Корона-вирус

скачать книгу бесплатно

Корона-вирус
Сергей Субач

На фоне пандемии коронавируса по законам криминального жанра развиваются события в романе «Вирус». Да, это крутой боевик, который стартует в китайском Ухане, продолжается в штаб-квартире ЦРУ в США, движется из Иркутска в Москву через всю Россию и достигает нового витка интриги в Карибском море, на острове Мерена. Перестрелки, смертельные опасности, страх и любовь – все есть. Кроме того, автор всерьез увлечен происхождением вируса, и немало увлекательнейших страниц посвящено этой истории.

Корона-вирус

Сергей Субач

© Сергей Субач, 2021

ISBN 978-5-0053-1482-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вирус

Вирусы на земле существуют уже давно, очень давно, миллиарды лет. Задолго до появления жизни на планете, задолго до появления динозавров и уж тем более человека разумного. Нашему разуму тяжело даже представить, какое невообразимое количество лет прошло с тех пор, как они появились на земле и начали ее освоение. Но только с зарождением животной жизни они смогли обрести свое полное могущество, входя в конгломерат с живым организмом, иногда помогая ему, иногда нанося вред. Каких только комбинаций и вариантов не создавала природа, дойдя в этом до совершенства. Но никогда вирусы не собирались уничтожить все живое, предпочитая как-то сосуществовать с питающими их организмами, находясь в устойчивом равновесии, этаком симбиозе. Правда, иногда это живое погибало, не успевая приспособиться к особо агрессивному вирусу, бесконтрольно уничтожавшему все вокруг, выкашивающему отдельные виды животных, но потом, через какое-то время, все опять приходило в равновесие. Правда, не обязательно, что популяции выживали, совсем не обязательно. А вирусы, вирусы оставались, оставались всегда, чтоб вскоре или, может, через тысячи, миллионы лет опять взяться за невидимую глазом работу. Так кто же является хозяином мира? Они или мы? Как же самонадеян человек!

68 миллионов лет до нашей эры, меловой период мезозойской эры

Древнекитайское восточное плато, район будущей провинции Хубей

Рассвет… Заросший буро-зелеными папоротниками и деревьями- великанами, величественно вздымавшими свои вершины в небо, лес постепенно обретал краски и оживал от ночного безмолвия. Ночные звуки уже смолкли, а дневные еще не вступили в свою силу, привыкая, приспосабливаясь к новой действительности. Утро только-только началось, но уже предчувствовалась будущая жара. Природа отогревалась после ночного холода. Дневные температуры подскакивали до плюс 35. Насыщенный влагой ветер то тут, то там пробегал внезапными порывами по прогалинам и каменистым пустошам, густо покрытым красно-зеленым мхом, подымая вверх буро-серую взвесь песка и мела. Вода, журчащая среди камней и кое-где разливающаяся по мшистому пологу вокруг зеленеющих деревьев: магнолий, буков, дубов, – давала возможность для жизни и размножения тысячам насекомых, как наземных – ползающих, бегающих, плавающих, так и летающих, прыгающих и скачущих. В воздухе стоял непрекращающийся гул жужжания, почти на уровне ультразвука, в который иногда добавлялись нотки щелканья и потрескивания. Гигантские длинноносые комары, по три-четыре сантиметра, с гудением огромными роями кружились над свободными от растительности участками воды, обрамленными по краям густым мхом и темно-бордовыми цветками, наклонившими свои тяжелые головы над водой, к которым то и дело бросались желто-серые пчелы, желая напиться драгоценным нектаром. Но, как и все в этом мире, яркий окрас и терпкий, дурманящий аромат были только приманкой для соблазнения глупых созданий полакомиться сладкой пыльцой. Цветки были плотоядными, и они тут же захлопывались, поймав очередную жертву. Огромный цветок мог переварить и более крупную добычу, чем пчела или комар.

В свою очередь десятки тысяч мелких грызунов, ящериц и змей вполне комфортно чувствовали себя в этих условиях. Заболоченная зелено-рыжая поверхность, сверху покрытая серой пылью, буквально кишела от копошащейся в ней живности, непрерывно пожирающей друг друга. То там, то здесь проскальзывало гибкое тело змеи, быстро исчезающее в густой растительности. Хотя это абсолютно не волновало пасущихся тут же и мирно пережевывающих растительность девятиметровых стегозавров. Они были в родной стихии, у себя дома, как современный человек у себя на диване, с пультом телевизора в руке. Гигантский размер и защитный костяной панцирь обеспечивали им неплохую защиту от плотоядных хищников, во множестве рыскающих и охотящихся в округе. Стадами по двадцать – тридцать особей они, как метлой, проходили по округе, с удовольствием поедая все, что попадает под нос. Четырехтонные махины не обращали внимания ни на снующих в траве сумчатых марчанди, мелких юрких зверьков, в обилии населявших леса в те времена и имевших отдаленное сходство с современными крысами, ни на змей, опасных ядовитых охотников, уже появившихся и успешно промышляющих в здешних местах, ни на назойливых огромных насекомых. Маленький двухсотграммовый мозг позволял им чувствовать себя вполне комфортно, ни о чем не заботясь, снабжая огромное тело обильной пищей, произраставшей прямо под ногами. И только ночные похолодания до ноля градусов немного беспокоили холоднокровных рептилий, иногда срывали с насиженных мест, заставляя мигрировать дальше, к югу и теплу. А вместе с травоядными ящерами начиналась миграция и окружающих их хищников.

