Зигзаги времени. Книга первая

– Как только закончите, сразу известите меня, я привезу пилы, будем делать пилораму. – наказал я Алексею, он сунул бумагу под колпак.

– Хорошо, барин, как скажешь! – и торопливо заспешил к строителям.

Я же направился к стоящей в стороне от стройки группе берез. Посмотрев по сторонам и убедившись, что никто меня не видит, представил Москву, Аркашин гараж, и повернул кольцо. Миг – и я в полумраке гаража, фургон на месте. Документы на машину были на месте, пакет с одеждой тоже. Я переоделся, положил валюту и «деревянные» в карманы, остальные в бардачок. После чего поехал в город. Вначале в знакомый антикварный. Встретил меня знакомый продавец, подбежал, радостно пожал мне руку и доверительно сообщил, что поступил новый товар, и что он мне оставил ножную швейную машинку, и что он очень рад меня видеть. Ну еще бы ему не радоваться, когда я оптом столько товара у него приобрел! Я прошелся по магазину, выбрал подарок для царя – настоящую керосиновую лампу с абажуром. Лампа была из керамики, с позолоченными узорами, выглядела изумительно изящно и красиво, правда и цена кусалась, но что не сделаешь, чтобы понравиться. На выбирал еще кучу пластинок со шлягерами, вальсами и т.д.

Вышел из магазина и заметил на другой стороне ювелирный, зашел туда и оставил почти все «деревянные» за комплект: серьги, колье, кольцо и браслет из уральских изумрудов. Попросил упаковать в бархатные коробочки, будет подарок и для царицы. В знаменитой «Березке» прикупил себе новые джинсы, кожаную куртку и кроссовки. Для подарков взял десять флаконов французских духов «Шанель» и пять комбинаций для женщин разных цветов со всякими там рюшечками и кружевами. Плюс десяток зеркал для макияжа с ручкой, ну а для мужиков коробку французского коньяка «Хенеси».

Дальше меня ждал комиссионный магазин, где я приобрел еще один кинопроектор «Украина» в комплекте с генератором на 1 кВт, и долго выбирал фильмы. Остановился на семи индейских сериях про Чингачгука с Бойко Митичем, «Андрее Рублеве», «Илье Муромце», «Маугли» и «Морозко». Рассчитался по грабительскому курсу валютой, но зато продавец пообещал подготовить побольше фильмов моей направленности. Уже выходя, остановился у прилавка, где под стеклом лежал набор из сверл, метчиков и лерок, начиная от 1 мм до 12 мм. Купил их, заодно и дрель. Ну слаб я перед инструментом, слаб!

На обратном пути остановился у небольшого книжного магазина. В течение часа я ходил между стеллажами и стал обладателем «Истории древней Руси», где хорошо было освещено правление Ивана Грозного с датами и фактами, карты полезных ископаемых России, а также учебников по органической и неорганической химии и физике. На выходе у кассы взял пяток калейдоскопов. И вот я опять в гараже. Переодевшись, сижу на куче приобретенного барахла: «Встречай, Рязань!».

Поворот кольца, – и я у себя в кабинете. Разложив приобретенное имущество вдоль стен, дабы не бросалось в глаза, я спустился вниз и прошел в бывший магазин, где теперь располагалась школа. Лада вела урок. Собрались человек около двадцати, и мальчики, и девочки возрастом от 10 до 15 лет. Тут же сидел и Степан, что-то выписывая и вырисовывая в своей тетради. Лада ходила между столов, проверяя, как пишут буквы. Да, надо бы им придумать классную доску, только где же взять фанеру? Я пришел к Ермолаю и посоветовался с ним, он предложил обратиться к столяру, который сделает щит из плотно подогнанных досок, а покрасить и покрыть лаком уже пустяки. Сказав ему, что бы занялся, все же и его Степан учится, а за работу я заплачу.

Вечером подъехал воевода Иван Михайлович, сказал, что пришел ответ от государя:

– Просит привезти тебя в Москву вместе с твоими чудо-вещами для показа царю. Так что подготовь все сегодня, а завтра утром выезжаем.

