СХУ (Синдром Хронической Усталости)

ННННННННННННЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТТТТТТТТТТТТТТТ!!!!!!!!!!!!

Глава 17. Счастливого пути!

У меня нет особого желания общаться с Ли, но ей, вероятно, очень хочется что-то сказать в свое оправдание.

Мимо нас ходят симпатичные, статные девушки в светлой форме.

Картина в моей голове восстанавливается подобно пазлу, деталь за деталью.

Ли в который раз начинает объясняться, но я жестом руки приказываю ей заткнуться.

Чего-нибудь желаете?

Пазл, что неудивительно, выполнен в темных тонах.

Да, извините, можно ли покинуть борт прямо сейчас?

Информация, полученная от кольца и от Ли, конечно, отличается, но ясно одно – познакомились мы отнюдь не случайно и совсем не на быстрых свиданиях, а гораздо раньше, еще будучи школьниками.

Стюардесса смутилась, но ответила так, как должно, следуя указаниям авиакомпании.

Но были мы совсем не друзьями, как утверждает Ли, – я был в нее влюблен, разумеется, безответно.

Прошу прощения, но это невозможно.

Ли настояла на том, чтобы мы летели вместе, хотя я сильно этому противился.

Тогда, будьте добры, обед, и поскорее.

Настолько влюблен, что в прямом смысле поехал крышей.

И стакан апельсинового сока, пожалуйста, добавляет Ли.

Зачем она меня нашла?

И не обращайте на него внимания, у него стресс.

Что ей от меня нужно?

Стюардесса кивает, оставляя нас наедине.

Моя шутка про выход с борта самолета на высоте десяти тысяч метров – вовсе не шутка.

Ли чувствует себя виноватой, но мне от этого не легче.

Дай мне сказать всего одно слово, просит Ли.

Похоже, мой обед не заставит себя долго ждать.

Я ожидаю какой-нибудь ерунды типа «прости» или даже какое-нибудь «спасибо».

Как я и просил симпатичную стюардессу в светлой форме.

Но она крайне удивила меня и сказала «фуга».

Я и вправду был бы сейчас не прочь расшибиться в лепешку, пролетев сквозь тропосферу.

А вот и она, с моим обедом и стаканом сока для Ли.

Что?????

К моим проблемам с СХУ добавляется еще и застарелая любовная травма, про которую я успешно позабыл.

Благодарим вас, улыбается Ли.

Что еще за, мать твою, фуга?

Позабыл благодаря электросудорожной терапии, путем которой из меня выбивали психоз.

Я откидываю столик и кладу на него контейнер с обедом.

Диссоциативная фуга.

Позабыл все, что было со мной до начала высоковольтной трепки током.

А, ну, так, конечно, гораздо понятнее, отвечаю я Ли прямо в лицо, брызжа злостью и сарказмом.

Шрам на шее – как раз последствие такой малоприятной процедуры.

Ли отхлебывает сока и недобро улыбается, пока я втыкаю пластмассовый ножик в котлету.

А совсем не летающего во время грозы провода.

И когда я подношу пластмассовой вилкой кусочек котлеты ко рту, Ли вдруг взрывается гневом.

Короче, это не тот провал в памяти, который хотелось бы преодолеть.

Сейчас ты будешь жрать и молчать, а я расскажу тебе все от начала и до конца.

Котлета тоже оказалась пластмассовой.

Мы познакомились, когда учились в школе, встретились на одной из городских олимпиад.

Ли говорила тихо, но очень злобно.

Ты влюбился в меня по уши, подарил мне это кольцо, а я не могла ответить тебе взаимностью, хотя не была против общения с тобой.

Как будто в нее вселился бес.

Тебе очень тяжело это далось, ты впал в глубокую депрессию, которая быстро развилась в психоз.

Я медленно пережевывал пластмассовую пищу, боясь пошевелиться.

Ты постоянно бредил и бесился, и тебя упекли в психушку, препараты не помогали и позже врачи перешли на радикальные меры.

Стакан сока трясся в ее руках.

Тебя лечили током, шрам ты получил после первого же сеанса, но прошлую жизнь и меня ты не помнишь не из-за ЭСТ.

Она сжимала его все сильнее.

Просто каждый раз, после процедуры, тебя успокаивали и говорили, что тебя ударил по шее провод и ты здесь восстанавливаешься, и это, видимо, отложилось у тебя в голове.

То есть как это?

Спустя два года ты вышел из клиники, казался вполне здоровым и знал о том, что перенес терапию ЭСТ.

Сок в стакане штормило.

Ты попросил о встрече, мы довольно мило пообщались.

Я закинул в рот горсть салата.

И вдруг, через несколько дней после встречи, бесследно пропал.

