Вопреки всему

– Вы не отобрали у него нож? – перебил ее майор.

– А как? – удивленно спросила Светлана. – Заключенный выбросил его, а Глухов подхватил и спрятал. Обыщите его сами, но он сказал, что даже разрезав его на части, нож не найдут.

Майор сжал зубы.

– Фокусник, – пробормотал он, с неприязнью глядя на Светлану. – Хорошо, я с ним поговорю. Можете быть свободны, Светлана Алексеевна.

Светлана кивнула и направилась к двери.

– А вам самой-то не страшно иметь такого санитара? – бросил ей вслед майор.

– Он не страшный, товарищ майор, просто загнанный, – ответила она, оборачиваясь. – Это видно по его состоянию.

Майор махнул рукой и остался один. Его кабинет наполнился тяжелой тишиной, а в воздухе витало предчувствие неприятностей.

Действительно, над словами Глухова стоило подумать. Противник ему попался непростой – видимо, там, за границей, его неплохо подучили… Но это не его прерогатива – искать шпионов, его дело – обеспечить безопасность, а ситуация вырисовывается крайне неприятная. Есть раненый, есть орудие покушения на убийство и есть подозреваемые. Надзорные органы за местами заключения не упустят такой возможности, чтобы не пришить заказ убийства ему. Это и новые звания, и повышение по службе для следователей. Да, надо договариваться с этим Глуховым, решил майор и поднялся со стула. Застегнул галстук, надел китель и вышел из своего кабинета.

* * *

Следователь пришел на пятый день. Невысокий, в очках, с большими залысинами, лет сорока, с озабоченным желтушным лицом.

«Злоупотребляет крепкими напитками», – подумал я. С Кумом мы договорились. Я беру вину на себя, а он переводит меня в лазарет санитаром, но оставляет в первом отряде.

Визитер представился:

– Герасимович Анатолий Валерианович, следователь районной прокуратуры. Я из надзора по соблюдению социалистической законности в местах лишения свободы. – Он раскрыл портфель и достал тонкую папку, открыл ее, поправил очки и начал допрос. – Итак, осужденный Глухов, – произнес следователь. – Вы можете говорить?

– Могу, – тихо ответил я.

– Тогда расскажите, как вы оказались в таком положении, подробно, по минутам: что делали, где встретили своих убийц, как это произошло и на какой почве возникла ссора?

Я кивнул.

– Это было примерно в половине четвертого дня. Я выносил мусор, и когда высыпал его в контейнер, то понял, что я вот так, как этот мусор, выброшен из жизни. Я никому не нужен… Никого у меня не осталось… И тут я почувствовал такую тоску, гражданин следователь, что прямо хоть вешайся, – на глазах у меня выступили слезы. Я вытер их и продолжил говорить. – Но у меня бабушка верующая, она говорила, что вешаться нельзя, это самоубийство, самоубийц не принимает Господь.

– Глухов, вы же член партии… Хм, были, – поправился он. – Как вы можете верить в такие глупости? Какой господь? Человек сам вершитель своей судьбы. Что дальше было? – Он недовольно поправил очки.

– А дальше, гражданин следователь, – я вздохнул, – я решил свести счеты с жизнью.

– Что-о? – Очкарик вытаращился на меня. – Что вы решили?

– Я решил себя убить, достал бритвенное лезвие и порезал себя, но было больно, и я не довел начатое до конца. Я сжался и упал на асфальт. Дальше не помню…

– Глухов, – следователь не сдерживал раздражение и насмешку, – кого вы хотите выгородить? Ясно, что вас хотели убить. Так кто это сделал? Вы скажите, не бойтесь, вас переведут в другую колонию, и вам ничего не будет угрожать.

Он смотрел глазами доброго дядюшки, а в душе у него сидела ядовитая гадюка, я это чувствовал. Ему моя судьба до лампочки. Кто я? Просто зек, я никто, и имя мне – никак. Таких, как я, миллионы сидят по колониям, не имея права называться человеком. Мы ниже второго или третьего сорта люди, если можно людей делить на сорта.

– Я никого не выгораживаю, гражданин следователь, – ответил я. – Так все и было. Врагами я еще не успел обзавестись…

– А вот в показаниях свидетелей, что были в цеху, и прапорщика-контролера говорится, что они видели троих осужденных из службы внутреннего порядка, они в то же самое время, когда вы, по вашим словам, решили покончить с собой, вышли из-за угла, где находились контейнеры. Может, назовете имена или номера этих свидетелей?

