предательски лжет,Но обреченно шагнет королева и ждет,То ли расправы, а может триумфа, гроза,Мертвого мужа бездонные видит глаза.И обнимает напрасно ее тишина.– Пани сегодня осталась, я вижу одна.Как на Шопена похож, да откуда тут он?Трепет «Баллад» этот звон, этот горестный стон,Выход, мазурка, и как же ему отказать.Женщины дальней, ревнивой ты видишь глаза.В этой мазурке смеясь, утопает она,О, королева, она далека и больна…В доме, заполненном светом внезапных страстей,Ждет королева своих запоздавших гостей….Кружатся тени и призраки рядом в тиши,И не спасти обреченной на страсти души…Бал завершится, но Мастера ей не спасти,– Можно остаться? —Но ты ни о чем не проси,Все отдадут, только могут они отнимать.И в тишине проступает опять и опять.Лунной дорожки незримая тянется нить.Надо уйти и о главном еще говорить.Но остается, чтоб горе испить до конца,Маска не скроет во тьме очертанье лица.Полночь все длится, и вечен ее маскарад.Знает царица —никто не вернется назад…

Там Анна пела. Путь в вечности

На кончике пера таилась страсть,И нежность тихо гладила крылом,И улыбалась, чтобы не упасть,Все время говорила о другом.И музыка каких-то дальних сферВрывалась в дом, где не было тепла,Хотя камин так яростно горел,И запотело полотно стекла.Там проступали знаки перемен,И в жизни той печальной и далекойЖила другая в пелене измен,И в пасти страсти дикой и жестокой.Поэт молчал, ему-то все равно,Он только улыбался на прощанье,И ведьма, заглянувшая в окно,Ему опять назначила свиданье,И он пошел, ну как же не пойти,Такая ночь обещана. ПлутовкаВзгляд отвела, все спутала пути,Все сделала изыскано и ловко.А ты грустна, ты как всегда грустна,И в этой грусти слабость проступает,И слишком поздно пробудясь от сна,Вдруг поняла, что в жизни так бывает.И никого в оставленном саду,Повсюду только призрачные лики,И поздно говорить: – Я не приду,Когда душа окаменеет в крике.Без свиты королева не живет,Ей без любви досадно —одиноко..Другая Анна там который годНам говорит про снежный профиль Блока.И Демон мертв, его не воскресить,И стройность тел не различить в тумане.И стало ясно, как-то надо жить,Когда та страсть бессмертная обманет..Когда бушует бунт, сметая всех.И помнит только дальняя Марина.Успех, да полно вам, какой успех,Она во всем виновна и невинна.А где-то там блокады впереди,И эта жуть лишь только нарастает,И к Блоку позабыты все пути,И даже Бог рабу свою оставил.Но плечи распрямив, брела вперед,О Мастере ушедшем вспоминая,Из века в век брела, из года в год,Всех палачей безжалостно прощая

И надо же было на свет появиться Гений

24 мая день рождения Иосифа Бродского

И надо же было на свет появитьсяВ том мае, чтоб маяться долго потом,Стирались любимые вечные лица,И жил на чужбине с печальным котом.В России не знали, и знать не хотели,И вечные муки оставив другим.Он в сонной Венеции дивные трелиИ странные строки свои выводил.Смеялась в соседней квартире чужая,И речь итальянская стала милей,И надо же было родиться в том мае,И вечно стоять у закрытых дверей.Коты и поэмы его провожалиТуда, где все было добыто потом,И только поэт в проходящей печалиВо сне мог увидеть и кров свой, и дом.Нет, нет, он назад никогда не вернется,Он станет изгнанником в мире страстей.И странно нависло палящее солнце,И выл в полумраке растерзанный зверь.Но он человек, ему выть не пристало,И все-таки вдруг обрывалась строка,Когда она пела и снова взлеталаНад сонной Венецией, так далека.О странная боль, и любовь неземная,Все это забудется скоро, потомПрипомним, что он появился в том мае,Что маялся где-то в пространстве ином.Иллюзии, сны, и иные печали,Остались в наследство немилой стране,Когда так пронзительно чайки кричали,И падали души в тумане на снег.И снились метели, такие метели,Что скрыться хотелось в их ласках опятьА белые птицы над морем летели,Ему помогая стихи сочинять

