Искривлённая история

16 апреля 1922 г. в маленьком итальянском городке под названием Рапалло советская и германская делегации заключили договор об установлении дипломатических отношений, урегулировании спорных вопросов и о режиме наибольшего благоприятствования в торговле. Немцы, между прочим, отказались от национализированного советским правительством германского акционерного капитала на сумму 378 млн. руб. – при условии, что Россия не станет удовлетворять аналогичные претензии других государств. Франко-бельгийский капитал оценивался в 622 млн. руб., однако, вместе с военными долгами он представлялся попросту неподъёмным, поэтому за немецкое предложение, конечно, ухватились обеими руками. На деле же, однако, германцы добились большого успеха, поставив Россию в условия, когда она более ни с одной из «великих держав» не сможет вступить в дипломатические отношения.

Впрочем, это немцы так полагали. В. Ленин (В. Ульянов) смог привлечь капиталистов со всего мира, а не только немецкие компании, ведь в его распоряжении имелось столь мощное оружие, как Коминтерн. Источники убеждают нас, будто деньги, вырученные от продажи церковных ценностей, пошли на нужды Мировой социалистической революции, что их, как бездонная пропасть, поглотили зарубежные коммунистические партии. А вы верите в это? Вы верите, будто В. Ленин (В. Ульянов), Л. Троцкий (Л. Бронштейн) и И. Сталин (И. Джугашвили), понемногу вступавший в правление государством, собственных граждан расстреливали и морили миллионами, а вот нужды европейских и американских рабочих, чей уровень жизни всегда был много выше, заботили их настолько, что они им последний крест, снятый со священнослужителя, отдавали? Ну, вы в такое верите?

Кто угодно согласится: что-то не то. Что ж, давайте попробуем проследить путь денег. Допустим, они действительно отправились за рубеж с эмиссарами Коминтерна – туда, где можно организовать стачки и революции. Но два с половиной миллиарда рублей золотом – это же более чем в 250 раз больше, чем потрачено Германией на успешную – самое главное, успешную! – революцию в России. Помилуйте, где же коммунистическая планета Земля, да и Луна с Марсом тоже? Если нет революций, то где же деньги?

Деньги, как нетрудно догадаться, воровали – и большинство деятелей Коминтерна впоследствии получили свой смертный приговор. Секретарь этой организации К. Радек в 1921 г. только рассмеялся над обвинениями комиссии, выявившей злоупотребления М. Фрунзе по должности, сказав в ответ, что товарища М. Фрунзе тоже недавно отправляли с комиссией к П. Врангелю, и он привёз оттуда «выводы». К. Радек, большой остряк, автор большинства советских анекдотов, включая и антисоветские, всегда воровал сам и никогда не мешал делать это другим, если те служили делу революции. В 1939 г. его убили в Верхнеуральском политизоляторе – это сделал осуждённый И. Степанов, бывший комендант НКВД Чечено-Ингушской АССР, которого выдали за заключённого Варежникова, по одним сведениям – «троцкиста», по другим – уголовника. Сам И. Степанов, осуществив убийство, вскоре вышел на свободу.

Председателя исполкома Коминтерна в 1919 – 1926 годах Г. Зиновьева (Е.-Г. Радомысльского) расстреляли в 1936 г., видимо, он забавлял И. Сталина (И. Джугашвили) в гораздо меньшей степени, нежели К. Радек. Согласитесь, что-то они не очень хорошее сделали для Мировой социалистической революции, раз вождь с ними так круто обошёлся.

Тем не менее, все деньги украсть не могли, большая их часть, несомненно, дошла по назначению, иначе и Г. Зиновьев (Е.-Г. Радомысльский), и К. Радек отправились бы на тот свет гораздо раньше. Тогда возникает вопрос: что же из себя представляли те первоочередные цели за рубежом, на которые деньги расходовались, раз перед ними меркли задачи строительства уже имеющегося коммунистического государства? Правда, странно: Совнарком собирает колоссальные средства и, будучи в ужасающей нужде, буквально побираясь, 99% этих средств инвестирует… в экономику капиталистических стран. Россия же продолжает жить на милостыню, получаемую от благотворительных обществ.