С вечера начали упаковывать телегу, куда сложили двадцатилитровую канистру разведенного с маслом бензина. Такую же канистру керосина. Аппаратуру для показа фильмов, взял «Александра Невского», «Илью Муромца» и «Маугли». Положил в телегу патефон, в деревянный ящик – пластинки, чтобы не раздавить ненароком, генератор и, конечно, подарки царю и будущей царице. С собой взял пирогов, котелок, десяток банок с тушенкой, флягу со спиртом, другую с водой, пару плиток шоколада, саблю и заряженный браунинг. Сверху на все это имущество положил мою медицинскую сумку, мало ли чего случится в дороге. Закрыв все полотном от лишних взоров, я сунул под него снайперку с запасом патронов, «Шмайсер» с пятью запасными рожками, десяток гранам и пару шашек динамита с бикфордовым шнуром, и пошел спать.

С рассветом слуги меня подняли, прибыл дружинник от Ивана Михайловича. Быстро оделся, умылся, поел каши с пирогом и, запрыгнув на коня, тронулся вслед за телегой, которой управлял Ермолай.

Возле дома воеводы уже стоял наготове обоз в Москву. Два десятка дружинников, вооруженные рогатинами, в доспехах и шеломах со щитами на спине стояли возле лошадей, дожидаясь команды на сопровождение. Свою телегу мы поставили в конец обоза, и я подъехал к дружинникам. Узнав меня, они с почтением поприветствовали, так как все они меня хорошо знали и бывали на просмотре фильмов. Один из них тут же побежал за воеводой, сказать, что боярин подъехал.

Вскоре воевода выехал из ворот, и за ним пристроились десяток дружинников, далее пошел обоз, и замыкал все это второй десяток. Я подъехал к воеводе, и мы резво с ним тронулись по дороге к Москве. Останавливались мы на ночь в основном в трактирах. Дружинники спали во дворе и охраняли телеги. Четвертая ночь застала нас в пути, воевода круто свернул на лесную дорожку, которая вскоре вывела нас на большую поляну у озерка. Видно тут останавливались многие обозы, так как видны были следы от старых кострищ, сделан мосток для набирания воды из озерка, да и сушняка было мало, весь вырублен.

– Ну вот, тут мы, Андрей Иванович, и заночуем, а завтра, дай Бог, и в Москве будем! – тяжело спрыгивая с коня, произнес Иван Михайлович.

Десятники уже распоряжались, привычно отдавая команды, выстраивая телеги полукругом рядом с озером, разводя костер в этом полукруге. Коням надели путы и пустили пастись на лугу, сами стали варить кулеш (каша с мясом) и готовить ночлег. После ужина, выставив дозорных, все устроились спать, кто на телеге, кто под телегой. Я тоже забрался на свою телегу, на которую заботливый Ермолай навалил кучу свежескошенной травы, сам же он на такой же перине устроился под телегой.

Где-то за полночь в голове у меня раздался громкий голос «Хранителя»: «Просыпайся! Готовься к бою!». Я тут же подскочил на телеге, дозорных нигде не было видно, то ли спят, то ли их уже нет! Сунул под полог руку и нащупал автомат, передернул затвор и спустился под телегу, тревожно оглядываясь вокруг. Проснулся Ермолай, хотел что-то спросить, но тут из леса поперла темная масса людей. Автомат сухо начал работать, выкашивая вырвавшихся вперед нападающих. Воспользовавшись заминкой, я запрыгнул обратно в телегу, чтобы достать запасные рожки, но нащупал гранаты и метнул одну за другой в темную массу надвигающихся людей. Взрывы разметали тела разбойников, а я перезарядил в это время автомат. Вокруг уже проснулись дружинники и ездовые, но тут из леса начали лететь стрелы. Прицелившись, я стал очередями прочесывать опушку, откуда до этого выбежала толпа. Крики раненых убедили, что я не ошибся, да и стрелы перестали со стуком втыкаться вокруг. Когда все утихло, дружинники зажгли факелы и пошли смотреть, кто на нас нападал, заодно собирая трофеи и добивая раненых татей. По «Правде» их надо было вешать, да только хлопотно все это, а завтра в Москве нам надо быть. Насчитали семнадцать трупов, один из которых, здоровый малый, был лучше всех одет и вооружен, по-видимому, главарь. Убит он был ближе всего к телегам, значит, шел в первых рядах, увлекая всех за собой, ну и первый же получил пулю. Ко мне подошел воевода:

– Андрей Иванович, Вы опять меня удивили! Что это за скорострел такой у Вас, что Вы положили всех татей раньше, чем они подошли для сечи?

Я, поставив автомат на предохранитель, подал воеводе. Тот с интересом повертел его и не поняв принципа, спросил, как заряжать, как стрелять. Отсоединив магазин, я передернул затвор и показал выпавший патрон из ствола воеводе:

– Вот, здесь и порох, и пуля в одном заряде, называется патрон. Чтобы в бою не передергивать постоянно, их заряжают в магазин. В него входит 32 патрона.

