скачать книгу бесплатно
Ты ведь даже не знаешь, что я люблю тебя
Александр Иванович Суханов
Все эти рассказы написаны в разное время, вдохновлены людьми, музыкой, кинофильмами и событиями вокруг и, практически все написаны на телефоне во время поездок в метро. Как оказалось, это самое уютное место для создания литературных произведений.
Александр Суханов
Ты ведь даже не знаешь, что я люблю тебя
От автора
Я понял, что мне нравится создавать миры. Мне нравится в них жить. Никто и ничто не может отнять у меня это. Эти истории, безумные приключения, яркие переживания, невероятные истории любви и прочее – всё там. В каждом, почти в каждом герое есть отражение меня. В слетевшем с катушек Вороне, мучающем людей, что глубоко несчастен и одинок в душе, в убийце теней Фэре, смелом и честном, в мудрой и талантливой Кассандре. В каждом герое тень создавшего. Мне не нужна ни власть, ни безумная мания величия от создания миров. Нет. Мне просто нравится жить этим. Тут я просто трясусь в транспорте, зажатый меж людей, а там – я живу.
Все эти рассказы написаны в разное время, вдохновлены музыкой и, практически все, написаны на телефоне во время поездок в метро. Как оказалось, это самое уютное место для создания литературных произведений.
В этот сборник вошли короткие и длинные рассказы – от меланхолично-романтических зарисовок до фантастики и «отвратительно детального» хоррора («Грязь»).
Хочу поблагодарить за мотивацию, вдохновение и поддержку: Ольгу Суханову, Александра Шалденкова, Александру Чернышеву, Ксению Верхову, Екатерину Булгакову, Софью Шерстнякову, Романа Мадянова и моих родителей – Ивана и Елену Сухановых.
Искренне благодарю тебя, мой дорогой читатель, за приобретение данной книги и желаю приятного чтения и удачи во всех делах.
Александр Суханов.
Как можно не влюбиться в девушку с идеальным кинематографическим вкусом?
Я курю электронные сигареты. Раз за разом. Пока в них не заканчиваются картриджи с никотиновой жидкостью, приукрашенной каким-то вкусом. Мята, ваниль, персик, вишня, обычный табак… В ящике стола лежат обычные. Те, что нельзя курить прямо в комнате, когда пальцы ловко щёлкают по кнопкам ноутбука, или же печатной машинки. Снова всё в дыму. Экран тонет в нём, будто в тумане. В колонке, конечно же, умной, играет Balthazar – Losers. То, что я услышал у тебя.
На столе, под стеклом – фото. Отснятые на плёнку в век цифровизации. Я их люблю и ненавижу. Но искренность кадра, настоящее плёночное зерно и честные 35 миллиметров – это то, что напоминает о лете. О нашем лете и фильмах взапой.
Хорошее вино, крафтовое пиво, твоя белая рубашка на спинке стула на балконе… Ты стояла прямо там и смотрела на меня. Наши глаза, голубые у обоих, отражали медленно сливающийся в охру закат. Будь это фильм, заиграла бы музыка.
Мы смеёмся и спорим какую песню поставить… а потом, потом я возвращаюсь в комнату и скручиваю со своего цифрового «кенона» объектив и ставлю его на плёночную камеру. Хорошее стекло, как хорошее вино, всегда важно. Пока мы обсуждаем фильмы Копполы, ты смеёшься, берёшь вино, оставляя на стекле отпечаток помады так же, как и как закат оставляет там блики и отражение мира. Отражение мира вокруг – в твоих обнажённых плечах, в дыму, что я выпускаю в открытое окно, в старом кактусе в углу балкона, в редких облаках, аккуратными росчерками пересекающими небо.
Я открываю диафрагму объектива шире, размывая мир вокруг тебя. Он всё равно не имеет значения. Затянувшись сигаретой, нажимаю на спуск затвора, выпустив в низ кадра облачко дыма. Ты смеёшься. И в глазах появляются искорки, что так пленяют.