Еще не чувствовалось нехватки пищи для тех и других, еще паслись травоядные ящеры среди зарослей, но начавшиеся массовые перемещения животных уже нарушили привычный уклад жизни, сгоняя с места все новые и новые стада ящеров в попытках приспособиться к меняющимся условиям. Все чаше в воздухе раздавался раздраженный рев тираннозавра, очевидно, возмущенного неудачной охотой. Все чаше мелькали группы юрких хищников велоцирапторов, нервно поглядывающих на крупных травоядных, спокойно поедавших растительность поблизости. В воздухе повисла угроза грядущих перемен.

…Олгой-хорхой, гигантский трехметровый плотоядный червь оранжевого, почти коричневого цвета, в диаметре около сорока сантиметров, похожий то ли на ржавую трубу, то ли на безголовую змею, вылез из глубокой скалистой расщелины, начинающейся возле каменистых холмов на самом краю мезозойского леса и затрудняющей подход к бурно несущей свои мутные желто-серые воды полноводной реке, в будущем названной Янцзы. Олгой любил влагу и тепло, поэтому вынужден был прятаться от ночных холодов в различные норы и теплые расщелины. Но с наступлением утра вылезал из своего убежища, подставляя засохшую кожу живительной влаге. Начиналось время активности и охоты.

Полностью вытянувшись из своей норы, как пудрой, обсыпанный серым мелом вместе с песком, покрывавшим поверхность косы, он замер, как будто к чему-то прислушиваясь, и так лежал, отдыхая минут пять неподвижно, похожий на кусок ствола дерева, гниющего здесь уже давным-давно. Множество сегментов его тела вытягивались и сокращались после ночного сна в каменно-песчаной норе. На поверхности кожи выступила белесая, без запаха, слизь, служащая червю как защитой и увлажнением, так и оружием для охоты.

Так уж создала его природа, что он был ужасно токсичен. Кроме развитых ядовитых ротовых желез, он еще имел возможность убивать добычу мощнейшим ударом электрического тока, вырабатываемого длинным волнообразным отростком, проходящим по спине вдоль всего тела. А большая влажность воздуха обеспечивала великолепную проводимость и убийственную силу. Правда, этой силы тока вряд ли бы хватило для крупного ящера, из-за его толстой бронированной шкуры. А мелкие ядовитые зубки червя, скорее, даже ротовые пластины, естественно, не оцарапали бы и кожи на ноге крупного динозавра. Но это и не волновало олгоя. Его добычей являлись более мелкие ящеры, змеи и насекомые. Кроме того, в последнее время ему очень понравились только нарождающиеся, еще очень редкие, млекопитающие. Быстрые и осторожные, они были трудной добычей, но и на них у него имелось великолепное оружие. Слизь, выступающая на коже, была не ядовита, но кишела смертоносными вирусами, постоянно выделяемыми червем и убивающими добычу медленно, но так же верно, как клыки хищника. Этакий образец бактериологического оружия будущего. При контакте со слизью червя жертва умирала не сразу, а через день-два, в зависимости от метаболизма и степени соприкосновения, и не всегда доставалась ему как добыча, ведь вокруг сновало множество других падальщиков, но в любом случае погибала. Зигзаг эволюции создал удивительный конгломерат, машину убийства, ядовитую опасную тварь, мимикрирующую под окружающий ландшафт и обладающую постоянно размножающимися убийственными вирусами.

Наконец, олгой медленно растянулся во всю длину и пополз в сторону ближайших папоротников, раскинувших свои листья над журчащей водой, в надежде на добычу. И он не ошибся, так как буквально в десяти метрах от своего убежища наткнулся на разлагающуюся стрекозу, неосторожно приземлившуюся на охотничью тропу червя, покрытую незаметной слизью, где она и приняла свою смерть. Коварные вирусы уничтожили ее уже дня два назад, и в условиях абсолютной влажности тело насекомого почти расползлось на части, но это только больше нравилось хищнику. Гниющие останки как раз и являлись его основной пищей. Вытянув вперед ротовые губы, создавая вакуум, он, как пылесосом, втянул в себя останки насекомого, которые быстро исчезли в его утробе. Червь на минуту остановился, переваривая пищу, по телу пробежали искры электричества, и затем медленно, сокращая поочередно свои сегменты, пополз в сторону пасущихся гигантских динозавров. Пища, пища и еще раз пища! Простейшие инстинкты вели его вперед, на поиски добычи, на охотничью тропу, которая пролегала как раз в той стороне. Заболоченная мхом почва и произраставшие заросли папоротника почти полностью скрыли его от чьих-либо любопытных глаз, и только легкое шевеление растительности и мелькавшее в просветах кишкообразное тело показывали направление его движения.

Крупный самец стегозавра тупо уставился на внезапно появившееся перед его носом создание. Огромного четырехтонного зверя сегодня раздражало буквально все на свете. Сильно болела разодранная до костей передняя лапа после вчерашнего нападения стаи хищных цератозавров. Разгневанный гигант разметал своим мощным хвостом неосторожных хищников, убив двоих в первые же секунды боя. Остальные, недовольно рыча, сначала было накинулись всем скопом, но тут же отступили, оставив ему на память раненую лапу, кровоточащий шрам через всю морду и откушенный кончик хвоста. Так что ящер был не в том настроении, чтоб миндальничать с чужаками, покусившимися на его территорию, тем более такими непонятными, как этот.

