Сочинения. Том 9

АННУШКА У него пистолет, Марина!

МАРИНА Тем более. Тем более!.. Ты хочешь, чтобы Иудифь умерла, так и не родившись?

АННУШКА У него пистолет, Марина!

МАРИНА Не волнуйся, он умеет пользоваться пистолетом.

ДАНИИЛ Он так увлекательно рассказывал про тир своей юности.

Пауза.

АННУШКА Что же ты делаешь, Марина, он же твой отец?!

МАРИНА Спокойно! Я сохраняю для него внучку.

АННУШКА Что ты делаешь?!

Раздается выстрел.

Аннушка закрывает лицо руками.

Марина и Даниил в оцепенении.

МАРИНА Мама! Нам с Иудифью нельзя волноваться… Мама, мы с Даниилом на какое-то время уедем. К его отцу. На дачу. Так будет лучше… Ты не возражаешь?.. Мама, в моем положении я не могу поступить иначе… Ты понимаешь меня?.. Прошу тебя, не переживай. Это должно было случиться. Раньше или позже… Мы очень любим тебя… Всего доброго, мама.

Пауза.

ДАНИИЛ Всего хорошего.

Марина и Даниил поднимаются из-за стола и стремительно уходят.

Явление третье

Аннушка за столом.

В комнату входит Леснин с удочками в руках. Струйками с него стекает вода.

ЛЕСНИН Такой дождь! Просто потоп. Здравствуйте.

Пауза.

АННУШКА Кто вы?

ЛЕСНИН Леснин. Дмитрий Павлович Леснин. Старинный друг вашего мужа.

АННУШКА Да, я слышала о вас.

ЛЕСНИН Поверьте, мне бы и в голову не пришло являться к вам… но Василий Ильич очень настаивал… Ему отчего-то смертельно захотелось…

АННУШКА Как вы сказали?

Пауза.

ЛЕСНИН Ему отчего-то смертельно захотелось накормить меня обедом и… напоить коньяком… Сам бы я никогда не решился, но он очень и очень настаивал… Ума не приложу, зачем ему это понадобилось… И вам – хлопоты…

Пауза.

АННУШКА Вы рыбачили?

ЛЕСНИН Нет, только собираюсь. Собираюсь пригласить вашего мужа, Василия Ильича… А вы не любите рыбачить? Мы могли бы и вас взять с собой… Я знаю, обыкновенно женщины презирают рыбалку. Однако, мне кажется это – скорее от незнания. Большое удовольствие, на самом деле. Даже если и улов не богат… Сам процесс. Запахи костра… ухи… (Смеется.) Если поймаешь, конечно… Но, если улова нет – не страшно. Все равно… ни с чем не сравнимые ощущения.

АННУШКА Как вы сказали?

Пауза.

ЛЕСНИН Ни с чем не сравнимые ощущения.

Пауза.

АННУШКА Раздевайтесь. Что же вы в дверях? Раздевайтесь, проходите. Сейчас я буду накрывать на стол.

ЛЕСНИН Благодарю вас… Не стоит хлопотать…

АННУШКА Раздевайтесь, раздевайтесь.

Леснин складывает удочки. Снимает одежду. Усаживается за стол.

АННУШКА Выпейте пока коньячку. Согрейтесь. Вы совсем промокли.

ЛЕСНИН Настоящий потоп.

АННУШКА Пейте, пейте.

ЛЕСНИН (Выпивает коньяк.) Хороший коньяк. Тысячу лет не пил такого коньяку… А где, собственно, Василий Ильич?

АННУШКА Он – в ванне.

ЛЕСНИН Вот как?

АННУШКА Да, с утра промерз. Что-то его знобило, вот и отправился в ванну.

ЛЕСНИН Ну, что же, ну, что же… Я, с вашего позволения, выпью еще рюмочку?

АННУШКА Конечно, конечно. Хоть две.

ЛЕСНИН Благодарю вас. (Выпивает.)

