скачать книгу бесплатно
Судья – Зачем приехали в Москву?
Ответчик – Искат работа. У меня большой семья – жена, 2 сын и 5 дочка. Они просит кушат.
Судья – Расскажите подробней. Какая у вас специальность?
Ответчик – Когда Союз кирдык я работал совхоз. Директор Каримов сказал собрание, теперь совхоз и хлопок его собственност, а мы – его работник. Был много шум – люди – недоволны. Каримов ехал Ташкент, привёз много силный спортсмен. Они били недоволны люди, ломали дома. Потом стал тихо. Люди работал на Каримов. Он мало платил. Потом пришла китайца, много китайца. Каримов дал им работа, а нас выгнал. Тяжело стал. Нет работа – нет денег, нечем кормит семья – жена, 2 сын, 5 дочка. Сосед Бахор писмо писал. Говорит приежай Москва, работа ест, баксы платит. Адрес давал. Приехал я Москва, пришёл на адрес, а там болшой замок на дверь. Вокруг никого. (Не мог знать Рахмон, что за 2 дня до его приезда здесь был рейд иммиграционной служды с милицией. Всех нелегальных рабочих арестовали и куда-то увезли). Пошёл назад вокзал – искат земляк. От милиция прятал, 3 дня не ел. Помойка ходил – там много злой собак – боюс собак. Совсем стал плохо – нет работа, нет еда, нет кроват. Ходил Москва, как шакал, по дворам. Вдруг смотрю идёт старик, авоска рука, магазин идёт, денги ест, ну и напал, а он кричал.
Тут толпа зашумела, раздались выкрики – Понаехали тут бандиты!
– На стариков нападают! Грабят! Убивают!
– Куда милиция смотрит!
– Пусть этот чурка заработает и вернёт 10000 рублей пенсионеру, -предложил кто-то из толпы.
– Где заработает? – он не может найти работу, – возразил другой.
– Да вон хоть у наших господ-буржуев с верхнего этажа пусть побатрачит, – ответил первый – а вон и она – госпожа легка напомине, собаку вывела погулять.
– Прошу тишины и порядка. Продолжим заседание суда, – вмешался судья Палыч.
К толпе у беседки медленно подошла дородная дама в дорогой шубе и с громадным псом на цепи.
– Что за шум, а драки – нет? Что здесь происходит? – спросила она громко.
Толпа замолчала и слегка расступилась. Судья Палыч встал и объяснил, что это народный суд защищает пенсионера Иванова от грабителя – гастарбайтера.
– Сколько вам нужно, чтобы вы забрали заявление? – спросила дама у истца пенсионера Иванова.
– 20000 рублей, – быстро ответил Иванов, а когда толпа снова зашумела, пояснил – 10000 рублей у меня отнял этот чурка, а другие 10000 рублей – это компенсация за нанесённые мне травмы – и он показал синяки на руках и ногах.
– Хорошо, вот тебе 20000 рублей и прекратите это судилище, – дама достала из кармана шубы деньги и передала их Иванову.
Судья Палыч видя, что истец Иванов доволен, громко сказал— Народный суд объявляю закрытым. Развяжите и отпустите ответчика.
Толпа стала медленно расходиться, обсуждая неожиданный конец суда.
Узбек Рахмон продолжал сидеть на скамейке, растирая затёкшие от верёвки руки, не веря, что всё так мирно закончилось и он – свободен.
Дама с собакой подошла к нему ближе и сказала – А ты, чернявый, пойдём со мной.
Рахмон вскочил и последовал за ними через проход в толпе, который сделала дама с большой собакой. В подъезде дома узбек никак не решался войти в лифт, где были дама и собака, пока дама не скомандовала, – Входи же. Рекс тебя не тронет, я его держу. Собака зарычала и Рахмон чуть не потерял сознание от страха.
Когда они вошли в апартамент, дама-хозяйка сказала обалдевшему от роскоши узбеку, – Я хочу, чтобы ты отработал те деньги, которые я отдала пенсионеру за твою свободу. У меня горничная в отпуске и ты должен сделать полную уборку нашего дворца.
– Всё должно блистеть и сверкать чистотой, как во дворце вашего эмира, – добавила онa с улыбкой.
Узбек Рахмон никогда не был во дворце эмира, но он был во дворце афанди (господина) Каримова – бывшего директора совхоза, когда он выгнал его с работы.
