скачать книгу бесплатно
Сказ о богатыре Добрыне и Змее Горыне. Волшебные хроники
Любовь Сушко
Перед вами авантюрно-приключенческий роман с элементами мистики, главным героем которого является князь Добрыня Никитич.Действие происходит в трех измерениях – на земле, в небесах и под землей, куда попадает наш герой и его боевые товарищи, и не обошлось здесь без славянских духов, богов и чудесных животных. Из этого романа родились «Сказки заповедного леса». Мы в сказку держим путь…
Сказ о богатыре Добрыне и Змее Горыне
Волшебные хроники
Любовь Сушко
© Любовь Сушко, 2019
ISBN 978-5-4490-5884-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Воин грозного бога
Мы в сказку держим путь…
ДОБРЫНЯВОИН ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ
Мужи благородные, не заботятся о похищенных женах, ведь если бы они захотели, то не были б похищены
Геродот
КНИГА 1
ВСТУПЛЕНИЕ
А случились все эти происшествия, веселые и грустные в старые Владимировы времена, когда жили на русской земле чудные богатыри и девы прекрасные, солнечные боги и нечисть всякая.
Великие маги и чародеи правили тогда миром, а Змеи и драконы многоголовые отстаивали яростно свое место под солнцем. На смену великанам пришли люди, и должны были они себе земли отвоевать. Дивные и необычные это были времена. Древние боги наши вместе с людьми в сражения с силой лютой вступали и пировали вместе с ними, и помогали смертным, а порою и вредили им. Всякое в те былинные времена случалось.
Земля оставалась на долгие годы во власти меча и волшебства, и самые невероятные события происходили, если не каждый день, то так часто, что и чудесами уже слыть перестали. Особенно много волхвов и ведунов появилось в то старинное время на земле русской. И пророки говорили о пришествии нового Бога, истреблении старых кумиров, и ждали новых невиданных потрясений.
Самые отчаянные говаривали, что не за горами час, когда придет конец и Перуну самому, и перестанет он богом русичей быть. В это еще долго никто поверить не мог, но разве возникал когда-то дым без огня?
Слухи эти не могли не доползти до богов: до Сварга и Громовержца самого. И разъярился воинственный бог княжий, и разные испытания на землю особенно часто он посылать стал.
Охватили земли пожары, и мор стал особенно яростно свирепствовать. И враги чужестранные все чаще являться на землю русскую стали, но не понимали этого многие, не понимали и не принимали. А разные божки, в предчувствии великих перемен осмелели и старались каждый себя более значительным и сильным показать. И князья от них не отставали.
Разные черные дела на землях русичей твориться стали: засвистал Соловей – Разбойник по- звериному, Кощей Бессмертный возникал среди людей, Змей Горыныч пролетел над землями русскими, высматривая самых пригожих да сильных девиц.
Завыла, застонала Мать-земля русская, не по нраву ей было обручение с Царем – огнем. И конские копыта слишком часто тревожить ее стали, и могилы копали для воинов, погибших в неравных схватках чаще, чем всегда. Возмутилась она, земля наша, но больше никак противиться этому не могла в то жуткое время. А Вода – Царица совсем от нее отступила, отстранилась она от Царя – огня. И напрасно божественная птица Сва тревогу трубила. Никто и ничто не могло отменить надвигавшейся грозы.
В это самое время самые сильные и мужественные воины в годины испытаний появились. И волхвы, желавшие спасти от погибели дорогие им места, именно к ним свои взоры обратили. И боролись они яростно за то, чтобы хоть на время отступили силы тьмы, и не поглотила она весь белый свет.
Невозможно было беды предотвратить, но хоть как-то облегчить страдания – это было тогда в их силах. Сверкнули мечи, звучали самые мощные и яростные заклятия, и небывалые схватки и сражения закипели.
Древний Киев, помнивший Олега Вещего и Святослава, в те времена все еще был столицей земли русской. И только что взошел на великий стол совсем юный князь Владимир. Бросил он клич по всем землям русским о том, чтобы шли к нему на службу богатыри. И говорили гонцы его:
– Мы должны защищать то, что завоевали для нас отцы и деды наши, землю, которая полита их и нашей кровью. Ведь если что- то и есть у нас дорогого, то это Земля- матушка, а если потеряем мы ее, ворогу лютому отдадим, то ничего тогда у нас не останется больше. И жены наши и дети малые в полон уйдут, а нам и остается только скитаться на чужбине. Разве можем допустить мы такое?