Ты любишь Дэвида Линча, а я люблю тебя. От заката и до рассвета. Мы не спим, игнорируя самый жаркий день, будто герои «Выживут только любовники» Джармуша. Валяемся на кровати, слушая старый винил, смотрим в потолок, держась за руки и без умолку болтаем. Проектор давно «утонул» меж подушек и почти всегда показывает идеальную подборку фильмов.
Днём, когда мы спим после секса, свет пробивается в комнату, окрашивая всё в яркие оттенки. Прямо как в «Амели» Жана Пьера Жёне. Мы оба любим эту картину. Оба думаем о светлом будущем. Так, будто наше лето никогда не закончится, будто жизнь будет течь и течь. В тепле, в идеальном свете, в прекрасно выстроенных кадрах. И, конечно же, так, чтобы история была пера не меньше, чем Уэса Андерсона. С нотками меланхолии, отличным планом и прекрасными персонажами.
Ты смеёшься и искренне улыбаешься. Каждое утро мы встречаем рассвет, потом – идём прогуляться по практически пустому городу. Приятно выйти на улицу до нашествия людей. Особенно – в воскресенье. Рано-рано утром, с рассветом. Когда встающее солнце едва-едва разбивает идеальный градиент синего неба.
В этом июне, ночи почти белые. Такие, что жизнь кажется светлее, состояние – легче, а мир вокруг – прекраснее. Я тону в тебе, а ты так счастлива. Наша спальня хранит запахи разгорячённых тел. Ты сидишь на подоконнике, завернувшись в одеяло, и смотришь на улицу далеко внизу. Я беру камеру и снимаю портреты. Красивые, наполненные теплом и искренностью. Стараюсь запечатлеть все детали. Твои прекрасные кудри, полные губы и, конечно же, глаза. Отвлечённый от меня, чуть уставший, взгляд – туда, в мир снаружи.
Играет музыка в старом проигрывателе, проектор показывает фильм «Мечтатели» Бернардо Бертолуччи, а мы идём босиком на балкон. Сидим на садовых стульях и разговариваем обо всём. В кадр попадает старый кактус, одиноко стоящий в окружении деревянных рам и старых стёкол. Оператор медленно раскрывает диафрагму объектива, и наши очертания растворяются в окружающем мире. В наполненный светом утреннего солнца балкон поднимается струйка дыма. Играет Balthazar – Decency. Слышен твой смех. Он замолкает, и силуэты двух людей в кадре сливаются в один.
Они уходят, оставляя залитую нежным светом балконную комнату наедине со старым кактусом. Музыка так и играет, на потолке спальни одна за другой, истории сменяют друг друга…
А я всё ещё сижу, курю электронную сигарету, зажав мундштук меж зубов и то и дело выдыхаю ароматный дым в экран ноутбука, погружая написанный текст в никотиновый туман.
Как можно не влюбиться в девушку с идеальным кинематографическим вкусом?
27.01.2020
Бегущие в ночи
Заказ пришёл посреди ночи, когда она спала. Сквозь пелену сна в разум прорвался цифровой сигнал с именем и координатами цели. На фото было лицо девушки с белой кожей, серым и зелёным глазами, подведёнными медными тенями, чёрным каре волос и приоткрытыми чувственными губами. Никоро повернулась в кровати и ощутила жжение в груди. Похоже, дурная наследственность давала о себе знать. Откинув одеяло, она прошлёпала босыми ногами по пластиковому полу и ковру из искусственных волокон на кухню. Там, махнув рукой перед датчиком движения, она открыла дверь. Небольшая квадратная комната с гарнитуром справа была освещена бирюзовыми и оранжевыми оттенками голографической рекламы, пробивавшимися через окно. Говаривали, что, ближе к верхним этажам и району А, рекламы было меньше. Пройдя к холодильнику, Никоро достала из него дозированный пакетик сжиженной пыльцы фей и, вскрыв его, выдавила содержимое в рот. "Зависимости вашей эльфийской крови станет легче уже через тридцать секунд!" – гласила надпись на пакетике.