Я всерьез думал, что стакан в ее руке треснет, как это частенько показывают в фильмах.

Испарился.

Но Ли просто отхлебнула сок и поставила стакан на откидной столик.

Тебя искали родители, родственники, друзья.

Та симпатичная стюардесса прошла мимо и как-то боязно на меня посмотрела.

Я тоже тебя искала, винила себя – это как раз то потрясение, о котором я дважды упоминала.

Может, боится, что я все же каким-то образом выброшусь из самолета.

В том году я окончила школу, переехала в столицу и, через пять лет после тех событий, как ты думаешь, что я узнаю в кафе своих знакомых?

Все, что мне оставалось делать – жевать пластмассовую котлету и недоуменно слушать Ли.

Что ты, именно ты, отсылаешь анкету на быстрые свидания и пишешь в ней, что ты долбаный адепт борьбы с СХУ.

Если я и впрямь так написал, то я конченый придурок.

Я пришла на эти свидания, чтобы встретиться с тобой и поговорить, а оказалось, что ты меня не помнишь, но зато талдычишь про свою хроническую усталость.

Теперь понятно, почему никто не отметил меня в листе симпатий.

Я не подала виду, но решила тебе помочь в твоей борьбе, загладить таким образом вину перед тобой и, может быть, даже понять, что ошибалась насчет тебя тогда, много лет назад.

Мы покинули горнолыжный курорт, как только кольцо сообщило мне свою версию произошедшего.

Я проконсультировалась с авторитетным врачом-психиатром, поведала ему эту историю, и он высказал догадку, что она подпадает под картину диссоциативной фуги.

Ах, вот оно как.

Фуга – это близкое к психотическому состояние, когда человек уезжает с прежнего места жительства в абсолютно новое и живет там новой жизнью, ничего не помня о старой.

Накалываю последние огурчики на вилку, запиваю соком из стакана Ли.

Я понятия не имею, как ты выжил в столице, едва перевалив за совершеннолетие, чем занимался и чем зарабатывал.

Честно говоря, впервые о таком слышу.

Вообще, фуга редко длится дольше нескольких месяцев и проходит самостоятельно, но бывают и исключения.

И меня очень удивляет то, что Ли в этой теме неплохо разбирается.

Спровоцировать выход из фуги может какой-либо значимый для человека предмет из прошлого – похоже, для тебя таким предметом стало кольцо.

Пилот сообщает, что скоро мы будем заходить на посадку.

Я знала об этом, но надеялась, что выхода не произойдет, ведь это очень болезненно, а когда спрашивала про шрам, то хотела узнать, как ты сам для себя объясняешь его появление – и не была удивлена тем, что ты сказал.

Я вытираю бумажной салфеткой скривившийся рот.

А твой СХУ – не СХУ вовсе, а последствия психоза.

Кольцо было право – я не тот, за кого себя выдаю.

Размышляешь вслух ты по той же причине.

Мы забронировали места на первый же рейс.

Прости.

Из глаз Ли побежали слезы.

Это эгоистично, но я рада, что ты меня вспомнил.

Все же прозвучало это ее «прости».

Самолет начинает юлить над аэропортом.

Давай мы сходим с тобой к этому психиатру?

Пристегните ремни.

Он поможет тебе.

Пазл сложился.

Хочешь, чтобы меня вновь упекли под шапочку с электродами?

В неизменно темных тонах.

Даже не надейся.

Самолет потряхивает, мы стремительно снижаемся.

Ну и что, ошибалась ли ты насчет меня, Ли?

Шасси свистит о посадочную полосу аэропорта.

Тогда давно, понимаешь?

Пассажиры хлопают пилоту, благодарят за мягкую посадку.

Я… я не знаю.

Переход уже подготовлен.

Это не то, что я желал услышать.

Да пошла ты.

Я хватаю рюкзак и направляюсь к выходу.

Вали к своему парню в Варшаву.

Бегу по переходу в здание аэропорта и перепрыгиваю через паспортный контроль.

Глава 18. Крепитесь!

Это так страшно – видеть здоровых, счастливых, радующихся солнцу и лету людей и не быть им ровней.

Желчь выбрасывается из моего пищевода и смачивает фильтр сигареты.

Отличная панорама.

А еще страшнее – внешне функционировать как нормальный человек, но на деле чувствовать себя ничуть не лучше прикованного к постели несчастного.

Смердящий изжогой окурок летит с балкона к ногам радующихся солнцу и лету людей.

Отличная панорама для того, чтобы сдохнуть.

Но полагаю, это их не сильно расстроит.

Прошедшую неделю я занимался только тем, что искал причины не кончать с собой.

Хлопаю дверью балкона и падаю без сил на диван.

