скачать книгу бесплатно
– Приспичило, твою мать! – взвизгнул второй, вспомнив, что сегодня должен был ехать к тёще на картошку, распить с тестем баночку бражки, жена-стерва запилит…
– Пусть его, – крякнул третий, что находился у закрытой створки и полез за сигаретами, – С утра копил, верняк. Покрасоваться перед братвой – клоун!
Кривой послушно полез в штаны.
– А ты – п-шёл! – третий вытащил сигарету, поместил её в маленьких пухлых губах и чиркнул спичкой, которую тут же задул ветер. – Блин! – зажёг вторую, сжал огонёк ладошками, уберегая от сквозняка, и поднёс замок из пальцев к лицу.
Автомат бестолково повис на плече. Рядом с задней покрышкой зажурчала струйка Кривого.
– Куда льёшь?! – второй окончательно вышел из себя и пихнул Петра прикладом по пояснице. – Лезь давай, хватит – отдохнул!
Пол фургона приходился на уровне подбородка, и зэка Смирнов ясно видел, как Сыч очутился за решёткой, а легаш поворачивал ключ в замке – затем, чтобы через минуту открыть замок перед ним. Пахан спиной чувствовал издевающиеся смешки ребят во дворе. Конвой отделял следующую троицу. И ещё дюжина парней стояла вокруг со стволами наперевес. А над всем этим прогибалось от туч свинцовое небо, шумела тайга, и витал сочный дурманящий запах лесоповала.
– Ну? Чё встрял?
Приклад был готов обрушиться на позвоночник ещё раз, когда Пахан наугад откинул руку назад, якобы уже хватающуюся за поручни, поворачиваясь за ней всем телом.
– Ёшь твоёшь! – раздалось в ответ на смачный хруст свёрнутого носа. Удар левой в кадык заставил ментюху захрипеть, уронить автомат и схватиться освобождёнными руками за горло.
Удивлённые глаза появились из-за сжатых замков ладоней, спичка потухла. Пахан молниеносно метнулся в сторону так неудачно выбравшего время для перекура легаша и повалил его в грязь, предварительно опустив могучий кулак прямо на «звёздочку» горящей сигареты. Сразу же в сторону фургона помчались трассирующие пули, дюжина славных ребят с автоматами приняли исходную позицию, пытаясь на корню зарубить попытку побега.
Всё произошло за несчитанные секунды, и Кривой, старательно мочившийся на покрышку, только и успел повернуть голову в сторону выстрелов, как три пули врезались во впалый живот. Боль напомнила взрыв в левом глазу, когда по нему хлестанул ремешок со свинцом в пряжке, и Иван Иванович Чиж был убит прохладным сентябрьским утром «при попытке к бегству». Он шлёпнулся в лужу, разбавленную собственной мочой, гулко проелозив по закрытой дверце фургона. Рядом с ним корчился в агонии человек, собиравшийся провести этот день на тёщином огороде.
Охранник, замыкающий замок решётки, обернулся ещё на первый звук удара, и сразу же был притянут тремя парами рук, а четвертая сдавила горло. В самое ухо вонзился хриплый, неуверенный шёпот с кавказским акцентом:
– Ключэ, сволэчь, ключэ!
Стоящие во дворе зэки очнулись, когда увидели падающего, схватившегося за живот Кривого, сразу же сообразив, что являются зрителями блестящей импровизации, о которой можно потом будет неоднократно рассказывать новым сокамерникам, может быть…
– Лечь! Всем лечь! – короткая очередь стайкой саранчи защёлкала над головами.
…им дадут хотя бы увидеть, чем всё закончится?