Едва заметив червя, он насторожился, хотя раздражение мелькнуло в его маленьких глазках. Инстинкт самосохранения требовал отступить назад, а врожденная агрессия и инстинкт защитить свою стаю, пасущихся неподалеку самок с детенышами, призывал броситься немедленно в атаку. Поэтому огромное животное осталось на месте, наклонив голову почти к самой земле и оглушительно затрубив на целый лес. Какофония различных по своей тональности и громкости звуков эхом отозвалась со всех сторон. Звуковая волна ударила в червя, и он остановился, скрутившись в баранку. От тела ударил мощный разряд электричества, сполохами, искрящимися змейками побежавший по мху. Конечно, такой удар током никак не мог навредить гигантскому ящеру, но неприятные ощущения заставили того недовольно зафырчать и отступить на пару метров. Секунду подумав, животное, еще раз громко и утробно рыкнув, в пару прыжков отскочило в сторону пасущегося стада и, казалось, тут же забыло о своем раздражителе, начав мирно пастись вместе со своими соплеменниками. Олгой развернул свои кольца и медленно продолжил путь. Но злость и раздражение вернули ящера к непонятному созданию. Фыркая и тяжело дыша, он осторожно приблизился, низко-низко пригибая массивную голову к земле и шумно втягивая в себя воздух. Олгой опять скрутился в баранку, слизь запузырилась белесыми хлопьями на поверхности его кожи. Затем, будто подпружиненная, баранка упругого тела подскочила и переместилась на полтора метра в сторону. Динозавр фыркнул, сдвигаясь вслед и наступая больной ногой на лужицу слизи, обильно вытекающую из червя. Затем он рванулся вперед, наклонив голову и боднув червя рогом, выступающим на конце морды, высоко подкинул того в воздух и метров на десять отбросил в сторону. Поведя глазами по сторонам и не заметив в ближайшей видимости раздражающий его предмет, удовлетворенно хрюкнул, возвращаясь к родной стае. Он, без сомнения, сегодня победил и прогнал чужака.

День наступил. Солнце поднялось довольно высоко, и дневная жара начинала вносить свои коррективы в жизнь доисторического леса. Утренняя активность немного спала. Угомонились нижние обитатели лесных зарослей, и только в вышине неба лениво парило несколько гигантских птеродактилей, казавшихся на такой высоте небольшими стрекозами. Падение олгою никак не повредило и не взволновало его, да и не могло взволновать. Мягко шлепнувшись в папоротниковые заросли, он развернулся в длину и тут же уткнулся мордой в большую черную змею с маленькими рудиментарными ножками, расположенными ближе к хвосту. Змея зашипела и, широко разинув пасть, попыталась ускользнуть в соседние кусты, но не тут-то было: разряд электричества обездвижил ее и почти лишил какой-либо возможности сопротивления. Нелепо барахтаясь и извиваясь, она пыталась найти спасение в густом мху, зарываясь в него головой. Олгой не мог упустить такую лакомую добычу. Захватив своими трубчатыми губками хвост змеи, он, как насосом, живьем потянул ее в себя, не обращая внимания на ее попытки раз за разом укусить его за морду. Через десять минут все было кончено. Сытый, он развернулся во всю длину, кожа поменяла окрас почти до коричневого цвета. Теперь, славно поохотившись, он мог позволить себе отдохнуть, медленно переваривая пищу, и полежать в недвижимости.

Земля в те далекие времена была очень сейсмически активна. То тут, то там смещались целые пласты континентов. Одни участки полностью уходили под воду, другие, наоборот, – появлялись на поверхности. Вулканы также вносили свою лепту, изменяя не только ландшафт планеты, но и ее климат.

Олгой неподвижно лежал в своей карстовой пещере на глубине десяти метров, отдыхая после дневной жары. Его неподвижность была сродни летаргическому сну. Все процессы жизнедеятельности замедлились, почти остановились. В таком состоянии он мог находиться несколько лет, не испытывая никакой потребности в пище или движении. Когда внезапно по всей поверхности земли пронеслась волна дрожи, он никак не прореагировал, оставаясь недвижимым. Потом дрожь повторилась, постепенно усиливаясь, и, в конце концов, стала непрерывной, похожей на работу гигантского отбойного молотка, будто включившегося где-то в глубине земли. Червя полностью накрыло осыпающейся пылью, состоящей из каменисто-земляной крошки и серого мела. Затем раздался гул и скрежет. Огромная гранитная скала сдвинулась со своего места, навсегда запечатывая вход в убежище лежавшего там создания. Как будто сама природа отказала ему в праве на существование, непонятно для чего созданному и не реализовавшемуся в процессе эволюции.

Тектонические перемещения, произошедшие прошлой ночью на этой стороне континента, заставили сорваться с обжитых мест тысячи и тысячи животных. Хромой стегозавр с тоской смотрел вслед уходящей стае. После проведенной на плато неспокойной ночи он стал чувствовать себя намного хуже. Ужасно болела раненая лапа, разорванная морда пылала огнем, по телу разлилась убийственная слабость. Утреннее солнце не принесло долгожданного облегчения, и он продолжил лежать в тени папоротников, трудно дыша и уронив тяжелую морду на землю. Когда стая двинулась в путь, он было поднялся на слабеющие ноги, но тут же опустился, не в силах сделать и шага. Вместе с прерывистым дыханием, казалось, сама жизнь покидает гигантское тело. Он яростно и протяжно зарычал.

