скачать книгу бесплатно
Киев не пропадет. Хроника киевских будней
Сергей Олегович Страхов
Зарождение и становление криминального, «бригадного» сообщества в Киеве с конца 60-х годов прошлого века. Автор, до мозга костей киевлянин, открывает нам неизвестные страницы недавней истории родного города. Не часто встречаются такие интересные книги с таким объемом фактажа и правды. Читателей ждет продолжение книги с более подробным описанием «бригадных» 80-х, 90-х, и «нулевых». Многие города имеют свои летописи криминального мира. В Киеве такая книга, основанная на богатом личном опыте автора, с огромной фактографией, появилась впервые.
Часть 1-я. Начало.
И когда корабли ушли, люди вечерами ждали их возвращения. Но никто не возвращается. Нет улиц, на которых бы появлялись тени ушедших.
Александру Максимову, Валерию Николенко, Юрию Поцелуеву, Владимиру Ковтуну, Владимиру Радину, Юрию Серебрякову, Анатолию Коверзню, Александру Шуберту, Владимиру Филиппову, Олегу Козлову. Посвящается…
Зарыты в нашу память на века
И даты, и события, и лица,
А память, – как колодец, глубока.
Попробуй заглянуть – наверняка
Лицо – и то – неясно отразится.
Одни его лениво ворошат,
Другие неохотно вспоминают,
А третьи – даже помнить не хотят,-
И прошлое лежит, как старый клад,
Который никогда не раскопают.
И поток годов унес с границы
Стрелки – указатели пути,-
Очень просто в прошлом заблудиться -
И назад дороги не найти.
С налета не вини – повремени:
Есть у людей на всё свои причины -
Не скрыть, а позабыть хотят они,-
Ведь в толще лет еще лежат в тени
Забытые заржавленные мины.
Владимир Высоцкий.
Глава 1
В то время как Земля несется с громадной скоростью по бескрайним просторам Вселенной, где мы в этой бесконечной круговерти света и тьмы? Что делаем мы в этом сказочном мире? Есть ли мы, были ли мы? А если и были, то зачем? Сколько микроскопических мгновений отделяет наше прошлое от нашего будущего, и знает ли Великий Космос, в каком именно мгновении находимся мы сейчас, или ему это все равно?
Где это я? Иду по Борщаговке, одному из старо-новых киевских районов. Сюда расселяли маявшихся всю жизнь по коммуналкам киевлян из Центра и Подола, Святошино и Печерска, Соломенки и Шулявки. И люди были довольны.
У каждой семьи была своя собственная квартира, а у многих членов семей даже свои собственные комнаты. Стало не нужно занимать очередь в туалет и к умывальнику по утрам. В каждой семье появилась ванная, и мы постепенно стали забывать о банях: на окраинах – грязных, общих, в центре – чистых, но дорогих. Тогда о большем и не мечтали.
Возле каждого дома вдоль первых этажей разбивались палисадники, и высаживалось множество цветов. Кругом росли и розы, и хризантемы, и красивейшие пионы, и кусты белоснежного, головокружительного жасмина. А сирень! Бежевая, лиловая, всех оттенков фиолета, пурпурная, розовая, серебряная, голубая и почти черная! Все дворы переливались и благоухали всеми мыслимыми и немыслимыми цветами радуги. Весной, летом и осенью было очень красиво.
