Любовь – игра, в которой всё серьёзно

– Можно я налью вам вина?

– Лучше водки. Не могу расслабиться.

– Да, я заметил, вы поссорились с тем мужчиной, который бесцеремонно тискает партнёршу по танцам. Меня зовут Савелий, можно Сева.

– Он никогда не был моим. Знаете, у него скверный характер, как у голодной бродячей кошки: гуляет сам по себе, берёт что хочет, кусается и царапается, если не получает желаемое.

– Мне тоже так показалось. Не завидую той девушке.

– Они друг друга стоят. Видимо её интересует только секс. Кажется, уже договорились. Как ему это удаётся? Мне порой кажется, что он коллекционирует дурочек: очаровывает уверенной наглостью, нисколько не скрывая похоть, моментально добивается близости и теряет интерес, как только получает доступ к телу. Еле от него отделалась.

– Это было похоже на семейный конфликт. Кажется, странный  персонаж удивился, что ему отказали. Вы знакомы? Как он мотивировал свои притязания?

– В маленьких городках все друг друга знают. Ему нужен свежий концентрированный адреналин. Не поверите, но единственный комплимент в свой адрес звучал приблизительно так, – я вас с удовольствием отымею. Да! Наверно считает себя неотразимым, а приглашение в постель девушка обязана воспринимать как медаль или орден.

– Он вас сильно обидел? Хотите, я с ним разберусь?

– Нет, не хочу. Неприятно ощущать себя мухой в патине. Мне его искренне жаль. Человек без чувств и эмоций. Радар, улавливающий радость, орган, испытывающий удовольствие и мозг вместились у этого примитивного человека в одном единственном приспособлении. Только им он умеет действовать и думать, только для него живёт. Странно.– Примитивным особям легко живётся: не нужно переживать, страдать, любить,  ненавидеть. Минимум потребностей и желаний. Можно сегодня составить вам пару?

– С места в карьер намекаете на близость? Впрочем, это понятно. Борьба за внимание самки насыщает воздух феромонами, вызывая у самцов находящихся поблизости неконтролируемый приступ похоти. Вы выделили меня сразу, сходу предположили, что у меня течка, значит можно особенно не церемониться: снял трусы и произвёл необходимый для оплодотворения ритуал.

– Вы цинично откровенны, намеренно грубы, не пытаетесь понравиться. Я тоже выгляжу примитивным искателем приключений? Ваши действия похожи на отрепетированную методику психологической кастрации. Я тоже знаком с основами биологии. Вашими действиями руководит обида, негодование, желание обособиться. Неудача в любви?

– Хотите сказать, что вы иной,  что впечатляющие детали моего бренного тела вас не взволновали, не породили похотливые мысли? Как думаете, почему я вам не верю? Всё банально просто. Прежде чем подойти ко мне, вы тщательно  оценили параметры моего тела, раздели, примерили по частям и выставили четвёрку по пятибалльной шкале.

– Заинтриговали. Вы читаете мысли?

– Слюнотечения и эрекции не заметила, а похоть… Вы ей пропитаны насквозь. У меня обострённая интуиция и тонкое обоняние. Могу поспорить на что угодно – ваш дружок наготове, ждёт сигнал к началу штурма.

Вы совсем не шестикрылый серафим. Скажу больше, вы тоже искатель приключений, правда, склонны к эстетике отношений. Вы влюбляющийся, чувствительный, эмоциональный, сентиментальный, добрый, но неспособный к серьёзным отношениям человек. В вас слишком много сомнений и комплексов, не позволяющих доверять и уступать.

– Положим, вы правы. Я действительно избегаю привязанности, нахожу для этого миллион поводов. Разве это что-то меняет? Я холост. Мне до ужаса хочется настоящей близости. Не секса, хотя страстно его люблю, единства. Полного слияния душ и тел.

– Это лирика, слова, фимиам, желание понравиться. Это не меняет главного: вашими действиями движет похоть.

