скачать книгу бесплатно
Где бы ни приходилось бывать Посланнику, он всегда с удовольствием возвращался из наземного мира на свою виллу «Орнезия», которую назвал так после посещения одной из вилл под таким же названием в Италии. Но запомнилась ему эта итальянская «Орнезия» прежде всего тем, что он побывал на ней со своей юной женой-атланткой Аис, племянницей Повелителя. Которой в честь ее замужества и в виде особого исключения позволено было, единственной из нынешнего поколения атланток, ознакомиться с наземным миром.
О таком свадебном путешествии Аис боялась даже мечтать. Для нее это было то же самое, что для обычного землянина побывать на другой планете. И этим наземным миром она была очарована и потрясена.
Вот только делиться этими восторгами с кем бы то ни было, кроме своего отца, командира эскадры дисколетов, именуемого Пилотом Пилотов, Аис было категорически запрещено. Исходя из «Тайной доктрины основателей», перед всеми остальными обитателями страны атлантов, кроме дископилотов, наземный мир должен был представать таким, каким они могли видеть его, находясь на одном из трех антарктических дискодромов. Для информационной профилактики некоторым избранным такую возможность иногда предоставляли.
Да, время от времени некоторым атлантам позволено было взглянуть на наземный мир, чтобы потом поделиться впечатлениями с остальными обитателями страны атлантов. Вот только результат всегда был одинаковым: при виде бесконечной заледенелой пустыни теплолюбивые, не привыкшие к температурным изменениям дня и ночи, как и к различиям времен года, атланты приходили в ужас. В то же время всякий дискарий или даже Пилот, который решился бы «разгласить истинную сущность наземного бытия», тут же подвергся бы казни на Судном камне.
И все же постулаты «Тайной доктрины основателей» Внутреннего Мира не были данью самодурству его правителей. Возведение правдивых сведений о наземном мире в статус тайны для посвященных стало одним из способов убиения в атлантах наземной ностальгии, развеивать которую касте дископилотов тоже запрещено было под угрозой смертной казни. Впрочем, они к этому и не стремились. Все то, что им приходилось видеть и с чем приходилось встречаться в наземном мире, их абсолютно не вдохновляло.
Однако задумываться сейчас над всем этим Посланнику не хотелось. Лучи искусственного солнца; всегда одинаково теплый, под двадцать семь градусов по Цельсию, насыщенный кислородом и озоном воздух; сочная ярко-зеленая трава лужаек на плоскогорье, между резиденцией Хранителя и протекавшей мимо Пирамиды ленивой, извилистой речушкой…
После всех тех впечатлений, которых Консул набрался во время последней инспекционной поездки по охваченной сражениями и ночными бомбежками Германии, это подземное королевство казалось ему воистину божественным творением Духовного Озарения Человечества.
6
Февраль 1945 года. Германия. «Нордберг» – секретная база субмарин «Фюрер-конвоя» на побережье Северного моря. Борт субмарины «U-1212».
Взойдя на субмарину, которую члены команды называли между собой «Валькирией», фрегаттен-капитан Роланд сразу же вызвал обер-лейтенанта цур зее Ланцке и корабельного врача гауптшарфюрера Ольтена.
– …Должен предупредить, – завершил свое сообщение командир субмарины, – что подводный поход фюрера является одним из высших секретов рейха. Я не знаю, чем он вызван и каковы его цели, мало того, я считаю, что мы не должны выдвигать по этому поводу никаких неосмысленных предположений.
– Неосмысленных – да, не должны, – согласился старший офицер субмарины Ланцке. – Но из этого не следует, что мы не имеем права осмысливать его.
– И по этому поводу у вас уже имеются какие-то предположения? – мгновенно отреагировал Роланд.
– Предпочту не высказывать их.
– Порой вы поражаете меня своей осмотрительностью, граничащей с мудростью, обер-лейтенант. Мы должны быть готовыми к тому, что именно наша субмарина будет использована для переброски фюрера в Южную Африку или Южную Америку.
– Но не в ходе нынешнего рейда, господин фрегаттен-капитан.
– Согласен, поскольку подлодка к длительному плаванию не готова.
– Но к длительному рейсу она не готова сейчас, а через несколько дней ее окончательно восстановят, нафаршируют продовольствием и торпедами…
– Мы это уже обсуждали, – рассеянно заметил фрегаттен-капитан, но тут же уточнил, – правда, не с вами.
