скачать книгу бесплатно
– Ну ни фига себе, – отец почесал залысину. – Дела. Вот, сын, будем, наверное, дома пережидать эту непонятную напасть. Хотя – что мы, только бы с мамой все было в порядке.
– Чай пить будешь? – загремел отец на кухне посудой. – Что-то горяченького захотелось.
Сяолун зашел на кухню следом за ним и уселся на табурет у окна.
– Буду, и даже с булочками, а с мамой, я уверен, действительно все будет в порядке. Она у нас о-го-го какая крепкая, никакой грипп с ней не справится.
– Это точно. – И два мужчины, дружно устроившись за столом, с удовольствием занялись чаепитием.
К вечеру, часам к шести, отцу стало плохо, поднялась температура, и его после звонка в больницу также забрали на скорой. Веселым голосом попрощавшись с сыном, он посетовал, что, очевидно, сорвется запланированная рыбалка на этих выходных, и пожелал Сяолуну не устраивать слишком бурных студенческих вечеринок. Кроме всего прочего, сообщил, что даже рад своей болезни, так как мама без него пропадет, а так будет под присмотром.
Перед уходом у юноши взяли пробы из носа и горла и кровь из пальца для анализов на вирус, еще раз предупредили об ответственности, и он остался один.
«Скоро врачи скорой будут домой приходить, как к себе на работу, вон уже который раз приезжают», – молодой человек с тоской заметил еще одну скорую, стоящую у соседнего подъезда. Рядом стояли санитары с носилками, явно собирающиеся кого-то грузить.
«Хорошо хоть отец своими ногами пошел, должно же быть все хорошо, – с оптимизмом, свойственным молодости, думал человек, первым открывший ящик Пандоры и не догадывающийся об этом. – Буду сидеть на телефоне».
На следующий день было подтверждено наличие вируса и у него. Молодой приятный женский голос бодро сообщил ему эту неприятную новость, поинтересовался наличием температуры или кашля и порекомендовал при малейших признаках осложнений звонить по телефонам экстренной помощи.
Никаких симптомов заболевания Сяолун абсолютно не ощущал, но, естественно, обеспокоился, видя, какой ажиотаж вокруг этого непонятного гриппа. По внутреннему наитию, а может, просто чтобы услышать ее голос, позвонил Миа, впрочем, особо не ожидая, что она ответит, ведь сейчас в институте шли лекции. Против ожидания, она подняла трубку уже на втором гудке.
– О, Сяолун, как хорошо, что ты позвонил, – взволнованно начала она, едва прошло соединение. – Я сама хотела тебя набрать. У нас такое творится, такое! – Девушка перевела дух. – Эпидемия гриппа, преподаватели все заболели, заменить некем. Короче, лекции отменили на месяц, это минимум, деканат сам не в курсе. Многие студенты с семьями за город посрывались, ну, конечно, кому есть куда срываться, – немного подумав, добавила она. – В институт приехали военные, с оборудованием, в защитных комбинезонах, а в актовом зале собираются койки для больных устанавливать, типа полевого госпиталя. Все на ушах стоят, бегают, суетятся. Студентам, начиная с третьего курса, предложили поработать в качестве младшего медицинского персонала с зараженными больными. Ну, наших, то есть второкурсников, не трогают, но многие из группы записались добровольно, так тех берут. Я тоже записалась, вот. А ты как?
В городе Ухань началась эпидемия.
Озеро Челан, штат Вашингтон, Соединенные Штаты Америки
…На деревянном помосте, срубленном из потемневшей от времени лиственницы, метров на пять уходящем в озеро и возвышающемся над поверхностью воды почти на метр, на складных рыбацких стульчиках с удобными спинками и подлокотниками расположились двое мужчин, вольготно вытянув ноги в толстых ботинках из буйволовой кожи на толстой армейской подошве. Они лениво поглядывали за качающимися на мелкой волне ярко-желтыми поплавками.