Я зарядил этот патрон в магазин, вставил последний в автомат и, передернув затвор, сделал короткую очередь в воздух, вокруг наши ходят, могу попасть в темноте. Воевода от неожиданности отпрянул, но потом осторожно взял и, подняв автомат также вверх, дал очередь. Лицо его озарила сияющая улыбка:

– Андрей, голубчик, да мы с такими скорострелами всех врагов уничтожим! Обязательно государю батюшке показать надо!

– А вот тут надо поосторожнее! Дабы не прознали соглядатаи вражеские, и своим накажи, что бы ни одним словом не обмолвились!

Дружинники стояли на расстоянии, боясь подходить к нам, хотя многие уже знали «огневой» бой, но сами стрелять не пробовали.

– У нас потери есть? – спросил я у воеводы, убирая автомат обратно на место. Тот подозвал десятников и поинтересовался тем же, те ответили, что стрелу получил лишь ездовой в бедро, но его уже перевязали.

– Хорошо, давайте я его посмотрю! – я достал мой медицинский ранец, попросил Ермолая полить водой на руки, после чего обтер их спиртом.

Подошел к телеге, где лежал раненый, попросил посветить. Я заново обработал рану, присыпал ее стрептоцидом, вкатил ему укол пенициллина от заражения и туго перебинтовал. Воевода, видя, что я закончил, позвал меня к себе:

– Андрей Иванович, меня все волнует твое секретное оружие, можем ли мы разбить крымского хана Ямгурчея и Казанского хана Ядыгея?

– Запросто, Иван Михайлович! Только мне надо подготовить отборную сотню, которая обучится работать с этим оружием. И чтобы были немы яки рыбы! Главное, чтобы все оставалось в тайне. Да и по секрету скажу, есть у меня за пазухой еще и не такие козыри!

Достав листок бумаги, я набросал ему татарский план нападения:

– Будем бить их же приемом! Небольшой отряд на свежих лошадях нападает на татар. Те начинают их преследовать большими силами. Наши отступают, отстреливаясь, и заманивают их в ловушку, которую мы заранее подготовили: тут и пороховые заряды, и разбросанный чеснок, и земляные ловушки, и в центре мои скорострелы. С боков же их поражают стрелами и бомбами, – все, татар нет.

– Государю расскажешь, а я пройдусь и предупрежу своих – об этом сражении молчок. Да, Андрей, ребята там трофеи собрали, так они все твои! – уходя в темноту, произнес воевода.

– Подожди, Иван Михайлович! Куда мне этот хлам?

– Тебе по закону надо будет выставить десять воинов при оружии, доспехах и конях, вот и бери, что-то и подойдет, ну а остальное продашь или перекуешь! Вон у тебя и кузнец рядом, посмотрит, что оставить, а что на переделку.

Из-под телеги вылез бледный Ермолай, который первый раз присутствовал при стрельбе, но держался, как мужчина, не выказывая страха. Уже рассвело, и стали видны трупы татей, разбросанные по поляне, некоторые с перерезанным горлом, когда их, раненых, добивали дружинники, чтобы не портить кольчуги.

– Сходи, Ермолай, взгляни на трофеи, выбери себе что-нибудь! – отправил я слугу, а сам взял пироги, котелок и пару банок с тушенкой, и отправился к воеводе.

Тот сидел на пне возле костра, и что-то уже ел из глиняной миски. Увидев меня, жестом пригласил сесть рядом с собой. Я, налив в котелок воды, поставил его над костром. Затем подал одну банку с тушенкой воеводе и стал ножом открывать свою:

– Это что за штука у тебя опять, Андрей Иванович? – воевода даже перестал есть, с интересом рассматривая банку.

– Мясо готовое, которое долго хранится и не портится! Хорошо в походы брать. – открыв свою банку, я протянул ее воеводе. Тот черпанул ложкой, попробовал и оценил.

– Ты смотри, и вправду будто недавно сварено! – он поставил банку на угли костра, и через минуту с удовольствием ел разогретую тушенку, закусывая моим пирогом.

– Вот сколько тебя знаю, Андрей Иванович, столько нового и вижу! Вот такие бы обеды для наших воинов, сможешь сделать?