Прогулки по Венеции в дождь

Когда и мне придется переступить черту, а жизнь она такая, от нее умирают все без исключения, там надеюсь отыскать две прекрасные тени, чтобы продолжить разговор, и чем черт не шутит, услышать новые стихотворения одного и размышления другого самого любимого мужчины… И пусть как Вергилий Данте он ведет меня по своей Венеции

В городке, окутанном туманом,В мороси внезапного дождя,Я  бреду за тенью, за  обманом,Понимая, что спасти нельзя.Кто-то там  за призрачной  чертою,Вдруг окликнет, позовет  во мрак,И когда душа кричит: – Не стоит,Мало в этой жизни будет драм?Я ее не слушаю как прежде,И иду отчаянно на зов,В городе, на мысе грез, надеждеМы значенья много придаемТам поэт  свой зонт  в кусты забросил,И танцует, радуясь дождю,Не пугает  призрачная  осень,Я его потом  вдруг  полюблю.А пока я слушаю  как сноваНа исходе рокового  дня,Просит он забыть, и из былогоВытащит, упрямую меня.Это над Венецией тревожно,Никого, и ничего вокруг,Он шагает  зло и осторожно,В окруженье призрачных  подруг.Что-то из Ремарка, только что же,Мне понять, я знаю, не  дано,И мороз проносится по коже,И старуха, распахнув окно,Что-то говорит ему и  верит,Что он на свидание  придет.Странный город помнит все потериИ к себе поэта заберет.Вырваться б из пелены тумана,И остаться снова за чертой,Но поэмы странной и желаннойНе услышу  в  стороне иной.Потому  я под зонтом  спасаюсь,И хочу догнать  его опять,Среди звезд, туманов и красавиц,Как мне этот странный мир понять.И когда не в силах дотянуться,Не желая отпустить к   другим,Я хочу, чтоб он   не оглянулся,Вывел к свету, сквозь тоску и дым.Я  бреду за тенью, за  обманом,Понимая, что спасти нельзя.В городке, окутанном туманом,В мороси внезапного дождя

И в мире Бродского осенняя прохлада

И в мире Бродского осенняя прохлада,Там тишина срывается на плач,И листопад в глуши немого сада,Какой-то задник, непонятный план,Где женщина с зелеными глазами,Босая, над безбрежностью парит,Седая осень в странной этой драмеО чем-то непонятном говорит.Кто слышит их, и кто ему внимает,В печали, забытьи, за час до сна,И сон во сне он снова воплощаетВ безбрежности судьбы и полотна.Идет по листьям, и спешит  на встречу,И видит ли всю негу и печаль?Стихов не слышно, их уносит ветер,И в старом парке им не повстречаться,Она не Маргарита, боже, правый,Там есть художник, и к нему спешит.И только непонятный и лукавый,Поэт проходит мимо и молчит.Что это было? Темные  аллеи,И страсть ее к художнику, вдалиТам листья отлетевшие алели,Они расстались – пленники любви.С художником ей проще в миг заката,Поэт к своей Венеции спешит,И все твердит: – Она не виновата.Поэму пишет, о любви молчит…И в замке грез ее портрет пылится,Как задник той картины роковой,Кто ведьму знал, и кто в нее влюбился,Тот потерял и дар свой, и покой.Ему же словеса всего дороже,И он боится потерять сей дар,И гонит нежно так и осторожноЛюбимую, и молча смотрит вдаль.Не ревность правит миром, только лира,Вершит его  печальную судьбу.И на гондоле, в самом сердце мираОфелию он встретит лишь в гробу.И ужаснется, Гамлета судьбинуКак данность примет чей-то жест, поклон…Совсем один плывет куда-то мимо,И рядом усмехается Харон,Там, в небесах, сияет Беатриче,Но он не Дант, ему Вергилий мил.Идет по аду с вечным безразличьем.И слушает поэта в звоне лир.

