Не первая Вера

Он пожал плечами, как бы говоря: «Ну, я же говорил, что слёзы конечны», и опять погрузился в чтение. Я обреченно смотрела в окно. Вдруг у ворот КПП мелькнул фонарь: кого-то провожали среди ночи к Алькальду. Прошлый раз с ночным визитом приходил Марат. Я решила, во что бы то ни стало, узнать, зачем он пришёл. Я поднялась со стула, сделала несколько шагов к двери и со всем артистизмом, на который была способна, рухнула на пол, имитируя глубокий обморок.

Алькальд недовольно что-то проворчал, потом поднял меня с пола и отнес на свою кровать. В этот момент в дверь постучался солдат. Алькальд задернул занавеску, закрывая меня от нежданного визитёра.

Вошёл Марат. Они сели к столу. Алькальд закурил. Сквозь занавеску были видны только их силуэты, но голоса были хорошо слышны. Я вся превратилась в слух, пытаясь услышать что-нибудь, что поможет мне выжить.

– Половина дела уже сделана, я – верховный главнокомандующий и войска других Кантонов присягнули мне на верность. Их поддержка не оставит шансов их военноначальникам: все они вынуждены будут признать новый порядок или умрут, – Алькальд горделиво выпрямился за столом.

– Может мне стоит зайти позже? Вы, верно, были заняты с Вашим «донором»? – Марат осторожно повернулся в поисках меня. Увидев задернутой шторку на кровати, он удивленно добавил:

– Вы решили перейти к получению энергии половым путём?

– Не говори глупости. Ты же знаешь, мне это не интересно. Пусть солдаты развлекаются со шлюхами, питаясь низкими вибрациями. Для моих дел мне нужна тонкая энергия только высокого уровня. С этим начались проблемы: она быстро устает, мало отдаёт. Частота энергии недостаточна, чтобы закрывать мои потребности, так что скоро «донора» я намерен сменить. Теперь вот упала в обморок.

– Может, настало время, как вы обещали, передать её мне? Я сумею добыть у неё столько энергии, сколько способен вырабатывать её организм в принципе, – Марат говорил это так воодушевленно, что стало мерзко. Я сжалась. Он точно не будет церемониться, и разбитым носом я не отделаюсь.

– В этом нет необходимости. Она уже почти исчерпана. На две-три недели её хватит, потом отдам солдатам. Тебе же, дорогой друг, скоро не придется пользоваться моими остатками! Грядёт время перемен! Через три недели, когда мы осуществим переворот, когда изменим ход истории, ты сможешь притащить в наш мир для себя хоть целый гарем! У тебя будут все, кого ты пожелаешь! У меня будет столько «доноров», что я смогу жить вечно! Столько энергии, что одним своим взглядом я смогу управлять волей целых народов! У моей армии будет столько «доноров», что они смогут не спать, не есть годами и верно служить мне и днём и ночью!

Алькальд встал, налил себе и Марату вина, поднял тост:

– За близкий неограниченный доступ к энергии! Как идёт подготовка? – деловым тоном добавил он.

– Наши войска готовы ко всему. Перевооружение новейшим оружием завершено. Однако, как мы и предполагали, остальные лидеры не готовы к изменению традиций по добыче энергии от «доноров» из другого мира. Они боятся силы, которую эта энергия даёт. Мои шпионы докладывают, что их полностью устраивает статус-кво, когда открывать порталы разрешено только четверым поверенным главнокомандующих, несколько раз в год и приводить в наш мир «доноров» только для лидеров.

– Это доказывает их неспособность управлять! Их недальновидность, их страх! – Алькальд размашисто зашагал по комнате, резко взмахивая рукой, как на митинге – Мой дед был прав! Времена, когда энергию добывали от «доноров-детей», «доноров-женщин», даже от «доноров-мужчин» другого мира в неограниченном количестве – были золотыми для нашей цивилизации. Я верну это! Я снова разрешу открывать порталы неограниченное количество раз! Снова потекут «доноры» и их энергия наполнит избранных! Меня, мою армию, моих соратников! Мы станем непобедимы, и все покорятся нашей воле!

– Да, конечно, мой властелин, – заискивающе согласился Марат – Но для этого одной сильной армии недостаточно. Нужно быть уверенным, что наши противники не смогут больше сами получить энергию. Чтобы поставить их в большую зависимость от вас, чтобы они вынуждены были признать Вас нашим лидером пожизненно, нужно забрать у них остальные «ключи».