И шли богатыри из разных земель в Киев к Владимиру, которого они назвали Красным Солнышком, чтобы верно служить земле русской, добыть «князю славу, почести себе».
Часть 1 Юность героя
Глава 1 Молва о Киеве
Широки, почти бескрайни просторы земли русской, много городов возникло на них больших и малых. И среди них Рязань хорошо известна в те времена была. Но кто бы ни приходил и ни приезжал в сей славный град, и не останавливался на дворе княжеском, все они в один голос рассказывать начинали о древнем Киеве и о юном князе его Владимире. И так прелестны, так изукрашены были рассказы эти, что всем слушавшим их больше всего на свете хотелось увидеть своими глазами и терема прекрасные, и храмы величественные, и самого юного князя, только что взошедшего на стол Киевский.
Старая княгиня рязанская слушала вместе со всеми бесчисленные эти рассказы. И иногда сжималось от боли сердце ее. Ведь знала она, что рано или поздно, единственный ее ненаглядный сынок Добрынюшка сорвется с места насиженного и отправится в Киев- град, для того, чтобы на людей посмотреть, себя показать и верой да правдою послужить князю Владимиру и земле русской.
Была она женщиной спокойной и рассудительной, многие ее мудрой считали, и потому не могла она противиться этому, а только сжималось сердце материнское при одной мысли о том, что расстаться ей с Добрынею придется. И останется он в этом прекрасном, но суровом мире один- одинешенек. И не будет с ним рядом никого из родных да близких людей, кто бы пожалеть его мог в минуту тяжкую, да от дурных мыслей и дел предостеречь. И хотя рано он повзрослел и стал таким красавцем, что не только девы, но и бабы замужние столбенели при взгляде на него, а многие и голову теряли, но для нее дитем малым он по-прежнему оставался. А красота по ее разумению еще более страшным кошмаром казалась, потому что ей ли не знать, сколько горестей и бед она приносит. Как красив был отец Добрыни – князь рязанский Никита, и сколько всего ей пережить и перетерпеть пришлось – никто в этом мире знать не мог. Она и помирать будет, никому не пожалуется. Но сыну своему она хотела более счастливой судьбы. И пусть он блистает и обликом своим, и сноровкой, и подвигами в стольном граде при дворе Великого князя. Потому что если не он, то кто же более его этого достоин?
И так и сяк думала обо всем этом княгинюшка, и все шло к тому, что должна она его благословить и отпустить в путь – дорогу дальнюю да славную любимого и единственного сыночка своего. А потом сам князь Великий пожалует на двор ее вместе с сыном. Она была уверена, что доживет до тех времен, когда он спасибо ей за сына скажет, и может быть дар какой- то бесценный преподнесет за труды ее непосильные.
№№№№№№
Этот странник не был похож на остальных. Взглянув прямо в глаза юному княжичу, произнес он таинственно:
– Место тебе во дворце киевском, и собирайся-ка туда, поскорей собирайся. Как ни хороши все богатыри Владимировы, но ты Дуная самого за пояс заткнешь. Потому что слишком много в нем гордости и форсу, и давно проучить его пора, а ты умен, хотя молод, но никогда не станешь задаваться, потому что знаешь и ведаешь, что взлетевший высоко падать будет долго, да расшибется сильно. Ты узришь пиры Владимировы, равных им в целом мире нет, щедрость княжескую и жестокость – всего понемногу, но без этого жизнь слишком безрадостной да скучной покажется. Не бойся особенно не гнева, не милости княжеской, самое главное – себе цену знать, да других не обижать, потому что и люди и звери тебе пригодиться могут в деле этом трудном.
Долго еще говорил он с Добрынею, разное ему рассказывал, но после
разговоров этих уверился юноша в том, что не усидеть ему в Рязани долго. Рано или поздно соберется он в путь- дорогу, и если что-то его пока еще сдерживало, то боязнь огорчить матушку, потому что она одна у него осталась. Как только он уедет, совсем одной ей во дворце пустом век вековать. Но ведь не положено воину около материнской юбки до скончания дней оставаться. Вот и старик странный о том ему несколько раз повторял.
– Там твое место, а если не по нраву будет, то всегда назад вернуться можешь, потому что родной дом всегда твоим, и только твоим останется. Никто у тебя, его отнять не сможет, как бы не старался.