Вирусы взялись за свою работу. Как так получилось, что цепочка РНК вируса смогла встроиться в ДНК динозавра? Как так получилось, что влияние именно этого вируса на организм огромного животного оказалось смертельным? Фатальная комбинация миллионов и миллионов комбинаций, практически нереальная, но она случилась. Ведь другие вирусы сосуществовали с динозаврами уже давно, не нанося особого вреда, а если и убивали, то очень и очень редко, не получая широкого распространения среди популяции. Другие, но не этот. Величественный самец умирал, предоставленный своей судьбе, брошенный соплеменниками. Непреложный закон бытия.

А лес продолжал жить своей обычной жизнью, шумной и жизнеутверждающей, не прекращающейся ни на секунду. Что ж, так было и так будет во все времена. Слабые и немощные дают дорогу более молодым и сильным, а может, всего лишь более удачливым.

Будто жалуясь на судьбу, раненое животное подняло морду и снова тяжело протяжно заревело, перебивая какофонию звуков леса. И немедленно, будто эхо, отозвавшееся от ближайших зарослей, донесся торжествующий рев охотящегося хищника. Листья, обрамлявшие прогалину, раздвинулись, и на поляну высунулась настороженная морда тираннозавра-рекс. Несколько секунд – и вот уже машина убийства целиком выдвинулась на поляну. Маленькие холодные глазки убийцы тяжело уставились на ослабленное животное, как бы оценивая потенциальный обед. Ярость придала сил стегозавру, и он поднялся на колонны ног, наклонив голову и бешено зафыркав. Он был готов защищаться и дорого продать свою жизнь. Хищник не нападал, оценивая опасность и размеры жертвы, по кругу, мелкими шагами обходя ее, не приближаясь, но и не отдаляясь ни на йоту. Так прошло минут десять. Тяжелая голова стегозавра опустилась ниже к земле. Слабость, затмевавшая зрение, не давала контролировать движения замершего поблизости, внимательно наблюдавшего хищника. Густая, вязкая слюна капала с разорванной недавно морды. Глубоко вздохнув, он прикрыл глаза и не заметил быстрого движения тираннозавра в его сторону. Мощные челюсти сомкнулись на горле жертвы, брызнула кровь, и через минуту все было кончено. Победный рык разнесся над лесом, заглушая все звуки, рык хищника и хозяина, удовлетворенно оглядывавшего все в округе. Тираннозавр приступил к трапезе. На сегодня еды у него было достаточно. Что ж, такова правда жизни. Хищник поедает жертву, чтоб, в свою очередь, потом стать чьей-то добычей. А лес, а что лес? Он вернулся к своей обычной жизни, как будто ничего не произошло. Хотя и в самом деле, ничего не случилось, еще одна жертва в необозримом кругообороте жизни.

Стая крупных травоядных ящеров стегозавров, насчитывающая более сорока взрослых динозавров и двенадцать детенышей-подростков, сильно отклонилась к югу, огибая заболоченную долину реки, оставившую узкий перешеек между нагромождениями скал и непроходимыми болотами, мешающими миграции крупных масс животных. Скопление травоядных на перешейке дало пищу и множеству хищников, крутящихся тут же. Стаями по десять – пятнадцать особей сорока – пятидесятикилограммовые, небольшие, но шустрые и опасные хищные динозавры-дейнонихи с кривым когтем, располагающимся на втором пальце задних конечностей, взбирались на деревья и оттуда атаковали ничего не подозревающих, зазевавшихся животных и разрывали их тела острыми зубами. И даже пара гигантских хищников, спинозавров, длиной около двадцати метров, почти достигавших по размерам самых крупных травоядных, находились здесь же, величественно с высоты своего роста наблюдая за хаосом, творившимся вокруг. Крупный самец стегозавра, вожак стаи, утробно рыкнув, как таран, направился в сторону перешейка. За ним стеной двинулись еще четыре гигантских самца, а вслед потянулась и вся многотонная, волнующаяся стая. Земля задрожала, и все, не исключая и хищников, поспешно уступили дорогу неудержимой живой волне. Не успевший ускользнуть велоцираптор был тут же раздавлен и отброшен в сторону одним из самцов, следующим за вожаком. Утробно ревя, стая вырвалась на зеленую долину с другой стороны каменной пробки, закупоривающей проход.

Постепенно успокаиваясь, ящеры разбрелись по ближайшим окрестностям, обрывая свежие побеги папоротников и насыщаясь ими. Многие опустились на землю, тяжело дыша. Крупные динозавры того времени не могли долго и быстро бегать, так как кровь не успевала поступать полноценно во все отделы гигантского туловища, что заставляло их подолгу отдыхать после интенсивной физической нагрузки. Вожак рыкнул и также опустился на землю, прерывисто дыша. Наступала ночь, и следовало остаться здесь на ночлег после тяжелого дневного перехода.