Темные, почти до чернильной черноты, волны с тихим шуршанием накатывались на мелководье возле берега, затем как бы нехотя откатывались назад. Осень уже вступила в свои права, поэтому чувствовалась не по-летнему ледяная свежесть, иногда как сквозняком пробегающая вдоль водной глади, отчего на поверхности воды появлялась легкая рябь, создавая иллюзию легкой поклевки. Опытные рыболовы никак на это не реагировали, с удовольствием попивая холодное баночное пиво. Несмотря на плюсовую температуру, примерно около десяти градусов, оба мужчины были одеты в зимние утепленные куртки с меховыми воротниками, а на голове у одного из них была даже шерстяная выношенная шапочка непонятного цвета.
Одежда выдавала в них местных жителей, которые предпочитали потеплее почти круглый год, особо не считаясь ни с летним зноем, ни с трескучими морозами. Один, постарше, можно сказать, старик, с изрезанным глубокими морщинами лицом, худощавый, с выпирающими скулами и подбородком, обветренными до красноты, очевидно, от постоянного пребывания под открытым небом. Второй же – молодой мужчина крепкого телосложения с ухоженными руками и модельной современной стрижкой, тщательно выбритый. Такие разные, но тем не менее чем-то очень похожие друг на друга мужчины явно наслаждались и процессом ловли рыбы, и общением друг с другом, и единением с природой. Серые, глубоко посаженные глаза, выступающие скулы, ямочки на подбородках выдавали в них несомненное родство между собой, а если бы спросить их фамилию, Маккалан, то стало бы абсолютно ясно, что это отец и сын, решившиеся уединиться с природой и самими собой.
Тот, что постарше, Патрик Маккалан, американец ирландского происхождения, бывший морской пехотинец, успевший повоевать во Вьетнаме, бывший заместитель военного атташе в небольшой среднеазиатской стране, бывший крупный чиновник посольства США в Китае, работавший в свое время начальником отдела информации и культуры. Он считался весьма значительной фигурой, имел большое влияние на события, происходящие в этой азиатской стране. Позже оставил работу за границей и стал очень активным деятелем республиканской партии в штате Вашингтон, был в составе законодательного собрания от округа Асотин.
И хотя избиратели округа Вашингтон склонны больше поддерживать кандидатов от демократической партии, тем не менее имел авторитет как у простых избирателей, так и среди сильных мира сего.
Но это все осталось в прошлом. Три года назад, когда буквально за пару месяцев сгорела от рака его любимая жена, он как-то сдулся, резко постарел и в конце концов переехал в этот забытый богом край, подальше от людских глаз и внимания. Кроме того, в то же время развелся его сын, с которым, кстати, сейчас он наслаждался рыбной ловлей. Невестка, забрав с собой двух дочек-погодков, любимых внучек и отраду дедушки, укатила с новым мужем на другой конец страны, чем окончательно подорвала привычный уклад и лишила смысла жизни старого человека.
Разругавшись с ней по телефону, а заодно высказав такие же претензии и сыну, только в гораздо более резкой форме, он окончательно поселился в этой глуши больше года назад, не показывая и носа в лоно цивилизации.
Надо сказать, что этот домик с гектаром земли и ежемесячной рентой ему подарило государство за какие-то заслуги во время работы на территории Китая.
Второй рыбак, тот, что помоложе, и с кем он год назад умудрился разругаться почти окончательно, являлся ему сыном, но был полной противоположностью старому Маккалану. Шон Маккалан, тридцать пять лет, высокого роста, широкоплечий, даже производящий некоторое впечатление грузности, хотя, без сомнения, обманчивое, с виду медлительный и ленивый, но отлично развитый физически и неплохой спортсмен. Породистое волевое лицо, такие же, как у отца, выпирающие скулы и внимательный взгляд серых глаз делали его, несомненно, привлекательным для особ женского пола. Кроме всего прочего, их, конечно, объединял тот факт биографии, что сын, как и отец в свое время, посвятил жизнь служению правительству США.