Снова и снова вспоминались Добрыне те речи обольстительные, и чем дольше раздумывал богатырь, тем больше понимал, что во всем прав был этот старец. Не случайно он на княжеском дворе появился. Не просто так пришел сюда. И за жизнь короткую успел он заметить, что ничего в мире этом просто так быть не может. Коли так долго и часто ему говорили о Киеве, значит, так тому и быть – должен он туда отправиться.
№№№№
И через несколько дней услышал он жалобный голос Домового, с которым еще в детстве часто разговаривал и дружбой гордился:
– Не слушай никакие обольстительные речи, – говорил мохнатый старичок, разместившийся около теплой печки, – не к чему тебе туда отправляться, ты волен и спокоен тут, нет тебе равных и никому ничего доказывать не нужно. Нет над тобой князя никакого, а там ты будешь только одним, хоть и не из многих, но уж не единственным. А любовь и благосклонность княжеская недолговечна. И ветер в разные стороны дует, а уж его блага да почести тем паче капризу подвержены. Не нужно тебе туда отправляться.
Удивлялся Добрыня, не мог он понять, отчего добряк- Домовой такие речи странные завел. Он хорошо знал, что никогда тот не хотел ему зла. Тогда зачем такое говорить? Всегда он ему верил, но на этот раз в сознании его что-то противилось и противилось яростно всему услышанному.
– Я должен туда отправиться, – заявил он, – я вернусь к тебе, если ты прав окажешься. И признаю даже, что заблуждался тогда. Но сам я все испытать должен, – произнес он упрямо.
И тот по долгому опыту своему понял, что противиться юноша будет тем больше, чем больше он станет его уговаривать, – бесполезная это трата времени и сил. Но осознавать это было и обидно и грустно, потому что с самого первого дня появления на свет знал он его, украдкой качал его колыбельку и любил да оберегал так, как никто в целом свете. И предчувствовал он (а дурные предчувствия его никогда не обманывали), что как бы плохо ему там не было, что бы ни приключилось, не скоро вернется Добрыня в родной дом. И долго он будет в том мире, в который не дотянуться Домовому, прочно привязанному к своему жилищу, может, от того и противился этому так яростно.
Глава 2 Разговор с Банником
Это происшествие случилось в банный день. Уже помылись все, кто посещал княжеские бани, и на самый последний пар собрались только нечистые. И они, заполнив баню, расположились поудобнее, зная, что в такие поздние времена никто из людей не сунет туда носа. С давних пор это время было заповедном, и всем известно, сколько разных нехороших происшествий случается с теми, кто по неразумению, из упрямства или по глупости обычной, вечные законы нарушать стремится. Потому и сидели они все преспокойненько и обсуждали все, что происходило, или в ближайшее время случиться могло.
Но разговоры в последние дни все тревожнее становились, потому что хотя они и не были уверены до конца, но чувствовали и понимали, что-то важное случиться должно. Большие перемены для них наступали.
И вспомнили они самое последнее происшествие, когда в баню пришел Добрыня один, задержавшийся и отставший от соратников своих. Смыл он с себя всю грязь, и хотел оправиться по добру, по – здорову, когда, изгибаясь на лету, летели в него уголья и раскаленные камушки. И кто-то пронзительно расхохотался в углу. Это сам Банник собирался испытать его на прочность. И подлая его натура на этот раз проявилась во всей свирепости. И благо, что Домовой уже был здесь, и одним махом мохнатой своей лапы изменил он полет опасных этих игрушек. Но и кипящая вода в него уже полетела. И опять едва удалось Домовому предотвратить эту беду. А пока боролся он с разъяренным Банником, Добрыня успел уйти, недоумевая, что же такое случилось, и чем он провинился.
Наконец эти двое – Банник и Домовой – разомкнули свои объятия. И взъерошенные, оказались на влажном полу друг против друга.
– Это что еще, – возмущенно закричал Домовой, – что ты с парнем делать собираешься? В чем он пред тобой провинился, злодей ты этакий. Зачем ты творишь такое?
Банник едва отдышался в тот миг. Искры из шерсти его так и сыпались.
– Это ты ничего не понимаешь, – вопил он, – парень, если он настоящим богатырем стать желает, закаляться должен. И только я помочь ему в том могу, но никак не ты.