АННУШКА (Подает Леснину газету.) Свежая газета. Пока я накрываю, можете почитать.

ЛЕСНИН Благодарю вас. Тысячу лет не читал газет (Принимается читать газету.)

АННУШКА Вот и хорошо.

Аннушка накрывает на стол.

Входит и выходит. Входит и выходит.

Вариация первая

Леснин читает.

Аннушка накрывает на стол.

Входит и выходит. Входит и выходит.

Наконец, стол накрыт, и Аннушка усаживается напротив Коврогова.

АННУШКА Кушать подано.

ЛЕСНИН (Оторвавшись от газеты.) Ах, простите, Аннушка. Вы не обидитесь, если я буду называть вас так же, как и Василий Ильич?.. Мы с ним погодки и старинные приятели.

АННУШКА Конечно, конечно.

Пауза.

ЛЕСНИН Простите, милая Аннушка. Я немного задумался. Не заметил, как вы уже накрыли на стол и сели напротив.

АННУШКА Ничего страшного.

Пауза.

ЛЕСНИН Позвольте еще рюмочку?

АННУШКА Разумеется. И я с вами выпью.

ЛЕСНИН (Наливает коньяк.) Ах, какие запахи! Божественные запахи! Мертвого можно поднять такими запахами.

АННУШКА Как вы сказали?

Пауза.

ЛЕСНИН Прекрасные запахи. Прямо из детства. Мама у меня тоже замечательно готовила.

Аннушка и Леснин чокаются, выпивают.

ЛЕСНИН Вот я так-то посижу с вами, согреюсь, посмотрю на вас и… пожалуй брошу пить.

АННУШКА Да что вы?

ЛЕСНИН Да, да.

АННУШКА Вы много пьете?

ЛЕСНИН Да, признаться… Совсем не так живу, как мечталось когда-то. Совсем не так.

АННУШКА Закусывайте.

ЛЕСНИН Да что же? Я, пожалуй, дождусь своего друга.

АННУШКА Как знаете.

Пауза.

ЛЕСНИН Вот я говорю себе сейчас – есть же другая жизнь. Совсем другая. Наполненная смыслом. Очарованием… Да, нужно все менять, жить по-новому.

АННУШКА А как вы представляете себе новую жизнь?

ЛЕСНИН Пока не знаю. Пока могу только предчувствовать… Предчувствие… Не предвосхищение – предчувствие.

АННУШКА Наверное, это свойственно людям в нашем возрасте?

ЛЕСНИН Что именно?

АННУШКА Жаловаться на то, что жизнь не удалась. Грустно мечтать.

ЛЕСНИН (Улыбается.) «В нашем возрасте»… У вас-то еще все впереди.

АННУШКА Спасибо.

Пауза.

ЛЕСНИН Нет. Я не грущу… Поверьте старому бродяге. Никогда не поздно. Стоит только захотеть.

АННУШКА Вашими устами мед пить.

ЛЕСНИН Сказал себе однажды. Только всерьез. Продумано. И всё!.. Скажите, а вам хочется что-то переменить в своей жизни?

АННУШКА Да.

ЛЕСНИН Вы так скоро ответили. Ну что же, вам и карты в руки, как говорится. Раз уж вы так скоро ответили, вам до новой жизни остается один шажок… Да что там, полшага… Закрыть и немедленно открыть глаза. И всё!.. Всё другое. Другие краски, запахи. Другие люди. Другие хлопоты. Всё другое.

Пауза.

АННУШКА С вами спокойно.

Пауза.

ЛЕСНИН Однако, что-то задерживается мой друг?

АННУШКА Подозреваю, что он застрелился. (Долгая пауза.) Минут за пять до вашего прихода. В ванной… Во всяком случае, он отправился туда с пистолетом. Находился там достаточно долго. Часа три – три с половиной… Затем раздался выстрел… И всё… Потом вы пришли. И всё… Вот теперь пьем с вами коньяк.

Пауза.