Правда, бред? Однако официальная версия событий как раз такова. Впрочем, в то же время в Советской России вдруг объявляются представители зарубежных компаний и начинают инвестировать в советскую экономику значительные средства. Несмотря на то, что Страна Советов считается изгоем мирового сообщества, с которым многие уважающие себя страны даже не пытаются устанавливать дипломатические отношения, капиталисты вдруг соглашаются с тем, что концессии, предложенные большевиками – чрезвычайно выгодное вложение денег.

Концессии, включая «чистые» (право на добычу какого-либо типа полезных ископаемых либо на лов рыбы), «смешанные» (акционерные общества с равным или преобладающим советским капиталом, в которых правом решающего голоса всегда обладал советский директор) и «обратные», или «псевдо-концессии» (фактически, договора о закупке советской стороной каких-либо технологий), возникают уже в 1921 г., согласно ленинскому декрету. В 1923 г., с возникновением Главконцесскома и созданием соответствующей правовой базы, наступает подлинный «бум концессий». Всего «чистых» и «смешанных» концессий к 1926 г. насчитывалось 330; постепенно советское руководство начало отдавать предпочтение «псевдоконцессиям», так как те позволяли работать без привлечения зарубежных администраторов – к 1930 г. таких концессий насчитывалось 134.

Если верить официальной версии, руководство Советской России (с 30 декабря 1922 г. – Союз Советских Социалистических Республик, сокращённо СССР), получив от капиталистов необходимые технологии, знания, оборудование, причём на весьма крупные суммы, немедленно «кинуло» своих новых партнёров. Начало процессу положило дело «Об экономической контрреволюции в Донбассе» («Шахтинский процесс») в 1928 г., когда, вместе с советскими гражданами были арестованы и немецкие, причём обвинение носило заведомо сфабрикованный характер. Контракты, включая и заключённые на многолетний срок, вплоть до 1975 г., так или иначе нарушались: создавались невозможные условия для работы, вводились новые налоги и т.д. Наконец, постановлением Совнаркома от 27 декабря 1930 г. большинство концессий было попросту аннулировано.

Так прошёл первый этап привлечения западных технологий и капитала в советскую страну. Несмотря на имевшую место шумиху и даже ряд судов, закрытие концессий не имело для СССР значительных последствий. Вопрос: как же они всё-таки возникли, если все понимали, что большевикам доверять нельзя? Ясность в данный вопрос внесла ещё Генуэзская конференция: большевики – это просто мошенники, которые никаких долгов не признают.

Тогда куда же делись средства Коминтерна? Итак, возникло два вопроса, из которых можно составить вполне логичное предположение: деньги передали владельцам и управляющему персоналу компаний, с которыми заключались контракты, в виде огромных сумм наличными, покрывающих все инвестиции. Последние, таким образом, носили характер «реверсных», приём, черты которого легко заметить в создании чисто «технологических» концессий, которые позволяли сэкономить на патентных отчислениях. Аннулированные концессии в конечном счёте оказались убыточными для зарубежных компаний, значит, они не заплатили со всех сумм никаких налогов.

Данное предположение – всего лишь предположение, хоть и оригинальное и даже остроумное. Однако я уже вижу, как из многомиллионной аудитории тянется лес рук, ораторы толкутся у трибуны, пальцы корреспондентов стучат по клавиатурам – и все они готовят опровержение. Самый простой довод против моей теории – это отсутствие доказательств. А с чего вы решили, что у меня нет доказательств? Наоборот, есть доказательства, они у меня очень даже имеются.

Есть официальная история «Амторга» (Amtorg Trading Corporation), акционерного общества, учреждённого 27 мая 1924 г. в США, ещё за девять лет до установления советско-американских дипломатических отношений. В том же году главный инженер нью-йоркской конторы В. Камеров попросил политического убежища; он заявил, что около 20 служащих из 58 работают на советскую разведку. Скандалы, к которым присоединялись и сотрудники ФБР, случались и впоследствии: советских шпионов арестовывали и выдворяли на родину. Тем не менее, фирму так и не закрыли, что, согласитесь, более чем удивительно. По свидетельству Б. Бажанова, ближайшего помощника И. Сталина (И. Джугашвили), в 1928 г. бежавшего из СССР, «Амторг» изначально служил прикрытием для работы агентуры Коминтерна и ИНО (Иностранный отдел) НКВД. Компания поступала предельно просто: подавала запрос насчёт той или иной фирмы или компании, с целью проверки её кредитоспособности в федеральные и местные фискальные органы. Если та с трудом держалась на «плаву», подключали местные профсоюзы, коммунистов – всё на средства Коминтерна. Затем руководство и ряд наиболее интересных сотрудников получали предложение, от которого весьма трудно было отказаться. Обычно советскую сторону интересовали как готовые изделия, так и инженеры, способные ими пользоваться, не говоря уже о тех, кто способен был организовать производство.