– Ну, сделать само мясо можно, но банки железные… Нет, это заграница! Но если глиняные горшочки, да залить все это кипящим салом, то с месяц-два можно будет сохранить. Да и крышки надо на них глиняные, в общем, попытаться можем. Но это все ж большой объем и большие деньги! Давай покажем государю, и если даст добро, начнем готовиться к походам.

Так как полночи не спали, я после завтрака взобрался на телегу, привязав коня сзади, и дремал до самой Москвы. К вечеру мы добрались до окраины и, проехав почти до самого центра, въехали в открытый дружинниками большой двор. Тут же набежала челядь и стала разгружать телеги. От своей я их отогнал и, поставив Ермолая, уже одетого как воин, сторожить, пошел следом за воеводой. На крыльце нас встречал боярин в соболиной шубе и такой же шапке с кувшином и ковшом. Рядом стояла дородная женщина, украшенная золотом как новогодняя елка. Воевода взаимно с уважением поклонился:

– Здравствуй, батюшка Алексей Федоровичи Вы, уважаемая боярыня.

Выпив ковш сбитня, он расцеловался с Адышевым, затем ковш перешел ко мне.

– А это, Алексей, наш загадочный гость, о котором я тебе отписывал. – пояснил воевода дьяку.

– Это который движущиеся картинки показывает? – поинтересовался Адышев.

– Да не только! Пойдем к тебе в кабинет, там все и расскажем!

«Одень ладанку, которую купил у ювелира» – произнес мне в голове «Хранитель». Ну, если надо, значит надо… Я достал из кошеля ладанку и одел ее, пока подымался вслед за государственными мужами.

Кабинет был заставлен шкафами, завален свитками бумаг. В углу, несмотря на лето, тлел камин. Посередине стоял большой стол, на котором также находились свитки бумаг, гусиные перья и большой подсвечник с пятью свечами. Хозяин освободил половину стола, сдвинув все на одну сторону. Он позвал слугу и приказал принести вина и закуски, после чего посадил за освободившееся на столе место.

– Уж извините, но служба есть служба! Государь наш в любой момент может вызвать, а я должен быть осведомлен, что в государстве нашем, да и за границей делается! Ну, а теперь слушаю Вас, Иван Михайлович! – сказал он, когда слуга принес еду и кувшин вина.

Когда воевода рассказал, как я положил за пару минут столько татей, то Адышев даже вскочил от изумления и дрожащим голосом поинтересовался, где сейчас этот скорострел.

– У меня в телеге лежит!

– Да ты что, такую ценность и без присмотра?

– У меня слуга телегу охраняет.

– Неси сюда, и я посмотрю, и в доме надежней.

Я сходил, принес автомат, запасной магазин и лампу «летучая мышь», которую захватил на всякий случай, вот он и наступил. Войдя в кабинет, я поставил ее на стол и зажег ее зажигалкой, комната сразу же осветилась ярче, чем от пяти свечей. Адышев смотрел с удивлением, то на зажигалку, то на лампу, то на автомат, висевший у меня на плече.

– Лампа и зажигалка Вам в подарок, прошу принять от чистого сердца! – и я положил зажигалку возле лампы.

– Спасибо, Андрей Иванович! Кстати, а Федоров Иван Петрович не родственник Вам?

– Отец мой! – предупрежденный «Хранителем» заранее, ответил я. – Меня захватили в плен татары, напав из засады на нас, всех убили, а меня, десятилетнего, повезли к себе на продажу. Через день на них наткнулись купцы иностранные, долго их охрана билась с татарами, но все же всех перебили, а меня освободили. Но так как я от всего этого заболел и у меня была лихорадка, меня взял к себе их сотник, у которого вся семья вымерла от чумы. Вот он меня и воспитал как своего сына. Недавно он умер, а я поехал на родину. Я получил образование лекаря, так что сам себя могу обеспечить. Ну, от родного отца у меня осталась лишь ладанка. – я снял ее с шеи. – А от того, кто воспитал, его сабля. – хлопнул я ладонью по боку, где висела сабля. – Так что, я сын Ивана Петровича Федорова!

Адышев взял в руки ладанку, посмотрел и положил себе в кошель, сказав что скоро вернет ее:

– Давайте, выпьем и спать, завтра с утра нас ждет государь, нам много стоит обсудить и решить! Спокойной ночи, господа, в покои вас проводят. А этот скорострел, Андрей Иванович, с Вашего позволения я пока уберу! Завтра Вы его увидите у государя.