ЛЕСНИН А почему вы решили, что он застрелился?

АННУШКА А выстрел?

Пауза.

ЛЕСНИН А вы заходили в ванную?

АННУШКА Нет.

ЛЕСНИН Почему?

АННУШКА Я боюсь.

Пауза.

ЛЕСНИН Думаю, все будет хорошо.

АННУШКА Будет хорошо?!.. Хорошо, вы говорите?!

ЛЕСНИН Так или иначе, мы с вами все правильно делаем.

АННУШКА В каком смысле?

ЛЕСНИН Пьем коньяк… Согласитесь, много хуже, если бы мы с вами пили кофе. Кофе сам по себе будоражит. А здесь, когда такое волнение… А с чего, вдруг, ему стреляться?

АННУШКА Не знаю.

ЛЕСНИН Вот и я не знаю… Мы виделись с ним не так давно. Буквально утром. Он, также как и мы с вами был настроен на новую жизнь.

Пауза.

АННУШКА Может быть, под новой жизнью он подразумевал именно это?

ЛЕСНИН Что «это»?

АННУШКА Ну, то, что произошло.

ЛЕСНИН А что, собственно, произошло?.. Вот что, давайте-ка мы с вами выпьем еще по рюмочке.

Пауза.

АННУШКА С вами спокойно…

Вариация вторая

Аннушка и Леснин за столом.

ЛЕСНИН Вот я здесь в газете прочел о наводнении. И мне подумалось – а ведь это все не зря. Мы вышли из волн морских, в волны морские и уйти должны… Есть логика?.. Несомненно. Только надобно быть готовыми к этому. Трагедия в том, что мы всегда оказываемся неготовыми. К хорошему ли, плохому ли. Всё не готовы. Всё для нас полная неожиданность… Казалось бы, происходит нечто долгожданное… Любовь или смерть. Не важно. Мы ждем и того и другого. Не проходит дня, чтобы мы не думали об этом… А случается то или иное, и вот вам, пожалуйте, шок и утрата чувств… И ведь нельзя сказать, чтобы мы были столь уж чувствительны. Нет, когда мы воюем с ближними своими, мы жестоки, кровожадны… В чем же дело?.. А я вам скажу, Аннушка. В нашей невнимательности… Это – прежде всего и это – главное… Как вы находите, вы внимательный человек?

АННУШКА Думаю, да… Это – профессиональное. Я – бывшая актриса.

В клубах пара возникает фигура Коврогова.

В руках он держит огромную рыбину.

КОВРОГОВ (Леснину.) А, ты уже здесь? И, насколько мне не изменяет зрение, вы с Аннушкой пьете мой коньяк? Ты только взгляни, какую рыбину я поймал в ванне! Хорошо, что у меня по случаю оказался пистолет. Пристрелил. Иначе бы она меня, как пить дать съела. (Смеется.) Что скажешь?

Пауза.

ЛЕСНИН (Смеется.) Предвосхищение потопа

КОВРОГОВ (Аннушке.) Аннушка! Хватай ее за хвост и немедленно на кухню!

Аннушка без чувств оседает на пол.

Леснин и Коврогов бросаются оказывать ей помощь.

Входят Марина и Даниил.

МАРИНА (На ходу.) Добрый вечер.

ДАНИИЛ (На ходу.) Добрый вечер.

Марина и Даниил стремительно проходят в соседнюю комнату. С оглушительным грохотом закрывают за собой дверь.

Щелкунчик мастера

Дроссельмейера

Фантазия по сказке Э. Т. А. Гофмана

в двух действиях с диковинными механизмами, музыкой кавалера Глюка и ангелом

Действующие лица

Мари. Принцесса Пирлипат

Отец. Король

Мать. Королева

Дроссельмейер

Щелкунчик

Мышиный король. Доктор Нойн

Фриц

Доктор Вендельмейер. Звездочет

Мне не нужно даже самому ехать в деревню, это вовсе не так уж необходимо. Я пошлю туда свое тело, соответствующим образом одетое. А в это время сам я останусь лежать в постели под коричневым покрывалом, попросту накинутым сверху, подставляя себя сквозняку, дующему в открытую дверь.