Многие рядовые киевляне уже жили на Сырце, Нивках, Сталинке, Отрадном и Нижнем Печерске, имели подобные квартиры и частенько посматривали на нас, еще не заселенных в эти, как нам тогда казалось, роскошные апартаменты, свысока. Жизнь вокруг была радостна и бесконечна, квартиры просторны, будущее стабильно и светло. Многие верили в коммунизм, в который нас уверенно вели проходимцы всех мастей. Или хотели верить…
Что-то часто я стал сюда приезжать. Оставляю машину во дворе бывшего своего дома и бесцельно брожу по полуразрушенным борщаговским улицам. Серые и коричневые облезшие фасады домов, вытоптанные, как в цыганской деревне Пески, палисадники. Ни единого цветочка возле дома. Грязные тротуары, все в выбоинах и пошедшие волнами от проросших корней высоких тополей. Годами не просыхающие черные лужи. Густой зловонный пар, вырывающийся из подвалов почти в каждом подъезде. Что случилось с этим заброшенным, а когда-то светлым и радостным, местом? Такое чувство, будто ты ходишь по кладбищу. Но там ты никого не знаешь, а здесь…
Вот квартира Гнедого под названием «Сиреневый Туман», где мы все собирались вечерами. Вот окна Отверточника, где были все самые последние сведения о рок-музыке, которая нас интересовала больше всего другого. Хороший приемник позволял ловить «вражеские голоса». Здесь жил Софа, у которого всегда были новые записи обожествляемой нами этой самой музыки, благодаря друзьям – Тарасу Петриненко и Кирилу Стеценко из музыкального училища имени Глиера. У них родители бывали за границей и привозили пластинки, или плиты, как мы их называли. Так эта самая музыка к нам и просачивалась из-за железного занавеса.
Здесь жил Макс – наш король. Вон балкон Валеры Иванушки, любимца всей публики. Куда ни подними глаза, везде наши: Вовка Лысый – самый авторитетный на то время хулиган, может быть, и во всем Киеве. Лёпа, Викторчик, Мясник, Сапог, Плохиш, Мэтр, Спидола, Балясный, Студент, Дрыслик, Кока, Вадим Баскетболист, Недаманский, Цыган, Бара, Керя, Католик, Следователь, Касеус, Лима, Денек, Мартын, Жеша, Валик Граф, Дракон, Траф, Гордей, Шпак, Дубина, Коржи, Серёжа Гималайский…. Ах да, это же я.
Где они? Нет их. Сгинули в водовороте всех тех событий. Одни только Траф с Касеусом сельским хозяйством занимаются. Да Мартын, хотя сегодня и при делах, но всё больше по мелочам, а ведь мог быть первым. Вообще – жуткое место. Надо заканчивать с этими экскурсиями: так и с катушек недолго слететь. Завтра же беру билет и лечу к своим в Штаты.
Глава 2.
Киев, Мюнхен, Денвер – и вот уже я медленно иду по Даунтауну и ем вкуснейшее мороженное в золотистом стаканчике. Хорошо здесь! Настоящий город! Небоскребы, банки, отели, магазины, бары, кафе, рестораны, забегаловки на свежем воздухе.
И везде кипит жизнь. За столиками сидят богачи и просто солидные люди и пьют свое вино, пиво и кофе. Между столиками шныряют веселые прилизанные официанты с красными, зелеными, желтыми, синими и даже голубыми закусками на подносах. Бегают и кричат дети, лазают по горкам, плавают на байдарках по искусственным озерам.
Все лавочки на бульваре забиты зеваками. Через каждые сто метров лабают и гитаристы, и аккордеонисты, и саксофонисты, и различные группы всевозможных составов. И все талантливы. Лабают на совесть.Халтуры нет. Ба, а кто это там сидит за вторым справа от стойки бара столиком? Уж не Бонек ли? Что-то очень похож. Присяду рядом, пригляжусь.
Бонек чуть ли не единственный из авторитетов, кто остался жив после всех перепетий времен становления рыночных отношений на Украине и первичного накопления капитала нынешними бизнесменами, как они себя сами называют. На самом деле никакие они не бизнесмены, а обыкновенные бандиты и жулики.
Бригада Бонека в лучшие свои времена доходила до двухсот человек и контролировала практически весь Левый берег Киева, где имела постоянные стычки с другой, наверное, еще более могущественной, бригадой Савлоховых, которая также положила глаз и на левобережье. Бонеку удавалось держаться на равных со-всеми еще и потому, что в бригаде было значительное количество урок, а это люди в большинстве своем бесстрашные и дадут фору чуть ли не любому бандиту-спортсмену.