Нас проводили на мансарду, где были две небольшие комнаты. Молчаливый слуга расправил постель и лишь потом спросил, что еще боярин соизволит. Махнув ему рукой, что ничего не надо, я вытянулся на мягкой перине. Я обдумывал весь разговор с этим «серым кардиналом» Ивана Васильевича. Сейчас, как никогда, они нуждались во мне, я – их секретное оружие, когда Россия находится в окружении враждебных стран. С одной стороны, казанское ханство, рядом из Сибири и Урала всегда может подойти им помощь ногайцев, башкир и прочих малых народов, с юга крымский хан с его 150-тысячным войском, имея за спиной турецко-османскую поддержку, с юго-запада Литовское и Польское государство только что не давятся слюной на русские земли. Остается только попытаться перебить их поодиночке, а для этого мне надо перевооружить армию, перевести их на кремниевые ружья. То есть переделать фитильные ружья на кремниевые, требующие меньшего времени заряжения и прицеливания. Изготовить чугунные пустотелые ядра для заполнения их порохом. При стрельбе они будут взрываться не хуже шрапнели. Привезти штук сто толстостенных полутора метровых труб диаметром 100 мм, чтобы изготовить примитивные пушки. Кузнецы заварят один конец у трубы, сделают запальное отверстие, насадят трубу на тележные колеса, – пушка готова. Подготовить к ним пушкарей, порох и шрапнель, это надо человек триста. Еще надо мне сотню стрельцов из винтовок, здесь лучше, конечно, охотников. Десяток пулеметчиков и десяток минометчиков. Итого, мое войско 500 человек. Сколько у Берии «максимов»? Видел явно три, но склад очень большой, кругом ящики. Будем исходить, что три, значит делаем тачанки, как у Батьки Махно и учить, учить бойцов. Так размышлял я и уснул.

Разбудил меня воевода, уже одетый и при оружии. Принес мне более дорогой кафтан, красные сапоги:

– Приоденься, Андрей Иванович, к государю идем!

Вся одежда и сапоги были как по мне сшиты. Сунув браунинг за пояс, я повесил саблю на перевязь, нож за голенище, ложку в тряпице – за другое, все, я готов к труду и обороне! Спустились вниз. Адышев сидел за столом и неторопливо обгладывал куриную ножку.

– Садитесь, откушайте, да и с богом тронемся! Андрей Иванович, Вы свои вещи скажите слуге положить в мою карету, ведь государь по любому за ними отправит, а так они уже будут в Кремле.

– Хорошо, Алексей Федорович! – я попросил пригласить моего слугу и предал ему просьбу дьяка.

– Какой, кстати, сегодня день? – спросил я у воеводы.

– 18 июня 1547года от Рождества Христова. – с удивлением ответил он.

– Да что-то видно не выспался. – отбрехался я.

Карету Адышева знали, и охрана пропустила нас, не досматривая. Увидев государя, мы склонились в поклоне. Молодой царь с интересом рассматривал нас, вернее меня, так как был уже наслышан.

– По-видимому, это и есть молодой боярин, моего конюшенного Петра Ивановича сын. Кстати, почему его здесь нет, я хочу видеть встречу родственников!

Слуги, стоящие у дверей, тут же исчезли, и через минуту двери отворились и в зал вошел красиво одетый бородатый мужчина, по-видимому, мой отец. Царь передал ему ладанку, посмотрев на нее, он побледнел и зашатался. Слуги, подскочив, усадили его на скамью у стены тронного зала.

– Это его ладанка, жена отдала ему свою перед поездкой! Что с моим сыном, мой государь?

– Посмотри, может узнаешь? – царь указал на нас.

Боярин посмотрел и на плохо гнущихся ногах направился ко мне:

– Сын, ты жив! – он обнял меня и заплакал.

– А ты, отец, как живой остался? Я же видел, что всех убили!

– Да нет, сыночек, я был тяжело ранен, и другой обоз меня подобрал, а тебя не было ни среди живых, ни среди мертвых! – продолжая меня обнимать и разглядывать, рассказывал отец.

– Иван Петрович! – царю не терпелось поговорить со мною, тем более, что он убедился, что я не самозванец. – Сын сегодня будет гостить у Вас, идите и готовьте встречу!

– Да, мой государь! – он склонился в поклоне с радостной улыбкой, шепча слова благодарности Богу за такое счастье.

Оставшись вновь один с государем, я попросил его принять подарки для него и его прекрасной супруги Анастасии.

– Даже так! Это очень интересно, что Вы мне можете предложить!