Разумеется, в деньгах вопрос не стоял: только в 1929 – 1930 годах только официальные покупки «Амторга» у 1700 американских фирм обошлись СССР в 94,5 млн. дол. ФБР, несмотря на то, что раскрыло разведывательную суть деятельности «Амторга», особенных препятствий не чинило: наоборот, процессы эти только нарастали. Вот рекламное объявление, размещённое в «Нэйшн» (“The Nation”) 14 января 1929 г., расписывающее красоты СССР для американских интеллектуалов и работников социальных служб, которые приглашались на работу: «Страна, в которой проводится величайший в мире эксперимент, страна с созвездием живописных народов, чудесной природой, восхитительной архитектурой и экзотическими цивилизациями».

Разумеется, подводная часть айсберга была гораздо больше, да и торговля началась ещё в 1924 г. Теперь вам, должно быть, понятно, куда уходили советские деньги. В общем, да, действительно, на нужды Коминтерна и Мировой социалистической революции.

Здесь легко удивиться такому снисходительному отношению правительства США к промышленному шпионажу со стороны СССР, который на тот момент американцами даже не признавался официально. Однако нужно понимать ситуацию: «дядя Сэм» давал своим соотечественникам возможность заработать, а потенциальному партнёру и союзнику, каковым СССР и стал в будущем – возможность обогатиться достижениями научно-технического прогресса.

Нельзя также забывать, что зачастую американцы, хорошо осведомлённые о компетентности своих торговых партнёров – вернее, об отсутствии таковой, – продавали тем, причём втридорога, сущий хлам. Среди примеров подобного легче всего назвать знаменитый «танк Кристи», который стоил советской стороне 164 тыс. дол. – 60 тыс. дол. за две машины, 4 тыс. дол. за запчасти и ещё 100 тыс. дол. – самому изобретателю, Дж. Кристи. К «танку Кристи» и к созданным на его основе танкам серии БТ мы ещё вернёмся, сейчас же скажу, что массовое производство боевых бронированных машин этого типа дорого обошлось Советскому Союзу, но при этом не принесло никаких военных преимуществ. По крайней мере, тысячи их вышли из строя или были подбиты противником в кампании 1941 г., причём не смогли нанести тому хоть сколько-нибудь заметного урона.

Как показывает история с концессиями и «Амторгом», в 1920-е годы СССР потратил весьма значительные деньги на создание производственной базы, в которой нуждался для осуществления задуманных проектов модернизации страны. Начиная с 1930 г. советская сторона переходит к более выгодным для неё контрактам с отдельными фирмами и специалистами, которые нанимались уже не под предлогом «концессионной деятельности», а напрямую для развития советской промышленности, в том числе и военной.

И снова империалисты, капиталисты и прочие воротилы с Уолл-стрит будто бы ничего и не замечали. Нужно сказать, им было не до этого: в два дня, 28 – 29 октября 1929 г., случился биржевой крах, положивший начало Великой депрессии.

Глава 31. Червонец против доллара

Американская свинья и советская, я убеждён, что они могут вместе сосуществовать

Н. Хрущёв

1920-е остались в истории как период бурного развития экономики, масштабного строительства и, в некоторых случаях, даже процветания. В первую очередь, это касалось США, страны где это время именуют не иначе как «ревущие двадцатые». Первая мировая война сделала эту заокеанскую державу не просто победительницей – но кредитором стран-победительниц, включая Британскую империю, самую крупную из стран, когда-либо существовавших на Земле. С этого самого момента ведущая роль США в мировой политике и экономике только крепла; опустошительные войны, периодически сотрясавшие Старый Свет, всякий раз приводили их участников на Уолл-стрит за кредитами, что только усугубляло долговую кабалу и лишний раз укрепляло позиции США.

Война ослабила все валюты, особенно тех стран, что потерпели поражение. В Германии в 1923 г. вспыхнула гиперинфляция, в то время как в России нормальное денежное обращение было установлено лишь в 1922 г. В чём же была причина неожиданной нормализации экономики в этих странах, пусть и временной – и столь же неожиданного биржевого краха?