«Валькирия» принадлежала к тем трем десяткам гигантских субмарин, которые были сооружены по особому указу Гитлера для перевозок в Антарктиду. Исходя из представлений привыкших к неописуемой тесноте подводников, здесь все, в том числе и офицерские каюты, способно было поражать своими размерами, а каюты капитана и кают-компании – еще и некоторым изяществом меблировки.
Поэтому сейчас, прохаживаясь по каюте, Роланд ловил себя на мысли, что это и есть его настоящий и единственный дом и что, уйдя в отставку, он станет добиваться, чтобы ему выделили какую-нибудь списанную субмарину. Собрав на ее борту таких же бездомных морских бродяг, он устроит для них приют, в котором каждый из отставных мореманов сможет дожить до конца дней своих, чтобы затем умереть так, как полагается умереть моряку: выйти на какой-нибудь посудине в море и не вернуться.
– Да, это может прослыть приютом морских самоубийц, – произнес он вслух, совершенно упустив из виду, что нарушил грань молчаливых раздумий, – однако в этом не будет ничего постыдного.
– О приюте морских самоубийц – это сказано точно, – признал обер-лейтенант цур зее, – особенно явственно предназначение это проявится, когда будет объявлена капитуляция, а мы с вами окажемся посреди океана, и во всех германских портах уже будут развеваться вражеские флаги.
– Я имел в виду совершенно иной приют, – с усталой раздраженностью заметил Роланд. – Совершенно иной. Не обращайте внимания, так, неожиданные мысли вслух. А почему вы все время молчите, Ольтен?
– Лично мне хотелось бы вернуться в университет, получить свой врачебный диплом, а затем предстать перед гросс-адмиралом уже в чине лейтенанта.
Командир субмарины задумчиво уставился на фельдшера и, прикусив нижнюю губу, долго переваливался с пяток на носки и с носков на пятки, еле сдерживаясь, чтобы не выставить этого женоподобного красавчика кретина из каюты. Какой диплом, какой гросс-адмирал?! Ольтен словно бы не понимал, в какой стране и в какой ситуации находится. Единственное, о чем он постоянно помнил, так это о том, что ему не позволили доучиться в университете, а, призвав на флот, удостоили всего лишь чина гауптшарфюрера, то есть обер-фельдфебеля войск СС, в то время как он, потомок древнего баварско-моравского княжеского рода, конечно же, претендовал на офицерский чин.
– На вас, гауптшарфюрер, возлагается особая ответственность. Вам, гауптшарфюрер, – уже откровенно тыкал Ольтена мордой в оскорбляющие его достоинство фельдфебельские нашивки, – предстоит следить за состоянием здоровья и самочувствием фюрера во время его плавания.
– Почему он выходит в море без своего личного врача? Без одного из своих врачей? Можете вы ответить мне на этот вопрос, если уж мы собрались для того, чтобы уяснить для себя причину и смысл появления на борту «Валькирии» самого фюрера?
Роланд и Ланцке вопросительно переглянулись. Им и в голову не пришло задаваться подобным вопросом. Впрочем, они и теперь считали его несущественным.
– Мы предоставим вам право, гауптшарфюрер, – молвил Ланцке, – задать этот вопрос лично фюреру. И хочется видеть вас в первую минуту после полученного ответа.
– Будь я фюрером, я бы превратил одну из таких субмарин в свою плавучую рейхсканцелярию, – совершенно неожиданно отреагировал Ольтен, выдав, наконец, то, чего, собственно, и ожидал от него командир, – хоть какую-то версию. – И этой субмариной-канцелярией вполне могла бы стать наша «Валькирия», особенно если учесть, что остальные подлодки находятся вне базы.
Выслушав его, фрегаттен-капитан застыл посреди каюты. Ланцке, конечно же, поспешил саркастически оскалить свои желто-черные полуразрушенные зубы, чтобы показать, что воспринимает эту версию на уровне бреда, однако сам командир с выводами не спешил. Он вдруг подумал: «Коль такая мысль пришла в голову Ольтену, которому до сих пор, кажется, вообще никогда никакие мысли не приходили, то почему бы не предположить, что и в окружении фюрера нашлись такие же мудрецы? В конце концов, ее мог подсказать фюреру сам гросс-адмирал. Пока враги и заговорщики рыщут на подступах к Берлину и рейхсканцелярии, фюрер руководит страной, находясь здесь, под тройной защитой – отборных частей СС и морской пехоты, а также скалы и металла, готовый в любое время сменить базу или вообще уйти в океан!»
– Господин фрегаттен-капитан, – появился в дверном проеме дежурный матросштабсобер-ефрейтор Карцаг, – каюта для рейхс-гостей готова. – О предполагаемом появлении на борту Гитлера он не знал, рейхсгостем на субмаринах «Фюрер-конвоя» привыкли называть любого высокопоставленного чиновника.