– Ну да, конечно, – фыркнула Никоро, уперев руки в плиту и наклонив голову.
Она скорее ощутила, чем услышала сигнал вызова.
– Да? – всё так же сонно и борясь с болью в груди, сказала она.
– Никоро, привет. Это Клэй, – прозвучал приятный барритон прямо у неё в голове.
– Ага. Я прочла информацию о звонке.
Видеосигнала не было, но, она была уверена, что Клэй сейчас улыбался.
– Нам поступил заказ. Срочный. Падение машины заметили в высотках квартала Б.
– И? – зевнула Никоро, – такое случается.
– Жители соседних домов сообщили, что слышали Зов. А в тех краях не живёт ни одного вампира.
– Ага. Ладно.
– Слушай, мне не обязательно брать твою эльфью задницу на каждое задание.
– Хочу напомнить, так, между нами девочками, что моя эльфья задница воспевает твои подвиги в своём блоге и прекрасно прикрывает спину.
– Да и, твоя задница не так плоха.
– Эй!
Боль постепенно ушла из её груди и Никоро, наконец, выпрямилась и убрала с лица густые золотистые волосы.
– Никак не отойдёшь? – услышав её тяжёлое дыхание, спросил Клэй.
– Да. Дурацкая высшая кровь. Ненавижу, – прыснула она.
– Эта дурацкая кровь, намешанная в тебе на четверть, даёт тебе право жить в районе С.
– Да, – вздохнула она. – Ты заедешь за мной?
– Уже лечу.
Он прервал связь довольно резко, нетипично для себя. Наверное, действительно летит. Никоро прошла в спальню и, стянув через голову кофту, в которой спала, посмотрела на кровать. В ней, укрытая по шею, лежала девушка. Кожа её век слегка светилась фиолетовым. Она была в сети. Никоро звала свою подругу кошкой, ведь Хелья спала в сети большую часть дня.
– Снова вызов? – вклинился в разум эльфки статичный голос Хельи.
– Чёрт, я думала, ты спишь! – отозвалась та.
– Сплю. Мой разум работает в девять раз быстрее во сне. И обрабатывает данные чётче. В том месте машина не упала. Она плавно спикировала в сады на крышах. Начинайте оттуда.
– Ага, – буркнула Никоро, одеваясь.
– И, будь аккуратна. Не ходи безоружной. Это не высший Носферату, но хлопот может быть много.
– Конечно. Со мной же Клэй.
– Любитель силового меча. Да, – за статикой сети нельзя было разобрать истинных эмоций Хельи. – Возвращайся. Я хочу увидеть твои зелёные глаза утром.
– Они были бы голубыми, если бы я не давила жажду магии моей дурацкой крови этими микстурами, – натягивая ботинки, отозвалась Никоро.
– Твой народ страдает от этой зависимости. Так некстати, корпорация Мэшуно выросла на производстве микстуры фей. Мне жаль.
– Угу, – сказала Никоро. – Увидимся.
На улице был дождь, и она натянула газовую маску лицо. Дождь время от времени шёл в районах С и D. Попасть под него – значило попасть пот отвратительную смесь заклинаний и измениться. Почти любая магия оставляла след, что поднимался вверх и, позже, лил дождём. В нижних районах дожди шли почти бесконечно. Защититься от капель, спрятавшись под капюшоном, было легко. Как и избавиться от остаточного эффекта заклинаний, попавших на кожу волосы, или шерсть. Но вот попадание их внутрь меняло тебя существенно.
– Ты быстро собралась, моя милая полукровка, – голос Клэя звучал бодере, более басовито и низко из-за маски на лице.
Клэй был высоким темноволосым человеком, любившим длинные плащи. В этот раз, он снова надел шляпу. Его вечный атрибут – японский энергетический меч, висел на поясе. Оружие для борьбы с монстрами.
– Ты вообще что-то надеваешь кроме этих комбинезонов и курток? – сказал он, подходя.
– А тебе какое дело? – фыркнула Никоро.