– Что это значит? Угробить Добрыню хочешь. Это и значит по-твоему помочь ему, – насмешливо спрашивал Домовой.
– Дурень, не угробить, а закалить его хочу я. В огонь и воду малышей недаром толкали волшебницы. Только тогда они становились неуязвимы, и никто на свете не смог бы с ними справиться. Разве станет он богатырем, если ты с него пылинки сдуваешь.
Пылу у Домового немного поубавилось, и, похоже, было, что в чем- то Банник прав, хотя Домовой был категорически против таких варварских методов закаливания. И не верил он никогда в его добрые намерения. А теперь – тем более. И никакие доводы его в том убедить не могли. Но парню надо силу-мощь дать, это точно.
«Ничего в этом старичок – добрячок не смыслит, – сокрушался все еще взъерошенный Банник, – безумец, и главное в том он уверен, что доброе дело творит, но разве не добрыми делами дорога в ад стелется. И ведь знает он об этом, но менять ничего не собирается. Вот и меня вздул. А за что? За то, что зло мое как раз только и обернется благом, а добро его в одночасье злом окажется.»
Но страж Домовой отличный. Потому Банник и не сомневался в том, что ему не удаться притворить в жизнь его воспитательные порывы. И так всегда – тот, кто ничего не смыслит и делает все, не признавая ничего здравого. Как привыкли его остальные духи считать злодеем, как прилипла к нему печать эта, так и останется на веки вечные.
– Не верю я тебе и никогда не поверю, – сердито ворчал Домовой, прерывая его размышления. – Ты всегда говоришь об одном, и на словах у тебя все хорошо выходит, а на деле по- другому получается.
Но Баннику уже порядком надоело его нытье. И готов он был в него горящую головешку запустить, да не переносил паленой шерсти и осознавал, что сгореть могла его собственная баня, а это его совсем не устраивало. Он подбросил головешку в руках и швырнул ее обратно в печку.
– Сто лет я знаю тебя, и одна только злоба в душе твоей поселилась, ничего больше там никогда не было, – сокрушался Домовой.
– Да. Конечно, только ты добренький слишком был, много ты видел за это наград себе. Мальчишка уйдет и не вспомнит о тебе, а меня он еще не раз припомнит, – злорадствовал Банник.
– Недобрым словом, – усмехнулся Домовой, – когда еще с таким злыднем повстречаешься.
– А это все равно, главное – он меня помнить будет, и ладно. Мне ничего и не надо больше.
Так говорил он, вполне довольный собой. И в душе своей посмеивался над простаком Домовым. Разве можно, живя среди людей, быть таким добрым и бесхребетным. Да ведь надо остерегаться всего и всех. Если сам за себя не постоишь, разве кто- то о тебе вспомнит, – сказочки все это. А он за жизнь свою вечную и бесконечную так много навиделся, что давно готов был от всего мира защищаться, на этот же мир нападая. И вера его в том была, как никогда прежде, сильна.
Разве с бедами своими и горестями, с болями своими они к Домовому обращались? Нет, они бежали сюда, и тайны их укрыты были в бане его. И знал он много, может и слишком много дурного о людях, а потому и не мог любить их, сочувствовать им. Нет, жестокость – это лучшее оружие и для себя и для их воспитания. Но всего этого он не стал говорить Домовому, потому что если тот и выслушает его из вежливости, то все равно не поймет, и не одобрит всего, что он ему сказал.
«Я перехитрю его, и прежде чем парень покинет нас, он станет сильным и могущественным. Он поймет, что мир зол и враждебен, с ним надо осторожно держаться. А когда от горящих углей и кипятка он увернется, то ему же спасибо скажет», – размышлял Банник, не обращая внимания на гостя своего.
Глава 3 Удар молнии
Добрыня вместе с друзьями своими тоже готовился воином стать. Все чаще отправлялся он в чистое поле и быстрее многих мечом и луком со стрелами владеть обучился.
Глядя на него, бывалые воины поражались: все ему слишком легко давалось, будто он уже знал и умел это когда-то и припоминал только. И оружием разным владел с такой сноровкой, что невольно зависть молодецкие души томила.
– Он далеко пойдет, – говорили им то с укором, то с насмешкой отцы их, если удавалось им подсмотреть за молодецкими забавами.
На это чада их отвечали с упреком:
– Как же ему не пойти, если и добра у него больше, чем у многих, и оружие самое лучшее, а конь, о таком коне и мечтать многим напрасно было.