Прогулки с Бродским по иным мирам

Прощай, прощай – шепчу я на ходу,

среди знакомых улиц вновь иду,

подрагивают стекла надо мной,

растет вдали привычный гул дневной,

И. Бродский

Прогулки с Бродским по иным мирам,По городам, которых нет в поминеНа карте мира, только по стихамОни проступят, и несутся мимоВолхвы и звери, там ведь Рождество,Там женщины, не будет их прекрасней,И я в тот миг, не зная ничего,Попала на какой-то дивный праздник.И ослепил меня тот самый Див,Не хочет он, чтобы неслась к поэту,Но расстоянья, время победив,Во тьму бреду, да, там так мало света.И все-таки свидание не с ним,С иной стихией, и иной эпохой,Прогулки с Бродским, сигареты дым,Грузинское вино, и так охотаПроникнуть в мир иллюзии и снов,Где он плетет незримые узоры,Своих сомнений и своих стихов,Неспешный разговор, и мир, которыйНе отпускает в бытность, в бытие,От чаянья чего-то неземного,И где-то там сомнение моеОстанется, и он вернется сноваВ тот тихий дом, где Маргарита ждет,Листая песнопений те туманы,Не черный, а какой-то рыжий котОставит нам сомненья и обманы…Ведь на пути у вечности оврагИ ров, куда пробраться мне едва ли,И за чертой всех горестей и драмТот замок, тень, и мы на карнавале,И нет Венеций, есть лишь темный лес,И мы с тобой, дойдя до середины,Остановились, проводник исчез.О, где же ты, таинственный Вергилий?Вергилий спит, и даже видит сны,О том, как мы в глухом лесу блуждали.И были беззаботно влюблены,В его стихи, тревоги и печали…