Вначале главным источником финансовых поступлений был рэкет и вымогательство. Контролировала бригада, кроме всего прочего, знаменитый киевский рынок «Патент». Тогда еще такие люди бравировали понятиями, носили при себе оружие и корчили очень страшные рожи во время разговора с барыгами и терпилами. Бонек даже был арестован за вымогательство где-то в начале девяностых, но благодаря тому, что имел приличные связи и с ментами, и с администрацией города, был выпущен без последствий для себя.
Пришлось начинать легализироваться. Сначала завпроизводством в кооперативе «Чайка», потом в администрации рынка «Патент».
Удалось прибрать к рукам и рынок «Юность», который еще долго будет играть одну из ведущих ролей в общекиевской бандитской жизни. Но качественный скачок бригада Бонека совершила, когда за дело взялись господа Вассерман и Котляревский. Как и положено, первым делом взялись они за документы, и обналичка приняла небывалый размах. Были учреждены фиктивные фирмы, назначены зиц-председатели, такие, например, как Широков. Уже назначен на должность смотрящего за «Юностью» Мосейчук, который держал всех торговцев в черном теле и никогда не расставался с оружием.
Пошло дело. Огромные доходы, исчисляемые приблизительно в один миллион долларов ежемесячно, приносил только рынок «Юность». Основу этой суммы составляла торговля контрабандным подакцизным товаром, плата с торговцев за охрану от других бригад. Активно разрастался базар, возводились новые торговые ряды – уже для оптовой торговли, уплотнялась территория.
А в 1997 году фирма «Спек» заключила договор на аренду земли между Бонеком и руководством Больницы скорой медицинской помощи для установки тысячи торговых мест на территории, принадлежащей больнице, сроком на 10 лет. Ну что ж, благое дело! Заработала и нищая больница. Не уверен, правда, что львиную долю бабок не украла тогдашняя администрация больницы. Договора же тогда все заключали: официальный на бумаге на копейки и неофицильный на слово на огромные суммы в валюте. Наличманом, как говорят.
В 1995-м году городское начальство наметило расширить сеть коммерческих рынков. Официальная причина – упорядочение розничной торговли. Неофициальная – решили подзаработать на новых рыночных отношениях. Больше рынков и всевозможных рундуков в городе – больше взяток на всех уровнях, стекавшихся сначала малыми ручейками, превращавшимися в огромные потоки, текущие наверх, в карманы руководству. Понятно,что заинтересованы были в расширении и киевские бригады. Один рынок планировали создать на Троещине, но никак не могли решить, кто будет вкладывать средства в строительство? На тот день существовало два реальных кандидата: Прыщ и Бонек…
Другой большой рынок планировался на стадионе возле метро «Святошино». Придумал все это владелец находящегося рядом Святошинского продуктового рынка и директор Борщаговского рынка. Он и мне предлагал этим заняться. Слава богу, хватило ума не лезть в очень опасную кашу. Там за дело взялась тяжелая артиллерия. И директор Авиационного завода, в ведении которого была вся близлежащая земля, это и провернул. Хороший был человек. Очень уважал моего батю и помог нам получить квартиру на Борщаговке.
За Святошинский рынок развернулась целая война. Но к рынку на Святошино мы еще вернемся, а пока…
Пока бесконечные терки и разборки.
То в ночь на 6 ноября 1996 года в Киеве на проспекте Ватутина был расстрелян автомобиль, в котором находился Валерий Агаев, по кличке Прошка. Дело в том, что между Агаевым и Бонеком накануне приключились серьезные разногласия из-за кафе «У дуба», расположенного возле станции метро «Пионерская» на Броварском шоссе. Бонек вложил свои деньги в реконструкцию кафе, а Агаев выгнал оттуда его людей и кафе единолично прихватизировал. Прошка остался жив и подался в шансонье.
