скачать книгу бесплатно
Несмотря на определенные недостатки, Гаагские конвенции 1964 г. оказали влияние на развитие международного правового регулирования договоров. Так, уже в следующих международных конвенциях достаточным критерием для отнесения договора купли-продажи к международному было соблюдение единственного признака: нахождение коммерческих предприятий сторон договора в разных государствах. Указанный критерий получил отражение в ст. 2 Нью-Йоркской конвенции ООН об исковой давности в международной купле-продаже товаров 1974 г.[69 - Вестник ВАС. 1993. № 9. РФ не участвует.], ст. 1 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г.[70 - РФ участвует. Вестник ВАС РФ. 1994. № 1.], ст. 1 Гаагской конвенции о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров 1986 г.[71 - РФ не участвует. В кн: Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров. М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1996. – С. 209–220.], ст. 3 Оттавской конвенции о международном финансовом лизинге 1988 г.[72 - СЗ РФ. 1999. № 32. Ст. 4040.] и ст. 2 Оттавской конвенции о международном факторинге 1988 г.[73 - СЗ РФ. 2015. № 15. Ст. 2198.], Межамериканской конвенции о праве, применимом к международным контрактам, 1994 г.[74 - Текст в кн.: Вилкова Н.Г. Договорное право в международном обороте. – С. 467.] Как отмечает Г.К. Дмитриева, модификации рассматриваемого признака закреплены и в международных транспортных договорах (например, порт погрузки и порт назначения находятся в разных государствах – п. 1 ст. 2 Конвенции ООН о морской перевозке грузов от 31 марта 1978 г.[75 - РФ не участвует. Закон. 2000. № 6.])[76 - Цит. по: Правовое регулирование внешнеэкономической деятельности в условиях вступления Российской Федерации во Всемирную торговую организацию / Под ред. д-ра. юр. наук, проф. Г.К. Дмитриевой. М.: Норма: Инфра-М, 2013// СПС «Консультант Плюс».]. Анализ норм указанных Конвенций подтверждает, что использование критерия местонахождения коммерческих предприятий в различных государствах является общепризнанным в мировой практике.
Следует отметить (и на это обращается внимание в литературе[77 - Международное частное право: учебник / Отв. ред. Г.К. Дмитриева. 2017.– С. 289–290.]), что использование критерия нахождения коммерческих предприятий сторон не позволяет решить всех проблем с определением «международности» коммерческой сделки. Основная проблема вызвана отсутствием единого толкования понятия «коммерческое предприятие». Большинство конвенций, в которых используется указанный термин, в том числе указанные выше, не раскрывают его содержания.
Понятие «коммерческое предприятие» (place of business) раскрывается в Конвенции ООН об использовании электронных сообщений в международных договорах 2005 г.[78 - Нью-Йорк, 23 ноября 2005 г. РФ участвует с 1 августа 2014 г. //СПС «Консультант Плюс».] В п. «h» ст. 4 указанной конвенции сказано, что «коммерческое предприятие» означает любое место, в котором сторона сохраняет не носящее временного характера предприятие для осуществления иной экономической деятельности, чем временное предоставление товаров или услуг из конкретного места. При этом нужно отметить, что в английском варианте используется термин “place of business", который, очевидно, должен переводиться как «место коммерческой деятельности», а не «коммерческое предприятие». То же самое нужно сказать и об англоязычных версиях других конвенций, в частности Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи 1980 г., где также используется термин “place of business”, переведенный на русский язык как «коммерческое предприятие».
Близким, на наш взгляд, понятию «коммерческое предприятие» является термин «деловое обзаведение» (establishment), который используется в Гаагских правилах по выбору права в международных коммерческих договорах 2015 г. при характеристике коммерческого договора в качестве международного. При том, что термин «деловое обзаведение» в документе не раскрывается, в комментариях к ст. 12 Принципов сказано, что таким деловым обзаведением может быть местонахождение центра администрации или управления, штаб-квартиры, филиала, представительства, ведение субъектом предпринимательской деятельности, а также иные факторы, позволяющие сделать вывод о его коммерческом присутствии в определенной стране, которое не носит случайного или временного характера. Полагаем, что понятие «деловое обзаведение» представляет собой по сути аналог термина «регулярное место коммерческой деятельности» («коммерческое предприятие»).
В российском законодательстве критерий местонахождения коммерческих предприятий сторон договора в различных государствах также получил закрепление. В соответствии с п. 3 ст. 1 Закона о международном коммерческом арбитраже[79 - Закон РФ от 7 июля 1993 г. № 5338-1 «О международном коммерческом арбитраже» (в ред. ФЗ № 409-ФЗ от 29 декабря 2015 г.) // Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. № 32. Ст. 1240.] он вправе рассматривать споры сторон, возникающие из гражданско-правовых отношений, при осуществлении внешнеторговых и иных видов международных экономических связей, если, в частности, коммерческое предприятие хотя бы одной из сторон находится за границей. Однако термин «коммерческое предприятие» не получил определения в данном законе.
По мнению М.Г. Розенберга, в качестве коммерческого предприятия стороны договора необходимо понимать основное место ее деятельности[80 - Розенберг М.Г. Международная купля-продажа товаров: комментарий к правовому регулированию и практике разрешения споров. 3-е изд., испр. и доп. М.: Статут, 2006. – С. 19–20.]. Заметим, что сам термин «основное место деятельности стороны» используется, но не раскрывается в ст. 1211 ГК РФ при определении права, применимого к договору с иностранным элементом в отсутствие его выбора сторонами договора. Основное место деятельности стороны, очевидно, должно соответствовать той стране, где учреждена такая сторона, либо где зарегистрирован ее устав, либо где находится ее главный орган управления, либо где оно постоянно осуществляет деятельность, то есть имеет тесную правовую связь с тем или иным иностранным государством. При таком подходе к пониманию основного места деятельности стороны оказывается, что оно во многих случаях будет совпадать со страной, национальность которой такая сторона имеет.
В законах по МЧП других стран используется не только понятие «основное место деятельности», но и понятие «обычное местопребывание» (п. 2 ст. 94 Кодекса МЧП Болгарии 2005 г.[81 - Документ размещен на официальном сайте НИУ «Высшая школа экономики» // Режим доступа: URL: https://pravo.hse.ru/intprivlaw.], § 25 Указа о МЧП Венгрии 1979 г.[82 - Международное частное право: иностранное законодательство / Предисл. А. Л. Маковского; сост. и науч. ред. А.Н. Жильцов, А.И. Муранов. М.: Статут, 2000.]), что, на наш взгляд, позволяет при квалификации коммерческого договора как международного учитывать не только основное место деятельности стороны, но и другое коммерческое предприятие.
В целом же в зарубежном международном частном праве выделяют «основное коммерческое предприятие» (principal place of business), т. e. основное место деятельности, под которым понимается место, откуда происходит централизованное управления делами компании (head office). Однако из норм п. «а» ст. 10 Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. следует, что у одной стороны может быть сразу несколько коммерческих предприятий. При этом учитывать необходимо то из них, которое имеет наиболее тесную связь с договором или его исполнением. Понятно, что такое коммерческое предприятие не всегда будет совпадать с основным местом деятельности коммерсанта.
