скачать книгу бесплатно
– Но замечу, что вы уже неоднократно обращались к земным воспоминаниям, хотя, казалось бы… – явно намекнул Посланник на то, что положение Хранителя должно претить подобным экскурсам в годы земной молодости.
– Хранители для того и проходят тайное обучение в наземных университетах, чтобы иметь возможность сравнивать. В том числе и разницу в отношениях к женщинам.
Посланник мог бы объяснить, что лично ему приходится жить между тремя мирами: миром «священного воздержания» Шамбалы, в котором о женщинах вообще не принято ни говорить, ни вспоминать и в котором к сексуальным страстям относятся как к чему-то низменному и недостойному Высшего Посвященного; земным миром любви, измен и сексуальных экзальтаций; и миром арий-атлантов, в котором не существует ни браков, ни ревности, ни любовно-сексуальных табу, однако над всем этим воцаряется интимное хладнокровие, граничащее с сексуальным безразличием.
Вот только ни объяснять, ни вообще рассуждать на эту тему Посланник не стал.
– Позвольте, Хранитель, вернуться к разговору о судьбе высшего руководства рейха, – сказал он. – Я должен знать, с чем мне возвращаться в наземный мир и как вести себя в Германии, высшее руководство которой все еще рассчитывает на ваше вмешательство.
– Заступничество, – с иезуитской вежливостью уточнил Хранитель Священных Истин.
– И заступничество – тоже.
– До сих пор мы никого, представителей ни одного из племен, ни одного из народов в наш антарктический Внутренний Мир не впускали. Только благодаря этому мы процветаем, не вникая и не встревая в бесконечные войны и конфликты мира землян. Но вот по вашей просьбе…
– …Благосклонно поддержанной вами, Духовный Хранитель, – некстати напомнил Посланник Шамбалы.
– …Так вот, по вашей просьбе Повелитель нарушил обет предков и впустил несколько тысяч германских арийцев в одну из неосвоенных нами частей Внутреннего Мира. Что дальше? Теперь вы хотите переселить туда всю выжившую в войне часть Германии? Но это люди с иным способом мышления и существования, чем мы. Они могут уничтожить всю сотворенную природой систему Внутреннего Мира, вступят в несанкционированный нами контакт с наземными народами, а затем еще и спровоцируют войну этих двух миров, которой мы благополучно избегаем вот уже около трех тысячелетий.
– До полного падения Берлина и всей Германии мы успеем организовать только один, последний поход субмарин «Фюрер-конвоя», которые доставят сюда не более семисот новых колонистов, – как можно вежливее объяснил Посланник.
– Наиболее выносливых, на храбрость в боях и на чистоту крови основательно проверенных, – тотчас же уточнил Хранитель, стараясь напомнить Посланнику, что разрешение на последний исход германцев из рейха тоже было дано с оговорками.
– Кстати, появление на фронтах хотя б одной эскадры ваших боевых летающих дисков могло бы приостановить дальнейшее наступление русских.
– Будьте точны в выражениях, Посланник, – резковато, едва сдерживая раздражение, потребовал Хранитель. – Само их появление, только появление, – ни русских, ни англо-американцев сдерживать уже не способно. По воле ваших Высших Посвященных в небе над Германией уже не раз появлялись дисколеты ваших союзников-инопланетян. Однако своим появлением пилотов англо-американцев повергнуть в шок они так и не смогли. Или, может быть, повергли и каким-то образом изменили ход событий? Может быть, нам не все известно?
– Повергали, однако на ход событий это не влияло, – вынужден был признать Посланник.
– А поскольку дисконавты в бои не вступали, хотя Гитлер не раз умолял об этом вашего Повелителя устами Человека в Зеленых Перчатках, то пилоты самолетов постепенно привыкли к их появлению.
– В том числе и русские?
– Русские почему-то решили, что это пока что безобидное для них изобретение германцев. Так что теперь, да будет воля Повелителя, сдержать врагов рейха можно только истреблением всей враждебной ему авиации и миллионов солдат противника. Иного способа воздействия не существует.
– Или же мы не видим его.
– Следует ли все сказанное вами воспринимать с той точки зрения, что вы собираетесь убеждать Повелителя в необходимости участия нашего дисколетного флота в наземной войне?