То в феврале 1998 года в Киеве на Подоле возле казино «Запорожье», произошла стрелка представителей Киселя и Савлоховых. Со стороны Савлоховых присутствовали Тимур Савлохов со своими людьми и Бонек со своими. Со стороны Киселя прибыл его сын в окружении десятка телохранителей. Все прибыли с оружием.
На разборках присутствовал и Франк – один из учредителей казино. На встрече савлоховцы выдвинули претензии к Франку, который написал заявление в киевское УБОП, где витиевато расписывал драку между савлоховцами и кисилевцами в этой известной кабачной и казино одновременно. Бонек в указанном казино имел долю, и поэтому приехал поддержать савлоховцев. Но уже и Франк застрелен.
Или вот еще история. Ночью 6 ноября 2000 года Паша и Игорь по прозвищу Циклоп сидели в кафе на территории рынка «Юность» и пьянствовали. Оба раньше трудились у Бонека, но, после того, как он присел, сменили хозяина: Паша перешел к савлоховскому бригадиру Самолету, а Игорь – к Ткачу. Изрядно выпив, приятели стали выяснять отношения с двумя бывшими коллегами – бригадирами Бонека: Козаком и еще одним, который был должен Паше.
Как водится, выяснение отношение переросло в массовую драку, в которой приняли посильное участие охранники базарной камеры хранения, находящейся за кафе «Кронос», охранники с пивзавода «Троя», охранники склада фирмы «Кронос». Все такие охранники в обязательном порядке входят в бригаду, скарб которой охраняют. Во время драки Паша и Игорь были забиты. Трупы охранники положили в машину и вывезли в неизвестном направлении.
Через несколько дней по поводу драки и исчезновения Паши и Циклопа произошли разборки с участием Бонека, Самолета, Купца и Ушастого. Последний вроде бы был уже в законе. На сходке признали, что драка произошла на бытовой почве. Бонеку предложили выдать трупы для человеческого захоронения. Однако трупы он почему-то не выдал. Видимо, они к тому времени были уже уничтожены.
Охранники, принимавшие участие в драке, скрылись. Ушастый потребовал выдать бригадиров, чтобы найти трупы. Но и после этого Бонек своих бригадиров не выдал. И это спокойно сошло ему с рук.
И так – каждый день.
На то время рынки были основным местом зарабатывания первоначального капитала бандитскими группировками. А посему неминуем конфликт интересов. И почему один Бонек должен снимать пенки с такого монстра как «Юность»? Но все-таки первыми жертвами большого передела стали члены банды Конона, также претендовавшего на долю доходов «Юности». Бригадных Конона избили прыщевцы, да так, что некоторые из потерпевших стали инвалидами. Помимо Прыща, Бонека, и Конона на рынок положили глаз и другие претенденты.
Бонек это всегда учитывал и не зевал. Он постоянно ездил под прикрытием 4-5 машин охраны. В то время постоянным местом дислокации Бонека был пивзавод «Троя», расположенный на массиве Троещина. Во время проведения стрелок по периметру комплекса стояла охрана с винчестерами.
В 1998-м году страсти вокруг «Юности» накалились до предела. Бонек объявил о закрытии рынка – якобы на реконструкцию. Авторитет известил окружение и деловых партнеров: Киселя, Черепа, Конона, Татарина, Ларика и других, что он лишь исполняет решение градоначальника. Начались бесконечные стрелки всех со всеми и,наконец, выяснилось, что градоначальник здесь ни при чем. Таким замысловатым способом Бонек решил поднять свои ставки и что-нибудь себе вымутить на этом.
И авторитетный Ларик, поддерживавший всегда Бонека, пригласил в Киев трех воров в законе, которых возглавлавил Блондин, для того, чтобы разрулить этот запутанный клубок проблем. Пытались к данным разборкам подключить и Киселя, но Кисель умело съехал с темы…
Штаб-квартира Бонека на то время находилась в ресторане «Лео», расположенном в кинотеатре «Россия» на Лесном массиве. Каждую пятницу здесь собирались самые влиятельные члены бригады. Общее дело непрестанно расширялось. Уже созданы новые фирмы прикрытия.