Ф. Кафка

Что за странная фантазия населить часы? – подумает всякий, кто увидит сцену.

И, правда, жилище советника медицины Штальбаума выглядит похожим на старинные напольные часы красного дерева, несколько мрачноватые, но торжественные и величественные.

Да это вовсе и не выдумка автора. Часы в старину нередко населяли фигурками рыцарей, прекрасных дам, монахов, святых и даже смерти с косой, которая всегда смеялась, как будто смерть – это так себе, незначительное событие, по сравнению с теми, что хранятся в памяти у времени.

Вот только в этих часах, наряду с куклами, солдатиками и их барабанами живут люди.

Еще в часах, что не оставляет сомнения в их древности, поселились мыши.

И это – не фантазия автора. Так надобно для сказки.

Пока мы их не видим, а видим маленького, сухонького человечка с морщинистым лицом, с большим черным пластырем вместо правого глаза и совсем лысого, что колдует над своим верстаком в крохотной комнатке под самым потолком часов, большую часть которой занимает потемневший от времени циферблат.

Этот человечек – старший советник суда Дроссельмейер, дивный мастер в области механики.

Так, так, так – повторяет мастер Дроссельмейер. В его движениях угадывается спешка…

Так, так, так – повторяет мастер Дроссельмейер…

Так начинается наше действо.

Действие первое

Картина первая

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Так, так, так… так, так, так…

Долго работал мастер, согнувшись над верстаком. Теперь он выпрямляется во весь рост и потягивается. Мы видим, что у него болят спина и руки. Мастер смотрит на циферблат.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Да, мастер Дроссельмейер, ты стал совсем старым. Этак, чего доброго, ты научишься опаздывать… Опаздывать. Нет, только не это. Этого я не перенесу. Я просто перестану уважать себя… Глаза уже не те, руки не те, и в сроки не укладываюсь. Просто беда. Чего доброго, придется оставить механику, божественную, волшебную механику. Уж этого я не перенесу точно… Что за жизнь без механики? Скучная серая жизнь советника суда. Пресный хлеб, да холодная постель. Нет, я мясо люблю, телятину… телятину и пиво, у камина люблю погреться… Вот, старый Дроссельмейер, запросы у тебя как у молодого. Тогда не ленись! Нечего нюни распускать. Отдохнул немного – и за дело… Осталось совсем ничего. Так, так, так… (Нагибается над верстаком.) Вот здесь подправить чуть-чуть и все заработает. Все ты успеешь, старый ленивый Дроссельмейер, обязательно успеешь. Скоро Рождество. Если всё получится, это будет особенное Рождество. Быть может самое главное Рождество в моей жизни… Знали бы Штальбаумы, что за подарок я готовлю им на этот раз! Славные мои крестники. Вы будете довольны… Так, так, так… Вовсе и не для вас я готовлю подарок, а для себя, если уж быть откровенным до конца… Что-то не получается… Черт побери! Все я делаю правильно, но что-то не получается… Не может быть ошибки. Такие механизмы я делал тысячу раз. Это не самый сложный механизм из тех, что я делал. Только те я делал спокойно, на продажу, для малознакомых людей, а здесь – волнуюсь… Волнение и механика несовместимы… Наверное, механик не должен выполнять работу для себя. Не берется же хирург делать операции своим близким… Так, так, так… Ну же, поворачивайся… не хочет… Ах ты, Боже мой! Попробую еще раз. Наверное, когда-нибудь настанут времена, когда сами механизмы будут делать механизмы. Вот уж здесь ошибок не будет. Но тогда зачем нужны станут механики, такие как ты, Дроссельмейер?.. И, потом, без любви все-таки нельзя, никак нельзя… Нет, лучше не фантазировать. Это отвлекает. Фантазии и механика – вещи несовместимые. Фантазии убивают механиков, особенно старых механиков, у которых болят сердце и печень… Так, так, так… а ну-ка, ну вот же! Конечно же… вот здесь. Вот где закралась ошибка. Ай-ай-ай! Как я мог проглядеть?!.. Ну, теперь все в порядке. Проверим еще раз… все работает… работает как часы. Да, сколько же времени?

