скачать книгу бесплатно
Опасливый тысяцкий пожал плечами.
– Глупости, Валейдан, глупости. Либо на прорыв пойдут…
– Кто пойдёт? Там одни старики да дети.
– И лучники, среди которых больше половины – Унат. Будь в Ратуше только люди, я бы так не спешил.
– Ну да, эти чокнутые Унат могут что угодно вытворить.
– Вот именно. Я их повадки знаю ещё со времён колониальных войн. Если совсем туго придётся, перережут старым да малым глотки, а после сами на мечи бросятся. В общем, при любом исходе станут в глазах соотечественников героями. Мол, погибли, но не сдались супостату. А нам это надо? Нам жертвы нужны, тихие безропотные жертвы. Улавливаешь разницу?
– Да я-то понимаю – поймёт ли темник? Господин Келла не любит самоуправства.
– Ничего, с ним я как-нибудь улажу. В конце концов, повеление Суверена о деморализации противника любыми средствами пока ещё в силе.
– Залимат, – развернулся Харай к сотнику, – очевидцев отобрали?
– Да, господин но-Тэн. Трое женщин: две гасурянки и одна Унат. Остальных, как вы приказали, расстреляли из арбалетов.
– Катапульты?
– Обе на месте.
– Поджигайте.
– Будет исполнено, командир.
– И ещё: торгаша, того, что подземный ход показал, пустите в расход. Не люблю предателей.
– Как прикажете, господин но-Тэн.
Едва сотник с поклоном покинул помещение, Валейдан накинулся на Харая с расспросами:
– Катапульты-то зачем? Отвлечь внимание?
– Не совсем, – хитро сощурился Харай.
Крышка стоявшего на полу сундука со скрипом откинулась, и опешивший тысяцкий во все глаза уставился на ровный ряд блестящих чёрных шаров, каждый из которых был с голову новорождённого ребёнка. И лишь когда один из шаров очутился в крепкой руке Харая, Валейдан разглядел узкое горлышко, заткнутое прозрачной пробкой.
– Тончайшее стекло, – с нотками хвастовства в голосе заявил Харай.
– Хрупкая, должно быть, вещица, – предположил его сотоварищ.
– Единственный недостаток. Всё войлоком обложили, и то без одного дюжина треснула. Но большинство в целости и сохранности. Как раз для такого дела берёг.
– Что внутри?
Вместо ответа Харай размахнулся и швырнул шарообразный сосуд в стену. Стекло со звоном разлетелось на мелкие кусочки. По тёмным от времени доскам поползла чёрная маслянистая жидкость.
– Кровь саламандры! – догадался Валейдан. – Теперь понимаю. Достаточно забросать Ратушу такими шариками и вдогонку послать стрелы с подожжённой паклей. Вспыхнет, как сосняк в засуху. Они и чихнуть не успеют, как в головёшки обратятся. Но позволь полюбопытствовать, кто же сотворил это чудо?
– Один знакомец сварганил.
– Должно быть, не человек?
– Ничего от тебя не скроешь! Полугном.
– А нельзя ли и мне свести с ним знакомство?
– Знакомство не обещаю, а вот уступить пару ящиков по сходной цене…
Харай не договорил, поскольку в помещение вновь ворвался Залимат.
– Всё выполнили, командир, – сотник сиял, точно девица в кругу ухажёров. – Полыхает так, что демонам в Бездне жарко. Кое-кто из гасурцев в окна сигал, ну так мы их из арбалетов пощёлкали.
– Правильно сделали, – одобрил Харай.
– Валейдан, – обратился но-Тэн к сотоварищу, – не желаешь прогуляться? Обсудим условия сделки и заодно насладимся зрелищем.
Тот кивнул. Оба тысяцких накинули плащи и вышли из комнаты в сопровождении сотника. Уже на улице Харай вспомнил о другом своём поручении.
– Залимат, – обернулся он к шагавшему позади сотнику, – а что с тем торгашом?
– Так это… – замялся тот, – не прогневайтесь, господин но-Тэн, утёк он.
Вся компания резко остановилась. Глаза Харая налились грозовой силой.
– То есть как утёк? Я же приказал посадить под замок и охрану приставить.
– Сделали, всё сделали, господин но-Тэн, – принялся оправдываться Залимат. – Да только он, шельма, как сквозь землю провалился! Сами понять не можем.
– Значит так, – твёрдо проговорил Харай, – отправить четвёрку Фиоки на поиски. И чтоб достали мне его из-под этой самой земли, куда он провалился. Живо!