Данный вывод согласуется с определением коммерческого предприятия, содержащимся в ст. 4 Конвенции об использовании электронных сообщений в международных договорах 2005 г. Указанная конвенция, равно как и Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г., не связывает понятие «коммерческое предприятие» исключительно с основным местом коммерческой деятельности стороны: следуя их смыслу, к такому месту может быть отнесено любое не носящее временного характера коммерческое обзаведение (предприятие). Сказанное в целом дает основания заключить, что понятие «основное место деятельности» является более узким по сравнению с понятием «коммерческое предприятие»: последнее может включать не только основное, но и другие регулярные места деятельности коммерсанта. В этой связи могло бы быть целесообразным в ст. 1211 ГК РФ при определении права, применимого к договору с иностранным элементом, вместо термина «основное место деятельности» стороны закрепить термин «регулярное место деятельности» стороны, которое по смыслу будет соответствовать термину «коммерческое предприятие», получившему распространение в международных конвенциях.
Говоря о содержании понятия «коммерческое предприятие», следует отметить, что российские суды и арбитражи редко исследуют его в своих решениях. Например, Международный коммерческий арбитражный суд (далее – МКАС) при Торгово-промышленной палате (далее – ТПП) РФ, решая вопрос о своей компетенции по рассмотрению споров, обычно исходит из того, что стороны (как правило, коммерческие организации) имеют местонахождение на территории различных государств, и на этом основании определяет сделку, заключаемую между ними, как внешнеэкономическую (международную коммерческую. – Д. С.), не вдаваясь в детали, связанные с формулированием ее определения[83 - Например, Решение МКАС при ТПП РФ по делу № 176/2012 от 21 августа 2013 г.; Решение МКАС при ТПП РФ по делу № 6/2013 от 5 ноября 2013 г., Решение МКАС при ТПП РФ по делу № 195 от 17 марта 2014 г. и др. // СПС «Консультант Плюс».].
Российские арбитражные суды также редко обращаются к детальному изучению понятия «коммерческое предприятие». В одном из немногих таких постановлений ФАС Уральского округа, ориентируясь на нормы Конвенции 1980 г., пришел к выводу о том, что термин «коммерческое предприятие» в Конвенции подразумевает постоянное место осуществления деловых операций и коммерческим предприятием может являться место нахождения главной конторы юридического лица, а также его представительства, филиала. В указанном Постановлении было отмечено, что контракт, заключенный между казахским АО и швейцарским обществом в лице российского представительства, является международным, а контракт, заключенный между указанным швейцарским обществом в лице российского представительства и российским ОАО, не является международным договором[84 - Постановление ФАС Уральского округа от 9 ноября 2009 г. № Ф09-8618/09-С1 по делу № А47-8171/2008 // СПС «Консультант Плюс».]. Аналогичную позицию занял суд в другом решении[85 - Постановление ФАС Уральского округа от 14 мая 2009 г. № Ф09-3015/09-С1 по делу А50-16997/2008-А05 //СПС «Консультант Плюс».].
В современной отечественной литературе исследования понятия «коммерческое предприятие» проводились А.В. Асосковым и В.А. Канашевским. В этой связи, например, А.В. Асосков, проведя глубокий анализ зарубежной судебной практики и доктрины, выделил следующие его признаки:
1) акцент на фактическом месте ведения деловых операций, а не на формальном месте государственной регистрации юридического лица или месте нахождения компании, указанном в учредительных документах;
2) отсутствие непосредственной связи между понятием коммерческого предприятия, с одной стороны, и категориями корпоративного права (филиал, представительство, основное или дочернее общество) и налогового права (постоянное представительство), с другой стороны, а также отсутствие требования к выполнению каких-либо формальных процедур (регистрация, аккредитации коммерческого предприятия и т. п.);
3) стабильность нахождения коммерческого предприятия на определенной территории;
4) определенная степень автономности коммерческого предприятия (наличие менеджмента, способного принимать коммерческие решения, касающиеся заключения и / или исполнения договора), которая, однако не приводит к самостоятельному осуществлению деловых операций отдельным физическим или юридическим лицом[86 - Асосков А.В. Венская конвенция ООН 1980 г. о договорах международной купли-продажи товаров: постатейный комментарий к положениям, определяющим сферу ее применения. М.: Инфотропик Медиа, 2013. – С. 23–24.].
При этом, как отмечает ученый, «коммерческое предприятие может возникнуть только в том месте, где участник международного оборота реально осуществляет свою коммерческую деятельность, т. е. в том месте, через которое заключаются договоры с третьими лицами и / или предпринимаются действия, необходимые для исполнения принятых на себя обязательств»[87 - Асосков А.В. Указ. соч. – С. 24.].
В.А. Канашевский полагает, что коммерческое предприятие иностранного лица находится в России, если иностранное лицо непосредственно осуществляет на территории России предпринимательскую деятельность (производство и / или реализация товаров, оказание услуг, выполнение работ) либо означенную деятельность в России осуществляет филиал такой иностранной организации[88 - Канашевский В.А. Внешнеэкономические сделки. Правовое регулирование. – С. 19.].
Следует отметить, что непосредственно осуществлять предпринимательскую деятельность в РФ может иностранный индивидуальный предприниматель, правовое положение которого в РФ будет определяться российским правом, а его сделки с российскими лицами в РФ подчиняются российскому праву. Что касается иностранных юридических лиц, то для них возможно непосредственное осуществление на территории РФ только разовых сделок, в том числе на ярмарках и выставках, местонахождение которых не может связываться с коммерческими предприятиями таких юридических лиц. Те организации, которые создаются и действуют в РФ с иностранным участием, в том числе со 100 % иностранным участием, являются российскими коммерческими организациями с иностранными инвестициями, их сделки с российскими контрагентами также подчинены российскому праву. То же самое относится и к создаваемым в РФ дочерним коммерческим организациям с иностранными инвестициями.
В соответствии с отечественным законодательством для регулярного осуществления иностранным юридическим лицом предпринимательской деятельности в РФ необходимо создание им в РФ филиала или представительства. Как следует из п. 3 ст. 4 Федерального закона «Об иностранных инвестициях в РФ»[89 - Федеральный закон «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» от 9 июля 1999 г. № 160-ФЗ (в ред. ФЗ № 106-ФЗ от 5 мая 2014 г.) // СЗ РФ. 1999. № 28.Ст. 3493.], иностранное юридическое лицо, цель создания и (или) деятельность которого имеют коммерческий характер и которое несет имущественную ответственность по принятым им в связи с осуществлением указанной деятельности на территории РФ обязательствам, имеет право осуществлять деятельность в РФ через филиал, представительство со дня их аккредитации, если иное не установлено законом.
Анализируя понятие коммерческого предприятия, В.А. Канашевский приходит к выводу о том, что с местонахождением представительства иностранной организации в РФ вряд ли стоит связывать нахождение коммерческого предприятия, поскольку самостоятельной предпринимательской деятельности представительство не ведет, а лишь «выступает от имени и по поручению представляемой им фирмы или фирм, название которые указано в разрешении на открытие представительства, и осуществляет деятельность в соответствии с советским (читай – российским. – Д.С.) законодательством»[90 - П. 10 Положения о порядке открытия и деятельности в СССР представительств иностранных фирм, банков и организаций, утвержденного постановлением Совета министров СССР № 1074 от 30 ноября 1989 г. (в ред. постановления Кабинета министров СССР № 466 от 11 июля 1991 г.) // Свод законов СССР. T9.—С. 173.]. Тем самым, по мнению В.А. Канашевского, представительство не может, а филиал может рассматриваться в качестве коммерческого предприятия юридического лица[91 - Канашевский В.А. Указ. соч. – С. 19.].
