Без обязательств? Как бы не так!

Сумеречная Грёза

Без обязательств? Как бы не так!

Пролог

Вообще, понятия не имею, что я здесь делаю и как докатился до такой жизни. Посреди девчячьей спальни с мишками, розовыми пледами, бантиками на стенах и ещё какой-то лабудой, в которую я даже не стал вникать стояла хрупкая блондинка двадцати лет, закутанная в одеяло. Она тряслась, как осиновый лист на ветру, готовясь потерять свою девственность. Сама захотела. Сама привела меня сюда, а сейчас медлит и боится, смотря в пол.

Эх, Лёха, это край. Мне показалась она забавной, с небольшими причудами, а теперь я понял, что она ушибленная на всю голову. Кто приводит к себе в дом практически незнакомца, да ещё и в весовой категории в несколько раз больше, чем ты сама? Да ещё, если ты девственница? Да ещё, если теперь совсем не уверена? И, в конце концов, кто к двадцати годам остаётся девственницей? Мне с самого начала нужно было смекнуть, что там все сложно. Тараканы в головах у девушек – не миф, но таких я ещё не встречал. Толстых и жирных, ходящих толпой.

Моя игра в любопытство зашла слишком далеко. Я так увлекся наблюдением за ее причудами, что совсем потерял бдительность. А теперь вляпался по самые уши – сижу среди всего этого полудетского хлама, пообещав лишить девственности такую проблемную девченку. От этого было еще больше не по себе – будь она как все, было бы проще. А этот нежно-розовый просто выедал глаза. Не в том плане, что был неприятен, я просто предпочитаю взрослых женщин. Хоть ей и исполнилось уже двадцать, девчонка была излишне романтична. Хотя, не спорю, была в этом какая-то притягательность.

Екатерина Анатольевна сделала шаг ко мне, потом шаг назад, и так несколько раз. Потом сделала оборот вокруг себя, прошлась по кругу в нерешительности, словно голубь, ожидающий крошек хлеба.

Глубоко вздохнув, она выпалила:

– Я сейчас! – и убежала в ванную.

Я сел и обхватил голову руками. Вроде не пьяный, уже год в рот капли не беру, а совершаю такие глупости. Походу, пора валить. Вот что я буду с ней делать? Понятие не имею, как обращаться с целками, да ещё и такими… юркими. Повелся на новизну и необычность, а теперь жалею.

Она выползла из ванной, теперь ещё и бледная от страха.

– Слушай, я пошел, – я встал с кровати, направившись к выходу, – Насиловать тебя я не собираюсь, а смотреть, как тебя колотит от страха тоже особого желания не испытываю. Может, успокоишься, когда уйду.

– Стой! – истошно завопила деваха так, что я аж подпрыгнул на месте от неожиданности. Катя настигла меня у самой двери, загородив своим худым тельцем проем, – Не пущу! Ты обещал мне секс! А сейчас что, отказываешься? А как же данное слово?!

Девушка развела руки в стороны, окончательно загораживая мне проход. Одеяло, в которое она куталась, упало на пол, покрыв мою обувь, до которой теперь стало не так-то просто добраться.

Взору предстала ее миленькая фигурка – я в первый раз видел её обнаженной. Надо же, думал, что она худая, а оказалось, у нее довольно крутые бедра. Белая кожа, небольшие острые грудки с сосками, бойко смотрящими вверх, и треугольник между ног – абсолютно гладкий. Между ее белыми нижними губками торчал аккуратный розовый клитор – небольшой и тоже симпатичный. Я на мгновение завис. Всегда любил пышногрудых, но ее фигурка… тоже необычная, как и она сама. Не подозревал, что оценю это. Ее грудки показались мне настолько сексуальными, форма ее бедер, острые соски, что у меня тут же встал.

– Так-то ты права, обещания нужно сдерживать… – задумчиво проворочал я языком, не отрываясь от созерцания ее груди.

Девчонка проследила за моим взглядом, рефлекторно прикрыв грудь, но потом, помедлив, не без труда преодолела себя, чтобы открыться. Она храбро выпятила вперед соски, будто у нее был там как минимум третий размер. На самом деле ей очень повезет, если там наберется хотя бы единичка с половиной. Оптимизма Катерине было не занимать.

Только через мгновение я сделал усилие, чтобы встретиться с ее сердитым взглядом и упертыми в бока руками. Катя резко вскинула руку, указывая мне на спальню. Я поплелся обратно, коря себя за то, что думаю яйцами.