– Я действительно хотел бы предложить Повелителю продемонстрировать участие в войне третьей стороны, не заинтересованной в гибели рейха. Это заставило бы врагов Германии прибегнуть к переговорам.
– Никакая демонстрация русских не остановит. Понадобится вести настоящие боевые действия. Но ради чего? Ради того, чтобы германские армии вновь оказались под Москвой и Парижем? И во всей Европе воцарился режим и культ фюрера?
– Однако останавливают Повелителя и вас не эти суждения. Существуют какие-то более сдерживающие факторы.
– Не отрицаю, существуют. Да будет вам известно, что Духовное Озарение Человечества не позволит нам пойти на истребление значительной части наземных обитателей, а следовательно, пойти против постулатов «Тайной доктрины основателей», против его, Духовного Озарения, воли и против воли Книги земного бытия. Если же мы нарушим наши священные заветы, то по приказу Духовного Озарения против нас восстанет сама планета Земля. И тогда нашей цивилизации спасения уже не будет. На этот раз уже не будет.
– Вот теперь многое проясняется.
– Однажды наши предки, вожди Атлантиды, уже пошли против воли Духовного Озарения. Чем это кончилось для нашей страны и нашей расы – вам известно.
– Вы потеряли все, что ваши предки создавали в течение многих веков, – проговорил Посланник, покачивая головой в такт каждому слову. – Поучительная судьба. Жаль, что она все еще остается неизвестной для других земных цивилизаций, а значит, не способна быть предостережением.
– И лишь небольшой группе избранных был указан путь к спасению, только ей позволено было освоить Внутренний Мир, условия для жизни в котором, как вы понимаете, созданы специально для нас. Во имя нашего возрождения.
Посланник понимал, что Хранитель прав: при всем техническом и духовно-астральном могуществе и страны атлантов, и духовной страны Шамбалы их повелители, как и повелители инопланетных цивилизаций, находятся под неусыпным контролем Духовного Озарения Человечества, того Вселенского Разума, который в земных школьных учебниках и в священных книгах землян именуют просто Богом.
– Теперь вы делаете священное дело: спасаете избранных Третьего рейха.
– Однако в этой новоявленной Рейх-Атлантиде не найдется места вождям гитлеровского рейха. Их время ушло вместе с уходом в прошлое Второй мировой войны.
– И это уже даже не подлежит обсуждению? – осторожно поинтересовался Посланник, отпивая кисловато-терпкого напитка Шамбалы. Довольно неприятный на вкус, он, тем не менее, почитался в стране атлантов как лечебный и бодрящий, восстанавливающий силы.
– Не подлежит, – резко отреагировал Хранитель. – С Повелителем уже все оговорено.
Посланник вздохнул и нервно повел подбородком. Знал бы Хранитель, в какую ситуацию они со своим Повелителем ставят его, Посланника Шамбалы, вынужденного подвизаться в роли посредника. Его Покровитель, Высший Посвященный Шамбалы, считает, что фюрера и нескольких его ближайших сторонников следует во что бы то ни стало вывезти из Германии, чтобы они и впредь возглавляли элиту рейха, только уже здесь, в Рейх-Атлантиде. Но этому противятся реальные хозяева Внутреннего Мира, и идти против их воли не только опасно, но и бессмысленно.
И потом, как быть в том случае, когда Гитлер и его рейхсканцеляристы ринутся к субмаринам и самолетам, чтобы добраться до Новой Швабии? Раскалывать элиту Рейх-Атлантиды и истреблять руководителей погибающего рейха? Выступать в роли истребителя ему не хотелось. Не его это амплуа, не его.
– Я слышал, что вы все же готовитесь переправлять фюрера сюда, в Антарктиду, или в Южную Америку.
– Готовимся.
– Зачем?
– Возможно, это будет не сам фюрер, а его двойник.
– Вот я и спрашиваю: зачем?
– То поколение германцев, которое составит основу новой волны эмиграции в Латинской Америке, воспитано на идеологии нацизма и на самой личности фюрера.
– Разве вашим покровителям в Шамбале непонятно, что эксперимент с созданием тысячелетнего рейха провалился и от него следует отказаться?
– Это уже будет решаться не в Шамбале, а в Лондоне, Нью-Йорке и Москве. Мы не можем столь радикально вмешиваться в жизнь нынешней цивилизации, чтобы принимать на себя руководство целыми земными империями. Да это и невозможно. У нас нет способов воздействия на интеллект каждого из сотен миллионов людей, привыкших жить, исходя из сложившихся исторических условий и традиций. Тем более что…
– Мы остановились на том, – вторгся в его монолог Хранитель, – что в Латинскую Америку отправится двойник фюрера.