– Хочешь, чтобы все четыре «ключа» хранились у тебя? Может, и управлять всем хочешь ты? – угроза в голосе Алькальда заставила Марата стать как будто меньше ростом.

– Нет, нет, – он взял себя в руки и продолжал, – Меня устраивает моя роль «правой руки» Вашего превосходительства. Но оставлять «ключи» в других Кантонах небезопасно: могут возникнуть очаги сопротивления новому порядку. Если же все порталы будете контролировать Вы, шансов у бунтовщиков не останется!

– Это верно, – Алькальд развалился на стуле, – Моё положение должно быть непоколебимым! Мой авторитет – непререкаемым! Моя власть – абсолютной! Приказываю тебе добыть остальные граниты. Не позднее, чем через две недели, они должны быть в твоих руках. Тогда моя армия захватит резиденции остальных Кантонов, и я объявлю себя единственным пожизненным правителем всех территорий!

Я лежала на кровати и не могла поверить: как только все граниты окажутся здесь, совершится переворот по установлению абсолютной диктатуры! Неограниченные похищения! Сколько людей из моего города, страны, мира станут «донорами» для поддержания этого ужаса? Дети! Он говорил, что планирует похищать и выпивать энергию детей! Комок застыл в горле. Я должна как-то это остановить! Но что я могу сделать? Мне самой жить осталось пару недель! Но это ещё не завтра. Нужно действовать! Что-то предпринять!

Мои размышления прервали: шаги к кровати, резко отдернулась занавеска. Я быстро закрыла глаза. Внезапный и сильный удар по щеке заставил меня почти подскочить. Алькальд стоял надо мной:

– Вам лучше? Не теряйте времени. Увидимся вечером.

Меня вытолкнули за дверь. Марата не было. Начинался один из немногих оставшихся мне рассветов. Он был тих и прекрасен.

Глава 26

Всю дорогу к лагерю я лихорадочно обдумывала подслушанный разговор. Время моё было на исходе. Наш мир стоял перед лицом нашествия «энергетических вампиров». Я не была героем. Надежда на то, что мне удастся как-то повлиять на происходящее, была призрачной. Столько дней я ждала, что произойдёт важное событие, появится какая-то информация. И вот теперь, когда я узнала больше, чем мне полагалось знать, не могла представить, что с этим делать. Чувство бессилия накрывало. Очень хотелось поплакать, но выдавить хоть слезинку не получалось.

Нина, провожая меня к домику, недовольно заметила:

– Ты какая-то совсем помятая приехала. Случилось чего?

Я пожала плечами, мол, не понимаю о чём это она. Доверять я больше никому не могла. Когда остаток моей жизни переходил в счёте на дни, ошибок больше совершать было нельзя. Однако, одна я тоже в поле не воин. Я вообще не воин, а слабая изможденная и запуганная женщина.

Лена принесла мне завтрак. Она сидела напротив, смотрела, как я ем, наливала мне сладкого чаю. Мне не верилось, что она дочь Марата – этого наглого подлизы, этого хладнокровного похитителя и, я уверена, убийцы многих людей. «Хотя последнее, видимо, всё же передалось», – подумала я, вспомнив красивый свадебный торт. Поколебавшись некоторое время, я решилась подключить её.

– Лена, я знаю, что Нина твоя мать. И я знаю, кто отец. Марат – правая рука верховного главнокомандующего. Марат, который выкрал меня из моего мира и приволок сюда, на съедение вашему «лидеру».

Она вопросительно захлопала глазами, не понимая, к чему вдруг я завела эту тему.

– Я сегодня ночью видела его у Алькальда. Он часто навещает тебя? – я постаралась придать своему голосу тон безразличной светской беседы.

– Он приезжает редко. Мы раньше жили с мамой у него. Потом он стал много работать, уезжать надолго и нас перевезли сюда. – Она помолчала. – Он подарки привозит. Но здесь никто не знает, что я его дочь, кроме Маргариты, конечно.

– Но если бы ты хотела его вдруг увидеть, он бы приехал к тебе? Допустим, если бы ты тяжело заболела? – я посмотрела прямо ей в глаза.

– Почему это я должна тяжело заболеть? – Лена непонимающе уставилась в пол. Ей этот разговор явно не нравился.

– Так он приедет? – не унималась я. – Чтобы помочь тебе. Свозить в госпиталь, например? Или у вас больных везут сразу сжигать в карьер?