– Я никого не видел, гражданин следователь, я просто хотел по-тихому уйти из этого мира. Мой мир разрушен, я скомпрометировал себя, мне самому от себя тошно. Клеймо предателя будет со мной до конца жизни, вы понимаете, какой это груз? – Я говорил искренне, потому что душа Ирридара сильно страдала оттого, что я назвал себя предателем, но душа Глухова давила все чувства, что рвались наружу.

Следователь проникся моей безысходностью и, казалось, даже поверил мне.

– Но где тогда орудие убийства, вернее, покушения на самоубийство? – спросил он.

– Не знаю, наверное, не заметили и выбросили в контейнер. Там посмотрите.

– Как я посмотрю? – Следователь опалил меня негодующим взглядом. – Контейнер уже вывезли на свалку.

– Вот же незадача, – огорчился я. – А что написано в истории моей болезни?

– Там написано, – задумчиво произнес следователь, – что рана была нанесена через форменную куртку и майку острым предметом, ножом или лезвием бритвы. Ваша одежда находится у криминалиста на изучении… Вы все же настаиваете на своей версии, Глухов? – перед окончанием допроса спросил следователь.

– Да, мне не в чем обвинять других, – ответил я.

Уже заканчивая допрос, давая мне подписать мои показания, он спросил:

– Вот интересно, Глухов. Вы говорите, что самоубийц не принимает Господь, и не захотели вешаться. А зарезать самого себя вам было не страшно. Это что, не самоубийство?

– Это не я говорил, – ответил я. – Это моя бабушка говорила. Я долго размышлял над ее словами, гражданин следователь. Еще она говорила, что в Писании сказано, что без пролития крови нет прощения греха. Мой грех тяжек – предательство. Я решил пролить свою кровь и умереть прощенным.

Следователь вытаращился на меня и спросил:

– Вы это серьезно сейчас говорите?

– Вполне, – кивнул я и прикрыл глаза.

– Отдыхайте, Глухов, мы еще с вами встретимся, – он поднялся и вышел.

В палату заглянула Светлана.

– Как все прошло? – спросила она, осторожно поправляя подо мной подушку. На меня пахнуло запахом дешевых духов. Я немного приподнял голову и поцеловал ее в вырез платья, в ложбинку между двумя половинками груди. Она отпрянула и покраснела. – Что вы себе позволяете, Глухов? – спросила она.

– Светлана, нам надо образовать пару, – произнес я. – Вы мне нравитесь. Мы оба одиноки…

– Почему вы решили, что я одинока? – Светлана ответила резко и с раздражением.

– Потому что спать с женатым зампотылом колонии – это не ваша судьба. Светлана, бросайте его.

– Откуда?.. – Женщина отшатнулась. – С чего вы взяли?..

– Я сделал предположение, – ответил я. – Он приходил сюда, и вы запирались с ним в процедурной, а санитар все видел и рассказал мне по секрету.

– Сволочь, я его отсюда выкину! – взорвалась гневным выкриком врач. – И вас…

– Остановитесь, Светлана, все нормально, я вас не осуждаю. Предлагаю поменять зама на меня, зека, подумайте.

– Ну знаете, – задохнулась врач и выбежала из палаты.

– Никуда она не денется, – произнесла Шиза. – Хотя и не красотка, но на безрыбье и рак рыба. Она нужна, чтобы выжить. Но будут проблемы с замом по тылу. Он так просто от нее не отстанет…

Следователь прокуратуры, человек проницательный и не склонный к иллюзиям, прекрасно понимал: Глухова хотели убить. Свидетельства о троих заключенных из службы внутреннего порядка словно зловещие нити вели его к замначальнику колонии по безопасности. Этот человек был известен своими темными делами и множеством жалоб в прокуратуру, но доказать что-либо против него не удавалось.

Анатолий Валерианович, человек амбициозный и не привыкший к поражениям, давно метил на должность начальника отдела. Это дело открывало перед ним новые горизонты и обещало стремительное продвижение по службе. Однако осужденный Глухов, упрямый и несгибаемый, отказывался называть виновных в нападении на него. Это усложняло ситуацию, и следователь, задумавшись, решил прибегнуть к крайней мере.