– И таковым будет ваше окончательное решение?
– Окончательное. Двойник готов?
– Можно сказать, что да, готов.
– А вы гарантируете, что он не попытается захватить реальную власть в рейхе? Или в той стране, где он окажется во главе большой, имеющей военный опыт и фанатически настроенной германской эмиграции?
– Этого ему не позволят.
– И все же двойник Гитлера должен быть сугубо физическим, а не идейным.
– Он понадобится нам в Южной Америке как организатор секретных баз рейха. Пусть нынешние победители Германии думают, что арийцы стремятся превратить в новый рейх одну из южноамериканских стран, над которыми ни у англо-американцев, ни у русских контроля нет.
– Понимаю, это отвлечет их от поисков секретной германской базы в Антарктиде, – согласился Хранитель.
10
Январь 1945 года. Германия. Баварские Альпы. Охотничий замок Вальхкофен на берегу озера Вальхензее.
«…И потом, – размышлял Скорцени, уже лежа в постели и глядя в занавешенное белоснежно-лунной пеленой окно, – с какой целью фюрер рвется в столицу? В чем смысл его вторжения в город, который вот-вот окажется в полном окружении, в эту гигантскую военно-полевую мышеловку? Оно еще имело бы какой-то смысл, если бы враг наступал только с востока, а вся северо-западная Германия оставалась бы в виде надежного тыла, наподобие того, которым в свое время прикрыта была Москва. А так, война проиграна, живая сила, запасы горючего и технического оснащения – на исходе.
Если понадобится еще немного продержаться, оборону столицы генералы наладят без него. И для ведения переговоров с западными противниками тоже лучше находиться вне Берлина. Нет, Гитлера нельзя допускать сейчас до рейхсканцелярии. В противном случае он доведет и столицу, и страну до полного краха, а вермахт и войска СС – до полного истребления».
– Каковой будет моя дальнейшая судьба, Отто? – неожиданно вырвал его из потока размышлений голос Фюрер-Евы…
– С этим вопросом тебе лучше обратиться к предсказателям.
– Вы, мой диверсионный Скорцени, знаете то, что неведомо ни одному предсказателю, – игриво повела она пальцами по его волосам.
– Весьма польщен, Фюрер-Ева.
– Я хочу знать, что мне уготовано.
– А кто этого не хочет? Хотя… лично мне не хотелось бы знать, что меня ждет и каким выдастся мой последний день. Интрига теряется. Как при чтении книги, когда знаешь, каким будет конец.
– Не заговаривайте мне зубы, Скорцени, это нечестно. Мы беседовали об этом во время нашей недавней встречи с Зомбартом.
– А что может знать Зомбарт?
– Он предполагает, что нас, вероятнее всего, убьют, а трупы наши сожгут, чтобы имитировать убийство Гитлера и Евы Браун.
– Вполне приемлемый вариант.
– Вам так кажется?! – ужаснулась Крайдер.
– Чем он вам не нравится? Не ново, да. Но разве вы готовы предложить что-либо более оригинальное?
– А вас не волнует, что речь идет именно обо мне?
– А с кем еще мы могли бы вести об этом речь? Смиритесь с тем, что вы незаменимы.
Альбина посопела, как обиженный ребенок, и надолго умолкла.
– Возможно, я не стала бы тревожить вас, Скорцени, но кто-то из очень высоких чинов откровенно намекнул Зомбарту, что исход нашего с ним восхождения будет именно таким, – придерживалась своей линии Альбина Крайдер.
– Я не стану выяснять, кого имел в виду Зомбарт, – полусонно пробормотал Скорцени, – но если узнаю, кто этот болтун, то изуродую его так, что труп его можно будет выдавать за кого угодно, вплоть до неандертальца.
– Не сомневаюсь, что подобные перевоплощения вы совершаете профессионально. Но это не ответ на мой вопрос. Я не знаю, когда еще мы с вами увидимся и увидимся ли вообще. Поэтому важно, чтобы ответ прозвучал прямо сейчас.
– А если скажу, что ответ мне тоже неизвестен?