– Не сразу. Лечат, конечно – Она запнулась, – Правда не всех… Я не понимаю…

– Лена, я могу тебе доверять?

Она с готовностью кивнула и заговорщицки улыбнулась: все девчонки любят секретики. Разговаривать при камерах было опасно, но я решила рискнуть. Мы вышли на крылечко и уселись на ступеньку. Я старалась аккуратно подбирать слова, чтобы девочка не решила, что я хочу её использовать.

– Лена, меня скоро не станет. Совсем. Ты уже хотела меня «спасти», по-своему. Я знаю, ты – добрая и не желаешь мне боли и страданий. Но сейчас речь не про яд. Понимаешь, там дома у меня есть близкие. Моя мама: она болеет. Она вот уже много недель не спит, не ест и ждёт, ждёт, когда же я вернусь. Моя сестра, мой любимый человек, мои друзья, коллеги по работе, даже соседи – все не знают, куда я пропала. Многие считают, что меня уже нет в живых, но самые родные никогда не перестанут меня ждать, понимаешь? Я не могу сгинуть здесь, чтобы они так и не узнали, что со мной произошло. Я не могу пропасть без вести как сотни или тысячи женщин до меня.

– Вы хотите сбежать?! – Лена дернулась, чтобы встать, но я мягко усадила её обратно.

– Нет, что ты?! Я смирилась. Тем более, я бы ни за что не стала подставлять под удар тебя или твою маму. Я всего лишь хочу отправить послание моей семье, чтобы они не горевали по мне, не ждали моего возвращения, не надеялись понапрасну.

– Но я не могу помочь Вам в этом. Я не знаю как. Но даже если бы знала, это запрещено. – Она нахмурилась: ей не хотелось вмешиваться в историю, за которую ей потом точно попадет от Нины.

– О, я этого от тебя и не требую! – Моё лицо выражало искреннее изумление тем, что мои слова она поняла как подстрекательство к нарушению правил. – Я всего лишь прошу узнать у твоего отца, как работает «ключ» в мой мир. Если это не очень сложно, то я попрошу Марата или самого Алькальда отправить моё письмо родным. Но если это трудно, я сама не стану беспокоить их по такому поводу.

Звучало вполне убедительно, но я видела, что Лена колебалась.

– Он редко приезжает, я же говорила.

– А ты просто скажись нездоровой «понарошку» и он приедет.

Она покачала головой:

– Если Маргарита узнает, она всех накажет.

– Она может мне и сама в этом помочь, ведь это гуманно выполнить последнюю волю умирающего, разве нет? Но она так занята. А ты сможешь увидеться с отцом. – Я начала сомневаться в том, что получится её уговорить и решила усилить напор. Склонившись к ней ближе, таинственно зашептала:

– Кроме того, хочу открыть тебе секрет: я знаю, что портал в наш мир открывать может Марат, но ты, как его кровная дочь, может, тоже имеешь влияние на гранит? Не хочешь это проверить? Ты могла бы сама тогда открыть портал, могла бы зайти в наш мир и выбрать себе подружку, которую не придётся травить, своего личного «донора»?

Я поняла, что попала в точку. Глаза её загорелись:

– Это правда? Я тоже смогу выбрать, кого захочу? И не придётся отдавать?

– Нужно проверить, работает ли «ключ» в твоих руках. Если всё получится, папа не сможет тебе отказать. – Я лучезарно улыбнулась. Я видела, что победила. Конечно, Марат никогда не расстанется с гранитом, но если Лена окажется способной открывать портал, она мне поможет вернуться домой. Захочет она этого или нет.

Мы договорились, что она сейчас же пойдет и скажется больной. Я пошла спать. Мне вечером предстояло снова отдавать энергию. Я бы сама не отказалась, если бы вдруг кто-то решил поделиться со мной жизненной энергией: чувствовала себя препаршиво.

На следующее утро, когда я вернулась от Алькальда, Нина молча проводила меня до домика. Она была явно чем-то очень озабочена. Лены в домике не оказалось. Я очень надеялась, что у моей «сообщницы» получилось «заболеть», встретиться с Маратом. Может он уже рассказал или показал, как использовать гранит?

Вечером Лена не появилась. На следующее утро тоже. Я начала сильно переживать: время уходило, силы мои таяли, а она всё не возвращалась.