Шон был действующим и довольно успешным агентом отдела специальных операций ЦРУ. Сейчас он находился в двухмесячном отпуске, который с удовольствием решил потратить на общение с отцом и медитацию на природе. Впрочем, возможно, он проводил бы больше времени с отцом, если бы не упрямый характер старика и его нежелание видеть сына.
Такие моменты выдавались не часто, вернее – всего второй раз с тех пор, как отец навсегда переехал сюда, и поэтому сейчас оба старались получить удовольствие от этой встречи, тем более что их объединяла общая страсть – рыбалка.
– Шон, подай мне еще пивка, – старый Патрик протянул руку, указывая на ящик с «Будвайзером», стоящий возле Шона.
– Смотри, еще только утро, а ты уже на пиво налег. В сон начнет клонить, – ответил тот, тем не менее протягивая запотевшую баночку.
– Тебе что, мое пиво жалко? Для меня это как вода, да и когда ты уедешь, я вообще пить не буду, как-то не тянет. Так что давай, раз сказано.
Мужчины замолчали, затем Патрик продолжил давно начатый разговор.
– И все-таки ты сволочь. Если бы ты не развелся с Мартой, то каждое лето я смог бы встречаться с любимыми внучками. А им-то здесь как хорошо, да и мне не так было бы тоскливо.
Шон флегматично пожал плечами.
– Развелся и развелся, ты же знаешь нашу ситуацию, она больше не смогла терпеть мои частые командировки.
Немного подумав, он добавил:
– Да и не хотела, очевидно. А тебе если тоскливо, так переезжай в город, а то заперся здесь, как медведь в берлоге.
– Нет, в городе еще более тоскливо. – Патрик приложил руку к виску, как будто взял под козырек, закрываясь от выглянувшего солнца. – Здесь другая тоска, светлая. Тебе не понять. Я уж тут буду доживать, что мне надо?
Шон хмыкнул, взглянув на заблестевшую от лучей солнца воду.
– Смотри, у тебя клюет, – указал он отцу на поплавок.
– Сам вижу, не слепой. – Тот подсек, и небольшая, с ладонь, рыбешка шлепнулась на мокрые доски пирса.
– С почином, тебе всегда больше везет. – Шон отхлебнул из своей банки, вытащил удочку с болтающейся на крючке приманкой и вновь забросил ее.
– Везет тому, кто с руками, а кто безрукий, так и рыбешку не поймает, – отрезал отец.
– А насчет дочек, так и я скучаю, – продолжил Шон свою мысль. – Но ты сам подумай, я на службе, бывает, и по полгода, встречались редко. Что я им мог дать? Не, с мамой им сто процентов лучше. Что же поделать, жизнь есть жизнь.
Разговор прервал звонок спутникового телефона, лежавшего на складном столике возле Патрика.
– И тут достанут, не дают спокойно порыбачить. – Патрик недовольно поднял трубку к уху. Коротко выслушал, передал сыну.
– Тебя. Очевидно, сорвешься, пойду собираться.
Тяжело поднялся и, не оборачиваясь, пошел к дому.
Через пять минут Шон появился на пороге.
– Уезжаешь? – скорее утвердительно, чем вопросительно спросил Патрик, продолжая складывать небольшую походную сумку сына.
– Да, возникла кое-какая проблема по работе, в бухгалтерии там не сходится, – Шон виновато развел руки в стороны. – Это буквально на пару недель, но как только все улажу, так сразу к тебе, договорим и дорыбачим, обещаю.
– Ко мне, – буркнул Патрик, – знаю я твои обещания. Пойду моторку готовить, отвезу тебя. Не забудь позвонить потом.
Взяв ключи от лодки, он было направился к пирсу. Они между собой никогда не обсуждали работу.
– Нет, не надо, отец, – остановил его Шон, – через час за мной пришлют вертолет.
– Видно, сильно не сходится ваша бухгалтерия, если вертушку посылают, – усмехнулся старик, бухнув собранную сумку на стол.
– Ну ладно, коли так, давай тогда просто посидим.