Он решил провести психиатрическую экспертизу Глухова на вменяемость. Угроза провести остаток жизни в психлечебнице должна была сломить осужденного. Одно дело – отбывать срок в колонии, другое – быть запертым среди умалишенных на всю жизнь. И Глухов дал следователю повод. Его обращение к религии, попытки самоубийства – все это указывало на психическое расстройство, которое могло сделать его опасным для окружающих. Следователь решил сыграть на этом.

Он вошел в приемную начальника колонии и попросил секретаршу доложить о его прибытии. Его приняли сразу же. Полковник, потный и вытирающий пот платком, выглядел явно взволнованным.

– Слушаю вас, Анатолий Валерианович, – сказал он, приглашая следователя присесть.

Начальник колонии знал, насколько дотошным и настойчивым бывает этот следователь. Он скрупулезно собирал мозаику преступления и не оставлял ни малейшего шанса скрыться виновному. Сейчас полковник ожидал неприятностей.

– Что скажете? – спросил полковник, стараясь сохранить невозмутимость.

Глава 4

Открытый мир, столичный округ АОМ

На спутнике Либерии, штаб-квартиры Объединенных Миров, разместились апартаменты межраторов – сенаторов от независимых государств. Более тридцати стран создали могущественный союз, который диктовал свои условия всему миру. У Ассамблеи имелся корпус быстрого реагирования, и никто не мог сравниться с ее промышленным и военным потенциалом.

Тысячи лет назад человечество совершило межзвездный перелет, что привело к появлению новых государств. Некоторые из них исчезли, другие быстро развивались. Так возникли Валорская республика и Теократия Пальдонии. Чтобы избежать разрушительных конфликтов, был создан союз, куда постепенно вошли передовые страны.

Прокол пространства, открытый пятьсот лет назад, изменил космическую торговлю. До этого корабли использовали гравитационную тягу, что растягивало время в пути. При этом происходил парадокс сжимания пространства перед кораблем и растяжения позади него: для экипажа корабля проходили месяцы, а для места, откуда они убыли, проходили десятилетия. Прокол позволил мгновенно перемещаться между звездными системами и наладить межзвездные перемещения и торговлю. Гиперпрыжки стали обычным делом.

Спутник Либерии был искусственным миром с садами и парками для VIP-персон. В роскошном ресторане при Ассамблее межрата встретились трое немолодых, убеленных сединами мужчин из могущественного комитета по безопасности. Этот комитет готовил законопроекты и контролировал правительства, а подчиненные им, хотя и негласно, Силы Специальных Операций внушали страх всем, кто пытался нарушить мировой порядок.

– Вейс, ты отлично поработал, – сказал старый генерал в отставке Эмиль Лазовье, когда официант наполнил рюмки и ушел.

Вейс скромно поднял рюмку и потупил взгляд. Он добился того, чего не смогли его предшественники за сто лет: раскрыл тайну Синдиката и прекратил контрабанду людей и магических ингредиентов из Закрытого сектора.

– Но ты допустил ошибку, – продолжил Лазовье, и Вейс удивленно поднял на него взгляд. Переход в разговоре был слишком резким.

– О чем ты? – спросил Вейс, поставив рюмку на стол. Он внимательно смотрел на генерала, но тот оставался спокоен.

– Своим приказом ты отправил генерала ССО и исполняющего обязанности начальника управления АДа по Закрытому сектору, Эрата Штифтана, на Материнскую планету, – сказал Лазовье, глядя прямо на Вейса. Тот замер, пытаясь понять, почему генерал упомянул Эрата.

– Эмиль, при чем тут Эрат Штифтан? – напрягся Вейс. – Он выполняет поручение особой важности…

– Выполнял, Вейс… Сначала… – Генерал говорил с паузами, словно задумываясь над словами, которые хотел произнести. – Потом этот молодой генерал стал вести свою политику. Вот скажи, ты имел право отправлять генерала ССО своим приказом в командировку?

– Э-э-э, – замялся Вейс. – А что, – перешел он в словесное нападение, – это когда-то было преградой для решения наших вопросов, связанных с безопасностью? – Он колюче посмотрел на товарища. – И что это за политика?.. Такая, что ты о нем вспомнил?

– В обычное время нет, мой дорогой друг, – ответил невозмутимо генерал, – не мешала. Но сейчас ситуация изменилась кардинально. Эрат Штифтан подчинил себе Материнскую планету и назвал себя императором.

– Кем? – Вейс вытаращился на старого генерала.