Как я уже говорил, долгие тысячи лет, ещё начиная со времён античности, европейские валюты основывались на серебряном – и, в периоды благополучия, на золото-серебряном – стандарте. Это значило, что монеты чеканились из серебра с более или менее высоким содержанием этого благородного металла, а для подлинно богатых людей существовала возможность осуществлять накопления и расчёты при помощи золотых монет. Золото-серебряный стандарт, ввиду неудобства (курс серебра и золота колебался по отношению друг к другу, в зависимости от открытия новых месторождений) и очевидного препятствия, которое он ставил на пути развития экономики (темпы добычи серебра и чеканки монет в США в XIX в. отставали от возможностей промышленности), в конце, концов, уступил место золотому стандарту, хотя серебряные монеты всё ещё оставались в обращении. В этот период золотые монеты пребывали в свободном обращении, а международный кредит имел своей основой обеспечение золотым запасом.

Первая мировая война и её, не сдерживаемое никакими соображениями, производство вооружений, нарушили существовавший баланс цен, что привело к временному отказу от золотого стандарта и свободного обмена бумажных денег на золото в ряде стран. Когда некоторые из этих стран потерпели поражение, потребности населения в продуктах первой необходимости, несколько лет находившиеся на втором плане, вслед за пушками и снарядами, вновь резко перевернули понятия спроса и предложения на потребительских рынках. Это привело к остановке промышленного производства (даже готовое оружие стран Четверного союза подлежало передаче странам Антанты, не говоря уже о выпуске нового), невозможности быстро восстановить сельское хозяйство, которое предыдущие годы просто игнорировали – и к невозможности купить товары широкого потребления, основное мерило богатства в новых условиях, за бумажные деньги. Естественной реакцией правительств стали попытки заткнуть брешь новыми порциями бумажных денег, а также выпуск продуктовых карточек.

Единственной твёрдой валютой в данных обстоятельствах оказались золотые и серебряные монеты более раннего периода, остававшиеся у населения57 и, как в случае с Россией, ценности церкви. Разумеется, это были крохи по сравнению с государственным золотым запасом, а также с золотым запасом частных банков, которые отправились по одному пути – на запад. Российский золотой запас, как вы помните, увезли с собой частью австро-германские войска, частью – бывшие австро-венгерские военнопленные, ныне – стрелки чехословацкого корпуса. Германский же золотой запас, как и значительная часть британского и французского, отправились через Атлантику: немцы выплачивали репарации, в то время как французы и англичане – долги.

США в короткий период смогли значительно увеличить золотой запас – как государственный, так и запас частных лиц и компаний. Это, разумеется, стало обеспечением для нового витка производства – автомобилей, тракторов, самолётов, консервов, одежды и обуви, мыла, зубного порошка и пр. Всех этих товаров, как избавления, ожидали в измождённой и голодной Европе. Более того, американский капитал счёл выгодным задействовать европейцев в производстве путём новых ссуд – чтобы реализовать потребности других секторов мирового рынка и даже повысить их уровень платёжеспособности.

Например, Германия, которая в 1923 г. стала ареной революционных выступлений, как коммунистических, так и фашистских, получила огромные кредиты – около 7 млрд. дол., согласно т. н. «плану Ч. Дауэса» (принят 16 августа 1924 г. на Лондонской конференции). Эти деньги позволили немцам вернуться к чеканке серебряных монет, а также к золотому обеспечению рейхсмарки и т.н. «рентной марки»58 (последняя была введена несколько раньше и обеспечивалась путём национализации 6% предприятий, находящихся в частной собственности). На довоенный уровень вернулось не только содержание драгоценных металлов в серебряных монетах, но и производство: в 1923 г. оно составляло лишь 55% от уровня 1913 г., а в 1927 г. – уже 122%, в то время как доходы населения в 1928 г. превысили уровень 1913 г. на 20%.

Совсем иная ситуация сложилась в Советской России, которой, с одной стороны, не было никакой необходимости выплачивать репарации, с другой – не имелось ни малейшей возможности выйти на международный рынок и, тем более, получить выплаты по репарациям обратно в качестве льготного кредита. По этой причине валютная реформа 1922 г. изначально носила весьма схожий с германским (возвращение к прежним стандартам), но вместе с тем и откровенно фиктивный характер.