Ровно через час послышался шум винта. Темно-зеленая военная винтокрылая машина показалась над озером, качнулась вправо, накренилась и устремилась в их направлении.
Через пять минут вертушка приземлилась на обозначенной окрашенными в красный цвет колодками площадке. Дверь отъехала в сторону, раззявившись темным проемом, но никто из вертолета не вышел. Двигатель даже не глушили, ожидая своего пассажира. Шон закинул сумку на плечо. В проеме показалось улыбающееся лицо молодого мужчины в военной форме, приветственно махнувшего рукой.
– Все, отец, мне пора, – сказал Шон, взглянув на вертушку. – Ты уж береги себя, не хотелось бы вступать в наследство всем этим хозяйством, – он обвел рукой прогалину, где приземлился вертолет, пирс и еле видневшийся за деревьями дом.
– Не дождешься, я еще тебя переживу, – Патрик протянул руку сыну. – Ты тоже береги себя, да и я буду тебя ждать.
Кивнув на прощание, не оборачиваясь, пошел к дому.
Шон запрыгнул в открытую дверь, усаживаясь на боковую сидушку. Винты тут же завертелись сильнее, и металлическая стрекоза, чуть качнувшись в стороны от порывов ветра, набирая скорость, быстро скрылась за сопками, покрытыми лесом.
Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли, штат Виргиния, США
Директор национальной секретной службы Джон Харрис, крупный седовласый мужчина семидесяти трех лет, сидел за столом своего кабинета и выслушивал доклад начальника отдела специальных операций доктора Джеймса Смита. Квадратное красноватое лицо, жесткий взгляд из-под прищуренных темно-карих глаз, серый костюм в полоску, дань современной моде, с безупречным, в тон, галстуком и белой сорочкой, застегнутой на все пуговицы, придавали ему вид монументальный и незыблемый. Вперив тяжелый взгляд в говорящего, он молча дослушал доклад и затем произнес:
– У вас все?
– Да, господин директор, по данному вопросу да.
– Это очень интересно, господин Смит, очень. Но вам отлично известна значимость планируемой операции. Уверены ли вы на сто процентов, что можно дать добро? Вы лично, а не ваш отдел и аналитики, подготовившие вам доклад.
Начальник отдела сморщился, как от зубной боли, понимая, что часть ответственности, таким образом, при возможном провале перекладывается на его плечи.
– Наши аналитики просчитали возможные риски, складывающуюся политическую обстановку и пришли к выводу, что вероятность благоприятного исхода операции более семидесяти процентов. Кроме того, мы очень ограничены во времени.
Он достал носовой платок и промокнул вспотевший лоб.
– А я лично, да, я считаю, возможно начать проведение операции.
Директор молчал, вперив взгляд в портрет бывшего президента Вашингтона, висевший на противоположной стене, затем произнес:
– Да, вы правы, сроки нас поджимают. Хорошо, будем считать, что добро вы получили. Теперь о деталях. Кто будет непосредственным исполнителем операции?
Начальник отдела специальных операций заглянул в бумаги, лежащие перед ним, абсолютно без необходимости освежения памяти, а просто чтобы немного собраться с мыслями, прекрасно понимая при этом, что директору уже давно известно имя агента.
– Специальный агент Шон Маккалан. Он был вызван из отпуска и в данный момент находится в вашей приемной. Агент Маккалан выбран из трех наиболее подходящих кандидатур, но по ряду обстоятельств является, пожалуй, самым лучшим кандидатом.
– Каких обстоятельств?
– Он отлично владеет языками, на уровне родного китайским и очень неплохо русским. Имеет представление о работе медиакомпаний, а также о работе Всемирной организации здравоохранения. Операция будет проводиться под их эгидой. Кроме всего прочего, мы сочли нужным привлечь и их действующего сотрудника.
Он опять заглянул в бумаги.