Однако далее В.А. Канашевский отмечает следующее. «Филиал, хотя бы он и осуществлял такую же деятельность, как и его головная организация, всегда остается лишь структурным подразделением юридического лица. Филиалы, как и представительства, не могут заключать сделки от своего имени, поскольку субъектами гражданских прав и обязанностей не являются. Отсюда, ссылаясь в том числе на примеры из практики МКАС при ТПП, В.А. Канашевский делает вывод о том, что договор, заключенный с филиалом иностранной фирмы, считается заключенным с головной организацией[92 - Канашевский В.А. Указ. соч. – С. 19–20.].
На наш взгляд, понятие «коммерческое предприятие» не должно связываться с правосубъектностью филиала или представительства, которой указанные подразделения юридических лиц в соответствии с российским правом не обладают. Поэтому вполне понятно, почему МКАС при ТПП квалифицировал сделку, заключенную с филиалом иностранной фирмы, как сделку, заключенную с головной организацией. Напротив, при рассмотрении понятия «коммерческое предприятие» необходимо обращать внимание на место, где находится структурное подразделение юридического лица или непосредственно само юридическое лицо, которое (место) связано с заключаемым международным коммерческим договором. Как было показано выше, современная отечественная судебная практика в принципе признает филиал и представительство юридического лица его коммерческим предприятием, то есть местом, где осуществляется регулярная коммерческая деятельность юридического лица.
В этой связи представляется возможным согласиться с мнением А.В. Асоскова, который считает, что в качестве коммерческого предприятия (помимо основного) в большинстве случаев выступают различного рода обособленные подразделения юридического лица (филиалы, представительства).
Данный вывод подтверждается примерами из отечественной судебной практики, приведенными выше. Однако сам A. В. Асосков, ссылаясь на мнение Ф. де Лая, утверждает, что абстрактно невозможно ответить на вопрос о том, является ли представительство иностранной компании ее коммерческим предприятием по смыслу Конвенции (речь идет о Конвенции 1980 г. – Д. С.), поскольку важны обстоятельства каждого конкретного дела. В этой связи А.В. Асосков не соглашается с
B. А. Канашевским в том, что филиал может рассматриваться в качестве коммерческого предприятия стороны, а представительство – нет[93 - Асосков А.В. Указ. соч. – С. 25.]. Более того, приводя примеры из европейской и американской судебной практики, он отмечает, что и другое лицо при определенных обстоятельствах может быть признано коммерческим предприятием стороны, если оно принимает активное участие в заключении договора и / или исполнении возникающих из него обязательств[94 - Асосков А.В. Указ. соч. – С. 25.].
Анализ норм международных конвенций, а также приведенных мнений ученых позволяет прийти к выводу о том, что коммерческим предприятием стороны является то место, через которое она регулярно осуществляет свою коммерческую деятельность и заключает сделки. Более того, таких мест у стороны, помимо основного коммерческого предприятия, может быть несколько и расположены они могут быть в различных странах. Для квалификации коммерческой сделки как международной достаточно, чтобы коммерческие предприятия сторон, посредством которых заключается сделка, находились в различных государствах. Критерий нахождения коммерческих предприятий сторон в разных странах является экономическим и может не быть напрямую связан с местом государственной регистрации коммерсанта. Между тем для квалификации коммерческой сделки как международной с точки зрения права критерий нахождения коммерческих предприятий в различных странах трудно установим, поскольку не имеет отношения к элементам сделки. При квалификации подобной сделки как международной места, где располагаются указанные коммерческие предприятия сторон, должны быть способными к установлению, определены для сторон и суда. Это может быть место, откуда производится отгрузка товаров, осуществляется оплата по договору, место оказания услуг и т. п. С практической точки зрения необходимо, чтобы нахождение коммерческого предприятия стороны, т. е. место осуществления коммерческой деятельности, через которое им заключена сделка, было прописано в тексте самого договора либо было известно другой стороне. Таким образом, обеспечивается своего рода юридическая связь между коммерческим предприятием стороны и самой стороной и, следовательно, квалификация заключаемого коммерческого договора в качестве международной сделки. Учитывая изложенное, представляется, что и филиал, и представительство (бюро, агентство) стороны могут рассматриваться в качестве коммерческого предприятия (места регулярного осуществления коммерческой деятельности) стороны в тех случаях, когда заключаемый международный коммерческий договор имеет с ними тесную связь.
С учетом сказанного выше, а также с учетом того, что перечень «иностранных элементов» в российском законодательстве является открытым, следует признать справедливым приведенное выше мнение Н.Ю. Ерпылевой, которая сформулировала определение международного коммерческого контракта (применительно к договору купли-продажи) и указала, что иностранный элемент в таком контракте проявляется «в виде нахождения коммерческих предприятий продавца и покупателя на территории разных государств»[95 - Ерпылева Н.Ю. Указ. соч.]. Полагаем, что указанный иностранный элемент может проявлять себя и в других видах международных коммерческих договоров, например в международном коммерческом договоре оказания услуг, в котором коммерческие предприятия услугодателя и услугополучателя находятся в разных государствах.
Таким образом, нахождение коммерческих предприятий сторон (регулярных мест коммерческой деятельности) на территории различных государств также может служить критерием, квалифицирующим гражданско-правовую сделку как международный коммерческий договор. Иностранный элемент в такой сделке проявляется на стороне субъектов сделки в виде их коммерческих предприятий, расположенных на территории различных государств.
Между тем нужно отметить, что с нахождением коммерческого предприятия стороны международного коммерческого договора не стоит связывать местонахождение его дочернего хозяйственного общества. Несмотря на преобладающее в нем участие основного хозяйственного общества или товарищества (ст. 67.3 ГК РФ), оно является самостоятельным субъектом права и потому не может рассматриваться в качестве коммерческого предприятия создавшего его юридического лица.
Аналогичным, на наш взгляд, образом должен быть решен вопрос в отношении представителя юридического лица или индивидуального предпринимателя, действующего на основании соответствующего гражданско-правового договора, заключенного с ним. Местонахождение такого представителя следует связывать с коммерческим предприятием не юридического лица или индивидуального предпринимателя, в интересах которого действует представитель, а, очевидно, самого представителя. На это во всяком случае косвенно указывают нормы ст. 11 Гаагской конвенции о праве, применимом к агентским договорам, 1978 г.[96 - РФ не участвует. Текст Конвенции в кн.: Вилкова Н.Г. Указ. соч. – С. 435–443.], п. 1 ст. 2 Женевской конвенции о представительстве при международной купле-продаже товаров 1983 г.[97 - В силу не вступила. Текст Конвенции в кн.: Вилкова Н.Г. Указ. соч. – С. 475–487.]. Как отмечает А.В. Асосков, было бы некорректным квалифицировать в качестве коммерческого предприятия стороны по договору место осуществления своих деловых операций независимым агентом или иным представителем только на том основании, что он имеет полномочия на заключение договоров от имени другого лица[98 - Асосков А.В. Указ. соч. – С. 30.].