– Будет исполнено, господин но-Тэн, – пролепетал сотник и во все лопатки двинул вниз по переулку.
На бледном от гнева лице Харая шевелились отражённые сполохи пожара. И только теперь до его ушей долетели отчаянные вопли обречённых.
Картинка в зеркале помутилась. От дуновения потустороннего, неощутимого ветра вновь побежала рябь, а когда улеглась, на поверхность выплыл первоначальный двойник.
– Благодарю вас, господин судья, – подал голос посредник, – за подробное представление дела. Каково ваше решение?
– Виновен, – провозгласил судья.
– Наказание?
– Смерть от меча.
Харай покосился на оружие. Губы воина изобразили улыбку, больше похожую на оскал.
– Думал – для врага затачиваю, а получается, для себя.
Тем временем зеркало замерцало и вскоре совсем погасло. В воздухе остался лишь светящийся силуэт двойника. Впрочем, он сразу же потускнел, расплылся и без остатка всосался в солнечное сплетение оригинала. Глаза Харая тотчас заволокла жемчужно-серая пелена, отчего он приобрёл вид сомнамбулы. Повинуясь внутреннему приказу совести, приказу, которого был бы не в силах ослушаться даже Суверен, воин вытянул меч из ножен. Острый клинок без труда рассёк кожу живота, пропорол мышцы, внутренности и на вершок вышел из спины. В этот момент к Хараю вернулось нормальное восприятие действительности. Воин попытался сдержать стон, однако тот всё же прорвался, и ночная тишина отступила под его мощным натиском. Ещё недавно полное жизненных сил тело рухнуло на каменный пол.
* * *
К таверне «Глупышка Зарико», как всегда в этот час, дружно слетались галдящие стаи посетителей. Несмотря на фривольное название, данное заведение считалось чуть ли не самым респектабельным в Портовом предместье. Главным преимуществом таверны являлось её удобное расположение вблизи Гужевых ворот Зуф-мэ-толла, отчего по вечерам здесь частенько собиралась весьма почтенная публика вроде чиновников, негоциантов и даже гвардейцев. Хозяин, следует отдать ему должное, оказался сметливым малым: «Глупышка» по ценам незначительно опережала иные подобные заведения Портового предместья, что лишь подчёркивало её особый статус, и одновременно выгодно отличалась в этом плане от городских конкурентов. Изысканных блюд тут не предлагали, зато строго следили за качеством приготовления пищи и обслуживания. В результате от клиентов отбоя не было.
Тем вечером внимание большинства завсегдатаев приковало к себе новое приобретение хозяина: стол для игры в кости. Помимо дюжины игроков, в основном гвардейцев, над лакированной столешницей с вырезанной на ней сеткой игрового поля склонилось ещё десятка два наблюдателей, которых то и дело дёргали за рукава иные любопытствующие, желавшие скорее взглянуть на необычную новинку. Игроки в азарте, игнорируя толчею и гвалт вокруг, пристально следили за перемещением козонков по пронумерованным клеткам после каждого броска.
Капитанов аз-Лефа, аз-Марика и но-Рималя следовало отнести скорее к расчётливым, бережливым людям, нежели к рисковым, а потому при входе в таверну они не сговариваясь выбрали еле приметный столик в закутке под антресолью, подальше от шумного сборища, и сразу же потащили туда своего спутника, господина хин-Габу. Этот господин, совсем ещё юный по сравнению со зрелыми приятелями, служил секретарём в администрации порта, где имел репутацию в целом положительного, но увлекающегося человека.
– Эй, красотка! Два кувшина вина, четырёх цыплят и козьего сыра, – немедленно последовал заказ.
Хин-Габа тотчас утратил едва вспыхнувший интерес к игре и благодушно улыбнулся приятелям. Ничто на свете не радовало юношу так, как дармовая выпивка. Уже через полчаса он с заговорщическим видом, с ужимками и подмигиваниями, выдал капитанам нужную информацию, ради которой его, собственно, сюда и притащили. Вести оказались добрыми: разрешения на выход из гавани подписаны и завтра с утра будут переданы владельцам кораблей. Аз-Леф и аз-Марик удовлетворённо кивнули, а но-Рималь на радостях даже похлопал секретаря по спине, ведь ему дольше всех пришлось стоять на рейде с полными трюмами в ожидании проклятой бумажки.