Почему вдруг в Бортничах? Да потому, что Бонек и здесь прикормил и суд этого, прилегающего вплотную к Киеву, городка, и местную налоговую. Я даже не знаю, у кого еще в Киеве были большие связи в различных администрациях, чем у Бонека. И это при том, что основу банды составляли чистые уголовники. Вот так-то и создавались первоначальные капиталы всех ныне уважаемых (вот только кем?) бизнесменов, да и прошлых чиновников (государевых людей, как они любят себя называть)…
Но конкуренты не дремлют, и шестого мая 1999 года при обыске на даче Бонека милиция изьяла гранату РГД и несколько десятков патронов. Никто не сомневался, что это добро ему подбросили. Как бы там ни было, но Бонек сел…
Неприятности настигли и сына Бонека. Еще в середине 90-х, во время прогулки по улице, Бонека-младшего покусала собака. Сын, переволновавшись, зарезал и собаку, и ее владельца, а затем подался в бега – за океан. Но там был арестован полицией и, по решению суда, экстрадирован на родину. Якобы Бонек инкогнито летал в Штаты, чтобы уладить дело, но кто не знает, то сообщу, что там такие шуточки не проходят. Это страна, где уважают Закон. Вряд ли Бонек этого не знал. Скорее всего, он проверял работу своих американских фирм, зарегистрированных на подставных людей.
В СИЗО Бонек сдружился с Тимуром Савлоховым, после чего отношения с савлоховцами у него нормализовались.
Но долго Бонек в тюрьме не задержался. Да так не задержался, что приятельские отношения у него сохранились в трудную минуту и с директорами Дарницкого мясокомбината, и пивзавода «Оболонь», и Киевской табачной фабрики. Хорошие отношения сложились у Бонека с Прыщем, так как он вложил крупную сумму в строительство рынка, но после очередного передела от рынка отошел.
Во время недолгой отсидки бизнес Бонека не распался, как бывало в других бригадах. Криминальная машина работала четко и слаженно. Подставные директора не подвели.
Слышал я, что сегодня, помимо легального бизнеса, Бонек практикует скупку драгоценных камней, которые раньше переплавлял за границу. Свой золотовалютный резерв он предпочитает держать за пределами Отечества – якобы в Израиле и США. Гляди, куда занесла нелегкая этого персонажа! Хотя какая «нелегкая» может быть в таком месте у человека с деньгами и положением? И все-таки – неужели с самим Японцем здесь встречается? Интересно. Очень интересно. Больше не с кем. Японец, знаю, бывает здесь инкогнито. Приезжает иногда к другу. Потом вместе едут на машине в Лас-Вегас.
Пойду я. Может, вечером в «Национале» и встретимся. Думаю, что встретимся.
Вечер в любом Даунтауне красив. Вечером огни, море огней и море развлечений. Могли бы и мои друзья развлекаться вместе со мною. Опять? Завтра иду к врачу. Пусть избавляет меня от этого меланхолическо-ностальгического кошмара.
Психолог прописал увеличить нагрузки, бассейн, велосипед и, возможно, пойти работать.
Глава 3.
Сегодня у меня прогулка на байке. Велосипедная дорожка петляет среди чудесного, практически сказочного, парка и при этом – совершенно безлюдного, больше похожего на запущенный и, одновременно, очень ухоженный лес. Да и название у него соответствующее: Cherry Creek – Вишневый ручей, еще со времен индейцев.
Справа от дорожки, в глубокой низине, негромко журчит прозрачный ручей. Вода в нем студеная даже летом. По берегам он зарос изумрудной травой-муравой с какими-то диковинными фиолетово-вишневыми пятнами цветов. Может, большие анютины глазки? И много-много розовых, видимо, колючих, кустов. Ручей смело пробивает себе дорогу среди очень больших замшевелых зелено-розовых гранитных валунов. И это благоуханье трав, и этот хрустальный водный поток, и эти тысячелетние огромные камни – все это завораживает и будоражит воображение.