В отношении договоров, заключаемых на международных выставках, ярмарках, нужно отметить, что с ними также никак не может связываться местонахождение коммерческого предприятия юридического лица или индивидуального предпринимателя. Подобной позиции придерживается в своей работе также А.В. Асосков[99 - Там же. – С. 28.].
В литературе было высказано мнение о том, что критерий нахождения коммерческих предприятий сторон на территории различных государств не может быть единственным критерием отнесения сделки к числу внешнеэкономических (международных коммерческих). В частности, Г.Ю. Федосеева считала, что требование о местонахождении коммерческих предприятий сторон на территориях разных государств является лишь условием регулирования определенных видов отношений соответствующими международными конвенциями (например, Конвенцией ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г.)[100 - Федосеева Г.Ю. К вопросу о понятии «внешнеэкономическая сделка» // Журнал российского права. 2002. № 12.].
В настоящее время подобной позиции придерживается Е.В. Ломакина, по мнению которой более перспективным представляется широкое понимание международного характера коммерческих отношений и, очевидно, поиск каких-либо иных критериев, помимо нахождения коммерческих предприятий в разных странах, для отнесения договоров к международным коммерческим сделкам. В обоснование своей позиции она приводит примеры широкого толкования термина «международный» в документах ЮНСИТРАЛ[101 - Ломакина Е.В. Определение международного характера внешнеэкономической сделки. – С. 123 и сл.].
Действительно, в Типовом законе ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже для определения международного характера отношений применяется несколько альтернативных критериев:
1) коммерческие предприятия сторон арбитражного соглашения в момент его заключения находятся в различных государствах;
2) одно из следующих мест находится за пределами государства, в котором стороны имеют свои коммерческие предприятия:
а) место арбитража, если оно определено в арбитражном соглашении или в соответствии с ним;
б) любое место, где должна быть исполнена значительная часть обязательств, вытекающих из торговых отношений, или место, с которым наиболее тесно связан предмет спора;
в) стороны прямо выраженным образом договорились о том, что предмет арбитражного соглашения связан более чем с одной страной.
Аналогичные положения содержатся в п. 4 ст. 1 Типового закона ЮНСИТРАЛ о международной коммерческой согласительной процедуре. Таким образом, делает вывод Е.В. Ломакина, «хотя основным критерием в документах ЮНСИТРАЛ является местонахождение коммерческих предприятий сторон в различных государствах, рассматриваемый критерий не позиционируется в них в качестве единственного и исключительного»[102 - Ломакина Е.В. Указ. соч. – С. 124.].
Далее в своей работе Е.В. Ломакина также отмечает, что в Принципах УНИДРУА вообще не содержится определения международного характера контракта, что позволяет ей сделать вывод о том, что это было сделано намеренно, поскольку в комментариях к Принципам указывается, что термин «международный» должен трактоваться максимально широко, с тем чтобы исключить из действия Принципов лишь те ситуации, в которых вообще отсутствует какой-либо иностранный элемент[103 - Там же. – С. 124.]. Более того, анализ комментариев к Принципам показывает, что международный характер договора может быть определен многими способами. Как пишут комментаторы, «решения этого вопроса, содержащиеся как в национальном законодательстве, так и в международных документах, включают в себя различные критерии: от ссылки на место нахождения предприятия или обычное место пребывания сторон в различных странах до более общих критериев, таких как договор, имеющий “существенные связи более чем с одним государством”, “включающий выбор между правом различных государств” либо “затрагивающий интересы международной торговли”»[104 - Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2010. – С. 1–2.].
Несколько иной позиции придерживаются авторы Гаагских принципов по выбору права в международных коммерческих договорах 2015 г., буквальный перевод текста п. 2 ст. 1 которых позволяет заключить, что для признания коммерческого договора международным недостаточно местонахождения деловых обзаведений сторон в различных государствах, необходимо также, чтобы отношения сторон и все другие относящиеся к ним элементы не были связаны с одним государством.
Полагаем, что при квалификации международного коммерческого договора как разновидности гражданско-правовой сделки по мере возможности должны учитываться как юридический, так и экономический критерии, наличие одного из которых является достаточным для указанной квалификации. Вместе с тем возможны ситуации, одна из которых была приведена выше из практики отечественных арбитражных судов. В деле было установлено, что договор не имеет иностранного элемента, поскольку был заключен между российским лицом и российским филиалом швейцарского лица, находящегося в РФ[105 - Постановление ФАС Уральского округа от 9 ноября 2009 г. № Ф09-8618/09-С1 по делу № А47-8171/2008 // СПС «Консультант Плюс».]. Полагаем, и в подобных случаях, когда коммерческие предприятия сторон договора находятся в одном государстве, а также если они имеют одну национальность, коммерческий договор может быть квалифицирован в качестве международного, если только все его элементы не связаны с этим же государством. В целом же мы стоим на позиции расширения понятия международного коммерческого договора, при квалификации которого, помимо сказанного, должны учитываться и другие обстоятельства, наличие одного из которых или их совокупности способно привести к применению права более чем одного государства к отношению, возникшему из такого договора.
Из расширенного понимания международных коммерческих договоров исходит в настоящее время международный коммерческий арбитраж. В новой редакции п. 3 ст. 1 Федерального закона «О международном коммерческом арбитраже» содержится норма, в соответствии с которой он рассматривает споры из гражданско-правовых отношений, возникающие из внешнеторговых и иных международных экономических связей, не только в случаях, когда коммерческое предприятие хотя бы одной из сторон находится за границей, но и если любое место, где должна быть исполнена значительная часть обязательств, вытекающих из отношений сторон, или место, с которым наиболее тесно связан предмет спора, находится за границей. Таким образом, если место исполнения значительной части обязательств, вытекающих из международного коммерческого договора, либо место, с которым наиболее тесно связан предмет спора, находятся за границей, международный коммерческий арбитраж вправе принять дело к своему рассмотрению, подтверждая тем самым «международный» характер такого коммерческого спора и – косвенно – «международный» характер договора, из которого подобный спор возник.
Обстоятельством, указывающим на наличие «международного» элемента в коммерческом договоре, может являться местонахождение местонахождение предмета сделки, то есть объекта гражданских прав, по поводу которого такой договор был заключен, за границей либо его перемещение за границу или из-за границы. Тем самым подчеркивается связь предмета сделки с иностранным государством.
Указанный критерий имеет значение не только со стороны внешнеторгового и валютного законодательства. С точки зрения частного права он является дополнительным для квалификации сделки в качестве международного коммерческого договора, сторонами которого, например, являются лица одной государственной принадлежности или коммерческие предприятия которых находятся на территории одного и того же государства.
В одной из своих работ В.А. Канашевский указывает не на критерий нахождения объекта гражданских прав за границей, а на критерий перемещения товаров через государственную границу как один из дополнительных признаков внешнеэкономической сделки[106 - Канашевский В.А. Указ. соч. – С. 25–28.].