Десять минут двенадцатого – говорит Мышиный король, который уже давно наблюдает за работой Дроссельмейера, проникнув в его крохотную мастерскую в отверстие циферблата. С трудом пролез Мышиный король в отверстие циферблата, так как он тучен, Мышиный король и отверстие маловато для него. Ему пришлось покряхтеть, но Дроссельмейер не заметил этого, потому что увлечен своей работой. Мышиный Король розовощек, тоже мал ростом, но кажется крупнее из-за своей полноты. Если бы вы встретили Мышиного Короля где-нибудь на улице, то не обратили бы на него внимания, а если бы и обратили, то только из-за необычного серого плаща, будто сшитого из мышиных шкурок, определенно сшитого из мышиных шкурок. На плаще можно различить семь небольших мышиных головок с небольшими золотыми коронами. Вероятно, эти золотые короны и должны подать вам знак, что перед вами не просто прохожий, а самый, что ни на есть Мышиный Король. Еще Мышиного Короля выдают глазки-буравчики и суетливость в движениях. Думается, вы испытаете волнение, если встретитесь с ним глазами, неприятное волнение. У него высокий скандальный голосок. Эти «десять минут двенадцатого» он говорит так, будто вы перед ним в чем-то виноваты.

КОРОЛЬ Десять минут двенадцатого, дружочек, так что зря ты волновался, у тебя уйма времени.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР (Вздрогнув так, что тоненькая отвертка падает у него из рук, низко поклонившись.) Добрый вечер, Ваше Величество!

КОРОЛЬ Здравствуй, здравствуй, дружочек. Не ждал?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Признаться, нет, Ваше Величество. Я полагал, что вы еще спите.

КОРОЛЬ Не могу уснуть. У Штальбаумов такие запахи, что не уснешь. Я уже давно здесь. Ты так смешно разговаривал сам с собой.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Я был увлечен работой. Простите, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Это даже хорошо. Я люблю смотреть, когда кто-нибудь работает. Знаешь, Дроссельмейер, это завораживает. Меня даже в сон потянуло. Но ты быстро закончил свою работу. Я не успел заснуть. Так что зря ты себя так ругал. Ты еще не старый. Ты – опытный, Дроссельмейер. А старость и опыт – разные вещи.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Спасибо, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Говоришь так, как будто и не рад меня видеть?.. Сухо, очень сухо… «Спасибо, Ваше Величество, простите, Ваше Величество…» Сухо, очень сухо. Разве так встречают старых друзей?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Я не смею иначе, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Приказываю тебе поболтать со мной. Запросто. Расскажи мне что-нибудь.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Я не знаю, что вам рассказать.

КОРОЛЬ Да вот, хотя бы, что ты изобрел на этот раз?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Так, одну безделицу, ничего особенного.

КОРОЛЬ Ой ли, Дроссельмейер?! Разве безделицу?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР В самом деле.

КОРОЛЬ Что же ты так волновался?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Руки не слушаются… Не так как прежде.

КОРОЛЬ Подарок для Штальбаумов?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Я всегда делаю подарки своим крестникам на Рождество.

КОРОЛЬ Любишь своих крестников?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Люблю.

КОРОЛЬ Нет, Дроссельмейер, все ты врешь. Никого ты не любишь кроме себя. Я не прав?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Вероятно вы правы, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Мне хочется, чтобы ты поспорил со мной.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Вы говорите очевидные вещи. Все мы, прежде всего, любим себя. С вами просто нет никакой возможности спорить.