Суть махинации, осуществлённой Совнаркомом, можно понять, ознакомившись с докладом одного из виднейших соратников Л. Троцкого (Л. Бронштейна), секретарём ЦК РКП (б) Е. Преображенским, на Х съезде партии в 1921 г. Он предлагал вернуться к твёрдому рублю, обеспечив его исключительно серебром, которого накопилось уже 200 тыс. пудов (3276 т), а золото, которого почти не было, использовать для международных расчётов. В общем, так и сделали, правда, с одним маленьким дополнением; самого же Е. Преображенского вывели из состава ЦК – то ли за то, что проговорился, то ли за то, что не догадался продумать всё до конца.

В 1922 г., когда И. Сталин (И. Джугашвили) уже стал генсеком, началась валютная реформа – невероятную массу выпускавшихся всё это время Совнаркомом (!) «керенок» стали заменять на т.н. «совзнаки» (советские денежные знаки), поначалу воспринятые населением крайне скептично. Однако появление серебряного рубля такого же, как при царе, веса и пробы (900-я проба, 18 г чистого серебра)59, а также «червонца», типа валюты, обеспеченного теми же 7,738 г чистого золота, в значительной степени оживило внутренний рынок. Начиная с 1 апреля 1924 г., червонец даже котировался на Нью-Йоркской фондовой бирже.

Главная же хитрость, как и в случае с концессиями, заключалась в том, что «червонец» (10 рублей), одно название которого происходило к обиходному, обязан был, скорее, убедить граждан в наличии твёрдого обеспечения золотом, нежели предоставлял таковое. Даже разрешение использовать николаевские золотые монеты в качестве официального платёжного средства преследовало ту же цель. Вместе с тем выпуск советских золотых монет был крайне ограниченным и предназначался, разумеется, для международных торговых операций, однако капиталисты неожиданно отказались их принимать, поэтому небольшое количество настоящих, а не бумажных, «червонцев» всё же попало на внутренний рынок. В действительности же для советских граждан обменять бумажные червонцы на золотые представлялось почти невозможным, и главной целью правительства, конечно, было не только восстановить доверие народа к деньгам, но и «вымыть» имевшееся у того золото. Ну, а для иностранных торговых партнёров пришлось временно восстановить выпуск… царских монет. В конечном итоге, те согласились принимать золото в слитках.

Реформа эта, разумеется, являла собой очевидный пример жульничества, по сравнению с состоянием на 1913 г., когда 1,67 млрд. рублей кредитными билетами имели полное покрытие за счёт равных им золотых резервов Госбанка. Она могла лишь временно реанимировать экономику, причём в области индустрии можно бы было ожидать, скорее, восстановления ряда отраслей – но только на дореволюционном уровне и даже ниже его, учитывая тот факт, что работать приходилось на устаревшем и изношенном оборудовании. Действительно, валовая выработка в год на одного рабочего осталась приблизительно равной таковой в 1917 г., в то время как годовой заработок рабочего, постоянно повышаясь, в 1924 г. достиг 210 рублей – ровно на 4 рубля меньше, чем при Временном правительстве. Платёжеспособность составляла примерно 70% от уровня 1913 г., хотя и в тот период российские рабочие, как вы помните, отнюдь не процветали. Чтобы добавить к этой картине последний штрих, скажу вам, что численность рабочих в стране победившего пролетариата, по сравнению с 1917 г., упала в 1,87 раза, составив лишь 1,615 млн. чел., а валовая выработка снизилась в 1,69 раза, достигнув 2,566 млрд. руб. (по довоенному паритету), причём, как нетрудно догадаться, в большинстве случаев речь шла о товарах, которые не смогли бы найти покупателя за рубежом.

Частные предприниматели, многие из которых действительно быстро разбогатели, отнюдь не представляли собой решающей силы в советском обществе. Напротив: получение прибылей в результате эксплуатации наёмного труда, автоматически вело, согласно конституции 1918 г., к утрате права избираться в представительские органы власти – и даже права участвовать в голосовании. Конституция 1925 г. только подтвердила это положение. Как и в случае с концессиями, партийное руководство достаточно широко и свободно, не хуже чем «младо-предприниматели» в отношении своих работников, трактовало конституцию. На деле «нэпманы» и члены их семей, включая совершеннолетних детей, лишались доступа к образованию, особенно к высшему, у них возникали проблемы с «пропиской»60 и т.д. Количество «лишенцев» всех категорий (также бывшие жандармы, священнослужители и т.д.) в 1927 г. составило 3,04 млн. чел., то есть вдвое превышало численность пролетариата (!).