Но, говоря и думая так, они знали, что это не самое главное, а умение да сноровка в душе его заложены. И если нет их, то никакое самое дорогое оружие не поможет, но слишком уж тяжело было сознавать это тем, кто был не так щедро, как он одарен.
Они выехали в чистое поле все вместе. Но Добрыня впереди остальных на полшага держался, хотя и младше других был. И в душах их жила свобода и вольность. Казалось, что все так удачно складывается, ни забот, ни хлопот нет никаких, а огорчения их рассеются, как легкий туман. Дружба окажется сильнее зависти и корысти. Так думали многие, и это спасало их в те минуты от раздоров и ссор, когда лучшие друзья готовы друг против друга мечи свои обнажить и биться до последнего часа, до крови, до смерти того, кого недавно еще близким другом считали. Но на этот раз в душах их царил покой и умиротворенность, и ничто не предвещало беды.
И вдруг туча, огромная, тяжелая туча, в один миг закрывшая добрую половину неба и летнего солнца в придачу, обрушила на них поток воды. И пока они успели опомниться и подивиться таким переменам, как сверкнула молния, а за ней послышался такой раскат грома, что вздрогнула земля русская. Снова молния ударила в дуб, около которого они были, да с такой силой, что он тут же и рухнул, расколовшись у них на глазах пополам. И если воины еще старались хранить спокойствие из последних сил, то кони их шарахнулись в разные стороны, нимало не заботясь о седоках своих. И большего труда стоило им удержаться в седлах. Только Добрыня даже не пошевелился, каким – то чудом ему удалось удержать коня своего. И он рассмеялся, глядя на то, как панике поддались только что смеявшиеся и шутившие его спутники. И как странно они переменились в те минуты, даже лица их стали совсем иными. И очень важную вещь он тогда понял – побеждает тот, кто никогда не теряет самообладания.
С тех пор не хотел он никому показаться перепуганным и растерянным, с ужасом, застывшим в глазах. Он знал, что красив, очень красив, и усвоил, что паника сделает его безобразным.
Так же быстро небо посветлело. И ливень перестал в одно мгновение, будто его вовсе не было. Но охота была безвозвратно испорчена. Возвращались они, назад молча, притихшие и немного пристыженные, словно совершили что-то подлое, и были в том уличены. И сколько не убеждали они себя в том, что ничего не произошло – в это невозможно было поверить.
№№№№
Возвращаясь домой, только у городских ворот заметили они, что Добрыни нет среди них. И удивились этому.
– Как же такое возможно, – спрашивали они друг друга, – он же был с нами, куда же он мог деться.
Каждый из них так был поглощен собственными бедами и разочарованиями, что не заметил пропажи спутника.
№№№№№№
Добрыня и в самом деле немного отстал, потому что понял, что это для него гром ударил, и молния сверкнула. И дуб могучий из-за него повален был. Вот и придержал он коня своего там, откуда соратники его поспешили поскорее уехать.
И на самом деле появился всадник. Если бы он не раздумывал, то заметил бы, что тот вырос из-под земли. Но Добрыня ни на что в тот миг внимания не обращал. А всадника он заметил, когда тот почти вплотную к нему приблизился. И черный конь его заржал, высоко поднимая голову. И заговорил всадник:
– Княжий Бог Перун приветствует тебя и считает своим воином, а посему должен ты в стольном граде как можно скорее появиться. Многое ты уже можешь, но многому и научиться должен, чтобы не было тебе равного среди княжьих воинов. Они и теперь может, не лучше тебя будут, но опытнее и старше. Многие из них в схватках с врагами закалились. Особая миссия у тебя на земле русской, а для этого особенные силы и познания нужны. Земля твоя с тобой навсегда останется. Божьи помощники никому не позволят вольничать на ней, потому лучших своих воинов бог любит и следит за тем, чтобы все у них ладно было.
– Хорошо, – согласился Добрыня, глядя внимательно на собеседника. – Ты появился, видно, не случайно. Я ждал этого, и я пойду в Киев, на службу к князю Владимиру. Но скажи мне. Как устроен мир этот, зачем мы в него пришли, кто мы, что самое главное в жизни?