– Нина, а где Лена? – как бы, между прочим, спросила я, когда мы шли к пропускному пункту. Она сухо ответила:

– Занята она. Справляйся сама пока.

Я справлялась. Ожидание становилось невыносимым. Наконец, через долгие четыре дня, я по возвращении нашла Лену хлопочущей по дому. Она была как обычно тихая и услужливая. Я засомневалась, что она вообще выезжала за пределы лагеря.

Мы вышли на крыльцо. Я с нетерпением ёрзала, но решила первая не начинать расспросы. Лена стала подметать дорожку у домика.

– Тебе нездоровилось? – не утерпела я.

– Немного. – Она слегка улыбнулась.

– Теперь всё в порядке?

– Да, мне уже лучше. – Она присела рядом.

– Тебе удалось увидеться с отцом?

– Да. Он приехал и отвез меня в больницу. Там меня осмотрели. Потом мы поехали в наш старый дом. Представляете, там сохранилась моя детская комната?! Там мои старые игрушки, и книжки, и…

– Да, да, это прекрасно, – нетерпеливо и грубовато перебила я, – Но получилось что-то узнать про «ключ»?

– Ну,… – она замялась, – Сначала он не очень хотел говорить на эту тему, но потом немного рассказал. Сказал, что скоро все «ключи» будут у него. Представляете, он сказал, что сделает мне потом мой личный «ключ»! Я, как Вы говорили, смогу выбирать себе «доноров», много, сколько мне вздумается! Здорово, да?

– Да уж. А про свой действующий сейчас «ключ» он что-то рассказал? Может, давал тебе им воспользоваться?

– Да, он давал мне подержать какие-то часы, но ничего не произошло.

Я поникла. Она увидела, что я расстроилась и продолжила:

– Папа сказал, что гранит нужно полить кровью, чтобы он «запомнил своего хозяина». А потом вроде бы нужно ещё сказать какие-то слова…

– Какие слова? Ты не запомнила? – встрепенулась я.

– Нет. – Она покачала головой, – Я Вам очень благодарна. Я очень хорошо провела эти дни! Вы попросите Алькальда, может он всё же разрешит отправить Ваше письмо?

– Может. Ты не забыла рассказать мне ещё что-нибудь?

Она опять покачала головой и вернулась к подметанию дорожки.

«Итак, «ключ» работает только от крови его единственного хозяина. Ещё какие-то слова, вроде кода активации. Это всё? Или есть ещё что-то? Бестолковая девчонка почти ничего не узнала полезного!», – сердито размышляла я, пока Тамара наводила мне красоту.

Я злилась на себя, что так понадеялась на то, что Лена сможет пользоваться гранитом; злилась на неё, что она не узнала больше информации; злилась на осторожного Марата, который оказался не болтливым даже с родной дочерью.

Ярко-фиолетовое платье делало мою кожу ещё бледнее. Блеклые волосы никак не укладывались. Тамара с завидным упорством пыталась соорудить из них что-то напоминающее причёску. Вдруг на её руке мелькнуло что-то знакомое. Я схватила её руку и силой подтянула к себе. На тыльной стороне запястья причудливым шрифтом была выбита тату – фраза: Cognito alium mundum. От неожиданности она взвизгнула и отпрянула от меня, застыв с лаком для волос в одной руке и с плойкой в другой:

– Ты чего?

– Откуда эта фраза у тебя – громче, чем мне бы хотелось, вскрикнула я.

– Это тату показывает мою принадлежность к древнему роду. – В её голосе появилась непривычная высокомерность, – Сделали в день совершеннолетия, как всем детям в семьях, чьи предки восходят к временам основания Кантонов.

– Ты знаешь, откуда она или что значит?

– Откуда она не знаю. Означает: «Открываю другой мир».

– Открываю другой мир? Это про открытие порталов?

– Навряд ли. Я всегда считала, что смысл этого – найти себя в чём-то необычном, познать неизведанное, что-то мотивирующее. – Она примирительно улыбнулась и вернулась к своей непростой задаче: сделать из меня ухоженную стильную леди.

«Нет, нет», – думала я, – «Это не может быть простым совпадением. Эта фраза была выбита на валуне под первым случайным порталом в наш мир. Тамара может не знать этого. Но ей, как наследнице важного чиновника, эту фразу доверили хранить на теле не случайно. Может именно эти слова нужно произнести, чтобы открыть портал? Как бы это проверить? Cognito alium mundum… Лена не может влиять на гранит, но может это и не нужно? Должен быть способ получить «ключ». Пробраться в резиденцию, проверить портал: может кто-то прочитал мое послание?»