А велодорожку отделяет от спуска к ручью целая стена, состоящая из коричневых корней, черных кустов, пыльных огромных лопухов с желтыми цветами на макушке и еще множества разнообразных растений. Между всем этим великолепием крутятся и трусливые зайцы с обрубленными хвостами, и шустрые полосатые бурундуки, и наглые агрессивные серые белки с тупыми мордами. Кое-где мелькнет и лиса, роскошным рыжим хвостом подметая свои следы. Только койотов еще не хватало.
А вот внизу у ручья показалась пара красавцев оленей, смело направляющихся на водопой. Вот они застыли на месте, обратив на меня внимание и трубно замычали, видимо, отпугивая непрошеного гостя. Откуда олени здесь, и где это я?
Переезжаю через старенький скрипучий деревянный мостик на другую сторону ручья и въезжаю уже в сосновый, вперемешку с дубовым, лес, резко идущий кверху. Вот и нагрузки начинаются. Смолистый дух сосны такой, что начинает кружиться голова.
На какое-то мгновение деревья расступились, и в голубом небе я увидел красавца коршуна, безмолвно парящего над лесом. Засмотрелся я на красивую птицу, а дорожка резко вильнула влево, и я со всей дури понесся вниз. Даже не успел затормозить, как переднее колесо ударилось об черный пень, и я вместе с байком покатился уже прямо к ручью.
Открываю глаза. Руки и ноги ободраны, из носа идет кровь, бровь разбита. Но это что? Прямо перед носом у меня чьи-то ноги, обутые в соломенные сандалии. Поднимаю глаза и вижу наклонившегося ко мне маленького, небритого и седого, очень старого китайца, одетого в какие-то яркие лоскуты. Мало того, на голове у него круглая остроконечная соломенная шляпа.
– Ну, как падение? – вежливо интерисуется этот очень странный человек.
– Спасибо. Могло быть и лучше, – отвечаю я.
– Это я подстроил, – хвастается старичок.
– О друзьях часто вспоминаешь? Хотел бы вернуть их всех?
– Конечно, – ошарашенно отвечаю я. Тут старикан наклонился ко мне еще больше, и я явственно почувствовал запах Bogart.
«Так, докатался», – только и успел подумать я.
Между тем старик продолжал:
– Я слышал, ты в powerball играешь?
– Конечно, играю, если джек-пот на сегодня составляет четыреста восемьдесят пять миллионов долларов. Кто ж играть не будет?
– Ну, так вот. В наших кругах решили присудить на этот раз выигрыш тебе, – выпалил старик.
Я молчу. Что тут скажешь?
– В общем, так, – продолжает уже очень симпатичный мне пожилой мужчина китайской национальности, – ты отказываешься от выигрыша, моим он сейчас нужнее, а я возвращаю тебе всех твоих друзей. Идет?
– Идет.
– Ну и лады. Давай подписывай. – И старик достал из-под шляпы мою же лотерею с моими же номерами.
– У меня и писать-то нечем, – только и нашелся что сказать я.
– Да не волнуйся ты! С ними вы гораздо больше заработаете. Ксеркс! Ко мне, – неожиданно громко прокричал старик.
Красавец-коршун стремглав стал спускаться и опустился прямиком на мой поломаный байк. Старик, неторопясь, выдернул перо из хвоста огромной птицы, обмакнул его в грязевую лужицу и подал мне.
– Давай, быстрее подписывай. Мне еще на рок-концерт бежать. Да, и не вздумай кому-либо открыться до конца века. Погубишь и их, и себя. ЧК не дремлет, – засмеялся старик совсем молодым смехом и подмигнул мне левым глазом.
– А в следующем веке? – промямлил я.