Апартамент ханум (госпожи) был намного богаче того дворца и Рахмон работал без передышки, как раб, под надзором дамы и большой собаки пока всё золото и металл не горели огнём, как свечи, пока мрамор и гранит не блестели после полировки, как драгоценные камни, пока все стёкла не стали прозрачно чисты, как будто их не было совсем, пока все ковры не лишились последнего пятнышка и пылинки. Везде была стирильная чистота.
Дама осталась так довольна работой и усердием Рахмона, что пригласила его вместе поужинать.
Сначала усталый и голодный узбек смущённо сидел за столом, полным незнаковых продуктов и блюд, но голод победил робость и он стал за обе щёки уплетать всё подряд, останавливаясь только, чтобы ответить на вопросы хозяйки о жизни, семье и детях.
– Если бы мой голодный дети мог видеть, что я сейчас ем! – сказал он с пафосом.
Дама была бездетна и эти слова о голодных детях тронули её до слёз. Она молча встала и удалилась в соседнюю комнату, оставив его наедине с большой собакой на цепи.
Вернувшись, она протянула ему пачку денег со словами – Здесь 10000 баксов – это твоим детям. Возвращайся домой и накорми их как следует. Этого вам хватит надолго.
Рахмон был просто ошарашен таким подарком и, принимая деньги, стал целовать её руку, бормоча, – Рахмат! Рахмат ханум! (спасибо госпожа!)
Дама отдёрнул руку и сухо сказала, – А теперь уходи. Скоро муж с охраной приедет. Иди к детям.
Рахмон быстро выскочил на безлюдный двор, пряча на груди под куртку пачку баксов. Он был несказанно счастлив и богат! Осмотревшись в темноте, он вспомнил, что вокзал где-то там за аркой. Когда он вошёл в полутёмную арку, то услышал сначала какой-то шорох сзади, потом, получив тяжёлый удар по голове, потерял сознание и упал.
Очнулся Рахмон только утром. Он лежал на лавке в обезьяннике милиции. У него страшно болела забинтованная голова. Рядом спали два пьяных бомжа и громко дуэтом храпели.
Узбек пытался вспомнить цепочку прошедших событий – вокзал Москвы – замок на двери – поиски пищи – старик с авоськой – суд – дама с собакой – уборка дворца – роскошный ужин – пачка баксов – арка – удар – всё. Он быстро ощупал себя через куртку – зашитый паспорт на месте, а пачки денег – нет.
«Где я сейчас и как отсюда выбраться!» -подумал он, а в это время к решётчатой двери камеры подошёл милиционер и громко сказал, – У кого деньги есть – подходи сюда.
Деньги! Вдруг его больную голову прострелила мысль – а моя заначка в животе!
Он бросился к двери и сказал милиционеру, – Мне туалет надо.
Затем, выйдя из туалета, он протянул лейтенанту милиции измятую и мокрую банкноту в 10000 рублей.
Лейтенант брезгливо взял её, внимательно осмотрел и сказал, – Ну ты даёшь, чурка! Из толчка что ли её достал? Ладно, вали отсюда и больше не попадайся.
Рахмон мигом выскочил на улицу. Было тихое, раннее утро, солнечное как в Узбекистане.
Он снова почувствовал себя свободным и счастливым.
– «Надо ехать в Германию, – подумал он – Там говорят, преступность – меньше, а порядку – больше, и работа есть, да и чурками не дразнят. А гастарбайтер – слово немецкое, что значит – рабочий-гость и звучит не обидно и смысл имеет».
***
Фоторепортёр
(Рассказ)
Жаркое лето 1961 года. В один из душных вечеров на Киевский вокзал г. Москвы прибыл пассажирский поезд из Чернигова. Из вагона 10 на перрон первым вышел вихрастый, невысокий парень в кепке, тельняшке и с небольшим картонным чемоданом в руке.
Он остановился на платформе и с удивлением стал смотреть на толпы москвичей, штурмовавших пригородные электрички и стремящихся покинуть душную Москву, что напоминало ему жителей в войну, бежащих спешно из осаждённого врагом города. Он вспомнил, как в 1945 году их батальон морской пехоты высадился на Курилах и японцы толпами шли им навстречу с белыми флагами и что-то кричали.
В этот момент он, стараясь побороть страх, скомандовал себе – Вперёд! – и шагнул навстречу толпе, как тогда в 1945, когда он был ещё юнгой.