КОРОЛЬ Но ведь ты только что говорил, дружочек, что любишь механику больше жизни.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Это иносказательно, Ваше Величество. Без механики мне будет очень скверно… но не смертельно.

КОРОЛЬ Я всегда с симпатией и уважением относился к тебе, Дроссельмейер. Ты – дипломат. С тобой приятно беседовать.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Долгие годы в суде, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Да, да, ты еще и честен. Ведь ты честен со мной, Дроссельмейер?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Безусловно.

КОРОЛЬ Конечно. Не сомневаюсь… В самом деле, я не знаю того смертного, кого бы ты любил больше себя. Потому и детей у тебя нет. Они помешали бы тебе заниматься механикой.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Истинная правда, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Так какую такую безделицу ты торопишься подарить Штальбаумам? Покажи мне, дружочек. (Направляется к верстаку, но останавливается на полпути.) Нет, не нужно. Я тоже люблю сюрпризы. Увижу, когда часы пробьют двенадцать… Ты покраснел, Дроссельмейер. Уж не мышеловку ли ты там смастерил?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Что вы, Ваше Величество, зачем вы так?!

КОРОЛЬ Ну ладно, ладно. Я пошутил… Это же смешно. Это очень смешно. Мышеловка в наше время!.. Разве не смешно, Дроссельмейер? Теперь в мышеловки попадаются только люди. Не поверишь, но даже стало скучно. Да и мыши уже не те. Стали ленивыми. Им не хватает опасностей, потрясений. Мышиное общество остановилось в своем развитии. Разве я не прав?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Не знаю, мне кажется мыши остались мышами.

КОРОЛЬ Нет, нет, не успокаивай меня, я – король и лучше знаю своих подданных. Некоторые из них уже и не помнят, кем был Кот Мур, да и вообще не знают, зачем существуют на белом свете кошки. Думают, для развлечения таких же глупых, как и они сами, людей. Ты уж прости меня, Дроссельмейер. Но я думаю, что не сильно обидел тебя. Ты ведь не совсем человек, а точнее, совсем не человек. Ты – механических дел мастер, механик попросту. (Смеется.) Да еще и советник суда… Славная комбинация! Человеком и не пахнет. Так что к тебе мое умозаключение не относится… Да, кстати, ты и в самом деле не знавал изобретателя мышеловки?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Это мой однофамилец, к стыду, Ваше Величество. Христиан Элиас Дроссельмейер, Ваше Величество. Совсем другое имя, только фамилия та же.

КОРОЛЬ А почему бы тебе не сменить фамилию?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Эту фамилию носил мой отец.

КОРОЛЬ А он ничего такого не изобрел?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Нет, он был известен только по линии суда, механикой не увлекался.

КОРОЛЬ Это не страшно. Вообще я давно знаю тебя, ты не способен на такое. И на лжи по-крупному не попадался еще. Оставайся Дроссельмейером.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Спасибо, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Ты прямо как мой поданный. Столько в тебе почтительности, дружочек. Не скрою, мне приятно.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Рад служить, Ваше Величество.

КОРОЛЬ А ведь при этом у тебя есть и свой король. Любишь своего короля?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Да как же не любить?

КОРОЛЬ А ну, как он мышей не переносит?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Что вы, что вы, он очень лоялен ко всем, а к мышам особенно.

КОРОЛЬ Почему «к мышам особенно»?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Он лучше себя чувствует, когда все вокруг в этаких серых тонах.

КОРОЛЬ Хорошо. Надежный монарх. Ну, а вдруг у него аллергия на мышей?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР У него аллергия только на орехи.

КОРОЛЬ На орехи?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Да, притом, какой-то один сорт, не помню названия, что-то чудное… не вспомню…

КОРОЛЬ Кракатук?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Похоже, но с уверенностью сказать не могу, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Хорошо, когда бы так… Ну, да, впрочем, это не имеет значения. Любит мышей и хорошо. Да и куда ему деваться. Нынче это в моде, мышей любить.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Истинная правда, ваше Величество. Времена нынче мышиные… Ваше Величество! Не могли бы вы отпустить меня?