– Императором, Вейс. И мало того, он сошелся с дочерью погибшего межратора от Пальдонии Оригона Соверьена. И та стала его женой.

– И что с того? Что такого, что мальчишка назвал себя императором планеты-тюрьмы? Там таких императоров пруд пруди… А вот то, что рядом с ним появилась пальдонийка…

– Не скажи, Вейс, – остановил его генерал. – Он теперь там самый главный, и у него есть все силы для того, чтобы диктовать свои условия остальным. В том числе и нам. Он подчинил себе скрытые базы АДа, корпус вооруженных сил и космодром, и взял спутники под свой контроль. Теперь это не планета-тюрьма, и мы не можем просто отправлять туда преступников. Транспорты с сосланными преступниками не будут принимать на космодроме. Ему нужен договор с государствами АОМ. Понимаешь?

– Хм, – хмыкнул Вейс, – это неожиданное решение для такого человека, как Эрат, он вообще очень неуверенный в себе парень, боязливый…

– Вот-вот, а тут такие амбиции. И знаешь, он подал заявку на принятие планеты в АОМ. А это уже совсем другой статус планеты. Она была ничьей. И только он один сумел этим воспользоваться и прибрать ее к рукам. Ты представляешь, что сейчас будет твориться в межрате? И главное, за ним, по всей видимости, стоит Пальдония. Не зря же дочь Оригона туда прибыла. Она взяла в оборот твоего скромного и неуверенного в себе генерала, и вот этот тандем подчинил себе планету. А планета вскоре, я так понимаю, будет под негласным контролем Пальдонии. Это меняет расклад сил в межрате АОМ, Вейс. – Генерал в упор посмотрел на Вейса. – Тебе, мой старый друг, нужно отправиться на Материнскую планету и разобраться с тем, что там происходит.

– Зачем? – удивился Вейс. – Пошлем туда эскадру Сил Специальных Операций, они проведут хирургически точную операцию и доставят сюда этих императоров…

– Не все так просто, Вейс, у него есть планетарная оборона и корпус ссыльных вояк, что стали штрафниками и были сосланы туда. Они перешли на его сторону. Одной эскадрой не обойтись. И еще он заручился поддержкой одной из планет союза Комора.

Вейс вздрогнул. До него стал доходить истинный смысл происшедших событий. Сам Штифтан был безынициативен и духом слаб. И дочь межратора Оригона не смогла бы организовать такой переворот. Тут были задействованы силы более могущественные, чем Пальдония.

– Эта планета – Суровая? – спросил он и нахмурился.

Генерал кивнул.

– Это точно? – уточнил на всякий случай Вейс, уже догадываясь, чей это план.

– Да, император Штифтан Первый предоставил нам договор, подписанный генерал-губернатором колонии Новороссийского княжества на Суровой и Императорского дома на Материнской планете. Мы не можем направлять туда военные силы, это даст повод для военных действий внутри АОМ, а это, как ты сам понимаешь, кризис АОМ. А если к ним подключится Пальдония, то нас с тобой просто уберут по-тихому как помеху. Еще твой император предоставил программу восстановления Альма матер.

– Чего восстановления? – не понял Вейс.

– Восстановления Материнской планеты. Заселения ее вновь. Он начал терраформирование планеты.

– Но откуда у него такие ресурсы? – недоверчиво воскликнул Вейс.

– А там были геоустановки на архипелагах. Уходя с планеты, наши предшественники приготовили все, чтобы началось возрождение планеты, но сам понимаешь, перелеты на гравидвигателях меняли время и пространство. Когда у переселенцев проходили месяцы, на планете – десятилетия. А потом, за сотни лет, все уже забыли об этом. Свои заботы, свои дела, а Материнская планета стала местом ссыльных преступников. Удобно и человеколюбиво. А он нашел документацию и принялся за реализацию программы. Мы не можем решить эту проблему военным путем, нас не поймут. А программа восстановления планеты была поддержана Комитетом по международным связям. Возрождение Материнской планеты – это недостижимая сказка для всех, которая вдруг обрела реальные очертания, понимаешь?

Вейс задумался. Дух и тут его опередил и переиграл, как же все тонко он спланировал. Указал Вейсу на источник утечки информации, был уверен, что Штифтана сошлют. А куда можно сослать человека, чтобы он пропал безвозвратно? Правильно, на Материнскую планету. «Вот же сволочь! – с ненавистью подумал о Духе Вейс. – Ему-то что надо так далеко в космосе?» Он собрался с мыслями, успокоился, залпом осушил свою рюмку и спросил:

– Когда мне убывать?