Когда я вернулся в женскую обитель с постельным бельем под космос и зайцами-игрушками, за мной юркнула Катя, тряхнула длинными блондинистыми волосами и закрыла дверь на ключ. Куда она его дела, я так и не рассмотрел.

Градус бреда достиг своего апогея.

Я подошёл к девушке вплотную, чтобы Катя, наконец, поняла, что совсем не она здесь контролирует положение. Я возвышался над ней ровно на голову, смотря сверху вниз. На меня распахнулись большие голубые глаза, полные доверия и наивности. А еще какой-то воинственности…

Странное ощущение. Ещё никогда с такой решительностью меня не хотела изнасиловать девственница. Вообще не подозревал, что такое бывает.

А что оно так и есть, по своим ощущениям, я был почти уверен. Иначе зачем Катя заперла меня в спальне? Смешно. Я даже ухмыльнулся уголком рта, и она это заметила.

– У нас же будет секс? – спросила она, немного поумерив свою чрезмерную бойкость, – Ну пожалуйста…

– Будет. Если ты больше не будешь трястись как кошка, которая упала в таз с водой. Говорить, что не нравится, можно, если будет больно, тоже говори. Ныть – нельзя. Ты же вроде как ведешь себя храбро. Так будь храброй до конца.

Катя медленно кивнула, протянув ко мне белые ручки.

Я сократил и без того скудное расстояние, подхватил девчонку на руки и понес к кровати.

Глава 1. Катя. Желтые розы

В кабинете было слышно, как в моих руках дрожит листок бумаги. Это потому что мои руки тоже дрожали… я сидела у гинеколога в строгом брючном костюме в ожидании своего приговора… в очередной раз. И каждый раз у меня была надежда, что врач улыбнется, беспечно сказав:

– Что ж, Екатерина Анатольевна, могу вас поздравить.

Но меня до сих пор никто так и не поздравил. И каждый раз сердечко выпрыгивало из груди. В этот раз особенно – лечение было таким длительным и дорогостоящим, что я просто не могу себе позволить продолжать. Мне и так пришлось перевестись из платной клиники в государственную, но и там, как оказалось, без денег ноль шансов на успех. Родители мои не богачи, мама учительница, отец простой рабочий на заводе, а сама я студентка медицинского. Грустно, даже профессию я выбрала ближе к свей проблеме. Только вот это ничего не решает.

Я училась и работала репетитором, чтобы оплачивать дополнительные расходы в тайне от родителей. Все деньги, которые я зарабатывала репетиторством по химии, пускала на лечение. А они оказывались немалые, я буквально выматывала себя нагрузками. Но с каждым годом расценки росли, и если сейчас лечение не поможет, не знаю, что мне делать.

– Екатерина Анатольевна… – протянула Ксения Витальевна, которая все время меня забывала. На ее носу висели большие круглые очки, прямо на больших круглых глазах. Вела она себя так, будто ей всегда все было равно. Я подозревала, потому что никогда не делала ей подарков. Только один раз принесла вино с конфетами, которые, как она сказала, сделав недовольное лицо, что совсем не любит, – Авария в пятнадцать лет, повреждение нижнего отдела позвоночника, непроходимость маточных труб, операция… так, нерегулярные месячные…

– Да, – охотно закивала я, – В пятнадцать лет я попала в аварию, я рассказывала в прошлый раз.

– Вас много, всех не упомнишь, – безразлично отчеканила Ксения Витальевна.

Я затихла. Сердце сейчас выпрыгнет из груди… Воды, мне нужно воды… И воздуха. Я не спала всю ночь и, наверняка, выглядела как умирающий лебедь – круги под глазами, заплаканные от волнения глаза, изможденный вид. Переживания просто выедали меня изнутри. А сейчас, наверное, я совсем выглядела, будто вот-вот упаду в обморок.

– С вами все в порядке? – Ксения вдруг отмерла, забеспокоившись. Я чуть ли не начала задыхаться от волнения.

Врач подала мне воды и открыла окно, из которого на меня пахнула прохлада. Стало лучше.

– Я… просто очень волнуюсь, – выдохнула я, пытаясь унять дрожащие руки. – Ну что ж вы так… спокойней нужно быть. Тогда не буду тянуть, – сжалилась надо мной доктор, но по голсу будто делала мне одолжение, – Понимаете, какое дело. Подвижки у вас есть. Цикл стал более регулярным. Вы с неврологом занимаетесь?

– Да, я выполняю все его рекомендации, – кивнула я.

