Планка абсолюта

скачать книгу бесплатно


Машинально я стал выискивать слова разборчивого текста и нашел:

«…отвечает за:

1. Функцию ограниченности: непрерывно воссоздавать барьеры в формах ущемленной личности, обиженной личности, незащищенной личности. Результатом следует считать состояние неуверенности. В ходе суточного цикла неуверенность должна возникать в различных формах ограниченности.

2. Формы ограниченности: изначально обуславливаются положением астрономических объектов в момент рождения интеллекта и в обобщенном виде распределяются:

2.1. Первый промежуток цикла – непрерывное чувство уязвимости, вызываемое окружающим миром, инциденты в судьбе возникают для обострения мнимого, полностью сфабрикованного ощущения незащищенности. Крайняя форма – фобия одиночества, чувство заброшенности».

– Оригинальная замена гороскопа! – предположил я вслух, на что динамик отозвался:

– Судьба может быть изменена неизменной волей!

– Это правильно! – ответил я, выставив вверх указательный палец правой руки и ожидая, что, наконец, завяжется разговор. Но динамик был непреклонен, как и воля, о которой он говорил. Я скрыл свое неловкое намерение словами:

– Ну, где мы остановились? Так! Хотя зачем все читать, если мой месяц… восьмой. Итак:

«2.8. Восьмой промежуток цикла. Сомнение в приверженности собственной цели. Соотнося себя с целью, интеллект, рожденный при комбинации восьмой астрономической последовательности (8ап), понимает:

2.81 что равен в возможностях со всеми остальными;

2.82 что имеет все возможности познать цель и объединиться с целью;

2.83 что имеет с целью общий источник;

2.84 что, невзирая на вышеперечисленные знания, интеллект 8ап испытывает неуверенность в том, что достоин своей цели, что имеет с целью одно общее начало, что интеллекту 8ап предопределено слиться с целью.

2.9. Девятый промежуток цикла. Интеллект типа 9ап отчужден от настоящего времени. Отстраненность рождает страх и непонимание будущего…»

Это уже было не про меня, и я еще раз пробежался глазами по сточкам из параграфа 2.8.

Слишком сухо и замысловато все написано, надо бы для себя изложить попроще. Тишину опять прорвали удары по металлу, и я притаился, не зная, чего ждать.

– Вылезай! Если еще раз так долго будешь спать, введу тризол с кофеином.

От души отлегло, это был охранник.

– Тризол не надо! – запротестовал я, вылезая из люка. – Как я работать буду, это зелье капилляры в голове рвет, и боль адская!

– Пойдет на пользу! Ты, по-видимому, невнимательно смотрел задание. Калькуляция показывает, что тебе отводится не более четырех часов на спецобъект…

Я вскипел, и в очередной раз захотелось вбить охранника по пояс в землю. Я злился, что раньше случалось так редко, а теперь появлялось при каждом случае. Четыре часа спать, а?! Завтра – три, а потом, через неделю, с катушек слететь…

– Задания продиктованы джунглями, и ни у меня, ни тем более у тебя нет власти их изменять, я повторяю это уже в сорок седьмой раз. На пятидесятый прикреплю тебе к запястью вечную табличку.

Про себя я кипел: зачем же эта сволочь меня так выводит, ведь однажды я сорвусь!

Я ощетинился всем телом и в любую секунду был готов броситься на охранника. Прежде мои нервы не испытывали такого перегрева. Разум затянуло пеленой, и я себя уже не держал. Как вдруг, откуда ни возьмись, зазвучала флейта – это было так нежданно! Ясный, объемный звук с чистыми обертонами, волшебный такой звук. Мне не приходилось слышать такую флейту прежде, она быстро завладела эмоциями, как факир коброй. Моя спесь сдулась, и я стоял с опущенными руками, внимал, склонив голову набок, словно хотел поймать все ноты.

Охранник крутил головой, не понимая, кто этот музыкант. Играл динамик, и скоро охранник догадался:

– Надо разобраться с появлением непроизвольных звуков. Давно поступают сигналы, что система оповещения потеряла контроль. С чего она вдруг флейту запустила?!

После этих слов охранник исчез, а я отметил, что волшебные звуки подействовали благотворно: злоба стала меня оставлять и сменяться безразличием. Опять рутина с утра до вечера, опять усталость, ноющая боль в плечах и пояснице. К привычному букету ощущений добавился другой сорняк – опустошенность, отсутствие веры. Я с завистью вспоминал первую зону, когда приходили сомнения, но я понимал, что они есть пар, газы, действующие на мозг.

Теперь же будто неизвестный мошенник украл у меня уверенность в себе. Я заметил, что всякий раз, прикасаясь к трубам, я на несколько пунктов опускаюсь в собственной оценке. К полудню я уже зевал и одновременно по-зверски хотел есть. Все нервы! Возможно, задание так рассчитано, что быстро уходят силы и требуется смена работы.

– В часы отдыха он развлекал себя легким чтением, смотрел фильмы, от которых бы решительно отказался во время отчета. Очень нравились пустые комедии, от них голова легчала, и фантазия позволяла невероятно шалить с прозрачными образами… – произнес громкоговоритель.

