скачать книгу бесплатно
Но вот парадокс – оказывается, человек, вполне подготовленный к смерти, в тот момент, когда выходит из дома и попадает в угольную эту реалию неизбежного, все равно испытывает предательский холодок.
По ходу позвоночника, сверху вниз, и, следом, моментально, в руках.
Интереснейший орган, этот позвоночник.
Вроде бы и не умный, весь ум, как вы знаете, содержится в голове, а все чувствует. И сообщает рукам.
А может быть руки и позвоночник не связаны?
Тогда и руки обладают высокой степени интуицией.
Быть может, весь наш организм обладает высокой степени интуицией и представляет собой ничто иное, как космическую антенну?
Итак, в освещении пуговиц и звезд, я иду.
Стараюсь идти тихо, чтобы не потревожить спящих тут и там собак и лисиц.
Чтобы не было скучно, вглядываюсь в силуэты пирамидальных тополей и пальм.
Удивляюсь про себя гигантским папоротникам и секвойям.
Только в этот час можно увидеть их.
Днем их, как Вы знаете, не встретишь в средней полосе России.
Пахнет арбузами и авокадо.
И, почему-то, кумысом.
Наверное, восточный мальчик где-нибудь рядом.
В этот час и в двадцати трех километрах – это «рядом».
Иду.
Размышляю.
Холодок.
Еще недавно цели и задачи моих путешествий были много возвышеннее.
А разве чистый эксперимент – не возвышенно?
Так успокаиваю себя. Но, одновременно с этим, ловлю себя на мысли, что, пожалуй, такого трепета во время следования я не испытывал еще ни разу в жизни.
Падаю.
Падаю.
Вот, теперь бы восстановить в памяти что-нибудь из сюжетов фотокарточек, но они не идут в голову, да и для просмотра – слишком слабое освещение.
Почему-то из головы не выходит Ваша ленинградка.
Почему-то мне кажется, что не такая уж она и старая?
Может быть, она родит Вам (нам) ребеночка?
Не выходит из головы Ваша ленинградка.
У нее нет зеленого пальто?
Нет.
Не выходит из головы.
И голуби.
Летите голуби, летите…
Почему-то, с недавних пор, голубей не стало.
Ворон много, а голубей не стало.
Летите голуби, летите…
Кто-то высказал гадкое предположение, что их съели коллекционеры бутылок.
Гадкое предположение.
Летите голуби, летите…
Мне-то кажется, что они, просто, прячутся от нас.
Вы же знаете, как они умеют прятаться.
Так и будут прятаться, пока мы, наконец, не определимся, кто мы, откуда, и куда идем.
И вот тогда, стоило мне подумать об этом, стоило мне вернуться к основе основ, я и услышал ее крик.
Юлькин крик.
Я уже был в непосредственной близости от ее дома.
Она звала меня.
Мысли в моей голове понеслись со скоростью молнии.
Холодок в позвоночнике и руках пропал.
Напротив, мне сделалось жарко.
Пот.
Она звала меня.
Я побежал.
Желтое большое окно ее надвигалось на меня с неумолимостью судьбы.
Дно.
Близость дна.
Дно, оказывается, имеет интенсивно желтый цвет.
Около самого окна, как будто чья-то рука остановила меня.
Крики на время прекратились.
Мне удалось собраться с мыслями.
И вот я уже вновь крадусь.
Это явный признак того, что я собрался с мыслями.
– Не могла она звать меня – крутилось в голове – откуда ей знать о моих намерениях, разве что кто-то сообщил ей? В таком случае, кто же это мог быть? Вы? Но Вы еще не могли получить моего последнего письма, кто же, кто?
И вдруг ответ прозвучал во мне как выстрел.
Ну, конечно же!
Это мог быть только один человек, убиенный Женечка!
Женечка Хрустальный!
Прости, прости меня Женечка!
Ну, конечно же, он не мог не наблюдать за всем происходящим, ведь он был влюблен. Не так как я, а по-настоящему!
Что мне было делать?
Хороший человек, тот человек, кем я был еще совсем недавно, разумеется, тотчас развернулся бы и, с не меньшей скоростью, чем, нежели бежал сюда, отправился бы домой.
Но нельзя сбросить со счетов метаморфозы!
Превращения таки состоялись!
И мой костюм железнодорожника никогда не сидел на мне столь роскошно, как теперь.
Между прочим, здесь то, в этом самом мундире и зарыта собака.
Так хорошо костюм может подходить только дурному человеку. И я на данный момент есть ничто иное, как дурной человек.
Но у меня остается мало времени.
У меня почти что, совсем не остается времени.
Это даже не оправдание.
Теперь я не желаю оправдываться.
Это данность.
У меня мало времени!
У меня мало времени!
У меня мало времени!
У меня мало времени!
У меня мало времени!
Летите голуби, летите…
Падаю.
Падаю.
И в этот самый момент она вновь закричала.
Сомнениям моим был положен конец.
Прости меня, Женечка Хрустальный!
Простите меня, благородный Стилист!
Вот теперь я войду в Эти Комнаты.
Вот теперь я войду в Эти Комнаты.
Я помню как Вы увещевали меня в детстве – Никогда не входи в Эти Комнаты.
Тогда имелись в виду Комнаты родителей! Но суть то была той же – запрет!
Запрет!
Запрет!