– Это некий Гарри Миллер. Доктор наук в области микробиологии и вирусологии, старший научный сотрудник. Работает в организации чуть более десяти лет, автор семнадцати научных трудов, пользуется несомненным авторитетом в мировом научном сообществе.
Директор сморщился и брюзгливо добавил:
– Нельзя, что ли, было обойтись нашим сотрудником? Не люблю я этих белых воротничков.
– Нет, это действительно необходимо. Китайская служба безопасности крайне подозрительно относится к любым отклонениям от обычных процедур. Появление нового, незнакомого лица абсолютно точно привлечет к нам излишнее внимание и может поставить операцию под угрозу срыва. А так это будет выглядеть как рутинная практика.
– Хорошо. Насколько ВОЗ осведомлена о наших целях?
– Ни насколько. Они действительно будут проводить свою проверку. Нашего агента воспринимают как неизбежное зло, навязанное сверху. Кроме того, они рассчитывают на какое-то дополнительное финансирование. Вы же знаете, им всегда не хватает денег.
– А на самом деле, как будет проводиться финансирование?
– Часть из их фондов, остальное по нашим А2-стандартам.
Директор отлично знал, А2-стандарт – это практически неограниченные средства, когда может быть задействовано государственное финансовое управление.
– Чертовы скряги, все хотят жар чужими руками загребать, – проворчал директор, постукивая кончиком золотого паркера по столешнице. – Но прикрытие действительно замечательное.
Кому, как не ему, было отлично известно реальное финансовое положение Всемирной организации здравоохранения и те огромные средства, которые крутятся под их патронажем. Ведь это его департамент полтора года назад проводил тайную операцию по оценке их деятельности, результатом которой стали отставки нескольких основных акционеров организации и потеря кресла одним из сенаторов.
– Наш агент уже введен в курс операции?
– Нет, он только прилетел и сразу сюда, ни с кем до этого не общался. Забрали его из лесного хозяйства его отца, где он рассчитывал провести двухмесячный отпуск.
– Его отец – Патрик Маккалан, которого мы в свое время имели в разработке? – проявил осведомленность директор Джон Харрис. – Противный, надо сказать, старикашка. Много нам крови попортил. Ну, да ладно.
– Так точно, он и есть. Правда, сейчас, уже более года, находится безвылазно в своем лесном домике, по координатам…
– Я в курсе, – перебил его Джон и сказал: – Ну что ж, зовите вашего супермена, познакомимся.
Шон вошел в кабинет и огляделся. Большая, около сорока квадратных метров, комната, обставленная в английском стиле прошлого столетия. Дубовая коричневая мебель, монументальный шкаф, громоздившийся в углу, темно-зеленый кожаный диван с такого же цвета креслами и придвинутым к ним журнальным столиком. Посреди комнаты огромный стол с восемью стульями, один из которых занят начальником отдела специальных операций. Во главе, возле широкого окна, за удобным офисным креслом восседал его хозяин, директор национальной секретной службы Джон Харрис, такой же основательный и мощный, как и его кабинет. Увидев вошедшего Шона, встал из-за стола и протянул ему руку.
– Рад с вами познакомиться, Шон.
Широкая и жесткая ладонь была крепкой, а рукопожатие – твердым и уверенным. Жесткий, прямой взгляд прямо в глаза.
Нисколько не смущаясь своего походного вида, Шон с удовольствием пожал протянутую ладонь.
– Добрый день, господин директор.
– Какой директор, – тот махнул рукой. – Для тебя, сынок, просто Джон. Садись, прошу к столу, – директор указал рукой на кресла у журнального столика. – Хотелось бы поговорить в более приватной обстановке, выпить бокал пива, но… – Он замолчал, затем продолжил после паузы: – Служба, служба не ждет. Так что прошу, пока только кофе.
Позвонил по селектору и приказал принести три чашки кофе и печенье. Все трое перешли на удобные диваны.
– Представьте, пожалуйста, вашего сотрудника, – директор требовательно посмотрел на Джеймса Смита.
Тот взял из папки листок и стал зачитывать содержащуюся там информацию.