К утру на ноги из стаи не встало ни одно животное. Глыбы динозавров лежали на тех местах, где их застала ночь, задыхаясь, не в силах сдвинуться с места. То тут, то там стаи хищников разрывали на части несопротивляющиеся тела, сраженные невидимым убийцей, пожирающим их изнутри, и, в свою очередь, сами заражаясь им. Вирус начал свое путешествие по популяции динозавров, с невиданной скоростью распространяясь и захватывая все новые и новые территории. Млекопитающим он не повредил, так как не хватало какой-то небольшой молекулы РНК, что-то помешало встроиться в их генетическую цепочку. Динозавров же как вид выкосил подчистую, не оставив от них даже и следа на нашей планете. Наступила новая эра – эра млекопитающих, эра человека.

Наше время

Восток центральной части Китая. Провинция Хубей. Песочный карьер в районе реки Янцзы

Сяолун Ли, двадцати трех лет, худощавый и смуглый, был настоящим представителем современного молодого поколения. Черноволосый, типичный китаец, довольно высокий и, как он сам считал, очень даже симпатичный, несмотря на раскосые азиатские глаза, он имел, однако, вполне европейские черты лица. Чему был обязан своей бабушке по матери, чистокровной еврейке, приехавшей пятьдесят лет назад в Китай по обмену опытом между двумя аграрными институтами по выращиванию и опылению огурцов, да так и оставшейся жить в Ухане. Ведь она встретила здесь свою первую и последнюю любовь, молодого и перспективного агронома, будущего дедушку Сяо. Искренне полюбив красивейший и необычный край, она смогла передать детям, а позже и внукам, свою неуемную тягу к жизни, огромную энергию и такое же любопытство. Она никогда не жалела о переезде в Китай, хотя и любила побурчать, что когда-нибудь все кинет и переедет обратно в Израиль.

Сейчас Сяолун, ее любимый и непоседливый внук, сидя на перевернутой бочке из-под солярки возле заглушенного экскаватора, покачивая в воздухе правой ногой, вместо того чтобы с наслаждением поглощать запасенный заранее обед, бутерброды с уткой и сыром, уткнулся в мобильный телефон, не обращая внимания на окружение и тяжелый летний зной, как марево, стоящий в воздухе. Весело улыбаясь невидимому собеседнику, он то и дело деловито и быстро одной рукой отписывал ответные сообщения. Сноровка и скорость того, что он делал, выдавали немалый опыт настоящего пользователя современных технологий.

– Сяо, – донесся голос от сидевшей неподалеку группки из четырех человек в оранжевых комбинезонах. Рабочие перекусывали немудреной едой тут же неподалеку.

– Опять останешься без обеда, – произнес невысокий пожилой китаец в промасленной спецовке, повернув к нему голову и прищурив глаза.

Пылающее полуденное солнце ярко освещало все вокруг, заставляя людей на такой жаре то и дело прикладываться к канистре с водой, стоящей рядом с ними на приставленных ящиках.

– Обед есть обед. Никто тебя ждать не будет. Закончится перерыв – приступаем к работе. И так от плана отстаем, – добавил он и сплюнул в сторону кустов.

– А ты что, опять уткнулся носом в телефон? – продолжил он, подтягивая к себе поближе кружку с горячим, только что из термоса, чаем. – И что вы там такое находите, не пойму.

– Что я тебе сказал, а ну быстро принимайся за еду, пятнадцать минут осталось. Машины должны уже скоро подойти, никто тебя ждать не будет.

– Ничего, дядя Чжиган, прорвемся, – ответил молодой парень, засовывая телефон во внутренний карман рабочей спецовки и быстро подсаживаясь к остальной группе. Расстегнул рюкзак и достал заботливо приготовленный матерью сверток с обедом.

– Успею, какие наши годы, – добавил он, с удовольствием принимаясь за еду. – Мне перекусить – так две секунды.

– Успеешь, успеешь, – пробурчал тот в ответ, недовольно покачивая головой. – Все любишь делать на ходу, все впопыхах, потому такой и бестолковый. Как у вас, молодых, все не так. Нет бы как люди. Эх…

Фраза так и осталась неоконченной и повисла в воздухе.

Надо справедливости ради сказать, что Сяолун не был таким уж бестолковым, как могло показаться. Работал как все, правда, не особо пытаясь выделяться, но и не отставая от остальных членов бригады. Был старательным и трудолюбивым. И даже в свои двадцать с лишним лет уже умудрился выучиться на экскаваторщика, кем и работал больше года, с удовольствием и азартом молодости крутя рычагами многотонной машины так же, как джойстиком в компьютерной игре. Кроме всего прочего, он совсем не собирался потратить свою жизнь на работу в карьере. Уже второй год учился на заочном отделении в Уханьском втором медицинском институте, довольно неплохо, чем ужасно гордилась его мама, а также многочисленная родня, особенно две тети из Израиля, любительницы поболтать и поучить жизни китайских родственников.

«А дядя Чжиган, так он всегда бурчит, привычка у него такая, наверное, потому что старый».

Чжиган в самом деле приходился ему настоящим дядей, так как был родным старшим братом его матери. Родители попросили его устроить молодого Сяо на работу, чтобы, как сказал отец, он наконец-то почувствовал, что такое настоящая взрослая жизнь и ответственность перед семьей. Дядя Чжиган с неохотой принял молоденького парнишку в свою бригаду, но потом, наблюдая за ним, потихоньку оттаял, поменяв гнев на милость, видя его старательность и упорство в работе.