На этом, однако, беседа не закончилась, потому как до полуночи, когда закрывались ворота Зуф-мэ-толла, оставалась ещё прорва времени, к тому же хин-Габа вовсе не страшился опоздать к урочному часу, поскольку имел личное знакомство со многими, если не со всеми, легкомысленными девицами Портового предместья и нередко ночевал в их уютных гнёздышках. К счастью, на сей раз любвеобильный юноша опустил подробности своих последних похождений и вскоре перешёл к мистической истории, случившейся с ним не далее как позапрошлой ночью.
– Брехня, – махнул рукой захмелевший аз-Марик.
Так суровый морской волк охарактеризовал поведанный таинственным шёпотом зачин, за что немедленно получил болезненный тычок от аз-Лефа, мол-де, заткни глотку, дурень, пусть себе парень болтает, он нам не единожды хорошую службу сослужил и ещё сослужит.
– И кем же оказался тот странный господин? – вмешался в разговор но-Рималь с целью спасти ситуацию.
– Об этом речь впереди, – всё также шёпотом сообщил хин-Габа, – сейчас хочу раскрыть одну важную деталь: когда он мимо меня прошёл, не прошёл даже, а проплыл, не касаясь ногами земли, и шагов я не услышал…
Аз-Марик издал смешок, мгновенно превратившийся в кашель от дружеского удара по рёбрам. Одарив капитана-скептика сердитым взглядом, юноша продолжил:
– Так вот, как только он проплыл мимо, меня окатило таким холодом, словно я в озеро Ле-гао нырнул. Вмиг протрезвел. И всю оставшуюся дорогу до дома чаровницы Нион меня как в лихорадке колотило. Только в ванне у неё отогрелся. И пока я отмокал, Нион мне сказала, что повстречал я демона, Серого странника, и что должен теперь возблагодарить богиню Судьбы за то, что явился он не по мою душу.
– Говорят, будто демоны после смерти души грешников забирают, – проскрипел аз-Марик, – пошто ж ему к тебя являться, коли ты в добром здравии?
– То обычные, низшие, – объяснил хин-Габа, – а это Серый странник. Неужели не слышали о нём?
– Слыхал я, – подал голос аз-Леф, – да только люди разное болтают – поди во всём разберись!
– Нион врать не станет, и потом, у неё тётка ворожить умеет. Утверждает даже, что в ковене состоит. И Нион хотела к этому делу привлечь, но у той способности по другой части… Гм… Так вот, тётка когда-то ей рассказывала, что любой, кому нанесена тяжкая обида, может обратиться с просьбой о свершении мести к самому Верховному Демону. Для этого требуется отыскать старую, матёрую ведьму, коей по силам свести просителя с Айбуком. Тот рассматривает дело и в случае положительного решения отправляет к обидчику Серого странника. И всё, вместо обидчика – хладный труп.
– Вот так вот просто? – изумился но-Рималь. – Просишь демона, и он за здорово живёшь всю грязную работёнку за тебя выполняет, а ты чист, как жрица Непорочной Мелиото?
– Не совсем, – хитро улыбнулся хин-Габа. – Айбук с просителя плату взымает.
– Ну и демоны пошли нынче, – пробухтел аз-Марик. – Вроде как тела человеческого не имеют, а сами, что твой брат, до золота охочи.
– Нет-нет, вы превратно истолковали мои слова, – возразил хин-Габа. – О золоте речь не идёт, тут другое…
Впечатлительный юноша потянулся к середине стола и жестом поманил приятелей приблизиться к своей раскрасневшейся от вина и волнения физиономии. В уши капитанов полился щекочущий шёпот:
– Просителю сообщают точную дату его смерти – вот какова плата.
– И всего-то? – хохотнул аз-Марик, усаживаясь на место. – Невелика цена!
– Как сказать! – не согласился хин-Габа. – Лично я бы предпочёл, чтобы меня объявили преступником и приговорили к смертной казни. По крайней мере, не так долго мучиться в ожидании неминуемой развязки.
– Твоя правда, Михвет, – поддержал его аз-Леф, одновременно впившись железной хваткой в плечо раззявившего рот аз-Марика.
Но-Рималь переглянулся с укротителем пьяного спорщика, после чего обратился к юноше:
– А мне вот интересно, как выглядит этот демон, а то, неровен час, столкнёшься ночной порой с каким господином на узкой дорожке и не будешь знать, то ли кланяться ему, то ли улепётывать.
Хин-Габа печально вздохнул.
– Описать его нетрудно, да бесполезно. Он каждый раз, как появляется, новый облик принимает. Оттого гасурцы прозвали его Незнакомцем.