«Это тоже мой десант, но в Москву» – подумал он, войдя в здание Киевского вокзала.
Вокзал уже опустел и Павел Ярошенко (так звали этого моряка) занял свободную скамейку для ночлега. В Москве у него никого не было и он собирался покорить её в одиночку, без посторонней помощи. Лёжа на скамейке, Павел стал вспоминать, как он решил стать журналистом и поступать в МГУ. После окончания службы на флоте он в 1951 году вернулся в родной город Чернигов и стал работать фоторепортёром в местной газете. Однажды главный редактор газеты после успешного фоторепортажа сказал Павлу: – Молодец, но тебе надо учиться. Возьми рекомендацию в горкоме КПСС, как моряк-фронтовик, и поезжай в Москву. Я тебе помогу.
«Легко сказать – поезжай, – подумал Павел – У меня же образование 4 класса. Без аттестата средней школы кто меня примет? Значит, надо делать аттестат -идея возникла сразу. Вообщем, пошёл я в вечернюю школу к директору и говорю: «» Так мол и так, я – фотокорреспондент и хочу сделать репортаж о вашей школе типа “ Мы работаем и учимся». Это же почёт для вас и вашей школы».
– «Короче, походил я, пофоткал учеников, учителей и повесил все фото на видном месте в школе, да ещё и в газете опубликовал, – вспоминал Павел, лёжа на скамейке, – всем понравилось! Тогда я опять подхожу к директору и говорю ему – Как я им всем завидую – они скоро аттестаты зрелости получат. Им везёт!
Ну а директор мне посочувствовал и принял меня без проверки знаний сразу в 10 класс. Стал я ходить вечером в школу. Смотрел на доску, как козёл, и ничего не понимал, особенно, алгебру там, геометрию. Ну ни бум-бум! Но показать это никому не хотел. Я в журнале стоял последним и как только чувствовал, что училка приближается ко мне, глядя в журнал, я просился выйти, как-будто схватило живот. Когда возвращался в класс, она спрашивала другого или звенел звонок. Так вот я и прятал свои незнания целый год. А вот историю и литературу я понимал, а химию даже любил потому, что её вела училка – така гарна дивчина. Я в неё даже «втрескался». В конце-концов я получил аттестат зрелости – там были одни тройки – но главное, это корочки».
Тут он вздохнул, положил под голову свой чемоданчик и сон сразу овладел им…
А снилась ему пухлая красавица- химичка в украинской расшитой рубашке и платке. Она что-то налила из мензурки в стакан и с улыбкой поднесла ему это. Он одним глотком выпил из стакана и у него перехватило дыхание и обожгло всё внутри. – Чистый спирт! – мелькнуло в его голове. А красавица-химичка уже его обнимала и шептала – «Хлопчик коханый!» Он почувствовал её прикосновение, потянулся к ней навстречу… и проснулся.
Над ним стоял милиционер и тыкал дубинкой в его плечо со словами: «Гражданин, проснитесь. Уже утро. Предъявите ваши документы.
Зачем приехал в Москву, морячок? Учиться, говоришь. Ну давай грызи гранит науки. Успехов тебе!» – сказал он, возвращая Павлу паспорт.
Павел вышел из вокзала на площадь. Было раннее и солнечное утро. По площади медленно двигались поливальные машины и мокрый, чистый асфальт после них отражал лучи солнца. Павел зажурился от яркого света и вдохнул полной грудью влажный воздух, как бывало на море. Москва предстала перед ним в полной красе с политыми и безлюдными пока улицами, большими домами. Он решил идти пешком в направлении Кремля, где рядом располагался журфак МГУ, чтобы сдать документы в приёмную комиссию.
Прошло несколько дней в волнениях и подготовке к экзаменам. Павел не мог сосредоточиться и много бродил по центру Москвы. – Перед смертью не надышишся – оправдывал он своё безделие. Вместо «корпения» над книгами он знакомился со столицей – будет что потом вспомнить, если завалит экзамены и придётся возвращаться домой.
Первый экзамен был по литературе. Писали сочинение. В большой аудитории за столами сидели абитуриеты, а на доске были написаны несколько тем для сочинений. Павел остановился на двух и выбирал, на какую тему лучше писать- «Образ Макара Нагульного в романе М. Шолохова «Поднятая целина» или «Печорин – лишний человек по повести М. Лермонтова «Княжна Мери». Конечно, Макар Нагульнов был ему ближе и понятнее, чем офицер Печорин и он решил писать о Нагульнове.