Слуги занесли весь мой груз в зал, и я начал выбирать. Первым делом я достал керосиновую лампу, абажур, так как она была уже заправлена, то я быстро ее зажег, чем вызвал удивление царя и лампой, и зажигалкой. Второй подарок – достал кремниевое ружье – реакции ноль, примерно что-то такое в армии есть. Позвал воеводу и он, рассмотрев принцип, радостно начал расхваливать царю достоинства, и что с таким оружием мы быстро победим. Третий подарок был патефон, но перед ним я попросил пригласить царицу. Когда она зашла в зал, я включил патефон, и заиграла легкая музыка. Царь был потрясен, такого нет ни у одного правителя. Четвертый подарок – золотые карманные часы, украшенные стразами, при открывании играют музыку «Боже, царя храни…». Царица с интересом рассматривала красивую лампу, патефон, оружие ее не интересовало. Дошла очередь и до нее. С поклоном я передал ей комплект украшений с уральскими изумрудами, восторгу у этого юного создания было много. Когда они утихли, я передал ей зеркало на ручке, духи «Шанель» и калейдоскоп. Когда она ушла знакомиться с подарками, я передал пакет с комбинацией царю:

– Ваше Величество, только Вы можете это подарить Вашей супруге, но знайте, это носят только царицы.

Он благосклонно кивнул:

– Правду про тебя говорят, умеешь ты удивлять. Боярин Андрей Федоров, за открытие новых производств дарую тебе шубу с моего плеча, жалую тебе 1000 десятин земли рядом с твоими деревнями и две десятины земли в Александровской слободе. А теперь расскажи о военных успехах.

Получив сзади тычок от Адышева, я поднялся с пола. Музыка стихла, и вернувшаяся царица попросила ее в свою половину. Я показал, как заводить музыку, как ставить пластинку, опускать головку звукоснимателя.

– Ваше Величество, все оружие надо показывать на открытом воздухе, без свидетелей, чтобы враг не узнал раньше времени о нашем оружии. – произнес воевода и склонился в поклоне.

– Хорошо, велите запрячь карету, построить стрельцов, едем в Воробьево на мою любимую дачу. – стукнул ногой царь.

– Ваше Величество! Зачем привлекать внимание войском. Переоденьтесь в простого воина и едем на моей карете, хватит и дружинников воеводы. – убеждал Адышев.

– Ты как думаешь Андрей Иванович? – поинтересовался царь у меня.

– Я гарантирую Вам безопасность!

Через час мы были в Царском селе Воробьево. Остановились на околице. В сторону реки был хороший луг. Я достал оружие: винтовку, автомат, гранаты и две шашки динамита. Заставив дружинников сделать на лугу в 200 метрах от нас мишени, а это были глиняные корчаги, которые они отобрали у крестьян, я произвел три выстрела из винтовки и корчаг как не бывало. По остальным корчагам стреляли царь, воевода и даже Адышев. После показа все поняли принцип мушки и перекрестья прицела. Корчаг больше не было. Постреляли из автомата и заинтересовались гранатами и динамитными шашками. Я попросил воеводу найти мне глиняный кувшин, который я наполнил бензином, привязал к нему короткий на 5 секунд бикфордов шнур и спросил, что мы можем разрушить, представив, что это враг. Царь тут же показал на свой омшаник. Я послал туда дружинника, чтобы он убедился, что там никого нет, да и омшаник был пустой и старый. Объяснил, что это мы будем кидать во врага катапультами и во много раз большим объемом. Подошел на расстояние броска, поджег бикфордов шнур, бросок. Кувшин падает на кровлю и взрыв, весь омшаник в пламени. Зрители в восторге, разве что нет аплодисментов.

– Ваше Величество! Ваших врагов надо быть поодиночке, пока они не набрали силу. Первого все же Казанского хана, у него за спиной огромные земли с враждебным населением. Далее Крымского хана, за которым стоит Османское государство, ну и последние Литовской и Польское государства. Нам с Иваном Михайловичем требуется от Вас 50-тысячное войско под единоначалие. Чтобы бояре исполняли приказы, не будут исполнять – чтобы мы могли их в кандалах отправлять в Москву. Мы же гарантируем, что разберемся с врагами земли Русской. Кроме этого у меня есть много еще задумок, как удивить врага нашего. Дайте мне только 500 человек, из которых я сделаю лучших воинов с лучшим оружием. Это будет Ваш, Государь, личный спецназ, то есть войска специального назначения. Они проникнут куда угодно и уничтожат врага везде. – тут я заметил, что Адышев морщится и прижимает руки к правому боку, это было тревожное предупреждение.