Перемещение товаров является характерным не для всех международных коммерческих сделок, а только для торговых, т. е. тех, предметом которых выступают товары. При этом основной вопрос, который возникает при отнесении такой сделки к международной коммерческой, связан с ситуацией, при которой коммерческие предприятия сторон, заключающих договор поставки, находятся на территории одного государства, однако, например, поставка товаров осуществляется в пользу третьей стороны, имеющей коммерческое предприятие за границей. С точки зрения Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. рассматриваемая сделка не будет признаваться договором международной купли-продажи товаров, если не считать коммерческим предприятием местонахождение стороны, в пользу которой заключен договор. Между тем указанная сделка может считаться международной коммерческой сделкой, поскольку:
а) совершена между коммерсантами;
б) ее предметом является товар, перемещаемый через государственную границу.
Представляется, что вопрос о возможности для сторон в данном случае выбирать применимое к их договору право должен решаться положительно.
В этой связи заслуживает внимания позиция МКАС при ТПП РФ, который в одном из дел квалифицировал сделку как внешнеэкономическую (международную коммерческую. – Д. С.), поскольку произошло перемещение товаров через таможенную границу. Так, МКАС при ТПП РФ квалифицировал контракты, заключенные между фирмами, находящимися на территории одного государства (Австрия), как внешнеторговые сделки, поскольку их предметом являлась поставка товара из-за границы – товар отгружался из России на условиях DAF (Чоп – Чиерна-над-Тисой) (дело № 108/1994, решение от 10 февраля 1998 г.)[107 - Арбитражная практика МКАС при ТПП РФ за 1998 г. / Сост. М. Г. Розенберг. М.: Статут, 1999. – С. 45–48.].
Полагаем, что сделка, заключенная между российскими лицами в отношении имущества, находящегося за границей, при которой не происходит перемещения такого имущества (во всяком случае в связи с данной сделкой), а переходит право собственности на него, также содержит иностранный элемент и может быть квалифицирована как международная коммерческая в силу того, что объект гражданских прав – имущество – находится за границей, хотя бы она и была заключена лицами, происходящими из одной страны. Определенной особенностью в этой связи будут характеризоваться сделки, предметом которых являются объекты недвижимости, расположенные в РФ. К таким сделкам в силу нормы п. 2 ст. 1213 ГК РФ подлежит применению российское право.
Аналогичным образом, на наш взгляд, в качестве международного коммерческого договора должен быть квалифицирован договор подряда, заключенный между двумя российскими лицами, в соответствии с которым строительство какого-либо объекта будет осуществляться в иностранном государстве; договор оказания услуг, которые будут оказаны и получены за границей, однако сторонами которого будут выступать лица, имеющие коммерческие предприятия на территории одной страны, и т. п. Такие договоры содержат иностранный элемент и помимо прочего должны предусматривать возможность выбора сторонами применимого к их договору права в силу принципа автономии воли сторон.
Помимо приведенных нами выше, В.А. Канашевский назвал еще несколько дополнительных признаков внешнеэкономических сделок, к которым отнес: использование при расчетах с контрагентом иностранной валюты; специфику рассмотрения споров, вытекающих из внешнеэкономических сделок; специфический круг источников, регулирующих сделки[108 - Канашевский В. А. Указ. соч. – С. 25–28.].
Соглашаясь с тем, что различная национальность сторон сделки и / или нахождение их коммерческих предприятий в разных странах выступают основными признаками международных коммерческих договоров, а нахождение объекта гражданских прав за границей имеет значение для квалификации сделки в качестве международной при заключении ее российскими участниками, вместе тем полагаем, что остальные признаки, приведенные указанным ученым, являются скорее не признаками, а юридическими последствиями отнесения той или иной сделки к международному коммерческому договору, что предопределяет специфику правового регулирования подобных сделок.
Так, использование сторонами при расчетах иностранной валюты является возможностью, предоставленной участникам сделок, которые отнесены законодателем к внешнеторговым, а следуя нашей терминологии – к международным коммерческим сделкам. Само по себе использование сторонами договора иностранной валюты не может свидетельствовать о том, что сделка международная, расчеты в иностранной валюте не делают ее таковой.
То же касается и специфики рассмотрения споров, вытекающих из международных коммерческих сделок. Стороны не могут выбрать для урегулирования возможных или уже возникших между ними споров международный коммерческий арбитраж, если сделка, хотя и коммерческая, не обладает признаками международной коммерческой сделки. Возможность выбора международного негосударственного суда для рассмотрения споров является последствием отнесения сделки к международному коммерческому договору.
И, наконец, специфический круг источников, регулирующих сделку, – это тоже последствие отнесения конкретной сделки к международной коммерческой сделке, в результате чего она может регулироваться:
а) нормами международных соглашений;
б) нормами применимого национального права;
в) нормами международных торговых обычаев (lex mercatoria).
Помимо сказанного, отнесение сделки к международному коммерческому договору означает влияние на нее целого массива норм публично-правового законодательства, включая таможенное и валютное, и других отраслей права.
Таким образом, международный коммерческий договор – это соглашение, заключенное между предпринимателями (коммерсантами), имеющее международный характер, т. е. содержащее иностранный элемент. Иностранный элемент в международном коммерческом договоре может проявляться на стороне субъекта (юридический и / или экономический критерий), а также в виде предмета сделки (объект гражданских прав находится за границей либо перемещается за границу или из-за границы). При этом предметом сделки могут являться объекты гражданских прав, находящиеся в международном коммерческом обороте.
Признаками международного коммерческого договора как разновидности гражданско-правовой сделки являются:
а) коммерческий характер, который проявляется в том, что обе стороны сделки являются коммерсантами;
б) международный характер, который проявляется в том, что обе стороны сделки имеют различную национальность и / или коммерческие предприятия (места регулярного осуществления коммерческой деятельности) в разных странах, а также в том, что предмет заключаемой сторонами сделки находится за границей, перемещается из-за границы либо за границу.
При этом в тех случаях, когда стороны коммерческого договора имеют коммерческие предприятия в одном и том же государстве, для признания его «международным» необходимо, все его элементы не были связаны с этим же государством.
§ 2. Субъектный состав международных коммерческих договоров
Как известно, одним из условий действительности сделки, в том числе международного коммерческого характера, является наличие право- и дееспособности ее участников. С позиции международного частного права определение право- и дееспособности участников международного коммерческого договора связано с установлением их личного закона, с помощью которого происходит определение правового статуса участника международного коммерческого договора в той или иной его организационно-правовой форме.
Организационно-правовые формы, в которых коммерсанты могут заниматься предпринимательской деятельностью и участвовать в международных коммерческих договорах, в разных странах имеют общие черты и различия. Вместе с тем в большинстве зарубежных стран и РФ допускается возможность осуществления предпринимательской деятельности гражданами без образования юридического лица, то есть в качестве индивидуальных коммерсантов, или индивидуальных предпринимателей (далее – ИП).
В качестве ИП предпринимательской деятельностью могут заниматься российские отечественные граждане, иностранные граждане, лица без гражданства (ст. 23 ГК РФ). При этом иностранным гражданами и лицам без гражданства предоставляется, как правило, национальный режим в вопросе допуска их к занятию предпринимательской деятельностью на территории другого (не своего) государства, хотя закон может предусматривать определенные ограничения (отдельные виды деятельности, которыми могут заниматься только отечественные граждане или юридические лица).