Пахан, скрипя зубами и не обращая внимания на саднящую боль в ободранных и обожжённых сигаретой казанках, усердно мутузил мента. Тот не оставался в долгу. Пули их не касались – ребята боялись попасть в своего. И два сомкнутых тела постепенно откатывались за фургон. Легавый, сплёвывая табак из раздавленной во рту сигареты, сдался после повторного соприкосновения затылком с поверхностью планеты с названием Земля. Пахан сдёрнул с его плеча извозюканный в грязи автомат, прижал к животу и выпустил обойму в распахивающуюся дверцу кабины, откуда выскакивал на помощь товарищу молоденький водитель. Когда его ноги коснулись земли, душа уже беседовала с апостолами. Ненужный, с пустой обоймой, автомат шлёпнулся рядом. Пахан в два прыжка оказался в кабине, рывком включил зажигание, искорябанной рукой схватил набалдашник переключателя скоростей, рванул руль, до отказа нажимая на газ и отжимая сцепление, задницей ощущая, как квартет славных ребят дырявит стенки фургона.
Покрышка, елозя и разбрызгивая грязь, перескочила ноги паренька, чья душа только что сделала шаг по райским кущам. Оставленная открытой дверца кабины захлопнулась сама по себе секунд через тридцать, а распахнутая сзади створка – через сорок минут, и то – когда взбесившийся автофургон окончательно остановился, врезавшись в дерево, а выпрыгнувшие из него люди ворвались в дремлющую тайгу…
7
Ворон третью курил папиросу,
Нахлобучивал шляпу на глаз,
Чтоб не выветрил ветер вопросы,
Словно гвозди засевшие в нас…
С. Николаев
На завтрак выдали на удивление аппетитные фаршированные творогом блинчики, крепкий чай и банку концентрированного молока в качестве сухого пайка. Персонал санатория тщательно готовился к эвакуации, то и дело уезжали грузовики, увозя мебель и аппаратуру. Половина отдыхающих, в данный момент не занятая добровольцами при погрузке, поддалась чемоданному настроению. После завтрака у входа их ожидал автобус. Балагур, придерживаясь традиции, взял вторую порцию. Сделавший утренний кросс вокруг здания Спортсмен был бодр и пытался шутить. Шурик ел вяло, насильно запихивал в себя лёгкий завтрак. Молчун поглощал пиво из своих запасов – ничего крепче пива, когда хотелось, он решил себе не позволять.
В столовой царило осторожное оживление, поэтому, как только открылась дверь, головы повернулись в сторону вошедшего. Главврач – сухенький, высокий старичок с чеховской бородкой, окинул столовую беглым взглядом и подошёл к поварам, которые переворачивали уже ненужные огромные кастрюли вверх дном, ожидая окончания завтрака, чтобы вымыть посуду и отправиться по домам вместе с отдыхающими.
– Машу, медсестру, не видели?
– Валька, медсестру не видела? Нет.
Главврач поскоблил подбородок, покачал головой, хотел было уйти восвояси, но в дверях столкнулся с одетым в приличный костюм с галстуком Новеньким и с полковником Костенко, те попросили его задержаться.
– Господа и дамы, минуточку внимания! – попросил полковник.
Внимания было не занимать, поэтому он откинулся на услужливо пододвинутом Новеньким стуле, заложил ногу за ногу и произнёс:
– Вчера вечером я делал объявление насчёт вашей вынужденной эвакуации в связи с чрезвычайными обстоятельствами. И обращался к некоторым индивидуально. Кто слышал – знает: в тайге затерялся вертолёт с тремя пассажирами. Все спасательные службы заняты на пожаре, а требуется организовать маленькую экспедицию. То есть сформировать отряд из добровольцев. Они снабжаются необходимой амуницией и по окончанию спасательных работ получат солидную денежную премию.
– Ну уж нет, – раздалось из-за четвертого от окна столика, и все посмотрели на Лысого, – мне Чернобыля вот так хватило, – он провёл ребром ладони по горлу.
– Успокойтесь, пожалуйста, – полковник сделал небрежный жест, – никакой радиации. Зона поиска далеко от района пожара. Экспедицию возглавит опытный человек, – кивок в сторону угрюмого Ивана, – и опытный проводник из местных. Короче, – он поднялся, – всех желающих и недовольных я приму в кабинете заведующего – если, конечно, Сергей Карлович позволит?
– Пожалуйста, – пожал плечами главврач.
– У всех было время подумать, соизмерить своё личное «Я» и интересы Родины. Никаких принуждений. Боже упаси. Итак: я жду желающих. Заранее спасибо. Все остальные поедут домой.