Глава 32. Великий перелом

Живут ли другие народы в изобилии или дохнут от голода – интересует меня лишь в той степени, в какой мы нуждаемся в рабах

Г. Гиммлер, рейхсфюрер СС

Как вы понимаете, вновь созданный СССР, несмотря ни на что, пребывал в достаточно кризисном и со всех сторон непростом положении, причём рассчитывать на то, что ситуация улучшится со временем, не приходилось – скорее наоборот, имелись основания предполагать, что все станки и прочее оборудование окончательно износятся, в то время как снабжение продовольствием и далее будет оставаться предметом извечного беспокойства, если не хуже. Установление твёрдой цены на хлеб существенно ограничивало возможные прибыли крестьян, принуждая их припрятывать зерно – последнего в 1927 г. было заготовлено 76,7 млн. т. Одновременно приходилось констатировать, что достигнута максимальная урожайность, как и посевная площадь – в целом, те вышли на уровень 1913 г. и даже превысили его. Более выжать из ручного труда не представлялось возможным; лишь широкое внедрение новейшей техники могло позволить улучшить положение.

В декабре 1927 г. на XV съезде ВКП (б) было принято решение о переходе к плановой экономике – и о реализации первого пятилетнего плана (1 октября 1928 г. – 1 октября 1933 г.), причём план утвердили, как всегда, с задержкой – лишь в апреле 1929 г. План предусматривал целый комплекс мер, реализация которых позволила бы осуществить «большой скачок» и ликвидировать отставание в развитии в 50 – 100 лет за 10 лет. Главная задача – окончательно ликвидировать сопротивление деревни городу и максимально задействовать имеющиеся там человеческие ресурсы на «стройках коммунизма» и в производстве. В известной степени, Россия никогда и не была фермерской страной – в 1913 г. большую часть аграрной продукции производили помещики (47%) и зажиточные крестьяне (34%), нанимавшие батраков. Передел земли «поровну», на индивидуальные хозяйства, устроенный большевиками с приходом к власти, изначально должен был привести к катастрофическому снижению производства. Реорганизация труда, применение машин в обработке земли – всё это было возможно только в крупных хозяйствах. Процесс «раскулачивания», немедленно и с большой энергией начатый партией при участии компетентных органов, привёл к конфискации земли и многочисленным арестам. На спецпоселение только в 1930 – 1931 годах отправили 1,8 млн. чел.

Было бы очень легко поддаться искушению и поверить, что, возглавь партию Л. Троцкий (Л. Бронштейн), всё было бы по-другому. Это простая логика, привитая существованием в мире «двух возможностей»: раз И. Сталин (И. Джугашвили), грубый, злой и плохой, то его главный соперник, Л. Троцкий (Л. Бронштейн), добрый, светлый и хороший. Однако я бы не верил в то, что Л.Троцкий (Л. Бронштейн), отличавшийся радикальными взглядами, мог поступить иначе по отношению к крестьянству, которое все большевики презирали и ненавидели. Вот что он заявил ещё в 1908 г. : «Деревней был наш мир до пришествия капитала. И вот пришёл капитал и опустошил резервуары деревни, эти питомники национального тупоумия, и туго набил человеческим мясом каменные сундуки городов». То, что И. Сталин (И. Джугашвили), по понятным причинам, не обладал даром выражать свои мысли столь ярко и рельефно, не значит, что к крестьянам он относился иначе. Я склоняюсь к мысли, что партия, особенно ЦК и Политбюро, представлявшие собой коллегиальные органы правления, сами выдвинули Л. Троцкого (Л. Бронштейна) наверх как лучшего разработчика идеи – и, со временем, И. Сталина (И. Джугашвили) как лучшего исполнителя. Так каменщик или слесарь избирает инструмент для работы, отдавая предпочтение наиболее пригодному; компартия как правящий класс сама избирала своего лидера – того, кто наилучшим образом обеспечит защиту её интересов, в первую очередь, процветание и незыблемость власти. Впрочем, на незащищённые классы населения эти запросы, разумеется, не распространялись – следовательно, все реформы и проекты должны были осуществляться, в первую очередь, за их счёт.