Поскольку ИП является физическим лицом, в его правосубъектности можно выделить правоспособность и дееспособность. В литературе высказываются различные мнения относительно правовой природы предпринимательской правоспособности ИП. Так, например, Т.А. Батрова считает, что она производна от гражданской правосубъектности лица[109 - Батрова Т.А. Правосубъектность участников товарного рынка и проблемы ее правового закрепления //Актуальные проблемы науки и практики коммерческого права. Вып. 6 / Под ред. В.Ф. Попондопуло и Д.Ф. Нефедова. М.: Волтере Клувер, 2007. – С. 89.]. По мнению М.Д. Шапсуговой, правосубъектность ИП возникает с момента его государственной регистрации и не связана непосредственно с гражданской правосубъектностью физического лица[110 - Шапсугова М.Д. Правовое положение индивидуального предпринимателя по законодательству РФ: дис… канд. юр. наук. М., 2012. – С. 78.].
Соглашаясь с мнением Т.А. Батровой, также считаем, что правоспособность ИП производна от гражданской правоспособности физического лица, что в целом следует из ст. 18 ГК РФ, где наряду с другими компонентами гражданской правоспособности закреплено право лица на занятие предпринимательской деятельностью. Подобное право предоставляется гражданам и в других странах с рыночной экономикой. Как отмечал В.П. Звеков применительно к международным частноправовым отношениям, «абстрактная способность лица заниматься предпринимательством… относится к содержанию его правоспособности, определяемой на основе личного закона»[111 - Звеков В.П. Коллизии законов в международном частном праве. М.: Волтере Клувер, 2007. – С. 238.].
Однако данное положение не дает оснований утверждать, что иностранец, в том числе ИП, находящийся в РФ, может пользоваться теми правами, которые у него есть в силу его личного закона, но не предусмотрены законодательством РФ. Как отмечал Ф.Ф. Мартенс, «применение национальных законов к личным правам иностранцев ограничивается по отношению к правоспособности. Пределы действия по отношению к ней иностранных (национальных) законов определяются территориальными законами страны, где правоспособность будет осуществляться»[112 - Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов: в 2 т. М., 1996. Т. 2. – С. 185.]. Равным образом В.Л. Толстых полагает, что «объем прав граждан РФ за границей не может определяться по российскому праву, поскольку это нарушало бы суверенитет иностранного государства»[113 - Толстых В.Л. Международное частное право: коллизионное регулирование. СПб.: Изд-во Р. Арсланова «Юридический центр Пресс», 2004. – С. 400.]. Аналогичного мнения придерживается Е.Г. Белькова[114 - Белькова Е.Г. Правосубъектность физических лиц в гражданском и международном частном праве. Иркутстк: Изд-во БГУЭП, 2010. – С. 101.].
Следуя мнению указанных ученых, полагаем, что предпринимательская правоспособность определяется личным законом гражданина – индивидуального предпринимателя. В то же время в тех случаях, когда ИП имеет намерение постоянно заниматься предпринимательской деятельностью на территории иного, «не своего» государства, именно последнее определяет объем предпринимательской правоспособности указанного лица.
Другим элементом правосубъектности индивидуального предпринимателя является его предпринимательская дееспособность. Указанная категория связывается с реальной возможностью ИП осуществлять права и выполнять обязанности по заключенным международным коммерческим договорам. В этой связи именно эта категория видится нам тем определяющим компонентом, на котором основывается личный закон ИП.
Момент наделения гражданина предпринимательской дееспособностью по-разному определяется в соответствии с законодательством различных государств. Например, в соответствии с законодательством одних государств для занятия предпринимательской деятельностью в качестве ИП гражданин должен быть зарегистрирован в данном качестве. В РФ подобное требование как обязательное условие для занятия предпринимательской деятельностью в РФ закреплено в п. 1 ст. 23 ГК РФ и ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей»[115 - Федеральный закон № 129-ФЗ от 8 августа 2001 г. (в ред. ФЗ № 360-ФЗ от 3 июля 2016 г.) //СЗ РФ. 2001. № 33 (Ч. 1). Ст. 3431.]. Указанное правило содержится в п. 1 ст. 46 Модельного ГК СНГ и было закреплено в законодательстве Республики Беларусь, Республики Армения, Кыргызской Республики. Правила об обязательной регистрации индивидуального коммерсанта действуют во Франции, Италии и других странах. Например, в соответствии со ст. L. 123-1 ФТК индивидуальный коммерсант обязан зарегистрироваться в Реестре коммерсантов и товариществ.
В то же время по законодательству других стран регистрация ИП не требуется либо носит формальный характер. Например, в Республике Казахстан регистрации подлежат лишь определенные категории ИП, указанные в законе. Неоднозначно решается указанный вопрос по праву Германии. В Великобритании осуществление деятельности в качестве ИП требует от каждого физического лица регистрации в качестве «самозанятого» лица в Службе доходов и таможни Ее Величества, однако носит уведомительный характер. Не требуется регистрация ИП по праву большинства провинций Канады и штатов США, за исключением некоторых случаев, определенных законом[116 - Регистрация субъектов предпринимательской деятельности: зарубежный опыт/ Отв. ред. заслуженный юрист РФ, д-р. юр. наук Р. А. Адельханян. М.: Статут: ФБУ ГРП при Минюсте России, 2012. – С. 81, 102, 253, 373.]. В соответствии с правом этих стран возникновение предпринимательской дееспособности ИП будет связываться с моментом фактического начала осуществления предпринимательской деятельности в данном качестве.
Таким образом, реальная способность ИП осуществлять предпринимательскую деятельность, т. е. его дееспособность в одних странах или случаях определяется по праву страны, где указанное лицо зарегистрировано, в то время как в других – по праву страны, в которой указанное лицо постоянно осуществляет свою деятельность.
Учитывая это, в ряде законодательных актов по МЧП при определении личного закона ИП законодатели исходят из привязки не только к месту регистрации ИП, но и к месту постоянного осуществления им предпринимательской деятельности. Данное правило получило закрепление в ст. 1201 ГК РФ, согласно которой право физического лица заниматься предпринимательской деятельностью в качестве ИП определяется по праву страны, где такое лицо зарегистрировано в качестве ИП. В тех случаях, когда указанное правило не может быть применено в отсутствие специальной регистрации, применяется право страны основного места осуществления предпринимательской деятельности. Указанное правило было закреплено в п. 4 ст. 1205 Модельного ГК СНГ[117 - Гражданский кодекс. Модель. Рекомендательный законодательный акт для Содружества Независимых Государств. Часть третья. – С. 3–84.]и получило отражение в законодательстве некоторых стран ЕАЭС (п. 4 ст. 1104 ГК Республики Беларусь, п. 4 ст. 1178 ГК Кыргызской Республики). Аналогичные нормы содержат, например, ст. 52 Кодекса МЧП Болгарии 2005 г., § 14 Указа
Президиума Венгерской Народной Республики «О МЧП» от 31 мая 1979 г. и т. д.