Новенький бросил суровый взгляд в сторону Лысого и тоже удалился. Сразу же столовая наполнилась пересудами, шёпотом и шебуршанием шлёпанцев.
Первым в кабинет главврача ворвался Спортсмен. Полковник разместился за тёмным полированным столом и непринуждённо стряхивал пепел в стерильную квадратную пепельницу, за его спиной возвышался выкрашенный белой краской сейф.
– Я рад вас видеть, – улыбнулся полковник, в кабинете он был один.
Сергей Карлович, выставленный за дверь, уныло плутал по коридорам санатория, покрикивая на персонал. В голове всё прочнее и надёжнее укладывалась красноречивая мысль, что он слоняется без дела. Пытаясь её заглушить, главврач утешал себя поисками исчезнувшей медсестры…
– Не будем тянуть. Сколько даёте? – Спортсмен присел на ручку обтянутого голубой кожей кресла, разминая кисти.
Полковник назвал цифру, и тот присвистнул.
– А в случае неудачи?
– «В случае неудачи тебе деньги больше не понадобятся, кретин», – а вслух. – Что поделать? Столько же. Работа выполнена, – Костенко развёл руками.
– О’кей. Что я должен делать?
…Молчун допил пиво и, хлопнув дверью, поплёлся в направлении кабинета заведующего, встретил его самого и ответил, что нигде не видел чёртовой медсестры. Из кабинета вышел Спортсмен.
– Ну и что? – бросил Молчун.
– Пиво есть?
– Кончилось.
– Сбор в четыре, – насвистывая, Спортсмен зашагал по коридору.
– А-а, пожалуйста, проходите, – Костенко добродушно улыбнулся и затушил сигарету, пепельница приобрела не столь чистоплотный вид.
Молчун перевёл взгляд на холёные пальцы с ровными, широкими ногтями.
– Решились?
– Могу я отлучиться в город до четырёх?
– Как будет угодно! Так вы с нами?
– Ещё не знаю.
– Время пока терпит. Но мы рассчитываем. Без вас, сами понимаете… Кстати. Как узнали, что в четыре? Оперативно получаете информацию. В разведке работали?
– Если убийство можно назвать разведкой…
– Мы помним о вашей травме, очень сочувствую. Выбор за вами. Однажды вы выполнили свой долг, но Родина…
– Посмотрим. На всякий случай – не ждите, – Молчун вышел.
Костенко достал новую сигарету…
Интеллигент нервно закурил и уставился большими, с поволокой глазами на полковника. Длинные чёрные волосы улеглись на плечи:
– Почему меня не берёте?
– Видишь ли, Саша, – Костенко с сожалением рассматривал измазанную пепельницу, – тайга – сложная штука. Маршрут не из лёгких. Десятки километров пешком. Нам нужны опытные, выносливые люди.
– Как Спортсмен?
– Я не могу тебя пустить, для твоей же пользы, ты…
– Ещё молод, – добавил за него Шурик, заметно успокоившись, выпустил ровную струйку дыма, – и вообще, сопляк. Я прав?
– Я не это имел в виду.
– Именно это, – Шурик безжалостно сплюнул в пепельницу и раздавил в слюне окурок.
– Ну, Саша. Повторяю, придётся нелегко. И зачем тебе всё это?
– Хотите пари? Все, кто заходил сюда до меня, спрашивали, сколько им заплатят. Мне тоже нужны деньги. Но не это главное. Там, в тайге, люди. Они искалечены наверняка и умирают от голода. Я хочу им помочь, просто по-человечески. И, в конце концов, нужны добровольцы или нет?
– Нужны, – выдохнул Костенко. – Ты прав: вся эта акция с экспедицией лишь для того, чтобы помочь несчастным, им сейчас очень трудно и…
– Не надо, – отмахнулся Шурик, – лапшу на уши не надо. Вам совершенно наплевать на людей. Так?
– Саша, что ты несёшь?!
– Товарищ полковник, – лицо Интеллигента преобразилось, в жгучих цыганских глазах чёрным по белому было написано «никому не верю» и лишь между строк слабая искорка: «но хочу понять». – А не рано вы себя произвели? Майорские лычки шли вам больше… Будем откровенны: не хотите меня брать из-за отца? Боитесь?