– На вашу откровенность отвечаю взаимно доверительно. Вы мне действительно понравились, единственная на этом празднике. Не скрываю – рассматривал, оценивал, мысленно примерил кольцо невесты. Теперь вовсе очарован. Вы мне верите?

– Я никому не верю, пока не обнаружу для этого основание. Продолжайте.

– Предлагаю выпить на брудершафт. Не буду пытаться внушить, что влюблён. Это не так. Если познакомившись чуть ближе, у нас не возникнет отвращения, думаю, для этого нет предпосылок, обещаю быть предельно откровенным. Хочу понравиться.

– Не могу сказать, что вы мне неприятны. Только не понимаю, Сева… Кстати, согласна перейти на ты. На моём теле сейчас сохранились отпечатки пальцев другого мужчины, с которым я была в очень близких отношениях. Неужели этот факт не раздражает, не трогает? Должна появиться ревность, раздражение, чувство брезгливости. Ведь он побывал и там. Мне, например, самой противно. Чувствую себя использованной. Преступная наивность, неспособность вовремя заметить. Что влюблённость прошла, а любовь не появилась. Это на меня похоже, увлеклась. Ничего нельзя принимать на веру.

– Извини, Алёна, я правильно назвал имя? Мы познакомились всего несколько минут назад, разве я могу требовать от тебя, или ты от меня, обнуления всего того, что происходило до? Правда, это нелепо? Давай всё-таки выпьем на брудершафт. Если позволишь, я тебя поцелую. Пробная попытка определить совместимость. У меня тоже были подружки,  влюблялся. Полюбить пока не вышло, но очень хочется. Почему не тебя?

– Ты настойчив. Ход мыслей меня устраивает. Ладно, давай попробуем друг другу понравиться, только не здесь. Выйдем на балкон, поговорим без свидетелей. У меня много вопросов, готов ответить на них откровенно? Ты куришь?

– Нет. Не люблю табачный выхлоп.

– Годится, я тоже не курю. Начни ты, но не пытайся врать, я почувствую.

– Посмотри мне в глаза. Я тебе хоть чуточку интересен?

– Откуда мне знать? Я раздражена, обижена, хотела забыться, тут ты со своей похотью.

– Погоди, нет нужды начинать диалог сначала. Похоть не причём. Поцелуемся?

Сева приблизил к девушке лицо, не отрывая взгляда, вдохнул естественный аромат её тела. Запах показался родным, до боли знакомым.

В нём был привкус знойной полуденной свежести цветущей лесной поляны, тенистой летней прохлады, ощущение уютного очага родного дома, свежей выпечки, сладкого материнского молока, счастливого детства.

Сева закрыл глаза, явственно почувствовав странное состояние, словно идёт через ущелье по натянутому как струна канату, но абсолютно не переживает, что будет дальше.

 Доверчиво раскрытые для поцелуя губы девушки Сева отыскал, не открывая глаз.

Его затрясло. Прежде ничего подобного мужчина не испытывал. Он был счастлив, не отдавая себе отчёта, что могло быть особенного у ощущения обыкновенного поцелуя.

Безучастная вначале, Алёна вдруг прижалась теснее, обхватила руками его голову и беззвучно заплакала.

Они убежали, не прощаясь с именинником, долго гуляли по кромке реки. Ярко светила полная Луна. Вопросы и разговоры закончились.

Предельная близость согревала почти до утра. Они сидели, тесно обнявшись, ни на минуту не расцепляя рук, увлечённо целовались, потом отправились к Севке домой, долго пили горячий чай с конфетами и печеньем, не раздеваясь, улеглись под общее одеяло.

На столе осталась стоять немытая посуда, тарелки со сладостями. Севу этот беспорядок нисколько не бесил.

Ему было невыносимо радостно оттого, что рядом находится женщина, которая ему нужна.

Севка ужасно хотел дотрагиваться до аппетитной девичьей груди, гладить нежный животик, запустить руку под резинку трусов, но готов был ждать сколько угодно, не уступая сиюминутным желаниям, пока Алёна сама этого не захочет.