В то же время другие нормативные правовые акты либо вовсе не содержат специальной привязки для определения личного закона ИП, либо содержат отсылку к праву страны государственной регистрации ИП. Например, в соответствии с п. «а» ст. 11 Соглашения СНГ о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, 1992 г.[118 - Информационный вестник Совета глав государств и Совета глав правительств СНГ «Содружество». 1992. № 4.] гражданская право- и дееспособность предпринимателей будет определяться по законодательству государства – участника СНГ, на территории которого зарегистрирован предприниматель. Аналогичным образом, в ст. 1266 ГК Республики Армения способность физического лица заниматься предпринимательской деятельность в качестве ИП определяется по праву страны, где такое лицо зарегистрировано в качестве ИП. Основным недостатком данных нормативных актов является то, что с их помощью невозможно установить личный закон ИП, который не зарегистрирован, но легализован законодательством постоянного места осуществления его деятельности (например, в Казахстане).
С другой стороны, законодательство по МЧП многих стран вообще не содержит специальной коллизионной привязки для определения личного закона ИП. В связи с тем, что ИП является физическим лицом, в данном случае его личный закон следует устанавливать на основе закона, определяющего гражданскую дееспособность. Так, указанные привязки отсутствуют в законодательстве Франции, Германии, Англии и США. В отсутствие специальных коллизионных привязок дееспособность ИП как физического лица будет определяться по праву страны его гражданства (п. (1) ст. 7 Вводного закона к ГГУ, п. 1 ст. 831 ГК Вьетнама) либо домицилия (ст. 35 ФЗ Швейцарии «О МЧП» 1987 г., англо-американское право). Однако в силу п. «с» ст. 20 ФЗ Швейцарии применимым для установления личного закона ИП, очевидно, будет являться право того государства, в котором сосредоточена его профессиональная деятельность, а не того, в котором находится его место жительства[119 - Законы по МЧП зарубежных государств. См. в кн.: Международное частное право: иностранное законодательство; а также на официальном сайте НИУ «Высшая школа экономики» // Режим доступа: URL: https://pravo.hse.ru/ intprivlaw.].
В ряде случаев ИП – участники международных коммерческих договоров ссылаются на отсутствие своей дееспособности по своему личному закону. Для решения указанной проблемы законодатели по МЧП некоторых стран устанавливают правило о том, что участник сделки не вправе ссылаться на свою недееспособность по личному закону, если оно является дееспособным по месту совершения сделки. Подобные правила, например, содержатся в п. 2 ст. 50 Кодекса МЧП Болгарии 2005 г. применительно к случаям, когда договор заключен между лицами, находящимися в одном государстве, за исключением случаев, когда встречная сторон знала или не знала по причине небрежности о такой недееспособности. Более четкое правило на этот счет содержит законодательство Вьетнама, в соответствии с которым гражданская дееспособность иностранных граждан на территории Вьетнама определяется по вьетнамскому праву (п. 2 ст. 831 ГК Вьетнама). Похожего принципа придерживается отечественный законодатель в п. 2 ст. 1197 ГК РФ, согласно которому физическое лицо, не обладающее гражданской дееспособностью по своему личному закону, не вправе ссылаться на отсутствие у него дееспособности, если оно является дееспособным по праву места совершения сделки, за исключением случаев, когда будет доказано, что другая сторона знала или заведомо должна была знать об отсутствии дееспособности.
Соглашаясь с позитивным значением подобных норм, способных сохранить действительность сделки, вместе с тем полагаем, что привязка к праву страны заключения сделки выглядит на сегодняшний день устаревшей. Очевидно, привязка к lex contractus для данного случая также вряд ли подходит, поскольку стороны могут избрать право, вовсе не связанное с договором. В этой связи вместо привязки к праву страны заключения договора наиболее подходящей на сегодняшний день видится нам привязка к праву контрагента ИП, ссылающегося на ограничение своей дееспособности.
Наряду с индивидуальными коммерсантами участниками международного коммерческого оборота выступают так называемые коллективные коммерсанты. Коллективные коммерсанты представляют собой различного рода объединения предпринимателей, являющиеся юридическими лицами – коммерческими организациями либо коммерческими объединениями, не признаваемыми юридическими лицами по праву того или иного государства[120 - Об этом: Гражданское и торговое право зарубежных государств: учебник / Отв. ред. Е.А. Васильев, А.С. Комаров. 4-е изд., перераб. и доп.: в 2 т. М., 2008. Т. 1.-С. 163.].
В РФ все коллективные коммерсанты (за исключением простого товарищества, которое считается договорным объединением, участники которого заключают гражданско-правовой (коммерческий) договор о совместной деятельности) признаются юридическими лицами – коммерческими организациями. Коммерческие организации в РФ подлежат государственной регистрации и внесению в Единый государственный реестр юридических лиц в соответствии с Федеральным законом «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей». Организационно-правовые формы, в которых могут создаваться коммерческие организации в РФ, закреплены в ст. 50 ГК РФ. Ими являются: полное товарищество, коммандитное товарищество, хозяйственное партнерство, общество с ограниченной ответственностью, акционерное общество, производственный кооператив, государственные и муниципальные унитарные предприятия.
В Республике Беларусь, например, все организационно-правовые формы коммерческих организаций также предусмотрены Гражданским кодексом и подлежат государственной регистрации. К коммерческим организациям Беларуси относятся: хозяйственные товарищества (полные и коммандитные), хозяйственные общества (АО, ООО и ОД О), производственные кооперативы, унитарные предприятия, государственные объединения. В отличие от РФ в Беларуси возможно создание частных унитарных предприятий, которые, как отмечает Е.А. Салей, весьма распространены на практике[121 - Регистрация субъектов предпринимательской деятельности: Россия и СНГ / Отв. ред. заслуженный юрист РФ, д-р юр. наук Р А. Адельханян. М.: Статут: ФБУ ГРП при Минюсте России, 2012.]. В п. 2 ст. 34 ГК Республики Казахстан в качестве коммерческих организаций предусматриваются государственные предприятия, хозяйственные товарищества (полные, коммандитные, ТОО и ТДО), акционерные общества и производственные кооперативы. Коммерческими организациями в Республике Армения являются: полные и коммандитные товарищества, ООО, ОДО и АО, а также кооперативы (ст. 72 ГК Республики Армения). В соответствии с п. 2 ст. 85 ГК Кыргызской Республики коммерческими организациями являются полные и коммандитные товарищества, АО, ООО и ОДО, кооперативы, крестьянские (фермерские) хозяйства, государственные и муниципальные предприятия.
Как видно, до настоящего времени в законодательстве зарубежных стран ЕАЭС существует такая организационно-правовая форма, как общество с дополнительной ответственностью (ОДО или ТДО). Причиной ее наличия в указанных странах является тот факт, что страны СНГ (ЕАЭС) при составлении своих ГК руководствовались Модельным ГК СНГ, где подобная организационно-правовая форма предусмотрена. Отечественный законодатель уже отказался от ее использования, однако в других государствах ЕАЭС она пока сохраняется.
Подробный анализ организационно-правовых форм коммерческих объединений и их классификация в праве РФ и зарубежных стран, включая страны СНГ, уже были освещены в работах Р.А. Адельханяна, А.В. Габова, Е.А. Суханова, С.Д. Могилевского и др.[122 - Регистрация субъектов предпринимательской деятельности: зарубежный опыт; Регистрация субъектов предпринимательской деятельности: Россия и СНГ; Юридические лица в российском гражданском праве: монография: в 3 т. // Отв. ред. А.В. Габов. М.: ИЗиСП: ИНФРА-М, 2015; Могилевский С.Д. Общество с ограниченной ответственностью: законодательство и практика его применения. М.: Статут, 2010.]. Их анализ позволяет прийти к следующим основным умозаключениям.