– Физически вы почти абсолютно здоровы, если не считать проблем по-женски. Но нарушение цикла и непроходимость – результат аварии, а далее больше нервное.

– А лечение? Оно дало результат? – нетерпеливо спросила я, ведь она обещала не тянуть!

– К сожалению, ваша репродуктивная функция почти на том же уровне, – вынесла мне приговор Ксения и мои руки внезапно перестали дрожать. Потому что на мою грудь упала огромная плита горя. Теперь я не знала, как жить.

– Вы сказали почти, это же означает, что шанс все же есть? – я не оставляла надежду, хватаясь за спасительную морскую пену.

– Бывает, что к нам приходят два абсолютно здоровых партнёра, которые годами не могут завести детей, – врач сняла очки и я увидела ее большие глаза без препятствий. Теперь она стала походить на рыбу, – Все зависит от случая. От совместимости с партнером. От удачи, я же уже говорила? Но… в вашей ситуации просто случай сведён к минимуму… можно сказать, к нулю. Шанс, что вы забеременеете очень низкий. Я не хочу вас обманывать.

– Я понимаю, – закивала я, уткнувшись в лист анализов у себя в рука, а к глазам уже подступали слезы, – Просто… я так хотела большую семью. И жених мой тоже очень хочет.

– Я все понимаю. Вы молодая, у вас вся жизнь впереди. Продолжите лечение. ЭКО, в конце концов. Может быть, родите одного, двух. Все зависит от удачи и ваших финансовых возможностей.

Вот только у меня нет ни того ни другого. Я не могла себе позволить продолжать лечение, а Руслан ждёт моего ответа. Он не пошел со мной в клинику, потому что избегает таких мест. Я боялась сказать ему, ведь он так хочет большую семью… у них так принято. Он находился под большим давлением, как и я. Его мать и так со скрипом меня приняла.

Выходила я из поликлиники, ощущая весь мир темным. Солнце стояла в зените, наступало лето а мне было холодно, словно в январе. Я вздрогнула, когда услышала звук входившего звонка.

Руслан… я не могла не ответить, хотя не хотела брать трубку.

– Привет…

– Привет, – ответил он как всегда ласково, – Что тебе сказали? Ты уже вышла от врача?

– Сказали, шанс есть, если буду продолжать лечение, – почти не соврала я.

– А сейчас?

– Сейчас терапия пока не принесла результатов, но я же молодая. Ещё справлюсь, – я говорила с приподнятым настроением. Наверняка, Руслан заметил, насколько оно было наиграно, – В конце концов, можно сделать ЭКО.

– Да, конечно, – ответил он упавшим голосом, – Ты вечером свободна? Встретимся как всегда, у причала?

– Хорошо. Конечно, – улыбнулась я, в груди потеплело. Стало как-то легче.

– Хорошо, тогда до вечера.

– До вечера…

С Русланом мы знали друг друга уже много лет, ещё со школы. Учились в одном классе. Он приехал из Пятигорска в Москву, когда ему ещё было десять. Это был воспитанный, интеллигентный парень, играл на скрипке, был ростом немного выше меня и имел изящное телосложение. Он немного комплексовал по этому поводу, ведь все его пять братьев занимались боксом, а он говорил о себе, что «телом не вышел», хоть и пытался заниматься наравне с остальными. Но ему нравилось больше заниматься скрипкой, и мне нравилось, что ему нравится.

Наша дружба со временем перетекла в романтическое русло, мы много гуляли, даже целовались. Он был такой же романтик, как и я. Мы читали одинаковые книги и обсуждали их, с ним было легко. Руслан пошел против своей семьи, объявив, что нашел невесту, ведь в его семье было принято жениться только на своих. Родители с неохотой приняли меня, его мать смирилась только тогда, когда узнала, что я всё ещё девственница. Руслан согласился ждать до свадьбы, сказав, что девушка должна быть чистой. Я тогда была так счастлива! Ведь я так мечтала стать женщиной в свою первую брачную ночь. Чтобы не небе светили звёзды, чтобы играла красивая музыка, и мы танцевали в ночи, а потом он взял меня на руки и отнес на кровать.

Ну… Руслан бы не смог отнести меня на кровать, потому что не смог бы поднять, но я вполне могла дойти и сама.

И чтобы вместе до конца жизни. И больше никого не нужно.

Я накрасилась, чтобы скрыть бессонную ночь и слезы, надела свое лучшее платье, накинула легкий плащ, почему-то взяла зонтик, хоть на небе не было ни облачка, и выдвинулась к причалу.