Сева не мог заснуть, переживал, анализировал, снова и снова представлял, с каким удовольствием и любовью приготовит утром завтрак, как разбудит Алёнушку, признается в любви, предложит выйти за него замуж.

Савелий мысленно распланировал перестановку мебели, освободил шкафы и полки для  вещей невесты, перекроил бюджет под общие нужды, наметил, что требует обновления и ремонта.

Ему было безразлично, что лежат они на новом комплекте белья в мятой одежде. Что в комнате царит непривычный беспорядок.

Женщина, которую Сева обнимал, ощущалась родной, жизненно необходимой частью новой жизни.

Пусть теперь Алёна определяет и обустраивает дом под себя.

Севка готов согласиться с любыми переменами, перестройками и инициативами любимого человечка, если она этого захочет. Он беспредельно рад слышать размеренное дыхание, гулкое биение сердца, чувствовать тепло, исходящее от доверившейся ему женщины.

– Как же просто быть счастливым. Нужно только взять и захотеть.

Луна тихо заглядывала в окно, посылая на Землю мерцающий свет. На Севкином плече уютно, тихонечко посапывая, устроилась прелестная девушка, похожая на задиристого воробышка, самая красивая, самая желанная на свете.

Непослушный локон девичьей причёски щекотал Севкин нос. Можно было отстраниться, отодвинуть игривый завиток в сторону, но эта прядь была частью Алёны, к которой нужно привыкнуть.

Он боялся потревожить, разбудить любимую. Хотя рука давно затекла и гудела.

С каждой минутой Алёна казалась привлекательнее, роднее и ближе, хотя внешне ничего не менялось, кроме восприятия реальности, которая казалась волшебной сказкой, которую страшно было спугнуть.

Мечтая и грезя, Севка счастливо проживал с воображаемой женой день за днём, не понимая, что давно спит, что сон и явь слились в сознании в единое целое.

Мужчина и женщина  поменялись ролями. Теперь Алёна с интересом разглядывала озарённое счастьем лицо любимого, представляла и переживала грядущие события, примеряла фату и свадебное платье.

 Девушка была спокойна, нисколько не сомневалась, что смотрит на мужа, вспоминала подробности знакомства, странный диалог, позволивший узнать друг друга и решивший судьбу.

Застенчивый романтик Часть 1

Любовь! Любовь, любовь!!!

Эйфория, яркие эмоции, удивительное возбуждение, желание жить и действовать, распирающая изнутри радость, избыток энергии: откуда всё это появляется, ведь только что не было.

Мы страдаем от бессонницы, теряем аппетит, нервничаем, переживаем, ликуем, едва не взлетая. Что ещё любопытнее – мы готовы совершать странные поступки, делать милые глупости, одна мысль о которых прежде заставила бы нас усомниться в своей нормальности.

На то и любовь.

Многим ли дано встретиться с настоящим чувством? Чаще просто загораемся как тонюсенькая спичка: сверкнём внезапной вспышкой с трескотнёй и вонючим дымом, выгорим дотла за мгновение и отлетаем в сторону обгорелым огрызком.

Не успели полюбить, уже разлюбили.

Не любовь это вовсе – так, влюблённость. Словно принял для поднятия тонуса горсть таблеток, купленных в соседней аптеке, проглотил  и колотишься в экстазе, созерцая на ментальном экране некий романтический сюжет, разжигающий страсти, пока химия торкает.

Чем не наркомания?

Она и есть. Только что привыкания не вызывает.

Принцип действия иной. Больного, которому постоянно требуется новая влюблённость, можно было бы посочувствовать, если бы такая игра касалась только его. Так нет же, он походя разбивает сердца и калечит судьбы.

Дозу чувств и эмоций приходится раз за разом наращивать в тщетной попытке  повторить тот незабвенный, самый первый улётный кайф, когда действительно влюбился, только ума не хватило это понять.

Увы, без истинной любви настоящее блаженство недостижимо, хоть со всеми разом переспи.