Я тяжело вздохнула: это было не намного реальнее, чем заявиться к Марату и силой забрать гранит у него. Мои размышления прервал нетерпеливый стук в дверь. Нина пришла, чтобы проводить меня на «работу».

Глава 27

«Донорство» с каждым днём отнимало всё больше сил. Сильная усталость стала постоянной. Не помогал ни сон, ни пища. Ежедневные занятия по увеличению энергии, вроде чтения, танцев или формирования букетов, отменили. Теперь моей главной задачей, по всеобщему мнению, было продержаться в живых как можно дольше, чтобы принести Алькальду пользу. О моих потребностях или желаниях больше не беспокоились.

Всё это угнетало. Каждый мой визит в гарнизон мог оказаться последним. Я с ужасом проходила мимо казарм, где развлекались солдаты, понимая, что в один из дней меня не проведут к штабу Алькальда, а силой запихнут в одну из них, и начнётся ад.

Я постоянно думала, как попасть в резиденцию. Угон машины был заранее обречен на провал: весь транспорт управлялся из единого информационного центра.

Несколько раз пыталась ненароком выведать у Аллы Семёновны, откуда привозят продукты, или куда отвозят заболевших женщин, стараясь нащупать лазейку из лагеря. Но она только печально качала головой, неодобрительно хмурилась или просто указывала на свой электрический обруч, давая понять, что все мои расспросы плохо кончатся. Я отступала.

Тамара могла болтать без умолку о тряпках, макияже или сетовать на то, во что я превратилась за время «эксплуатации» Алькальдом, ведь теперь ей приходилось долго трудиться, чтобы сделать меня привлекательной. Но как только я начинала разговор о прошлых «донорах», о лагере или возможностях за периметром, она напускала на себя очень занятой вид и все разговоры тотчас же прекращались. Я не осуждала её: все чувствовали, что скоро моему пребыванию здесь придёт конец, и не хотели присоединяться ко мне.

Лена и Нина также старались не разговаривать и держаться максимально отстраненно. Думаю, Маргарита здорово «промыла им мозги» или запугала, но эффект был – они стали выполнять свои обязанности педантично и равнодушно ко всем моим попыткам разговорить их.

Я часами бродила по тротуарам лагеря, делая вид, что набираюсь сил на свежем воздухе. На самом деле не осталось ни одного метра забора, вокруг лагеря, который я бы не просмотрела на наличие повреждений или слабых мест. Как назло, забор был добротный, четырехметровый с колючей проволокой наверху и камерами наблюдения по всему периметру. К КПП я лишний раз приближаться не рисковала: у охранников с автоматами были строгие инструкции относительно контактов с жительницами лагеря, поэтому любое моё приближение к воротам без сопровождения Нины или попытка заговорить могло быть воспринято как попытка к бегству, за чем, по инструкции, следовал расстрел на месте.

В последующие дни положение моё значительно ухудшилось. В одно из утренних моих возвращений от Алькальда Нина встретила меня, но повела ни к домику, а в сторону общих бараков. Я застыла с вопросительным выражением лица.

Она раздраженно повернулась:

– Ну, что застыла? Топай за мной!

– Я больше не живу в отдельном доме?

– Ты наблюдательна, – Она пошла вперед и продолжила – Маргарита решила, что тебе можно пожить и в общем бараке.

– Маргарита так решила? – не унималась я.

– Не совсем – сухо ответила Нина.

Мы вошли в помещение с тридцатью кроватями. Многие из них были не застелены. Отправлять женщин для насыщения солдат энергией стали почти ежедневно. Ездить стало больше «особей», возвращаться – меньше. Солдаты накапливали энергию, забирали всю, что могли получить, так что работы у местного крематория в карьере прибавилось.

Объясняли это тем, что военные усиленно готовятся к масштабным учениям. Я-то знала, что учения тут ни при чём. Готовился государственный переворот и главнокомандующий смотрел сквозь пальцы на то, что его армия без остатка иссушает местных «доноров».

Нина жестом указала мне на одну из кроватей.

– Лена не придёт? – желая расставить точки над «и» спросила я.

– Нет. Лене теперь незачем помогать тебе.