Руслан уже ждал меня там, с цветами и улыбкой. Значит, все хорошо. Я порхнула к нему, как бабочка, а он знакомым движением обнял меня, поцеловал в щеку, а потом в губы.

– Ты очень красивая сегодня, – сказал он мне, вручая букет жёлтых роз.

Жёлтых? Странный выбор. Кажется, это что-то означает… только я не помнила, что именно.

– Только сегодня? – возмутилась я, беспечно улыбнувшись.

– Всегда красивая, – поправился он.

Через полгода у нас свадьба. Мы уже начали все готовить и назначили дату. Я хотела скромного торжества, а его семья настаивала на пышном празднике. Я и мои родители подчинились.

– Куда пойдем? – спросила я, – Ниже по причалу ремонтные работы, так что там не погуляешь. Может, в кафе?

– Подожди, – остановил меня Руслан, глядя бездонными черными глазами, – Нужно поговорить, Кать.

К меня екнуло в груди. Жёлтые розы…

– Говори… – не слыша себя, произнесла я.

– Ты же знаешь, я хочу большую семью. Всегда хотел. У всех братьев по три ребенка и ещё будет, – начал он, а я уже, опешив, начала догадываться, к чему это он.

– Твоя мама опять что-то тебе сказала? – холодно спросила я.

– Они всегда говорят, ты же знаешь, – недовольно возразил он, – Я пошел против семьи, чтобы быть с тобой.

Он часто мне об этом напоминал. Я его понимаю – это серьезный шаг.

– Дело сейчас совсем не в моей семье, Кать. В нас, – сказал мне Руслан.

– А что с нами не так?

– Ты задавала себе вопрос, любим ли мы друг друга?

– Конечно, – охотно кивнула я, – Мы любим друг друга. Я знаю тебе очень давно.

– Знать давно – это ещё не любовь… Мы хорошие друзья.

– Да, нам очень хорошо вместе. Мне с тобой спокойно. Я отлично тебя знаю…

– А любишь?

– Конечно люблю! Что за глупые вопросы? – нахмурилась я.

– Не повышай на меня голос, Кать. Я этого не люблю, – одернул меня Руслан. Иногда он имел крутой нрав, и быстро вспыхивал.

– Хорошо, прости. Просто понимаешь… Любовь ведь она разная бывает. Кто знает, где и когда нагрянет? И какая она вообще, эта любовь. Сейчас я хочу сказать, что чувствую, что люблю. И для меня это правда.

– Я тебя услышал, – сухо сказал Руслан, сам на себя не похожий, – Я подумал, что люблю ли я тебя настолько, что готов отказаться от семьи? Не только своей на настоящей, но и будущей. У нас ведь не будет детей, Кать. Я не готов пойти на это.

– Но я ещё могу забеременеть, – соврала я, – Доктор сказала, от совместимости все зависит…

– От силы один ребенок, и то, если повезёт, – покачал головой Руслан, – А у моих братьев…

– Уже по три ребенка, – закончила я за него упавшим голосом, – Но ведь есть ЭКО, и можно взять из детского дома ребенка…

– Первое не даёт гарантии, второе… чужого воспитывать я не готов.

– Чужих детей не бывает. Руслан, ты же сам говорил. Что это с тобой? Я…

– Кать, мы расстаёмся, – прервал меня Руслан и сердце мое пропустило удар.

Жёлтые розы…

Он всегда любил символизм. Я вспомнила. Жёлтые розы к расставанию. Ненавижу жёлтый.

– Как расстаёмся? Мы же уже три года вместе, – глупо констатировала я, почти не видя Руслана из-за пелены слез на глазах.

– Я уже всё сказал, ты прости. Просто… слишком много на одной чаше, а на другой моя к тебе любовь.

– Ее оказалось меньше? – спросила я сдавленным голосом.

– Так получилось, – Руслан спрятал руки в карманы черных брюк, черная куртка его блестела на солнце, ещё стояла весенняя апрельская прохлада, – Кать, ты слушай… я не хочу долгий объяснений… не плачь только… хотя, наверное, тебе так будет легче. И прости меня, я же не со зла. Просто хочу как лучше. И тебе житья с моей семьёй не будет.

– Что, хочешь меня утешить? – огрызнулась я, – Мне не нужны твои утешения. Я столько лет лечусь, стараюсь, а ты… ты…

– Я всегда тебя поддерживал, вот не надо, – Руслан стал тверд, я знала, что лучше его не злить, но не могла остановиться.