Однако занимался обустройством подобных гостей, как, впрочем, и их бортовой охраной, именно этот верзила, бывший инструктор унтер-офицерской школы морских пехотинцев, недавно спасенный Роландом, а точнее Деницем, от трибунала. Под который чуть было не угодил за то, что в драке в одной из гамбургских пивных буквально изуродовал каких-то троих портовых грузчиков, кстати, тоже очень крепких мужиков, давно славившихся своими пьяными дебошами.
Правда, поговаривали, что и Деницу удалось вытащить этого мордоворота-инструктора по рукопашному бою из-под ареста только потому, что он приглянулся в очередной раз нагрянувшему на базу Скорцени. Роланд в эту историю особо не вникал, однако выглядела она вполне правдоподобной: Скорцени таких крепышей уважал. Тем более что после освобождения обер-диверсант действительно беседовал с ним, и именно по его рекомендации Карцаг был переведен из морской пехоты в субмаринники, в виде телохранителя рейхсгостей.
– Кроме нас с вами, на борту есть еще кто-нибудь? – спросил его фрегаттен-капитан.
– Никого, я проверил, – угрюмо пробасил Карцаг.
– А ведь такого приказа: «Осмотреть судно» – не было, – заметил командир. – Я только хотел его отдать.
– Зато был приказ: «Команде покинуть субмарину», – еще более угрюмо пробасил Карцаг, лениво поводя широченными, слегка обвисающими плечами. Появление подобного, почти двухметрового роста, гиганта на обычной субмарине даже трудно было себе представить, однако на огромной конвой-субмарине он выглядел вполне приемлемым атрибутом командирской власти. Не случайно со дня появления Карцага на борту он стал для фрегаттен-капитана и адъютантом, и личным телохранителем, и чем-то вроде комендантского взвода. – Если кто-то задержался, то почему нарушил приказ?
Командир многозначительно взглянул на Ланцке и Ольтена, как бы восхищенно говоря им: «А, какого цербера мы себе приобрели?!»
– Объявляю благодарность, Карцаг.
– Хайль Гитлер, – все так же лениво и угрюмо проговорил штабсобер-ефрейтор, с высоты своего роста осматривая приземистых, худощавых подводников. Каждого, кто представал перед ним, Карцаг осматривал таким грозным, презрительно-гипнотизирующим взглядом, словно уже видел его перед собой растрощенным и растерзанным.
«Это не подводник, это гробовщик!» – ужаснулся боцман «Валькирии», впервые увидев его на борту, на котором доселе чувствовал себя полновластным хозяином. А ведь до появления Карцага гробовщиком он считал судового фельдшера Ольтена.
«Зато теперь нам не страшно будет высаживаться десантом на побережье Аргентины, Уругвая или США, – возразил командир. – Точно известно, что он лично принимал участие в трех десантных операциях».
Когда Карцаг, наконец, оставил каюту командира, Ольтен и Ланцке облегченно вздохнули. Само нахождение рядом с этим человеком казалось им тягостным.
– Страшная энергетика у нашего десантника, – проворчал фельдшер, считавший себя знатоком оккультных наук и вампиризма.
– Это – от ощущения его силы, – назидательно заметил командир.
– Черная она – чернее быть не может, – возразил Ольтен.
– Вам виднее, князь, – это свое «князь» Роланд всегда произносил с долей иронии, которую отпрыск древнеморавского княжеского рода предпочитал не замечать.
– Интересно, как рядом с ним будет чувствовать себя фюрер, – впервые поддержал князя Ланцке, который доселе относился к его разговорам по поводу черной и белой магии и энергетических вампиров как к шарлатанским предрассудкам.
Чернокнижно-светская беседа подводников была прервана телефонным звонком.
– Рейхсгость уже на базе, – кратко уведомил Роланда начальник арктического отдела СД оберштурмбаннфюрер Лигвиц, предусмотрительно дежуривший на ближнем посту. Этот отдел занимался безопасностью базы и подчинялся лично Скорцени, и только ему. – Кстати, имейте в виду, что с фюрером будет не Ева Браун, а другая женщина, но тоже очень важная для фюрера, а значит, и для нас с вами.
– Появление другой женщины существа нашей задачи не меняет, – заметил командир «Валькирии». – Мы встречаем фюрера и того человека, которого он пожелает видеть рядом с собой в этом плавании.
– Оч-чень верное толкование. К слову, замечу, что эта женщина – известная провидица Мария Воттэ.