Сяолун с ходу схватывал особенности осваиваемой специальности. Работы, надо сказать, довольно тяжелой, грязной, в карьере и невзирая на любую погоду. Но усталость для молодого растущего организма вообще была незнакомым понятием. Так что вскорости, после нескольких месяцев наблюдения, дядя дал задание водителю экскаватора, опытному и уравновешенному Вэйдуну, начать обучение молодого специалиста, конечно, предварительно договорившись об этом в администрации. Водителей большегрузной техники всегда не хватало, так что проблем не возникло, естественно, под ответственность бригадира и после оформления десятка бумажек.

Сейчас же, по прошествии года, своим молодым родственником бригадир Чжиган мог по праву гордиться, ну а бурчал он, скорее, по привычке, да и как старший в семье и на работе.

В данный же момент лучшая горнодобывающая бригада товарища Чжигана уже вторую неделю разрабатывала западный карьер, без остановки, по десять часов в сутки, выполняя заказ крупной строительной компании. Администрация требовала все более и более ускорить темпы добычи до наступления осенних дождей. Время на отдых и на перекус вырывали из промежутков, пока не появлялись следующие грузовики под погрузку. Короткие промежутки давали хоть немного отдохнуть, но транспорта под загрузку добавили, так что перерывы пришлось сократить вдвое.

Вскоре действительно раздался равномерный рев большегрузных самосвалов, длинной желтой змеей потянувшихся из-за поворота по направлению к песчано-меловому карьеру.

Чжиган крутнулся в стороны, разминая затекшую спину, с удовольствием допил чай, остатки выплеснул на землю за собой. Посмотрел на приближающуюся технику, затем окинул взглядом карьер.

– Все, ребята, за работу, – хлопнул ладонями, упруго, как в молодости, вскакивая на ноги. – Солнце уже за полуднем, а работы непочатый край. Давай, давай, не ленись, как за зарплатой, так все первые. Не выполним норму – придется остаться на сверхурочные, я серьезно говорю.

Бригада послушно, собирая пожитки, потянулась к рабочим местам. Сяолун, на ходу дожевывая бутерброд, двинулся вслед остальным, беззлобно подтолкнув под руку замешкавшегося было почти своего ровесника, подсобника Ли. Тот тут же толкнул Сяо в ответ и весело рассмеялся.

– Пошли, пошли, ну прямо дети. – Чжиган нахмурил густые кустистые брови, отчего стал похожим на рассерженного таракана. – Детский сад, а не бригада. Увидишь, все родителям расскажу, – пригрозил он племяннику вдобавок.

Подмигнув дяде, Сяо одним взмахом запрыгнул в свой экскаватор, заурчал двигатель, и тяжелый ковш стал разворачиваться в сторону песчаных гор, откуда происходила загрузка. Синхронно завелись двигатели и остальной техники. Карьер ожил, как по мановению волшебной палочки, и началась обычная работа.

Машины подходили и отъезжали, как слаженно работающий конвейер. Когда Сяо почувствовал, что ковш скрежетнул по камням, машина взбрыкнула и заглохла. Сяолун протер рукавом спецовки взмокший лоб и огляделся. Жаркое сентябрьское солнце нагрело кабину градусов до пятидесяти, так что к концу смены все могли умотаться до бессилия, даже самые закаленные. Молодой человек тяжело перевел дух. Только что отошла последняя машина. Загруженные песком экскаваторы, поблескивая красными задними огнями, двинулись в сторону города. Второй экскаватор тоже заглушил двигатель, и сразу стало очень тихо. Дядя вскочил на подножку.

– Вэйдун, давай бери грейдер и разровняй площадку, где техника разворотила, – крикнул в сторону второго экскаваторщика. – Подсобникам собрать весь инструмент.

– Ну, что там у тебя случилось? – спросил он у племянника, повернув к нему разгоряченное, потное лицо. – Ух, и жара, – добавил, вытираясь рукавом. – Что за звуки странные?

– Да ничего особенного, просто по камням ковшом прошелся. Видно, в каменный язык уперся. Завтра попробую взять левее, – ответил тот. – Тут, похоже, все вычерпали.

Чжиган глянул на часы, щуря глаза, вглядываясь в циферблат. У него была близорукость, но очки он принципиально не носил.

– Нет, до конца смены еще сорок минут, так что можешь попробовать и сегодня.

– Ну, надо так надо.

Сяо повернул ключ зажигания, и тяжелая машина, пустив клубы черного дыма, развернулась в левую сторону. Ковш качнулся и пошел вниз. Опять скрежет с искрами из-под металла. Еще раз, опять сплошной камень. Сяо сжал упрямо губы и направил технику еще немного левее и ниже, к нависающей над карьером скале. Он отлично понимал, что этот каменный язык может создать большие проблемы при загрузке самосвалов, ведь не ясно, какого он размера, в какую сторону его следует огибать и сколько времени может это занять. А значит, прощай, план, и, соответственно, прощайте, премия и надбавки. Качнув ковшом, как раскрытой рукой, попробовал место под скалой. И сразу же увидел, как тяжелый манипулятор, пробив перегородку из камней и песка, провалился в нишу, открывшуюся перед ним. Потянув рычагами на себя, отодвинул машину на пару метров и заглушил мотор. Спрыгнул на землю и заглянул в отверстие. Пещера, а это была, без сомнения, пещера, была абсолютно пуста, если не считать похожего на саркофаг, метра три-четыре в длину, полтора-два в диаметре, застывшего ровно посередине странного сооружения.