– Ерунда, – нахмурился Костенко.
– Правильно, – согласился Шурик, – он уже не тот и власти у него поубавилось. Но одно знаю точно. Когда мой предок кому-либо что-нибудь обещает по максимуму, то это означает: либо он не собирается расплачиваться, либо намерен получить в десять раз больше.
– Вот ты о чём? – полковник усмехнулся. – Решил, что я слишком много обещаю за поход?
– Вот именно. Сумма-то солидная. А я не в кино, а в жизни уже привык видеть, как большие люди любят деньги и неохотно с ними расстаются, не считаясь с человеческими жизнями.
– Ох, в мерзавца ты вырос, Сашка. А помнится…
– Вы меня на коленочках нянчили, на ручках качали? И, между прочим, обсуждали с батей, сколько кому дать на лапу?
– Ладно, ладно. Сдаюсь, – пытаясь перевести разговор в шутку, – приподнял ладони Костенко. – Иди в свою экспедицию, шантажист. Но помни: ножки будут бо-бо и мозоли на пятках обеспечены.
Сашка улыбнулся:
– Вот так бы и давно, дядя Сева. А всё-таки: деньги такие – почему?
– Не поверишь. Видишь ли, ты прав, конечно. Всех интересует размер своего кармана, а на людей кладут по-крупному. Но люди, потерпевшие аварию, очень важны. Особенно – академик Пантелеев.
– Так бы и сказали. Там учёные? Почему же – добровольцы? Нельзя что ли профессионалов вызвать?
– Четыре дня прошло. С вертолётов обнаружить не удалось, а пока столица раскачается… Огонь ждать не будет.
– Понятно, – лицо Интеллигента вытянулась, в телячьих глазах надолго задержался огонёк азарта и тщеславия.
– Деньги удалось вытянуть из местной администрации, никто не хочет идти, понимаешь? Профессионалы борются с огнём, жертвуют жизнью, причём за гроши. Они держат пожар грудью, ждут, когда мы тут спохватимся и вытащим этого треклятого академика из пекла… или выясним, что вытаскивать уже нечего. А ты тут меня в коррупции обвиняешь.
– Прошу прощения, – Сашка поднялся, – значит, я принят?
– Иди, иди, – отмахнулся Костенко, он как-то сразу постарел, наигранная бодрость исчезла, и Шурик увидел пожилого человека, страдающего ревматизмом и раздавленного обстоятельствами, – только позвони своим. И… береги себя.
– И всё-таки: почему – полковник? Извините, ухожу, смываюсь, – дверь закрылась.
Костенко взял ещё одну сигарету, покрутил в чистеньких пальцах. Нет, слишком много на сегодня, сердце и так пошаливает. Перевёл взгляд на грязную пепельницу, бросил в неё сигарету, взвесил плоский, тяжёлый квадратик на ладони, поднялся, открыл форточку и выбросил его в окно. Через долю секунды пепельница звякнула внизу, раскидывая остроганные осколки по подъездной дорожке. Сидевшие в автобусе вздрогнули, но полковнику было не до них: дверь уже впускала плотного, лысого человека.
– Много навербовали? – с порога спросил тот.
Костенко окинул его хмурым, оценивающим взглядом, отошёл от окна и царственно опустился в кресло за столом, пригласив вошедшего присесть напротив.
– Благодарствую, – ответил Балагур и скромненько притылился на край голубого кресла.
– Хотите принять участие? – насмешка изогнула губы полковника, когда он покосился на выпирающий животик собеседника.
Балагур пошамкал толстыми губами, потёр гладкий, как колено, лоб, вытащил из кармана рубашки удостоверение и протянул полковнику:
– Собственный корреспондент, – представился он.
– Прямо-таки НТВ? – вскинул брови Костенко и расплылся в дружелюбной улыбке. – А что в наших краях забыли?
– Делали репортаж из жизни национальных меньшинств. Тут набрёл на прекрасный профилакторий и взял отпуск. Ну как, пропускаете прессу?