Повсюду со мной – жезл диктофона.

В поисках мне активно помогали шесть бутылей виски и десятки пачек сигарет.

Психоз ко мне, к счастью, не вернулся, как это часто бывает после выхода из фуги.

Поначалу я носил его с собой для того, чтобы быстро записать прощальное послание, если вдруг неожиданно решусь запихнуть голову в петлю.

Признаюсь, поиски не увенчались успехом.

Но психоз – это хитрая штука: когда он развернут, ты не можешь критически относиться к своему ментальному состоянию.

Так я не успею пожалеть себя и передумать.

Откровение Ли, жара, выпитое и выкуренное – я подобен отравленному химикатами насекомому.

Кто знает, может, психоз вернулся, и я уже в полной его власти?

Но теперь постоянно слушаю, как разговариваю сам с собой, озвучивая все свои мысли.

Последнее направление поисков – уход в творчество.

Блюю фонтаном, обдирая колени о кафель туалетной комнаты.

По крайней мере, у меня отсутствуют галлюцинации.

Зудеть себе под нос несвязную ересь – отвратительнее некуда.

Это банально, но почему бы не начать писать стихи?

Питаюсь я фастфудом (Fast Food), который заказываю и оплачиваю по интернету.

Но что способно убедить, что все вокруг меня – не одна большая галлюцинация?

Теперь еще понятнее, почему никто не отметил меня в листе симпатий.

Прямо сейчас работаю над первым стихотворением.

Заботливые курьеры оставляют коробки с мусорной едой под дверью.

Есть только один способ это проверить.

Если выживу, придется поработать над тем, чтобы держать свои мысли при себе.

Я хочу покончить жизнь самоубийством.

Меня одолевают мысли о том, что я поторопился, недружелюбно поступив с Ли в самолете.

Но если я умру, то я не смогу себе сказать, что да, парень, это была реальность.

Моя жизнь на ниточке повисла.

Мне очень ее не хватает.

Хватит ли у меня сил затянуть узел на шее?

Больше нет в моей жизни смысла.

Но за все время нашего с ней времяпрепровождения я так не додумался взять ее номер телефона.

Мои запасы финансов стремительно исчезают.

Судьбы моей не сложились числа.

Она всегда была рядом, а теперь я не могу дать ей знать, что мне плохо.

Они тонут в потоке бутылок, курева, гамбургеров и пицц с грибами.

Боже мой, ну и дерьмо.

Я впиваюсь глазами в дверь и жду чуда.

Вполне вероятно, что если так пойдет и дальше, то я окажусь на улице.

Это стихотворение ничем не отличается от жижи, спущенной мной в унитаз минутой назад.

Я жду, что раздастся звонок в дверь.

Последнее направление поисков не принесло желаемого результата, поэтому причин не кончать с собой больше не осталось.

И на пороге будет стоять Ли.

Глава 19. До скорой встречи!

Что ты тут увидела, Ли?

Лечится ли эта напасть?

Вся она вдруг буквально пропиталась нежностью.

Можно ли с ней совладать?

Ты дал ей бой, шепчет Ли.

Можно ли к ней адаптироваться?

Ты сделал невероятно много.

Шепот Ли обезоруживающе на меня действовал.

Каков будет завтрашний день?

Она смотрела на меня через зеркало с незнакомой мне любовью.

Можно ли вновь стать счастливым?

Ты потрясающий.

Терапия СХУ, в духе самого синдрома, является задачей комплексной и долгосрочной.

Я тобой горжусь.

В период терапии крайне важна поддержка родных и друзей.

Я тобой безмерно горжусь.

СХУ может быть одним из последствий перенесенного психоза.

Бордовый ирокез и шрам ALIVE – разве это было зря???

СХУ может быть спровоцирован неадекватной физио- или фармакотерапией.

Ты изменил свое тело, когда все остальное изменить было нельзя, – разве ты не достиг цели?

СХУ может взяться из ниоткуда.

Достиг, но в этом не было особого смысла.

И так же бесследно пропасть.

Смысла, похоже, нет ни в чем.

СХУ заставляет тебя метаться подобно змее на сковородке.

Давай мы поедем на мой любимый горнолыжный курорт?

И нигде не находить спасения.

Я со скепсисом слушал ее предложение.

В зеркальном отражении виднелся мой жизнеутверждающий художественный шрам.

Я возьму на себя все организационные вопросы, заявляет Ли.

Я все еще жив, все еще борюсь и сражаюсь?

Я же обещала показать тебе среднегорье.

Да, определенно.

И развеять твои дурацкие представления о Европе.

И буду бороться до самого конца.

А пока что… хочешь, я сделаю тебе завтрак в постель?

Автор обложки – Виктор Лемешко