Вправду, слишком свободный текст для системы оповещения… хотя постой, он что-то про книжку говорил?! Чтобы расслабиться, я полез за брошюрой, взятой из железного вагона. Открыл наугад, наткнулся на ряд ничего не значащих остроконечных значков и только через страницу обнаружил понятное:

«…устройство позволяет преобразовывать послания других интеллектов в импульсы защиты. Длительное противостояние приводит к возникновению большего числа опасных ситуаций. Неуверенный в себе интеллект можно отучить бояться первичных раздражителей, но взамен он возьмет столько же или больше новых. Так внутри интеллекта поддерживается ощущение изменчивости, зыбкости мира в противовес нерушимой устойчивости, существующей в реальности…»

В раздумьях я крутил гайки и прочищал муфты. Работа спорилась, я быстро переходил на новый участок и не обращал внимания на животных, сколько бы их ни ходило рядом. Но те очень даже меня видели, в особенности вороны. Они были главными на участке «I» и своим поведением символизировали местный уклад жизни. Большими гроздьями вороны скапливались на ветвях и каркали, стараясь привлечь мое внимание к себе. Когда это не удавалось, одна-две, что посмелее, начинали летать над головой и чуть не смахивать кепку. Бороться с выскочками было бесполезно, у ворон было очевидное численное преимущество. К тому же, пока я никого не трогал и вежливо обходился со сферами влияний, никто не трогал меня – так здесь повелось.

Мне оставалось только покрикивать и отпускать угрозы, но это плохо помогало. В отличие от тех черных ворон, которых я знал, эти были в полтора-два раза крупнее и смышленее. Они подмечали поступки и догадывались о мотивах. Где-то среди них, должно быть, живет тот гигантский предводитель с титановым клювом и по ночам скребет по железным стенам.

– Эй вы, крылатые-клювастые, давайте загадку решать: вот блестящий шарик, кому из вас он достанется, если его кинуть вон за те деревья?

Я махнул рукой, и все вороны посмотрели в том направлении. Поначалу я хотел показать им другой трюк, только он не приходил на ум и не хотел вспоминаться – все из-за пресловутой неуверенности.

Сказав «а», надо было продолжать, и я проделал памятный с детства фокус: запустил руку в стремительном броске вперед, а шарик незаметно скользнул назад, вниз под ноги. Четыре вороны наперегонки и с криками сорвались в сторону ложного броска. Как только они скрылись, шарик снова попал мне в руку. Снова на былой манер я швырнул его, и еще с десяток остроклювых улетели искать Эльдорадо. Несколько таких бросков – и на ветках осталось не больше пяти ворон, которые, как болельщики, сопровождали все мое представление шумным карканьем.

Путь расчищен, и я принялся за работу. Как ни странно, но до самого вечера бедные вороны разыскивали шарик, который преспокойно отдыхал в моем кармане.

«Др-ынь, др-ынь» – откуда-то издалека донесся звук телефонного вызова. Я подумал, что так динамик извещает о конце рабочего дня, но когда я вернулся в вагончик и задраил люк, этот же самый звук буквально взорвал замкнутое пространство каморки. Телефон звякал из динамика, и рядом мигала кнопка. Нажав ее, я услышал радостное:

– Студент, ты? Брат родной! Отвечай, что молчишь…

Я опешил. Это был голос Мая, сто процентов, его.

Глава 15

– Это я! А ты откуда взялся?

– На периферии, как обычно.

– Постой, так сюда можно позвонить?

– Как видишь! Я подсчитал, что ты должен быть в Cемизонье и где-то в «I». Дал охраннику взятку, и он сказал номер, вот теперь наговоримся!

Меня охватила радость, я не помнил такого восторга с давних-давних пор. Как мне не хватало его пояснений, его мудрости, наконец, обычного человеческого участия! Окажись сейчас у меня несметные сокровища, все отдал бы Маю. Какой он герой, что разузнал, как можно со мной поговорить!

– Ты! Надо же. Миллион раз благодарен, что не забыл! Чем занимаешься?

– Химия, как обычно. Я-то как рад, что тебе хоть какое разнообразие перепало, так что лучше ты рассказывай…

Зря он попросил, у меня язык так и чесался болтать и хвастаться. Рассказал про «D», про «Джелоси Маунтейн», но потом вдруг забеспокоился:

– Как думаешь, разговор прослушивают?

– Если и так, что плохого, нас не прерывают, помех не делают… Про слежение ты сам знаешь – всегда кто-то смотрит.

– Май, я и больше сведений накопал, но…

– Зачем сведения? Важно, что с тобой все в порядке, что третью неделю ты справляешься и научился переживать ночь. В Семизонье везде неспокойно ночью!

– Да-да, – отчего-то занервничал я, чувствуя, что первая радость ушла и внутри заклубились непонятные беспокойства, – лучше ты расскажи. Может, новый кто в периферии оказался?

Май стал понимать, что я сворачиваю свое повествование:

– Ты вообще можешь говорить? Никто рядом не мешает?

– Да кто здесь?! Я да вороны вокруг.

– Тогда ясно. Ты ведь в «I», insecurity* значит неуверенность.

– Как ты сказал? Неуверенность? Пожалуй, так. Даже в руководстве к спецоборудованию все про неуверенность написано.

– Но ты, друг сердешный, не поддавайся неуверенности. Я-то смотрю, раскисаешь на глазах. Держись!

– Ты что, совсем нет! – но сам подумал, что обычно я сразу всю душу выворачиваю, а сейчас осторожничаю. – Знаешь, – продолжил я, – сегодня я в руководстве вычитал про интеллект, который сам создает ограничения… и он поддерживает внутри себя чувство неустойчивости мира взамен нерушимой устойчивости, существующей в действительности… Это как расшифровать?

– В самое яблочко! – воскликнул Май. – Сегодня ты сам пример неуверенности, образец неустойчивости.

– Не понял?!

– Смотри, ты во власти ощущений, которые мешают тебе быть счастливым, пребывать в радости хоть сколько-нибудь, согласен?