– Это выглядело бы правдоподобно в устах любого другого человека, только не в ваших, мой диверсионный Скорцени. Вы – единственный, кто по сути этой операции знает все, потому что именно вы ее задумали, спланировали, подобрали и подготовили для нее людей.
Скорцени не ответил, и Фюрер-Ева с тревогой ждала, когда он прервет свое молчание. И лишь когда услышала, как он всхрапнул, испугалась, что действительно уснет.
– Вы неправы, Скорцени. Неправы, несправедливы и жестоки. Не знаю, как в отношении Зомбарта, но уж я-то заслужила того, чтобы знать хотя бы эту правду. Только эту, и ничего более. Я ведь вижу, что охраняют меня, как заключенную. Куда бы меня ни доставляли, место моего пребывания тотчас же превращается в некое подобие комфортабельной тюрьмы.
– Но ведь комфортабельной же! – пробормотал обер-диверсант рейха. – Такого в любые века удостаивались немногие, и обязательно избранные.
– Но ведь тюрьмы. Поэтому смилостивьтесь надо мной, ответьте: меня действительно собираются убить вместо этой стервы, фюрер-наложницы?
– Не скрою, такой вариант, в самом деле, прорабатывался, – наконец заговорил оберштурмбаннфюрер СС.
– Но от него отказались?
– Пока что не полностью.
– И вы говорите об этом так спокойно! – ужаснулась Альбина. – Лежа в постели с единственной в этом идиотском мире женщиной, которая по-настоящему любит вас, но которую вы готовы отправить на смерть, как жертвенную овцу!
– Удачное сравнение: в такой подмене, в жертвовании двойником ради спасения оригинала – несомненно, есть что-то от жертвоприношения. Мы так и назовем эту операцию – «Жертвенник».
– Лучше уж «Жертвенный баран»! – с горечью произнесла Альбина.
– Только без истерик! – жестко предостерег Скорцени. – Паникеров и провокаторов пристреливаю сразу же. И никаких псалмопений по этому поводу! Никаких псалмопений!
– Считайте, что меня уже пристрелили. Причем за компанию с тем Скорцени, в которого я еще недавно была так безумно влюблена.
– Любовь здесь ни при чем, – грозно пророкотал своим гортанным басом обер-диверсант рейха. – Нам хорошо вдвоем в постели – это факт, но судьба не для того свела нас в этих стенах, чтобы мы разыгрывали шекспировские трагедии. Идет война, перед судом которой все мы в той или иной степени предстаем в роли жертвенных баранов. И я не способен изменить эту веками создававшуюся традицию.
– Я понимаю, что меня в любом случае убьют, никто не согласится оставлять в живых такого свидетеля.
– Вам, штурмбаннфюрер СС Крайдер, не хуже меня известно, что двойники только для того и существуют, чтобы служба безопасности могла подставлять их под пули наемных убийц и как чучело огородное выставлять перед публикой в тех ситуациях, когда существует реальная угроза покушения. И именно их тела предъявляют в виде доказательства смерти тех, чьими тенями им выпало быть.
– Как же убийственно вы меня успокоили, мой диверсионный Скорцени!
– Это я умею, – скромно признал «самый страшный человек Европы». – Единственное, что у меня по-настоящему получается. Но, на всякий случай, снова растревожу вашу душу одним предположением: сейчас, буквально в последние дни, вырисовывается еще один вариант, которому лично я отдаю предпочтение. Но то, что вы сейчас услышите, является особой, имперской тайной.
– Выкладывайте, Скорцени, выкладывайте, – приподнялась Альбина на локте и уперлась подбородком в грудь мужчины. – Ничего у меня не получается так хорошо, как выведывать у мужчин их тайны, которые они, как правило, пытаются маскировать под имперские и сверхсекретные.
– Если фюрер как проигравший войну верховный главнокомандующий вдруг окончательно решит, что должен разделить судьбу своей армии и уйти из этого мира с достоинством, то вместо него в эмиграцию может отправиться двойник.
Альбина вновь поднялась с их «внебрачного ложа» и, укутавшись в халат, уселась в то кресло у камина, в котором еще недавно сидел Скорцени.
– Думаете, он решится на этот самурайский шаг? – спросила уже оттуда, не отрывая при этом взгляда от огня.
– В самом деле, самурайский.
– Так решится или струсит?
– Полной уверенности все еще нет.