– Ты бросил меня, когда мне нужны была поддержка! Мог хотя бы подождать немного! Хотя бы недельку, не сразу как я покинула клинику!

– И что бы это изменило?

– Все! – вскричала я, дав ему звонкую пощечину.– Все! – вскричала я, дав ему звонкую пощечину.

Вторую он перехватил, желваки на его лице заиграли – Руслан был очень, очень зол. Такой мужчина не терпел женских истерик.

– Не смей поднимать на меня руку, – процедил Руслан, откидывая мою руку подальше от себя. – Я всё сказал.

Он просто развернулся и ушел, больше ничего не сказав. Я смотрела в его спину, ощущая, кок мне что-то сдавливает горло. Знала, что он не вернется. Не после того, как я дала ему пощечину. Наверное, я смотрела ему в спину очень долго, ведь он уже ушел, и мой взгляд встречал только воздух, идущих мимо людей, но только не Руслана. Я упала на колени, прямо на грязный тротуар, закрыла лицо руками и зарыдала.

У меня будто вынули сердце из груди. Пекло и болело так, что, казалось, сейчас умру. Слезы катились по моим щекам, я буквально захлебывалась ими, и дрожала всем телом, будто в двадцатиградусный мороз. Я выронила букет желтых роз, он упал на тротуар, цветы запачкались, несколько потеряли лепестки. Теперь они лежали яркими желтыми пятнами на грязном тротуаре.

– Девушка, вам плохо? Чем-то помочь? Может, скорую? – вокруг меня начали собираться люди, какая-то женщина трясла пеня за плечо, испугавшись, что у меня какой-то приступ.

У меня был приступ. Истерика. Потому что моя жизнь закончилась сегодня.

– Я вызову вам такси, – сказала она, – Какой ваш адрес?

Я плохо помню, как называла адрес, как приехала машина, как эта добрая женщина везла меня до дома и завела к квартире до подъезда. Не знаю, что было бы со мной, если бы не она. Но женщина впихнула меня в квартиру, а потом ушла. Я осталась наедине со своим горем. Помню ещё, что звонила мама, чтобы узнать результаты, как у меня дела, но я не взяла трубку.

Словно во сне, я рылась в комоде, все это было в памяти вспышками, словно во сне нашла банку с таблетками антидепрессантов, который мне назначил невролог. Я перестала их принимать почти год назад, но срок годности ещё не вышел, у меня оставалось ещё три таблетки.

Хорошо, что их оставалось только три. Если была бы полная пачка, мама бы не успела спасти меня. Потому что я выпила все три, еле дошла до кровати, плюхнулась в нее прямо в одежде и заснула долгим, беспробудным сном, вся в слезах.

Глава 2. Алексей

Удар, ещё удар. Я методично избивал грушу, будто она – мой мозг, и из него я вытряхиваю все мысли. Отличное занятие, которым я регулярно развлекаюсь последние полтора года. Ни разу ещё не подводило. Обожаю приятную пустоту в голове по вечерам, и когда мозги шевелятся в рабочее время.

Начальство все время просит внести правки в объект, внезапно вспомнив свои хотелки уже перед сдачей отчётности. Ненавижу такое. Удар, ещё удар.

Руки иногда сбиваются до крови, костяшки пальцев потом болят, но это лучше, чем бухать. Предпочитаю ездить по стране в лютую глухомань, браться за проектирования турбаз в диком мухосранске мира, лишь бы не думать ни о прошлом, ни о будущем. Недавно вернулся с Тайги.

Три дня практически на санях, правительство выделило кучу бабок на освоение новых территорий, будут строиться города будущего. Золотая жила для инженеров-архитекторов. Минус – мотаешься, как неприкаянный, пропадая целыми днями в диких лесах. Как раз для меня, в этом городе ничего не держит, кроме родителей. Да они прекрасно справляются и сами, им всю жизнь весело.

Полтора года вкалывал, как проклятый. Если Петрович не повысит мне зарплату до пятисот тысяч, пусть ищет другого дурака, согласного жить полгода в хижине в лесу, где волки воют и морозит так, что задница трескается.

Впрочем, я бы согласился и без повышения зарплатой ставки. Но ему знать об этом не обязательно. Немного блефа никогда не помешает. Терять-то мне нечего. Как оказалось, я и не имел ничего, а думал, что потерял все два года назад вместе с Лилькой. А потом понял, что это все ерунда, сам себе что-то придумал и сам из-за этого расстроился. С одной стороны, хорошо, что избавился от девки, которую никогда не любил. А с другой… эта сука так жёстко ударила по моему самолюбию, что я ещё полгода кости собирал. Оказывается, невозможно контролировать все, даже если думаешь, что у тебя получается.