Оттого и приходится энтузиасту-исследователю периодически менять партнёров. Какая уж там любовь? Страсть, вожделение, похоть: бездарная игра на скрипке чужих эмоций. Следом бесцветная пустота, раздражение, скука, перерастающая в ненависть и цинизм.

Петькина взрослая жизнь, точнее её телесная часть, завладевшая с того момента всем  существом юноши, началась рано – где-то в районе четырнадцати лет.

Мечты и думы о неведомой, но желанной тайне, скрытой под одеждой у девочек, подчинили его сознание единственной цели много раньше.

Обращать внимание на женщин, точнее девочек, но старше  себя возрастом, он начал лет с десяти. Тогда уже его волновали спелые груди и попки старшеклассниц.

Особенный интерес вызывало созерцание девочек в спортивном зале, где облегающая одежда позволяла внимательно, не торопясь рассмотреть интересующие детали.

Ещё его страстью была речка за домом, куда в тёплый сезон приходили купаться и загорать горожанки. Петька был великолепный ныряльщик: хорошо видел под водой с открытыми глазами, мог не дышать по несколько минут, преодолевая за это время значительное расстояние.

Обычно он прятался в камышах, откуда незаметно подныривал под заигравшихся девчонок. Иногда просто трогал промеж ног, при удаче умудрялся стаскивать с них плавки или верх купальника.

Иногда ему удавалось наблюдать, как взрослые фигуристые тёти в кустах ивняка купаются голышом. За этим зрелищем можно было наблюдать долго. Дамы обычно плескались не торопясь: с любовью оглаживали округлые животики, объёмные груди, смело раздвигали ноги, подмывая самую сладкую подробность, дополняя это удовольствие скабрезными шутками.

Несмотря на страсть к порочным занятиям он был простодушным и искренним мальчиком. Например, запросто мог  сказать своему деду, – видишь, идёт девочка? Вон та, с двумя бантиками. Её Инга зовут. Правда, красивая? Я её так люблю.

– Ты что, Петушок, она же совсем старая для тебя. Ей поди лет семнадцать. В мамки тебе годится.

– Сердцу не прикажешь, – отвечал внук, – знаешь, как оно колотится, когда на эту Ингу смотрю, особенно в спортзале, если она без платья.

– Вот дурачок! Рано тебе на девчонок заглядываться. В платье, без платья… Учись сынок и всё у тебя со временем будет. Девочки красивые сами тебя отыщут, когда созреешь. Сперва подрасти нужно. Всему своё время.

– Ничего-то ты дедушка не понимаешь. Пока я вырасту, какой-нибудь гадёныш из старшего класса женится на ней, а мне тогда что делать? Может быть, сказать, что она самая лучшая, в любви признаться?

– Ну, это ты, внук, загнул. В любви. Надо же! Она взрослая. Посмеётся над тобой да и только.

– Пусть только попробует. Подрасту – отомщу. Сам разлюблю и другим полюбить не дам.

– Уж ты разлюби поскорей. Прямо сейчас начинай бросать это безнадёжное занятие, так-то лучше будет. С одноклассницами дружи. С ними много во что поиграть можно. В салочки к примеру.

– Вот ещё. Свиристелки они все. У них даже титек нет.

Дед добродушно смеялся, гладил его по головке, прижимал к груди. Такие разговоры пробуждали у него романтические воспоминания о первой любви, о прогулках и несмелых поцелуях.

Позднее деду было не до смеха: Петька буквально преследовал одну особенно понравившуюся девочку: наблюдал тайком во дворе дома и в школе, забирался в темноте по лестнице к окну её комнаты, дождавшись момента, когда девочка раздевается.

Шила в мешке не утаишь. Слежка была раскрыта. Родители ученицы жаловались учителям, те вызывали родителей.

Петька не сдавался, атаковал девочку записками, каждое утро рисовал под её окнами  сердце и писал “Петя  плюс Вика = Любовь”.

Именно так, с большой буквы.

Влюблённость иссякла, когда Петька обнаружил Вику, целующуюся с одноклассником, Генкой Чайниковым.