– Ах, Воттэ?! Мне приходилось слышать о ней. К ее предсказаниям прибегают многие видные люди Германии.
– Однако вам прибегать к ее пророчествам я бы не советовал.
– Моя судьба мне давно известна, господин оберштурмбаннфюрер СД.
– Вот как? Впервые встречаю морского офицера, который бы, предварительно не помолившись, решился заявить, что ему известна его судьба. Причем заявить это в войну, перед выходом в кишащее врагами море.
– Хотел бы я в таком случае знать, господин оберштурмбаннфюрер, решился ли довериться ее пророчествам сам Гитлер.
– Думаю, что решился, если выходит с ней в то самое, кишащее врагами море.
– Я имею в виду – пророчествам, касающимся не сегодняшней морской прогулки, а его судьбы, неразрывно связанной с судьбой рейха.
Прежде чем ответить, Лигвиц натужно посопел в трубку: не нравилась ему такая нить разговора.
– Именно этим пророчествам он и доверился, фрегаттен-капитан.
– А по-моему, не рискнул. Или же не рискнула быть откровенной Мария, если только она действительно настоящая провидица. Иначе сейчас она бы направлялась не на подводную лодку, а в крематорий.
– Вам не кажется, что мы отвлеклись? – по-джентльменски осадил его начальник арктического отдела СД.
– Очевидно, так оно и произошло, – примирительно признал командир «Валькирии».
– Как ситуация на борту?
– На субмарине только строго оговоренные нами члены команды. Остальные моряки займут свои места во время отхода «Валькирии». Субмарина к отходу готова.
– Это интересуется Скорцени, он только что связывался со мной по рации, – на всякий случай предупредил Лигвиц.
– Ответственность за безопасность рейхсгостя я несу не перед Скорцени, а перед своей офицерской честью, – оскорбился Роланд.
– Ваша честь нас не интересует, командир. Если с рейхсгостем что-то произойдет, Скорцени вздернет всю команду. По старой пиратской традиции.
7
Январь 1945 года. Антарктида. Столица Внутреннего Мира Акрос. Резиденция Духовного Хранителя Священных Истин Атланта Ария.
– Какие вести вы принесли нам из вашего проклятого богами мира землян, досточтимый Посланник Шамбалы? – спросил Хранитель таким непринужденным тоном, словно только что узнал о появлении Консула в стране атлантов и тем самым отсекал от их встречи все то, что было сказано обоими там, на плахе Повелителя.
– Для вас, читающего таинственные страницы книги земного бытия, мои вести особого интереса уже не представляют.
– Для меня они всегда представляют интерес. И не только потому, что говорю сейчас устами Духовного Хранителя. Напомню, что в свое время я получил дипломы двух земных университетов.
Посланник помнил об этом. Каждый претендент на пост Правителя или Духовного Хранителя страны атлантов обязан был по подложным документам получить в земных университетах два высших образования: духовное и техническое. Это позволяло им получить представление о наземной цивилизации и затем, уже в течение целых столетий, правильно истолковывать все те сообщения, которые поступали во Внутренний Мир от тайных наземных агентов. Тех самых агентов, сведения о которых время от времени просачивались в наземную прессу, как о людях в черном – воспитанных, элегантно одетых, физически очень сильных, владеющих всеми видами восточных единоборств и всеми видами оружия парней в черных деловых костюмах.
Это была особая каста наземных атлантов, на которую Повелитель мог полагаться во всех случаях. Он даже подумывал над тем, чтобы создать в наземном мире целые легионы таких бойцов, расквартировав в их по разным уголкам планеты, чтобы в один прекрасный день организовать их восстание, наподобие восстания рабов под предводительством Спартака.
Интересно, что в последнее время среди агентов все чаще стали появляться женщины. Одной из них стала любимица и любовница Скорцени некая Мария Воттэ, упорно налаживающая связь с космосом. Возможно, одна из самых загадочных женщин, которых ему пришлось знать и познать в современном наземном мире. Таилась в ней какая-то не поддающаяся разгадке вселенская тайна[8 - Подробнее с судьбой этой таинственной женщины читатель может познакомиться в моем романе «Антарктида: Четвертый рейх». – Автор.].
Посланник уже не раз подумывал над тем, чтобы вырвать ее из германского боевого котла и доставить то ли сюда, в страну атлантов, то ли на «Базу-211». Вот только она всячески избегала встречи с ним. А если такие встречи порой и случались, то явно не складывались.
– Вам уже известно, что только что я побывал в Берлине, – молвил Посланник, пытаясь возобновить разговор.
– Где все, кроме самого Гитлера, уже поняли, что войну они проиграли.