«Надо написать хотя бы на троечку, – думал он, – поэтому буду избегать знаков препинаний и длинных предложений. Два, три слова и – точка. Это и просто, и гениально».
Рядом сидела какая-то дивчина с косичками и уже «строчила» своё сочинение, закрывая рукой лист бумаги, чтобы он не видел и не списывал. Да разве тут спишешь – вон по аудитории ходят несколько человек и смотрят со спины, кто что делает. Вот и к нему подошёл такой «надзиратель», остановился и посмотрел на его чистый лист. Павел быстро написал: «Образ Макара Нагульного по роману М. Шолохова «Поднятая целина» и взглянул на парня. Тот одобрительно кивнул ему головой и пошёл дальше по ряду.
«Как начать?» – опять задумался Павел, глядя на «строчившую» девчушку, которая ехидно ухмыльнулась, увидев на его листе только крупный заголовок.
Павел перевёл вгляд на свой лист и начал писать: «Макар Нагульнов был рыцарем революции. Он изучал английский язык. Он верил в мировую революцию. Макар Нагульнов агитировал за колхозы. Он был предан делу партии.»
Сзади снова тихо подошёл тот самый парень и взглянул на его лист бумаги.
– Кон-гениально! – тихо прошептал парень, – продолжайте в том же духе.
Незаметно пролетело несколько часов. Многие абитуриенты, включая соседку-девчушку, уже сдали свои сочинения и ушли, а Павел продолжал медленно и «гениально» писать рубленными фразами и закончил только одну страницу. Он взял второй лист бумаги и решил, что пора заканчивать. Оглядев опустевшую аудиторию, он заметил, что «надзиратели» собрались в кучу у доски и слушают того парня, который его подбодрил, и поглядывают в сторону Павла.
Павел подумал и написал: «Макар Нагульнов был принципиальным и сознательным коммунистом». Всё хватит. Он последним сдал сочинение и, приветствовав морским салютом знакомого парня, вышел на улицу Москвы, которую ему предстояло покорить.
За своё сочинение Павел получил тройку и его зачислили на факультет журналиститки МГУ по так называемому конкурсу документов, т.е. как матроса-фронтовика с рекомедацией горкома КПСС (хотя он был беспартийным). Начались его трудные студенческие будни. Он много и упорно занимался, чтобы как-то держаться наравне с другими, молодыми студентами, но скоро понял, что не может преодолеть разрыв в знаниях, несмотря на дополнительные занятия и помощь сокурсников.
Однажды он встретился с известным журналистом из «Правды» М. Заславским и прочитал ему свой репортаж на трёх страницах. Заславский внимательно выслушал Павла и сказал: «На журналиста не надо учиться. Это дар природы. Он либо есть, либо – нет. Конечно, для карьеры нужен диплом, но это только бумажка».
Павел давно понял, что чистая журналистика – не его удел. Он рассуждал про себя – «Зачем мне тогда сушить мозги, надрываться над книгами ради этой бумажки – диплома. Его я и так получу».