Отомстил парню жестоко, кроваво, дважды.

Первый раз выстрелил булыжником из рогатки в голову. Кровь из раны незадачливого кавалера хлестала фонтаном, заливая глаз, в который снаряд не угодил чудом.

Этого Петьке показалось мало.

В следующий раз он набил футбольный мяч щебёнкой, рассчитал траекторию движения Генки из школы домой и выставил этот капкан на тропинке.

Мальчишка сломал ногу, точнее ступню, раздробив мелкие плюсневые кости, с разбега ударив по мячу с разбега.

Петьке было плевать, что жертва страдает напрасно. Мальчишка представления не имел, отчего с ним  происходят такие несчастья.

Генка ещё долго дружил с девочкой, пока не закончил учиться в школе. К тому времени, на самом деле гораздо раньше, Петька её разлюбил. Зато втюрился  сразу в двух фигуристых подружек-хохотушек.

Влюблённый Петька бегал за девчонками, они спасались от него.

В это время в его сознании и произошёл поворот, как обычно по чистой случайности.

Как-то вечером, а жил он в частном доме, но в черте города, увидел у соседки, двадцатидвухлетней разведёнки Веры Кривонос, картинку в окне, которая потрясла его до глубины души, до кончиков пальцев, даже больше.

Молодица раздевалась, не догадываясь, что стала предметом нескромного любопытства.

Петька долго, со вкусом, испытывая немыслимое удовольствие от возбуждения, наблюдал, как Верка снимала с себя вещи, бесстыдно оглаживая округлые бёдра, спелые тыковки грудей, плоский животик.

Освещение в комнате было хорошее, зрение у Петьки и того лучше. Подробности было видно как на большом экране в кинотеатре.

Мальчишка подобрался ближе к окну, заворожено наблюдая с близкого расстояния за сказочным представлением.

Это было нечто. Бессовестно оголённая Вера крутилась у большого зеркала: пританцовывала нагишом, высоко задирала ноги, откровенно открывала интимные зоны,  изображала возбуждение и похоть.

Тогда он в этих деталях не разбирался. Просто наблюдал.

Петька и прежде не раз видел любопытные тайны, что скрываются под платьями, но то, чего удалось подсмотреть у Веры, убило наповал: у неё было потрясающе соблазнительное тело, которое женщина продемонстрировала в подробностях.

С тех пор мальчишка днём и ночью мечтал ещё и ещё раз увидеть нагую прелестницу. Каждый день он прокрадывался под заветные окна, затаившись просиживал до того момента, когда в окнах погаснет свет.

Увидеть чувственный танец удавалось редко.

Как-то само собой вышло, что успокаивая орган, раньше других реагирующий на женские особенности телосложения охотничьей стойкой, пытаясь успокоить его, чтобы не мешал мечтать, Петька научился некой таинственной процедуре, которая увлекла мальчишку с головой.

Секретными манипуляциями он стал заниматься ежедневно, думая о Верке и её  сокрушительных деталях, вызывающих стойкую реакцию на столь мощный раздражитель.

Как-то раз соседка, неумело поправляя развалившийся забор, несколько раз вместо гвоздя нанесла удар по пальцам. Петька вызвался помочь. Вера загадочно улыбнулась и пригласила на чай с пирожным.

Пили долго, переглядываясь. Потом Петька побежал до ветра.

Вернувшись, мальчишка решительно обнял Веру за шею и бесстрашно засунул руку в вырез кофточки, ожидая и боясь скорой расправы.

Её не последовало.

Женщина напряглась, покраснела, но вырываться не стала.

С того дня Вера стала смотреть на него иначе, узрев, хоть и маленького, но мужчину.

С ухажёрами женщина была осторожна: ухаживания без обязательств пресекала на корню, а замуж, увы, никто не звал. По этой причине записные ходоки её не донимали.

Вдовой Вера стала неожиданно. Муж, шикарный широкоплечий красавец, спортсмен, подхватил какое-то экзотическое лихо, превратился за несколько месяцев в скелет, и скоропостижно скончался, оставив её и дочь практически без средств.