Мысли о запрятанном кладе немедленно промелькнули в голове молодого человека.

«А что, нашел же простой крестьянин в провинции Шэнси терракотовую армию древних китайских воинов и прославился на весь мир, – подумал Сяолун. – И мне может так повезти, а вдруг? Почему бы и нет? И вообще, я очень везучий».

Достав из креплений тяжелый лом, он шагнул в пролом и огляделся. Обычная на вид пещера, вся белая от устилавшего ее поверхности мела.

«Большие залежи, – отметил про себя Сяолун. – Надо сказать дяде, он в администрацию сообщит».

«Хм, ничего особенного, – подумал Сяолун, войдя в открывшийся проем, – не похоже, что здесь когда-либо бывал человек. Обычная меловая пещера, образовавшаяся в незапамятные времена. Вот только что это за странное сооружение посередине? Очень странное, я таких никогда не встречал, да и не слышал о чем-то похожем. Надо посмотреть, что там внутри».

Сяолун подошел поближе, примериваясь для замаха ломом.

– Ну, что тут такое, что нашел? – раздался голос заглянувшего в отверстие, оставленное ковшом экскаватора, Ли, узкие глазки которого светились любопытством и предвкушением. – Может, клад, а? Давай вместе вскроем.

– Может, и клад, пока не знаю, какая-то странная штука, но вот сейчас и посмотрим. Ты пока не мешай.

Сяолун еще раз примерился и легонько ударил. Лом легко вошел в сооружение, пробив непрочную стенку и углубляясь сантиметров на двадцать. Еще несколько замахов – и дыра расширилась настолько, что можно было увидеть, что там находится. Два парня с интересом заглянули вовнутрь.

– Ничего, – разочарованно протянул Ли, поджав губы. – Видно, когда-то сырость попала в пещеру, вот мел и сбился в такой цилиндр странной формы.

– Скорее всего, так и было, – подтвердил Сяо, ломом делая отверстие еще больше. – Только мел. Ну да ладно, давай пошли отсюда, нечего тогда тут делать, да и смена уже закончилась.

Он еще раз внимательно огляделся.

– Да, жаль, что с кладом нам не повезло.

– Обычная пещера, природного происхождения. Правда, мела тут полно, что тоже неплохо. А ты уже на клад настроился, – беззлобно подколол он приятеля.

– Будто ты не хотел бы найти клад.

– Конечно, хотел, да перехотел, – парировал Сяо.

– Бригадиру только не забудь сказать, – вставил Ли. – Помнишь, он упоминал, что есть заказ на мел, а здесь как раз его навалом.

– Не забуду, пока склерозом не страдаю. Давай пошли быстрее.

Весело переговариваясь, молодые люди бегом вернулись к точке сбора бригады. Чжиган с вниманием выслушал рассказ Сяолуна о найденных залежах мела, отметив, что пока, недели на две, их задача все-таки – сосредоточиться на добыче песка. Но начальство будет довольно, заказы на мел есть всегда, да и бригада получает побольше, чем за песок, так что по-любому молодец. Отметил на карте разработки и вернулся к насущным проблемам.

– Сейчас собираться в темпе и по домам, – сказал он, обращаясь уже ко всей бригаде. – Вещи свои не забываем, инструмент проверить.

Все зашевелились, хотя уже и без особого энтузиазма. Сказывалась усталость после рабочего дня.

Вскоре подкатил желтый рабочий автобусик, поскрипывая разбитыми рессорами на ухабах. Автобус, вместе с частником-водителем, наняла компания, чтобы тот в начале смены развозил разрозненные рабочие бригады по карьерам, а в конце смены доставлял их в город, таким образом решив проблему с транспортом и опозданием на работу. Ну, а почтенный возраст автобуса, так это ничего, главное – дешево.

Вежливо поздоровавшись с водителем, переговариваясь между собой, люди загрузились, автобус тронулся и покатил в сторону города, тяжело покачиваясь на неровной дороге, ведущей от разработок.

Через некоторое время стих гул мотора, на карьере стало тихо. Тихо и спокойно, даже песчаная пыль, и та потихоньку улеглась, не нарушая тишины теплого сентябрьского вечера. Все было как обычно, раздавался треск цикад, не заглушаемое ревом работающей техники радостное пение птиц в голубом безоблачном небе. Человек с его гремящей, гудящей техникой ушел, дав возможность природе хоть на время отдохнуть от его деятельности.

Но ящик Пандоры был уже открыт. Открыт молодым китайским парнем с еврейскими корнями, ничего еще не знающим и не догадывающимся об этом.

Конечно, доисторический червь оглой не смог бы выжить в пещере за такое бесчисленное количество миллионов лет, прошедших с тех пор, как его, будто пробкой в бутылке, запечатало в этом месте. Оглой давно превратился в труху, в мел, как и пещера, в которой он нашел свое последнее пристанище. Но вирусы, вирусы, существовавшие в симбиозе с ним и служившие ему в свое время, пережили своего носителя, остались целыми и невредимыми, готовыми проснуться, как только попадется подходящий живой организм, и выжить, несмотря ни на что. Вирусы, существовавшие вместе с динозаврами и уничтожившие их шестьдесят восемь миллионов лет назад. И это время пришло, наше время. Мир больше никогда не будет прежним, никогда, хотя он и так постоянно меняется, незаметно и невидимо, а в лучшую или худшую сторону, это не нам судить.