Приняв решение, он перевёлся на заочное отделение журфака и поступил в газету «Комсомольская правда» на должность внештатного фоторепортёра. Желание приобрести практический опыт работы в МГУ только поощрялось, а быть внештатником в известной газете было для Павла и вызовом, и предметом гордости. Он понимал, что будет делать то, от чего отказывались штатные сотрудники, т.е дальние и длительные командировки и мало интересные задания. Он брался за всё, что ему давали. За несколько лет он объездил почти весь СССР и побывал в самых дальних уголках большой страны. Он фотографировал доярок, одетых в чистые, белые халаты, чабанов и оленеводом в новых тулупах, пограничников и моряков на дальних заставах, полярников на Северном полюсе. Его фоторепортажи отличались уникальным и свежим взглядом на простых людей-труженников из глубинки, которых он показывал с симпатией и пониманием в духе соцреализма. Как фоторепортёра Комсомолки, его встречали на самом высоком уровне местные власти, селили в лучшие гостиницы и оказывали полное содействие и помощь в организации съёмок, как пожелает он – уважаемый гость из Москвы – Павел Ярошенко. Он знал, что нужно делать, чтобы получить хороший фоторепортаж. Сначала он приходил к Первому Секретарю райкома КПСС, представлялся, что он из столицы, из Комсомолки, вводил его в курс своей поездки и обещал сделать его большой фотопортрет. Партийная машина тут же приводилась в действие и через день Павла везли в нужное место, где его ждали местные партаппаратчики – верные помощники и исполнители. Обычно Павел делал вводную или сценарий съёмки. Сначала он выбирал свинарку помоложе и просил её переодеть во всё чистое. Затем давал указание вымыть свинью и поросят, побелить извёсткой одну из стен хлева, а сам шёл на соседнюю пасеку отведать медку. Возвратившись через час в хлев он обнаруживал, что там очень темно и просил прорубить на другой стене большое окно. Это тут же без возражений исполнялось и Павел, разместив на свежей соломе на фоне выбеленной стены испуганную свинарку со свиньёй и поросятами, приступал к съёмке, как фотограф в импровизированной студии. Он давал указания свинарке, как маникенщице, улыбаться, сменить позу, а сам непрерывно снимал и двигался, чтобы выбрать лучший ракурс. Присутствующие помощники и любопытные колхозники смотрели на это Павлово действо с удивлением и восхищением – такого они ещё тут не видели. Павел умел работать на публику и получал от этого большое удовольствие, когда он был в центре внимания. Но этот статус высокого гостя в провинции по возвращении в Москву менялся на трудную жизнь бездомного и внештатного фотографа, ночевавшего на вокзалах или на чердаках домов. Павел терпел эти лишения и надеялся, что когда-то это изменится. Его фоторепортажи из глубинки были замечены коллегами и читателями, но никаких улучшений в жизни ему не принесли. В Москве он оставался бомжём без прописки, привозившим репортажи из далёких мест и снова возвращавшимся туда, чтобы чувствовать себя там нормальным человеком. Эта двойная жизнь закалила его и он никогда не думал поменять статус столичного гостя и переехать жить в провинцию постоянно и простым жителем.
Так он и смирился с жизнью бомжа – внештатника в Москве, чтобы только не терять свой высокий статус столичного фоторепортёра в провинции, где он действительно наслаждался жизнью…
Вероятно, это бы продолжалось ещё долго-долго, но неожиданно судьба забросила его в далёкую Австралию. И жизнь Павла там – это тема для другого рассказа…
***
Записки загранработника
(из индийского дневника)
Часть – 1
Согласно истории считается, что в СССР было построено бесклассовое социалистическое общество. Однако те, кто жил в СССР до 1991 года знают, что советский народ делился на группы по социальному и экономическому положению.
Это были рабочие, крестьяне, служащие, интеллигенция, партийно-государственная номенклатура ЦК КПСС, а также прослойка из работников советских учреждений заграницей или загранработников, командированных заграницу по линии МИДа, Минвнешторга (МВТ), Госкомитета по Внешним Экономсвязям (ГКЭС), КГБ. Конечно, можно назвать ещё много групп, но ограничусь этими основными для краткости предисловия.
Представители почти всех групп довольствовались (согласно принципу социализма – от каждого -по способностям, каждому – по труду) тем, что получали скромную зарплату, небольшую квартиру, иногда садовый участок (дачу), не голодали, бесплатно лечились, учились, доставали дефицитные импортные товары и предметы особого спроса, читали, смотрели любимые фильмы, телесериалы и передачи- такие, как Кабачок 13 стульев или Клуб кинопутешествий. Многие мечтали и годами копили на автомашину, а затем долго стояли за ней в очереди. Они знали, что там живут лучше, но со всеми трудностями жизни мирились ради того, чтобы – лишь бы не было войны.
Только одна группа – номенклатура ЦК КПСС жила, как при коммунизме, после решения Ленина поддерживать ценные кадры большевиков. Это была закрытая группа, куда очень трудно было попасть, но где уже действовал принцип коммунизма – от каждого – по способностям, каждому – по потребностям (за счёт народных средств).
Члены этой группы жили полностью обособленной и скрытой от своего народа жизнью. Они пользовались государственным жильём и дачами по другим завышенным нормам, служебными машинами, своими закрытыми больницами, магазинами – распределителями с низкими ценами, швейными мастерскими, столовыми, а также охраной, прислугой и т. д. До самой смерти они приезжали на работу и руководили страной через отлаженный годами и преданный аппарат. Для многих из них продолжалась война с империализмом только в холодной стадии и они тратили чрезмерно большие народные средства на гонку вооружений и накопили атомный арсенал, способный уничтожить всё живое на Земле много тысяч раз! Народу они говорили, что делают всё, чтобы не было войны.