– Чем раньше, тем лучше, Вейс. Сам решишь на месте, как поступить. Если ты решишь устранить угрозу в лице императорской четы, мы не будем возражать… Но это будет твое личное решение, и тебе за него в случае чего придется отвечать.

Вейс понял, что его тоже отправляют в один конец. Круг замкнулся.

Если он облажается, все свалят на него. Если император сможет доказать свою состоятельность, то все лавры достанутся комитету по безопасности, а его слава победителя обойдет мимо. Он попал в ситуацию «пан или пропал». А Эрат станет одним из вершителей мира. Боже, до чего докатился мир?!

Он налил себе еще крепкого сквоча, выпил и поднялся с кресла.

– Я убуду через десять дней, подберу команду и отправлюсь к императору, – произнес он. Генерал благосклонно кивнул. Не уходя, Вейс напоследок произнес: – Надо решить, кто будет координировать операцию на Валоре.

– А кто из твоих людей, Вейс, имеет информацию о ней? Кому ты доверяешь?

– Никто, это дело под грифом «Совершенно секретно».

– Тогда проведи эту операцию и отправляйся на Материнскую планету. Сколько времени у тебя займет операция?

Вейс ненадолго задумался:

– Подготовка завершена, все готово, ждем прибытия штурмовиков.

– Тогда, как они прибудут, начинай, – генерал прикрыл глаза, показывая, что разговор закончен.

Вейс посмотрел на третьего собеседника, который весь разговор молчал. Это был ветеран АДа Лим Борковски. Во время разговора он сидел молча в раздумьях.

– Тебе моя помощь нужна? – спросил он, когда Вейс повернулся уходить.

– Полетишь со мной? – спросил Вейс, и Лим кивнул:

– Полечу, дружище, давно пора размяться.

* * *

Закрытый сектор. Корабль-база

Прокс с радостью прибыл на корабль-базу. Он давно не чувствовал корабельный запах и, вдохнув его, не смог сдержаться и широко раскрыл рот в улыбке. Дух ничего от него не скрывал, но встреча с луковым человечком его потрясла. Только молодая жена Исидора спокойно поздоровалась с чудовищем и спросила:

– Брык, ты кто – капитан или стюард?

– Я стюард, мидера. Кофе, шоколад или что покрепче?

Исидора с улыбкой посмотрела на растерянного мужа и ответила:

– Что-нибудь покрепче, и моему мужу нужно лечь в капсулу для адаптации.

– Зачем мне ложиться в капсулу? – Прокс резко повернулся к жене и посмотрел на нее негодующим взглядом.

– Ты, любимый, должен получить всю необходимую информацию о дальнейших действиях и о том, как нам жить.

– Это кодировка, – враждебно произнес он.

– Нет, дорогой, это необходимость. – Исидора говорила с нажимом и повлекла мужа в медицинский отсек.

Прокс почувствовал, что не может сопротивляться. Он шел и оглядывался на Брыка. Тот мило улыбался огромным ртом, в котором могла поместиться голова Прокса, и махал ему рукой.

– Кто это, Брык? – спросил Прокс у Исидоры. – Мутант с верхнего слоя Инферно или призванное существо из другой вселенной?

– Нет, это иллюзия. Программный код, любимый.

Прокс с ревностью посмотрел на жену.

– Ты уже знаешь, что такое программный код? Что с тобой сделал Дух?

– Ничего, только подготовил к жизни в Открытом мире, любимый. Хватит капризничать.

Она дотащила Прокса до лифта, и они спустились на этаж ниже. Там их встретил Брык в белом халате и очках. Исидора прыснула в кулак.

– Брык, зачем тебе очки?

– Для солидности, мидера. Я видел в старых фильмах, что все ученые были в очках. – Он важно поднял голову, сложил руки на груди и произнес: – Ну-с, и кто тут у нас на очереди?

– На очереди, док, у нас мой муж Алеш, ему нужна такая же программа, которая стоит у меня.

– Сделаем, мидера. – Брык оглядел Прокса. Тот стоял, растерянно переминаясь. – Он вам не подходит, мидера, больно робок. Может, я смогу его вам заменить? – Брык посмотрел на Прокса и, увидев его гневно вспыхнувший взгляд, расхохотался. – А он мил и непосредственен. Залезай, муж, в капсулу и не мешай, – закончил он строго.