…С приходом ночи в этих районах Китая заметно холодало. К середине сентября особенно чувствовалась разница температур. Если днем еще стоит изнуряющая летняя жара, то к ночи уже чувствуется холодное влияние осени. Природа жила своей обычной жизнью. Ночью тысячи летучих мышей слетались сюда в поисках добычи и большими стаями сновали вдоль всего карьера. Нагревшийся за день песок постепенно отдавал свое тепло, позволяя комфортно чувствовать себя всем этим многочисленным грызунам и насекомым. Десятка два летучих мышей уже облюбовали и вновь открытую пещеру, деловито ползая по всем ее закоулкам. Некоторые из них пристроились на ночевку под карнизами, обрамляющими потолок пещеры. Один особенно любопытный мышонок даже забрался вовнутрь мелового саркофага, но, не найдя ничего интересного, вскоре выбрался обратно, весь белый, обсыпанный мелом. Как маленькое светлое привидение, он взмыл в воздух и вскоре смешался с остальной стаей мышей в фиолетовом небе.

Так уж получилось, что ДНК летучей мышки идеально совпало с РНК вируса, очень долго спавшего в забвении времен. Но ничего пока не случилось. Ведь для нас важен результат. Пусть вымрет даже целый вид какой-то популяции животных, не важно, какой именно, главное, чтобы это не затронуло нас, людей, человеков. Так или иначе, вирус стал распространяться среди огромного количества летучих мышей, обитающих в этом регионе. Не хватало всего лишь какого-то хвостика, может, закорючки, чтоб он захватил и человека. Но время, вездесущее время все ставит на свои места.

Большое, гибкое тело черной кобры скользнуло в расщелину, раздвигая слежавшуюся траву и сломанные ветки. Довольно крупная, метра полтора в длину, смертельно ядовитая змея чувствовала себя здесь вполне вольготно, не имея природных врагов и, по сути, являясь доминирующим хищником в регионе. Обилие грызунов, а также мелких пресноводных предоставляло этому виду змей отличные условия для выживания и пропитания. И только все более назойливое вмешательство человека могло вытеснить его из привычной среды обитания. Но природная осторожность, скрытность, пока позволяла избегать прямого контакта. Змеи старались не попадаться на глаза человеку, прячась в дневное время в многочисленных расщелинах и норах, лишь изредка, поневоле, сталкиваясь с ним. Когда же наступали ночь и тишина, приходило время охоты. Правда, человек в эти часы редко появлялся в районах обитания рептилий.

Вот и сейчас сильное тело змеи проникло в пещеру через невидимую глазу трещину между камнями. Обогнув каменный карниз, кобра почти уперлась мордой в пяток летучих мышей, висящих вниз головой и считающих себя в полной безопасности. За много лет кобра уже привыкла, что всегда может рассчитывать на добычу в этом месте, как в супермаркете, развешенную под темными сводами потолка. Бросок – и змея, не удержавшись, шлепнулась на пол пещеры, сжимая в зубах слабо трепыхающееся тельце нашего любопытного мышонка и все туже сдавливая кольца своего упругого тела. Шансов у него не было никаких.

Заглотив добычу целиком, кобра неслышно отползла под ближайшие кусты, чтобы ничто не мешало процессу переваривания. Вирус, который смог заразить популяцию летучих мышей в этом регионе, приобрел уже ряд генетических мутаций, приспосабливаясь к жизни в другом организме. Это, в свою очередь, дало ему возможность беспрепятственно встроиться в организм змеи, опять же пока никак не влияя на ее состояние. Однако он стал еще на шаг ближе к людям и был готов начать новую битву за выживание.

Вот уже много-много лет кобры охотились в этих угодьях, не нарушая хрупкого равновесия природы. И так бы продолжалось еще очень долго, но все больше и все чаще деятельность людей стала пересекаться с дикой природой, входя с ней в прямой конфликт. Сначала пришли люди с их гремящей, выпускающей клубы едкого дыма техникой, распугивая всех обитателей и изменяя ландшафт. Неизбежно, рано или поздно, но контакт с человеком должен был произойти.

На следующий день бригада на карьере очутилась почти на час раньше обычного, так как водитель автобусика сегодня спешил к зубному врачу и заранее договорился с рабочими, что отвезет их пораньше, чтобы успеть к назначенному времени. Все с пониманием отнеслись к его проблеме, даже не было обычных шуточек и подковырок, так как, наверное, полфирмы знало, что он ужасно боится зубных врачей, а четыре похода к народному целителю ничего не дали. Даже наложенный на зуб заговор, творившийся в течение почти трех часов, когда надо было лежать на жесткой кушетке в неподвижности под едкими благовониями, не принес никакого облегчения.

В любом случае почти за час до начала рабочего дня бригада была уже на месте. Сяолун понял, что у него полно свободного времени. Играть в домино не хотелось, и он решил еще раз осмотреть отрытую вчера пещеру. По пути он спросил Ли:

– Пойду гляну на нашу пещеру. Ты со мной? Вдруг мы что-то упустили.

– Не, я в домино, – ответил тот, почесывая под подбородком. – Что там смотреть? Вчера уже все осмотрели.