– Вы правы: кроме Гитлера.
– Который так до конца и не осознал: а зачем, собственно, он начинал эту войну?
Посланник с грустью взглянул на Атланта Ария. Ему не понравилось приправленное иронией безразличие, с которым Хранитель относился к гибели рейха германо-арийцев.
– Гитлер полагался на то секретное оружие, которое надеялся получить именно отсюда, от вас, в виде дисколетов, «лучей смерти» и мощных ракет с ядерным оружием. Он фанатично верил в то, что вы придете ему на помощь.
– Позволю себе напомнить, досточтимый Посланник, что эта его надежда появилась уже после того, как вы, учителя Шамбалы, умудрились привить ефрейтору Шикльгруберу, уверенность в его особом предначертании – носителя нового миропорядка и основателя новой арийской цивилизации.
– Против чего ни вы, Духовный Хранитель, ни Повелитель Внутреннего Мира не возражали.
– О чем бы мы сейчас ни говорили, – решил закрыть эту тему Хранитель, – эксперимент по сотворению фюрера Великогерманского рейха оказался неудачным.
Духовный Хранитель был слишком молод для своей должности, ему еще не исполнилось и ста лет. Рослый, с худощавой фигурой римского атлета, он действительно мог бы показаться землянину, как называли здесь каждого, кому не посчастливилось оказаться в числе обитателей Арий-Атлантиды, – восставшим из исторического небытия древнеримским патрицием. Если бы, конечно, ему пришло в голову явиться сейчас наземному миру.
– Почему же, фюрер, в общем-то, состоялся. Мало того, в своем влиянии на многомиллионные массы не только германцев, но и многих других народов он превзошел все ожидания. Другое дело, что создатели этого вождя хотели видеть его иным. И тут уж – как в плохом провинциальном театре: режиссер оказался неспособным донести свой замысел до актера, а сам актер не способен ни воплотить, ни даже понять суть его замысла.
– В этом-то и беда, что ваши учителя Шамбалы порой воспринимают все происходящее на планете как бездарную постановку бездарной трагедии бездарного автора.
Очевидно, именно так, в образе патриция, Хранитель и представал бы сейчас перед Посланником, если бы образ этот не разрушал элегантный, прекрасно подогнанный под его фигуру серебристый комбинезон, вошедший в моду еще в те годы, когда в таких же термоизоляционных костюмах из особой самовосстанавливающейся ткани совершали свои первые рейды к планетам дальнего космоса отважные арий-астронавты. И которые назывались теперь одеяниями бессмертных.
Разведывательные рейды эти происходили очень давно, однако во Внутреннем Мире, в котором все подчинено «рацио», и в котором эмоции считаются презренным наследием землян, мода, как и традиции, шлифуется и проверяется столетиями.
– Тем не менее, Хранитель, мы не должны оставаться равнодушными к тому, что цивилизация наземных арийцев приближается к своей гибели.
– Не цивилизация, а всего лишь одна из арийских держав, – мягко улыбаясь, возразил Духовный Хранитель Священных Истин. Искусство диалога всегда являлось высочайшим из искусств арий-атлантов, а Хранитель владел им превосходно. – Но мы знаем: учителя Шамбалы уже признали, что попытка сотворить в центре Европы новую арийскую расу оказалась неудачной, поскольку фюрер и его окружение давно вышли из-под их контроля.
Консул не помнил, чтобы кто-либо из Высших Посвященных Шамбалы официально признавал свое поражение в великогерманском рейх-эксперименте, но понимал и то, что данное утверждение Хранителя – всего лишь одна из формул умиротворения. А главное, что по сути проблемы он был прав.
– В расово-политическом аспекте эксперимент действительно оказался неудачным, – признал Консул, присаживаясь в одно из указанных ему хозяином кресел, расставленных вокруг бьющего прямо посреди веранды термального родника. – Однако в научно-техническом плане ученые и конструкторы рейха продвинулись настолько далеко, что в мирное время, при отсутствии военной мобилизации ресурсов и интеллектуальных усилий, им понадобилось бы для этого полстолетия.
– Не забудьте уточнить, досточтимый Посланник Шамбалы, что все их усилия были нацелены на создание оружия, а все помыслы – на истребление себе подобных землян, – присел Духовный Хранитель по ту сторону источника и, нажав на кнопку переговорного устройства, вмонтированного в предплечье левого рукава, попросил принести две чаши напитка Атлантиды.
– Так уж устроена человеческая цивилизация: любая высшая, священная идея утверждается у нас истреблением себе подобных, разрушением их государственности и захватом их земель.