Она помолчала и, немного смягчившись, увидев моё затравленное выражение лица, добавила:

– Лене дано задание подготовить твой бывший домик к приезду новых доноров. Сразу для троих. Такого раньше не было, поэтому нам нужно кое-что переделать до того, как они появятся в лагере.

Она пошла к выходу, тяжело вздохнула, и то ли себе, то ли мне пробубнила: «Не люблю это. Всегда один конец. Мне жаль». Дверь со скрипом захлопнулась. Я лежала на твердой кушетке и вспоминала, как впервые оказалась здесь. Как представляла, что это ночной кошмар и с первыми лучами солнца он закончится.

«Скоро конец этому кошмару, так или иначе. Я так устала. Хочу, чтобы это закончилось», – как и в первый раз, усталость навалилась, и я заснула тяжелым сном.

Позднее меня ждал ещё один неприятный сюрприз. В столовой, куда я пришла на обед, за тяжелой бархатной шторой, отделяющей мой столик от остальных, ничего не было. Я некоторое время таращилась на пустой стол. Потом пошла искать Аллу Семёновну. Она на кухне перемывала гору посуды.

– Добрый день! Вы про меня не забыли? – стараясь перекричать шум льющейся воды и бряканье посуды, поздоровалась я.

Она оглянулась и улыбнулась мне полной жалости улыбкой:

– Верочка, дорогая, а я думаю: придешь – не придешь? – и натянуто засмеялась.

– Давайте угадаю: Маргарита приказала меня не кормить, верно?

– Нет, что ты?! Но, отчасти, ты права. Она приказала больше не выдавать тебе усиленное питание – вытирая тарелку, ответила Алла Семёновна.

– Так покормите меня чем-то не усиленным – обреченно согласилась я.

– Видишь ли, тебе теперь нужно есть со всеми остальными. Время обеда прошло. Тебя не было. Так что, осталось только немного хлеба и молоко – она виновато кивнула на хозяйственный стол.

– Спасибо, мне этого достаточно – я решила, что теперь я не в том положении, чтобы капризничать и съела всё, что осталось. Силы мне были нужны как никогда.

В гримерной я тоже ждала, что моё привилегированное положение будет как-то ограничено, однако, этого не произошло. Тамара, как всегда, болтала о пустяках, наряжая меня для верховного главнокомандующего.

Уже перед воротами, когда я собиралась выходить из лагеря и садиться в машину, внезапно появилась Маргарита. Она жестом подозвала меня, чтобы охрана на КПП и Нина не слышали того, что она собиралась мне сказать.

– Я всего лишь хотела официально попрощаться.

– Считаете, что больше меня не увидите? – мой голос предательски дрогнул.

– Нет, это я уезжаю. Ты в последние месяцы, сама того не осознавая, многое сделала для этого места. Удачи.

– Удача мне навряд ли пригодится, Вы же знаете? Иначе не стали бы выселять меня и отказывать в еде.

– Это не я – она выглядела оскорбленной, – Так приказал Алькальд. Я всегда относилась ко всем «донорам» и к тебе тоже с должным уважением. Ну, всего доброго.

Она развернулась на своих высоких каблуках и степенно удалилась куда-то в темноту лагеря.

Глава 28

Алькальд важно расхаживал по своей комнате, пока я сидела и ждала, когда мы приступим к передаче энергии. Он усиленно что-то обдумывал, потом шел к карте, разложенной на столе, что-то чертил, потом опять принимался ходить. Мои глаза закрывались: было далеко за полночь. Из казарм доносилась музыка и женские визги. Это было неприятно: липкий страх облизывал мой мозг.

Вдруг в окно я увидела, что по дороге к домику Алькальда, размахивая руками, бежит женщина. Лицо её было в крови. Раздалась непродолжительная автоматная очередь. Женщина упала. Я закрыла глаза. Сердце бешено стучало.

Алькальд, напротив, не обратил на произошедшее ни малейшего внимания. «Это потому, что такие вещи происходят здесь постоянно», – в оцепенении от ужаса думала я.

– Приступим? – он по-деловому обратился ко мне.

Я непонимающе посмотрела на него, потом промямлила:

– Да, конечно.

Отдавать энергию стало значительно труднее. Если раньше она текла ровным мощным потоком, то теперь была, как пересыхающий ручеек: слабая прерывистая фиолетовая струйка. Алькальд был раздражен и то и дело ругался, когда течение энергии прерывалось. Наконец, ему это надоело.