Сага о вечном изгнаннике

И вот тогда в сиянии огнейЯвился он в тот мир, они не ждали.Каким казался странным иудейВ поэзии своей, в своей печали.И вот тогда они его нашлиСовсем не годным к жизни этой мирной,На суд, забыв о чести, привели.Пред судьями стоял Поэт невинный.И ничего не мог он объяснить,Иешуа в печальной этой бездне.Но как работать, если не парить?Махнул рукой и понял – бесполезно.Был прокурор любителем стихов,В стихии этой гений затаился,Но сделал вид, что с ними незнаком,А адвокат бессильный удалился.2.Остался он один перед страной,И только Анна это понимала.– Скажите, что творят они со мной?– Творят тебе судьбу, – она сказала.И он поверил, как же можно вдругВзлететь на миг и падать в эти дали.Она ушла, и, затаив испуг,Пошел поэт в ту глушь, и там не ждали.Мир сер и мал, старухи, хилый скот —Все это было чуждо, незнакомо.Вот по деревне к дому он идет,Как в бане мыться? Нет письма из дома.А за душой лишь мифа полотно,И стихотворье, здесь совсем иноеПризвание, и вдруг он под лунойВсе пишет, где же видано такое?3.Венеция приснилась в эту ночь,К нему приедут и друзья и люди.И он везет в гондоле деву прочьИ говорить ей о призванье будет.Но кто там с ним? Нахмуренный старик,Они пока, конечно, незнакомы.– Евгений, -он угрюмо говорит.– Но не Онегин, в бурю мы влекомы.Еще печальней, чем Иосиф, онХотя печальней вроде не бывало.И слышится в протяжном слове стон,И только птица в пропасть улетала.Там будет все, пока же этот мир —Убогая деревня, краем светаЛюбуется истерзанный кумир,Клочок бумаги, или сигарета.4Откуда это, нам едва ли знать.И все-таки рождаются поэмы,В просторе неба жизни благодать —Хождения по мукам незабвенны.Покинуть город, где он был рожден,Чтоб никогда обратно не вернуться.Останется и стон, и вечный сон,И как Орфей, он снова оглянулся.О, Эвридика милая, о, Русь,Тебе в стихах истерзанных остаться,Судить, рядить поэта не берусь,Нам всем придется снова попрощаться.И слушают на лекции в тишиЕго стихи веселые студенты.А мы лишь к телевизору спешим,Нам воскресят Поэта киноленты.5.Как хрупок миг от встречи с ним опятьИ до разлуки без конца и края,И так легко в Венеции взлетатьИ падать в бездну, над водой порхая.Что нам король, и премия, и свет,Изгнанник снова кажется Мессией,А был он просто в Вечности поэт,Его не сохранит уже Россия.Да и кого нам было сохранить?По миру их в тревоге разбросало,И пусть душа в Венеции парит,Мы знаем, что в финале есть начало,И вечный суд, о, что они творят.– Твою судьбу, – во сне ответит Анна.И только этот обреченный взгляд,А даль земная так опять туманна.6.И при луне в далекой сторонеОн не напишет больше о России.Но как теперь поэту жить во сне,Чужой среди своих, мы все чужие.Но вслушайтесь в звучанье этих строк,Нам письма из Венеции приходят,Он не вернулся, не хотел, не мог,Он где —то там покой теперь находит.И пышный Петербург не ЛенинградЕго сегодня юбилей отметит.Душа поэта прилетит назад,Туда, на Невский, темен он и светел.В Россию возвращаются порой,А он не мог туристом быть, я знаю,И где-то там, над вечною иглой,Печальный ангел снова пролетает.7.И в пелене тумана свет стиха,И в золоте звучат стихи устало,И на прощанье нам махнет рука,И «Лунная соната» зазвучала.Печальный ангел Питера парит,Он видит этот незнакомый город,И где-то там, угрюм и деловит,Он снова слышит тихий странный голос.Внимает ли? Какая суета,Мосты его и черные каналыНе узнаны, и только знак креста,Она его опять благословляла.Каким казался странным иудейВ поэзии своей, в своей печали.И вот тогда в сиянии огнейЯвился он в тот мир, его не ждали.

Прогулки с Бродским под дождем 5 сентября

И вновь прогулки с Бродским под дождем,Шуршит он за спиной, зовет под крышу,И манит в пропасть дум, и мы идем,Все в мороке, почти себя не слыша.А спутник мой в ударе в этот раз.И новые стихи, и смех сквозь слезы.И ритм знакомых так чарует фразИ понимаю, отрекаться поздно.И снова и спешу я, и пишуПосланья в Рим, увеченный тревогой.И мы выходим вместе к Иртышу,Знакомой и неведомой дорогой.Ничто не вечно, может только дождьНе кончится, такая вот досада…И ты напрасно этой встречи ждешь.Здесь нет ни Воробьевых гор, ни сада,Где можно встретить Дьявола в тиши,Поговорить с котом о нашей доле,И все-таки в Нескучный сад спешим,Забыв и о поэте, и о доме.И только Бродский, сотканный из грез,И снов забытых и знакомых истин,Все говорит о будущем всерьез,О том, что мы от зрителей зависим.До нитки промокаю, но бреду,Я не могу расстаться с ним, я знаю,Что послан мне на радость и беду,И потому его не оставляю.Оставшись там, у Любочки в плену,Поэт мне помахал и растворился,Поэму напишу потом ему,О том, как в зеркалах не отразился.О том, как в Омске призрачном моем,Мы встретились внезапно с А..,Он с ним ушел, осталась я с котом,Таким печальным и таким бездомным.Его я пригласила к нам пожить,Сидит он у окошка ждет поэта.И для меня кота он разбудитьГрозился, да забыл давно про это.А кот грустит, как только за окном,Шуршать начнет ночной осенний дождик.И мы еще поговорим о нем,О Мастере и о печальной доле.Кот обещал поэта разбудить,Вернуть из зазеркалья, мы тоскуем,И лишь дождя прерывистая нитьМелькает и его портрет рисует…