– Лезь. Раздевайся и ложись, – приказала Исидора.

Прокс, терзаемый сомнениями, послушался жену и разделся. Прикрывая пах от нескромного взгляда Брыка, полез в капсулу.

– А у меня больше, – неожиданно произнес Брык. – Мидера, хотите я вам его покажу?

– Кого? – изумленно спросила Исидора. – Что у тебя больше?

– Мужское достоинство. Я его, в отличие от смертных, могу сделать любого размера, – похвастался Брык.

Прокс начал приподниматься из капсулы, сжимая кулаки, но тут крышка легко хлопнула его по голове, и он вынужден был лечь. Сонный газ заставил его смежить веки.

– Ну ты и шалун, Брык, – осуждающе произнесла Исидора. – Мой муж очень ревнивый, и, проснувшись, он захочет тебя поколотить.

– Пусть сначала поймает, но спасибо, что предупредила, я ему подсажу своего сына, ха-ха-ха, – рассмеялся Брык и растаял в воздухе. Исидора знала, что с ними ничего нельзя сделать, и если Брык решил проникнуть в программу Прокса, то так и сделает, но она также знала, что это будет мужу только на пользу.

Она с любовью и огромной нежностью посмотрела на Прокса, погладила стекло капсулы, вздохнула и села рядом. Даже здесь она не хотела его покидать.

«Навеки вместе», – благоговейно подумала она.

Исидора просидела рядом с капсулой, в которой спал Алеш, сутки. Брык-стюард приносил ей еду, и она отлучалась только принять душ и сходить по нужде в туалетную комнату. В полдень вошел Брык-капитан, поздоровался, представился, и Исидора неожиданно произнесла:

– Брык-капитан, вам нужно иметь отличие от остальных Брыков.

– У меня есть отличия, – невозмутимо ответил Брык, – у меня капитанский мундир, – и он с гордостью поправил расшитый золотом китель.

– Да, но этого недостаточно, я все время думаю, что в мундире капитана находится стюард, и это меня сбивает с толку.

– Правда?! – искренне удивился Брык-капитан. – Я об этом как-то не думал, и командор Загадочник ничего такого не говорил. Но сейчас я понимаю, что вы правы, мидера. Не может капитан выглядеть как стюард. Но мне не поменять внешность. Ее утвердил командор. Так выглядел мой отец и отец моего отца, и отец отца моего отца такой же… и все отцы наших отцов… Что же делать?..

– Я знаю, что надо делать, Брык-капитан. Вы как капитан, участвующий в сражениях…

– Но я не участвовал в сражениях, мидера…

– Придумайте себе историю, капитан, может быть, на корабль-базу напали инопланетяне, и вы, храбро сражаясь, потеряли в бою глаз.

– Глаз? – испуганно воскликнул Брык. – Но тогда я лишусь части программного кода…

– Не надо его лишаться, прикройте его черной повязкой, и вы будете выглядеть как боевой капитан.

Прошла пара секунд, и перед Исидорой появился капитан в простреленном-обожженном мундире и с повязкой на глазу.

– Готово, – радостно заявил Брык-капитан. – Есть моя новая история, мидера, смотрите и слушайте ее.

Скучающая в одиночестве девушка приготовилась послушать занимательную историю. Но перед глазами открылась картина боя.

В открытые люки корабля лезли клыкастые зеленокожие воины в шкурах. Они рычали и громили все подряд. Перед ними появился Брык с плазмометом…

– Не пойдет, – остановила показ сражения Исидора.

– А что не так? – спросил Брык.

– У вас, капитан, мундир прострелен и обожжен, плазмометы должны быть у врагов.

– Ага, сейчас поправим, – согласился Брык, и тут же у врагов появились плазмометы в виде копий. Они залили огнем все пространство перед собой, и в огне стоял бравый капитан Брык. Он огромным топором рубил головы врагам и расчищал путь перед собой. Он пробивался к люкам, чтобы их закрыть. Вскоре сразил всех врагов, и в конце боя умирающий огромный враг ткнул его в глаз копьем. Брык схватился рукой за глаз, другой рукой свернул шею врагу и упал на палубу.

За их спинами раздался звук хлопающих ладоней. Оба оглянулись и увидели дока.

– Все прекрасно, капитан, но где моя роль в этом сражении? Раз вы ранены, то я должен оказать вам помощь. Я думаю, лучше сделать так…