– Коли так, – влез в разговор наплевавший на тычки и пинки аз-Марик, – то как же твоя зазноба опознала поганца да ещё со слов?
– Не опознала, а предположила, – сразу нашёлся хин-Габа. – И не далее как на следующее утро её догадка нашла подтверждение.
– Неужто? – пробормотал аз-Марик.
– По дороге на службу случилось мне проходить тем же переулком, где я демона повстречал, невдалеке от Храма Всех Богов. Впрочем, об этом месте я уже рассказывал в самом начале. Так вот, смотрю – толпа возле дома доходного собралась. Я там потолкался, поспрашивал. Оказалось, один из жильцов с собой покончил. И не простой какой-нибудь обыватель – тысяцкий из войска господина Келлы. Самое интересное здесь вот что: сосед этого тысяцкого, господина но-Тэна, если не ошибаюсь, заявил, будто накануне, около полуночи, явственно слышал голоса в комнате самоубийцы, тогда как привратник, дежуривший в ту ночь, клянётся, что в указанное время к но-Тэну никто не заходил и позже никто от него не выходил.
– Как ты сказал? – оживился но-Рималь. – Но-Тэн? Харай но-Тэн из войска Келлы?
– Да, кажется, так, – подтвердил хин-Габа. – Ты с ним знаком?
– Не то слово! – воскликнул но-Рималь. – Я знавал его ещё в пору колониальных войн. Я тогда подвизался помощником у одного маркитанта. Правда, в те времена господин но-Тэн был сотником. Не могу поверить, что он такое сотворил. Кто угодно, только не он.
– Это почему же? – снова встрял аз-Марик.
– Да потому, что в нём было слишком много жизни, – пояснил но-Рималь. – Нет уж, я скорее поверю в Серого странника, чем в то, что Харай но-Тэн руки на себя наложил.
– Друзья! – провозгласил аз-Леф, жаждавший как можно быстрее отделаться от щекотливой темы. – Как бы то ни было, до истины нам не докопаться. Давайте же оставим кривотолки почтенным кумушкам и выпьем за упокоение господина но-Тэна, да откроются пред ним Врата Эзриата!
Предложение получило всеобщее одобрение. Но тут выяснилось, что кувшины показали дно. Тогда аз-Леф сделал новый заказ, а велеречивый хин-Габа пустился в рассуждения на предмет превосходства намирского вина над камским.
Компания просидела до глубокой ночи. Обсуждали выпивку, налоги и женщин. Ни о демоне, ни о загадочном самоубийстве никто больше не заговаривал.
* * *
С раннего утра в Среброводье разыгрался ветер. Мощные порывы то и дело теребили ставни, запевали в печных трубах, хороводили палые листья, жадными воровскими пальцами срывали всё, что оказывались способными сорвать, и утаскивали прочь. Естественно, добропорядочные горожане носа из дому не казали. И поскольку старый суконщик Гюнас Хольп, как и остальные жители городка, являлся гасурцем, а следовательно, одновременно здравомыслящим и деятельным человеком, пустой трате времени в бесперспективном ожидании клиентов он предпочёл полезное занятие: приволок из подсобки пудовую бухгалтерскую книгу вкупе с письменными принадлежностями, зажёг немилосердно чадящую, зато дешёвую сальную свечу и углубился в расчёты. Подобно другим рачительным сверх всякой меры, вплоть до мелочности, торговцам Хольп отказывался нанимать помощника, либо брать ученика, оттого приходилось самому и за прилавком стоять, и с поставщиками договариваться, и учёт вести.
За работой время текло стремительно. Только и успевай нагар со свечи снимать! Когда снимать стало нечего, и пламя с шипением потухло, скукоженная сухощавая фигурка старика распрямилась. Ноги в невесомой войлочной обувке зашаркали в сторону подсобки. Хольп долго шебаршился в мрачной каморке, пока не отыскал и не зажёг новую свечу. И тут старика ни с того ни с сего зазнобило.
– Проклятый сквозняк, – посетовал торговец на обратном пути. – Бедные мои старые кости! Не ставни, а решето! Вот кабы Йертер не драл втридорога, давно бы заказал починить.
На этом жалобы закончились, потому как взгляд суконщика наткнулся на первого за день посетителя. Высокий плечистый мужчина лет сорока или около того при виде хозяина резко сорвал с головы шляпу в знак приветствия. На лицо незнакомца тут же свесилась прядь волнистых каштановых волос.
– Добрый вечер, – промямлил Хольп, не в силах оторваться от завораживающих нефритовых глаз посетителя. – Простите, я не услышал стука…