Рассмеялся всадник. Покачнулся он в седле, словно раздумывая, должен ли он рассказывать о том, о чем просит юноша. Но потом решил, что с ним об этом стоит поговорить – вопросы он задавал самые наиважнейшие. Спрыгнув с коня своего, он жестом предложил Добрыне сесть, и сам в траву отпустился. И понял богатырь, что разговор их долгим будет. Но ведь он сам попросил об этом. И видел Добрыня в глазах его то злые огоньки, то добрые. Это были темные без зрачков глаза, взиравшие прямо в душу. Казалось, что все ему было известно об этом мире, и предчувствие не обмануло Добрыню.
Он не заметил, как утекало время, слушал, вникал в каждое слово, запоминал все, что было сказано
Глава 4 Рассказ волхва
Добрыня даже не пытался узнать, кто такой этот всадник. Ему хотелось просто выслушать его. И незнакомец заговорил. Трава шелестела где-то рядом, птицы пели над головой, под ногами копошились жуки и муравьи и другие насекомые, которых, если приглядеться было тут видимо- невидимо. И у каждого из них была своя жизнь. Но Добрыня в те минуты ничего этого не замечал, потому что слышал он о том, о чем только смутно догадываться мог.
– Все, о чем спрашиваешь ты и просто и сложно объяснить, – медленно начал тот, разглядывая великолепную бабочку на цветке. – Люди приходят в свой час в этот мир, и в свой час его покидают. Для разного приходят: одни, чтобы пахать землю и сеять хлеб, другие – защищать эту землю, третьи – смотреть на звезды и постигать иные миры и тайны. Так это было, есть и будет. Они познают добро и зло, любовь и ненависть. Они строят и разрушают, и продолжают человеческий род. Судьба каждого определена на небесах, но можно изменить в ней что-то, только лучше этого не делать, потому что редко кому удается сделать жизнь лучше. Чаще их ждут неудачи и разочарования, а рано или поздно человек выходит на ту дорогу, которая ему предназначена.
В эти минуты задумался он о чем-то своем. И долго, очень долго молчал. Но рассказывать о своих переживаниях не собирался. Юноша и не спрашивал его ни о чем. Казалось, что он больше никогда не откроет рта, но через несколько мгновений незнакомец продолжил свой рассказ.
– Есть на земле среди людей немногие, особенные. Они удаляются от людей и не занимаются обычными делами, часто и от любви отказываются, и от продолжения рода. Так дорого приходится платить им за приобщение к вечным тайнам. Но они знают столько, что остальным и на целую жизнь не хватит. Но только встреча с волхвом и остальным помогает понять, для чего живем мы на этом свете. Некоторым везет больше, они узнают о том раньше и идут только по своему пути. Но главное – использовать знания для дела. Если даже не все вышло так, как мечталось, он не сможет быть несчастным и говорить, что прожил жизнь зря. Ты можешь оставаться и пахать землю, жениться на обычной бабе и произвести на свет кучу детей. Но это будешь уже не ты. В последний час свой ты поймешь, что это была страшная ошибка, а ты – самое несчастное в мире создание. Не опишешь словами, что испытаешь ты в те минуты, но будет слишком поздно. Можно оправдаться тому, кто не ведал ни о чем, но нет оправдания, если знал да не исполнил, лгал самому себе и подошел к краю обрыва. Жизнь, пусть и короткая, должна быть яркой, полной приключений, любви и ненависти. Долгая и скучная жизнь – страшное наказание. И горе тебе, если в последний миг возненавидишь ее.
Он говорил о самых важных вещах, в которых Добрыня не особенно смыслил, но он запоминал все, что слышал до конца. И был уверен в том, что все это правда, от первого до последнего слова.
№№№№№№№
Всадник оборвал свой рассказ и свистом подозвал свою лошадь. Он поспешно поднялся, словно заторопился куда – то, и вспомнил, что его там ждут. Вскочив на коня, он отправился прочь и снова показался Добрыне таинственным и темным. Он усмехнулся, словно проверяя выдержку юноши. А потом на глазах у него растворился, словно его никогда и не было. Слова застыли в воздухе. Добрыня протянул руку, чтобы задержать незнакомца, но никого нигде больше не было. На лесной полянке Добрыня остался совсем один, и конь медленно подошел к нему.
Ослепительно светило солнце, на траве не было ни капельки от дождя, который разразился недавно, и, оглянувшись, он заметил еще одну вещь – трава была примята лишь там, где сидел он. На том же месте, где расположился незнакомец, она казалась нетронутой, словно там не ступала нога человека.