Так, например, особенностью полного товарищества, известного всем правовым системам, является неограниченная и солидарная ответственность его участников по обязательствам товарищества. В то время как во Франции, странах ЕАЭС полное товарищество признается юридическим лицом, во многих других странах (Германия, Англия, США) оно не является таковым. В странах, где полное товарищество признается юридическим лицом, оно подлежит государственной регистрации. В Германии регистрация указанной организационно-правовой формы зависит от предмета его деятельности. В Великобритании регистрации подлежат полные товарищества, а в США партнершипы не регистрируются.
Аналогичным образом обстоит ситуация с коммандитным товариществом, которое регистрируется в тех странах, которые признают указанную организационно-правовую форму юридическим лицом. Суть данной организационно-правовой формы состоит в том, что в ней наряду с участниками, неограниченно и солидарно несущими ответственность по обязательствам товарищества, существуют лица (одно или несколько), ответственность которых ограничена стоимостью внесенных вкладов в имущество товарищества. В Великобритании партнеры подлежат регистрации в Службе доходов и таможни Ее Величества, а сами партнерства регистрируются в Реестре компаний[123 - Суханов Е.А. Сравнительное корпоративное право. М.: Статут, 2014 // СПС «Консультант Плюс».]. В США коммандитное товарищество подает свидетельство об ограниченном партнерстве Секретарю штата.
Наиболее популярной организационно-правовой формой коммерческой организации в континентальных странах является общество с ограниченной ответственностью, которое появилось в 1892 г. в Германии и впоследствии получило распространение в законодательстве многих других стран. Нормы об ООО есть в законодательстве Франции, Италии, странах ЕАЭС, включая РФ и т. д. ООО во всех странах понимается примерно одинаково: это общество, созданное одним (или более) физическим и юридическим лицом (физическими и юридическими лицами), уставный капитал которого распределен на доли определенных размеров, участники которого не отвечают по его обязательствам и несут риск убытков в пределах принадлежащих им долей. Во всех странах указанная организационно-правовая форма признается юридическим лицом и подлежит государственной регистрации.
Не менее популярной организационно-правовой формой юридического лица выступает акционерное общество, получившее распространение в континентальных странах, где оно регулируется специальными законами. Акционерное общество представляет собой разновидность коммерческой организации, учрежденной одним или более лицами, уставный капитал которой распределен на определенное количество акций, при этом учредители (участники) общества не несут ответственности по его обязательствам и несут риск убытков, связанных с деятельностью общества, в пределах стоимости принадлежащих им акций. Акционерное общество может быть организовано в форме открытого либо закрытого общества, т. е. публичного либо непубличного. При этом в праве Германии предусмотрена только вторая модель. Как и в случае с ООО, АО регистрируется в уполномоченных государственных органах.
Статус юридического лица, подлежащего государственной регистрации и не имеющего аналогов в праве РФ и постсоветских государств, а также англо-американском праве, имеет акционерная коммандита, или коммандитное товарищество на акциях. Указанная организационно-правовая форма предусмотрена законодательством Германии и Франции. Как отмечает Е.А. Суханов, в данном случае «речь идет об акционерном обществе, в котором хотя бы один из акционеров принимает на себя полную (неограниченную) ответственность по его долгам, получая взамен статус комплиментария коммандиты, а остальные участники, формально сохраняя статус акционеров, фактически становятся коммандитистами в отношениях с комплиментарием»[124 - Суханов Е.А. Указ. соч.]. В результате складывается ситуация, при которой для третьих лиц данное юридическое лицо выступает как акционерное общество, в то время как внутренние отношения между комплиментарием и коммандитистами регулируются нормами о коммандитном товариществе. По своему правовому статусу акционерная коммандита является юридическим лицом – коммерческой организацией и приближается по своему правовому статусу к непубличному акционерному обществу, но не совпадает с ним.
Одной из организационно-правовых форм коммерческих организаций, получивших закрепление в российском гражданском законодательстве, является хозяйственное партнерство. Указанная организационно-правовая форма неизвестна законодательству упомянутых выше стран, в том числе и тех, которые находятся на постсоветском пространстве. В соответствии с ФЗ «О хозяйственных партнерствах»[125 - ФЗ № 380-ФЗ «О хозяйственных партнерствах» от 3 декабря 2011 г. (в ред. ФЗ № 251 – ФЗ от 23 июля 2013 г.) // СЗ РФ. 2011. № 49 (Ч. 5). Ст. 7058.] им признается созданная двумя или более гражданами и юридическими лицами коммерческая организация, в управлении деятельностью которой принимают участие участники партнерства, а также иные лица в пределах и объеме, которые предусмотрены соглашением об управлении партнерством. При этом участники партнерства, которых не может быть более 50, не отвечают по обязательствам партнерства и несут риск убытков, связанных с его деятельностью, в пределах сумм внесенных ими вкладов. Достаточно подробный анализ указанной организационно-правовой формы проведен в работе Е.А. Суханова, который указывает на некоторые сходства хозяйственного партнерства с англо-американскими партнерствами без комплиментариев и обществами с ограниченной ответственностью, но, анализируя особенности хозяйственных партнерств, приходит к выводу о том, что российским законодателем создана по сути уникальная организационно-правовая форма, не свойственная современным правопорядкам[126 - Суханов Е.А. Указ. соч.].
В англо-американской системе права отсутствуют такие организационно-правовые формы, как акционерное общество и общество с ограниченной ответственностью. Основной разновидностью юридических лиц права Великобритании являются компании, которые регулируются Законом о компаниях 2006 г. (Companies Act)[127 - Companies Act 2006. Ch. 46 // UK Laws Legal Portal // Режим доступа: URL: http://www.uklaws.org/acts_uk/document208/index.htm (дата обращения 24 декабря 2016 г.).]. Все компании Великобритании подлежат государственной регистрации у Регистратора компаний. В соответствии с законом все компании классифицируются как публичные (public) либо частные (private). В зависимости от ответственности участников компании подразделяются на: компании, в которых ответственность участников ограничена стоимостью акций (company limited by shares); компании, в которых ответственность участников ограничена размером определенной гарантии (company limited by guarantee); компании, в которых ответственность участников является неограниченной (unlimited liability company).
Как следует из названия компаний, основное различие между ними состоит в ответственности участников по обязательствам компании. Так, в первой разновидности компании ответственность ее участников ограничена стоимостью принадлежащих им акций, что делает указанную компанию близкой к организационно-правовой форме закрытого акционерного общества, известного континентальной правовой модели. Что касается второй разновидности компании, где ответственность участников ограничена размером определенной гарантии, то в таких компаниях участники обязуются внести в имущество компании для покрытия долгов компании в случае ее банкротства. На наш взгляд, указанная компания имеет определенные сходства с обществами с дополнительной ответственностью, долгое время существовавшими в законодательстве РФ и продолжающими иметь место в законодательстве других стран ЕАЭС. Что касается компаний с неограниченной ответственностью, то представляется, что их правовой статус имеет сходства с полными товариществами, в которых ответственность участников не ограничена. В то время как частные компании могут создаваться в любой из трех указанных разновидностей, публичные компании могут создаваться в виде компании с ограниченной ответственностью.