Поэт и Бродский

Он в комнату вошел весьма небрежно,И усмехнулся, от обиды зол.– Откуда столько Бродского? И снежныйКот между ними снова был суров.Сальери снова Моцарта увидел.И разозлился не на шутку вновь,Шутить пытался и себя не выдать– Откуда к нищим пылкая любовь.Он был собой и что ему упреки,Да кто ж его за это упрекнет,И только хрупкий ангел возле оконЕго вниманье снова привлечет,– Откуда столько Бродского, как мило!!!И замолчал, и отступил во тьму,И черной птицей грусть его парила,И улыбнулся, и бокал швырнул.И женщина какая-то чужая,Лишь улыбнулась Моцарту опять,Сальери ревновал, опять скандалил,И можно ль пыл воинственный унять?Не получилось, Анна и Марина,Вот так же встретясь, разошлись навек,И только улыбается невинноИ что-то благодушно он изрек.А в комнате еще тоска металось,Какая-то внезапная тоска,И черный человек, не отражаясьУшел в тот мрак, растаял там пока.Он там поймет, что он погорячился,Захватит снова сладкое вино.Но пьет один, прощать он разучился,И сути не поймет он все равно.

Кот и его поэт

Я познакомлю вас с котом,И если он вас примет, значитМы будем с вами и потом,Простите, не могу иначе.Он жизнь моя, а вы лишь мигНу может быть чуть —чуть поболе,Как нерадивый ученик,В его я оставался я воле.Он плут капризный, знаю я,И все друзья мои, но что же,И участь горькая моя,С котом, с котомкой быть, итожаСвой путь, стихи слагать в путиМежду Венецией и Римом,И к вам с котом моим прийти,Или пройти спокойно мимо.Как нас встречают городаИ провожают, сожалея.Быть может я смогу тогда.В себя и в вас легко поверить.А если нет, в урочный час,Когда придется нам расстаться,Пусть кот останется у вас,Пусть мир заглохнет от сенсаций.Меня мой кот переживет,Ему хозяйку подбирая,Хочу я двигаться вперед,И пусть там трубы доиграютМарш похоронный, впрочем, нет,Врубите в этот час Шопена,Он любит той Баллады светИ к вам привыкнет постепенно.А мне не стоит привыкать,Так горько будет расставаться,С котом уходим мы опять,Чтоб, все припомнив, возвращаться.Не плачьте, стоит ли страдать.О безрассуднейшем поэте,Я лишь хочу кота отдать.Ведь здесь мне ничего не светит…

2.Кот – поэту

Я знаю, ты меня любил,Но век поэта так недолог,А с этой дамой хватит ль силОстаться, ты такой недобрый.Возьми меня с собой опять,На том ли свете или этом,Ты будешь мне стихи читать,Я сжился, уж поверь, с поэтом,А что она, и пусть добра,И может быть меня полюбит,Нр так бесхитростна игра,Как все безжалостные люди,А если к ней придет мужик,Ведь не со всеми мне поладить.К тебя с годами я привык,А эти горестные дяди,У них душа порой – дыра,И на мороз меня отправит,Она заметит лишь с утра,И не меня, его оставит.И вот тогда, а впрочем, чтоЗагадывать, я точно знаю.Я не останусь ни за что,Сбегу тебя я догоняя,Возьми меня с собой, поэт,И сколько жизни нам осталось,Напишешь для меня сонет,Венок сонетов, это малость.А все ж бессмертие. БаюнПусть позавидует мне снова,Вот я над пропастью стою,Убьет иль воскресит нас слово

3. Поэт —коту