Меня отвлек звонок.

Я поморщился, когда услышал голос Петровича, моего начальника. Последние полтора года я работал на износ и он решил, что я визжу от восторга, когда беру сверхурочные.

– Пятница, вечер, Виталий Петрович, – вздохнув, сказал я, – Нормальные люди сейчас бухают, а не выезжают на объект на окраину города. Кто вообще работает в такое время?

– Ты бухаешь, Алексей? – спокойно спросил Петрович, зная, что не бухаю. Уже полтора года, как вышел из полугодового запоя.

– Нет, я в спортзале.

– Вот видишь, а некоторые приезжают из Китая, и у них совсем другое ощущение времени, Алешенька.

– Я так понимаю, другие отказались?

– У Кирилла семья, он сейчас не в городе.

– Когда-нибудь и я обзаведусь спиногрызами, и вы перестанете меня дергать посреди ночи.

– Ещё вечер, Алексей, ещё вечер.

Ага, десять вечера. Через пару часов будет уже полночь, ровно в тот момент, когда я достигну высотки в новом районе Москвы.

Петрович сам имел пятерых детей и относился весьма трепетно к семейным, а с холостых драл три шкуры. Несложно догадаться, что я был холостой, раз он дёргал меня в ночь на выходной.

– Эй, Лёх, мы с пацанами решили в клуб, ты с нами? – подплыл ко мне потный Серёга, которому, видимо, не хватило выложиться на ринге. Он отер бородатое лицо мокрым полотенцем и взглянул на меня выжидающе.

– Нет, меня по работе снимают.

– Что, опять?

– Не опять, а снова, это разные вещи.

Серёга рассмеялся, шутливо ударив меня кулаком под дых. Я сделал вид, что уворачиваясь, хотя не против был сломать пару ребер и отоспаться в больничке. Пора завязывать с переработками, иначе я решу, что лучше бухать. Серёга будто прочитал мои мысли.

– Когда ты не просыхал, время шло веселее. Девки, клубы. Ты был не таким занудой.

– Вот только я не помню ни одной, – скептично цокнул я, – Не имён, ни лиц, я даже не помню, как трахался. А может и не трахался, все вспышками, будто кадры в фильме. Помню только одну такую, брюнеточку. Странно, что я ее выбрал, мне же вообще блондинки нравятся. Но, наверное, тогда мне было совсем все равно.

– Да я шучу, – Сергей присел на лавку возле меня и отдышался, – Возвращаться к тем временам точно не стоит. Если тебе будет легче, ты уходил с бабами только пару тройку раз за все время. В основном только на дне стакана плавал. Я к тому, что пора оживить мертвое у себя в штанах. Ты так с этой работой совсем зашьешься.

– Стану обратно девственником, – совершенно серьезно сказал я.

Серёга захохотал на весь спортзал так, что на нас стали оборачиваться.

– Нет, я серьезно, – Сергей опять начал промывать мне мозги, – пора заканчивать с пуританством. Пойдем, снимем девочек, развлечемся.

– На блядей я в своей жизни насмотрелся. Воротит от них, – сказал я, имея ввиду Лильку, – Шлюх снимать не хочу, а отношения снова заводить не собираюсь. Да, и, кстати, танцую я хреново, – я посмотрел на Серёгу убедительным взглядом, – Или ты хочешь, чтобы я в клуб снова выпивать пошел?

– Нет уж, трезвый ты мне нравишься больше, хоть и зануда. Но в клубах есть и хорошие девчонки. Веселые, симпатичные. Не прочь пообщаться. Подбери себе какую-нибудь.

– Девственница на одну ночь? Или какую мне надо выбрать, чтобы она была поприличней, дала совершенно целомудренно? Такого не бывает, Серега. Тут либо, либо. Не слышал, что я сказал, что-ли? Воротит меня от блядей так же, как и полтора года назад. Если что-то изменится, первым об этом узнаешь, – мы направились в душ, чтобы от нас не тащило за километр. Мне нужно было выглядеть поприличней перед китайцами, – Лучше сгоняй со мной на объект, там ярчайшее звёздное небо. Романтика, все дела. Такого в Москве не увидишь. За одно и воздухом свежим подышишь.