Клэй был почти два метра ростом, но не слишком широкий в плечах. Жилистый и очень ловкий.
– Я вообще удивлён, что ты нашла обувь на свои хоббитские ноги, – рассмеялся он, тут же выставив вперёд руки и сдаваясь.
Это было правдой. Никоро была на половину эльфийкой, на четверть дворфийкой и хоббитом. Дурацкая смесь, как она искренне считала. Ни худой эльфьей фигуры, ни аккуратных ног.
– Пошли, – отрезала она. – Нам надо лететь. Получил пропуск в район Б?
– Да. Его присвоили через двенадцать минут после того, как я подписал нас на задание.
Клэй развернулся на каблуках и пошёл в сторону машины. Дождь становился сильнее. Огни голографической рекламы отражались в лужах.
Внутри машины было тепло и Никоро сняла маску и капюшон. Клэй хмыкнул, бросив на неё взгляд.
– Что? – спросила эльфка.
– Если не вглядываться, то твои уши не такие уж и острые.
– Ну и отлично.
– Почему ты так сильно не любишь старшую кровь в себе?
– Она не дала мне ничего хорошего…
– Кроме квартиры в районе С.
– Я не об этом… – Никоро потёрла виски, – головные боли, странные сновидения, постоянная периодическая боль в груди. Эта жажда магии вызывает зависимость от пыльцы фей.
– Ну, кто-то носит на шее демонические камни, или кристаллы маны, – пожал плечами Клэй.
– Ага, а я ем рамен и заливаю всё пакетиками со сжиженной пыльцой.
Клэй кивнул. Он прекрасно знал о страданиях своей напарницы и всегда носил с собой пару пакетиков «феи». Первое время, боль от жажды магии была не сильной и лишь доставляла дискомфорт, но он видел иссушённых, сошедших с ума существ, что когда-то были эльфами. Такие жили в отдельной резервации.
– Здесь налево, – подсказала Никоро, глядя как в катящихся по стеклу летящей машины каплях отражается неоновая реклама.
– Завораживает, да? – спросил Клэй.
– Да. Простая вода с виду, а на деле – отголоски чьей-то магии. Ничто не проходит бесследно.
– Сама-то не пробовала колдовать?
– Нет. Я полагаюсь на технику. Как и ты.
Это было чистой правдой. Клэй был человеком, но модифицировал себя. Он заменил часть сухожилий и поставил синтетические мышцы для более быстрой реакции. Каждый выживает как может.
– Такая работа, – кивнул он.
– Работа, да? – отозвалась Никоро. – Почему мы, Клэй? Тебе не кажется, что Джонсон просто издевается.
Клэй поднял руку, призывая помолчать и, нажав кнопку блокировки микрофона и внутренних камер, кивнул: продолжай.
– Чем мы с тобой так выделились, что босс отправляет именно нас распутывать это дело? Можно подумать, среди нас есть хороший следопыт.
Клэй достал из кармана ингалятор и, встряхнув его, глубоко вдохнул. Его затрясло, руль дёрнулся и Никоро схватилась за угловатые дуги руля, удерживая машину.
– Ещё и химией закинулся прямо в полёте! – проворчала девушка.
– Ну, – выдохнув синий дым, ответил Клэй, – не у всех же эльфийские глаза с которыми прекрасно видишь в темноте.
– Я не вижу ими в темноте, – начала закипать Никоро, схватив Клэя за руку. – Видишь – они зелёные. Я давлю свою дурацкую кровь химией.
– А без неё? Пробовала жить?
– Пошёл ты, масх.
Клэй понял, что перешёл границу. Масх – очень грязное ругательство на эльфийском. Конечно, если в старшей речи и были ругательства, то звучали они певуче и красиво. Но не это.
– Прости. Я не это имел в виду, – делая большой круг над местом падения, сказал Клэй. – В смысле, помимо ломки и боли, что-то появляется? Может, остаточная магия?
Никоро потёрла глаза и с трудом подавила зевок. Вышло не очень.