КОРОЛЬ Ах, да, ты же опаздываешь. Ступай. Я не обижусь. Я все понимаю. И потом, мне и самому очень хочется посмотреть на твой подарок в двенадцать.

Дроссельмейер складывает подарок в чемоданчик. Надевает свой парик и, виновато улыбаясь, пятится к лестнице, ведущей к детской Штальбаумов.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР До свидания, Ваше Величество.

КОРОЛЬ До свидания, Дроссельмейер.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР С наступающим вас Рождеством, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Ты, наверное, спутал меня с кем-то?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Ах, простите, Ваше Величество, теперь все так перемешалось, люди, мыши, порой не отличить.

КОРОЛЬ Не лучший комплемент для мышей, Дроссельмейер.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Простите, простите меня. Не ведаю, что говорю. Стар стал. Опаздываю. Очень боюсь опоздать. Я никогда в жизни не опаздывал.

КОРОЛЬ Ступай, ступай. Хотя, погоди-ка, задам тебе еще один, последний вопрос. Может быть, у тебя детей нет, потому что ты урод? Быть может, тебя просто не любили женщины, Дроссельмейер?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР У меня были женщины, Ваше Величество, не смотря на то, что я нехорош собой. Так бывает.

КОРОЛЬ Да, люди – странные создания, действительно любят уродов. Сколько раз доводилось сталкиваться…

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР О, да, тому есть множество примеров, Ваше Величество…

КОРОЛЬ Ладно, ступай, я подумаю над этим. Это интересно.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Доброй ночи!

КОРОЛЬ Да уж, сегодня будет славная ночь. Столько всего наготовлено. Вроде бы Рождество мне не к чему, а все равно люблю этот праздник.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР С вашего позволения я возьму свечу?

КОРОЛЬ Конечно, ты же знаешь, мне все равно.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Завидую вашим глазам.

КОРОЛЬ (Смеется.) Блестящая шутка, Дроссельмейер. Ты – молодец!

Дроссельмейер со свечей спускается по лестнице.

Мастерская погружается во мрак.

Картина вторая

При свете свечи лицо спускающегося по лестнице мастера Дроссельмейера кажется зловещим. Но это не так. Мастер улыбается, предвкушая удивление и восхищение, которые непременно вызовет его подарок у Штальбаумов. Так что внешность часто бывает обманчива. А иногда первое впечатление оказывается верным. Всякий раз по-разному.

Вот уже Дроссельмейер в детской. Комната была совсем темной, пока мастер механики со свечей не вошел в нее. Теперь мы видим, что детская, как, наверное, и все в этом доме, несколько мрачновата. Но все же здесь стоит огромный шкаф с игрушками, кроватка с пестрым одеялом, резные, глубокие кресла и кто-то живой в этих самых креслах… Боже, да это же дети, Фриц и Мари! Почему они сидят в темноте?.. Это неожиданно. Так что Дроссельмейеру приходится вздрогнуть еще раз, совсем как тогда, при появлении Мышиного Короля. Но на этот раз он ничего не роняет, так как очень крепко держит свой чемоданчик.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Что же вы сидите в темноте, крестники?

ФРИЦ Здравствуй, крестный.

МАРИ Здравствуй, крестный.

Ну вот, теперь, когда крестный со свечей находится вблизи детей, мы можем рассмотреть их. Это – самые обыкновенные нарядно одетые к празднику дети. Дети как дети, ничего в них особенного и нет. Вот только у Фрица очень красивый офицерский костюмчик. Такого костюмчика, должно быть, и нет больше ни у одного мальчика. А потому сам Фриц должен казаться старше и строже своих сверстников. И Мари, рядом с ним, выглядит настоящей барышней, хрупкой и нежной. Она очень бледна, но барышни и должны быть бледными. Не зря же они то и дело пудрятся.