Наконец, подошли к группе совзагранработников. В неё входили дипломаты, сотрудники Минвнешторга, ГКЭС, Минобороны, специалисты различных отраслей промышленности и сельского хозяйства и даже рабочие. Попасть в эту группу можно было только по рекомедации, по звонку, по блату и после серьёзной процедуры оформления, проверки и медицинского обследования. Загранработники командировались только по решению отдела ЦК КПСС и им устанавливались зарплаты в инвалютных рублях на срок около 3 лет.
Они жили эти годы в условиях капитализма в русских колониях под присмотром посольств СССР, копили валюту и в конце покупали без очереди автомашину – предмет зависти и гордости в СССР.
О загранработниках довольно мало правдивой иформации, особенно из первоисточников. Ниже вы найдёте записки одного специалиста, который руководил строительством Бомбейского отделения Торгпредства СССР в Индии (БОТ) в течении 3 лет. Он вёл личный дневник, чтобы сохранить память об интересных наблюдениях, событиях из жизни своих коллег-соотечественников и индийских людей в городе Бомбей (сейчас Мумбай). Когда он дал мне его прочитать, я нашел его заметки интересными и познавательными и попросил разрешения их опубликовать. Он согласился, но только просил изменить имена людей, которые там упоминаются, что я и сделал.
Предлагаю вашему вниманию некоторые записки загранработника из его индийского дневника в небольшой редакции.
1987 год
20 авг. – Прилетели в Бомбей. Большой современный аэропорт. Многолюдно. Все женщины в красочных сари. На улице – жарко и душно, как в парилке, но с каким-то специфическим запахом. Сели в РАФик без аэрокона и сразу въехали в какие-то трущобы. На обочине дороги толпы грязных людей, детей и разных животных. Кругом грязь, нечистоты, канавы, заполненные тёмной водой. И этот запах! – смесь гнили, фекалий и индусских благовоний. Звучит местная музыка —какая-то тревожная и грустная! РАФик тормозит и объезжает лежащую посреди дороги тощую корову.
– Собака священная, – ругается наш водитель Вова, -всех бы их передавил. Просто достали – невозможно здесь ездить по дорогам.
Смотрю на жену. Она отрывает взгляд от окна и испуганно говорит мне -Куда ты меня привёз? – это же помойка. Хочу назад – в Москву!
– Ну подожди. Мы ещё не въехали в город – стараюсь успокоить её и себя, и понимаю, что это всё хуже моих ожиданий.
Наконец, мы въехали в город, судя по множеству утлых грузовиков, машин, моторикш, велосипедов, повозок, медленно и хаотично ползущим по дороге в синем ядовитом дыму. Невозможно дышать! Хочется сказать – Давай, поворачивай назад!
Но Вова продирается в этом хаосе и привозит нас к БОТу – Бомбейскому отделению торгпредства. Старое обшарпанное здание в 3 этажа. Нас проводят на самый верх, в небольшую комнатку и говорят – Отдыхайте с дороги!
Осматриваюсь вокруг. Стол, 3 стула, большая кровать, над которой шумно крутится потолочный вентилятор, как у самолёта пропеллер, старый шкаф и всё. Жена открыла дверь около шкафа – А вот и туалет. А где кухня! Но заметив электроплитку на тумбочке рядом с унитазом, отвечает сама себе – Ага, туалет совмещён с кухней.
– Ладно утро вечера мудреннее – давай отдыхать – говорю и падаю на постель.
Но отдыха так и не получилось. Жара и духота, скрип вентилятора, резкие сигналы машин, а также молитвенное пение и звон металла из храма напротив продолжались всю ночь.
21 авг. – Зам. Торгпреда Рубин – с виду добродушный толстяк, принял нас утром и просил поскорее построить новое здание БОТ, а также самому искать себе квартиру. Да, главное для меня – найти подходящую квартиру и уложиться в выделенную для этого сумму. Связался с агентом и осмотрел 3 квартиры. Выбрал небольшую, скромную, но с аэроконом в одной комнате и в тихом переулке.