Вера долго не решалась на страшный шаг: маялась по ночам от вполне понятного желания быть с мужчиной, старалась загнать его вглубь. Яркие видения, воспоминания о ласковых Петькиных прикосновениях возбуждали, дразнили, в итоге приносили  опустошение и усталость.

Однако страстное неудовлетворённое желание пересилило страх.

Петька как-то сознался ей в грехе ежедневного подглядывания, озвучил волшебную мечту, облегчая начало неприятного диалога.

Мальчишка поведал, истекая слюной, о том, что видел через окно в возбуждающих подробностях, преданно заглядывал в глаза. Слушательница не на шутку распалилась, но вида старалась не подавать.

Закончив исповедь, Петька привалился к ней, захныкал, словно просил прощения, на самом деле пробовал желанные округлости на ощупь.

Вера приласкала мальчишку, сняла верхнюю часть одежды, прижала к горящей огнём груди. Возбуждение не позволяло дышать полной грудью, мысли путались.

Боязно!

На том и остановилась, хотя ночью ругала себя за нерешительность, когда мучилась от эротических видений, едва простыню от перевозбуждения не порвала.

Петька торжествовал, предвкушая продолжение, живо представлял его в неуёмных фантазиях.

Петька оказался ласковым, сообразительным, неутомимым, по-мужски сильным. Вера было планы на счастливую жизнь начала строить, но Петька не дал им сбыться, изменил направление мечты.

То, что уже испробовал с Верой, очень нравилось, но хотелось большего. Организм требовал новизны и разнообразия, обогащал фантазии уже накопленным опытом. Теперь ему любопытно стало отведать любовь старшеклассницы.

Такая оказия подоспела на Новый год. Был школьный карнавал с музыкой и танцами. Как водится, контрабандой на вечеринку протащили спиртное. Мальчишки пили водку, налитую в горячее какао, с пирожными. Со стороны это выглядело безобидно.

Петька тайком налил алкоголь и соседке по столу, Кире Сафиной, девочке чуть старше себя. Намеренно он это сделал или то была не вполне удачная шутка – девчушке этой дозы вполне хватило, чтобы опьянеть.

Её изрядно развезло. Пётр вызвался Кирочку проводить.

Девочка боялась показаться в таком виде родителям. Решили выгуливать опьянение, пока подруга не придёт в норму.

Довольно быстро ребята замёрзли, но неприличное состояние никак подружку не отпускало. Пришлось вести девчонку к себе домой. В комнате брата, ключи от неё лежали под притолокой, никого не было, уехал с женой в гости.

Что случилось позднее рассказывать нет нужды, так понятно.

Верочка неплохо обучила оболтуса основам секса, но не сказала главного: что необходимо  предохраняться от беременности. В принципе Петька не способен был привязать одно событие к другому. В его представлении дети попадали в женщин как-то иначе.

Конфуз случился. Кирочке надуло животик, что она долго и тщательно скрывала, боясь развязки. Родители у девочки были строгие, скорые на руку – выпороли от души, не пожалели родное дитя для её же пользы, чтобы впредь неповадно было заниматься несанкционированной любовью.

Девочка устроила Петьке скандал, обещала посадить, но её родители решили иначе, не захотели огласки, потому дело спустили на тормозах, разыграв представление с заболеванием. Увезли в другой город, тайно сделали аборт, чтобы не испортить будущее.

Петька снова стал бегать к Вере, чему та немало обрадовалась, хотя боялась, пуще прежнего, что их связь может быть раскрыта. Парень-то несовершеннолетний.

Мальчик мужал, приобретал эротические навыки, научился быстро добиваться от девочек взаимности, что получалось отменно.

Красивой наружностью Петька не отличался: невысокий росточком, уши как у Чебурашки, рыжие волосы, конопухи во всю рожу. Правда, плечи широченные и ручищи-лопаты.

Зато он умел чувственным взглядом забираться оппонентке прямо под черепную коробку, вызывая невольную симпатию. И ещё голос: задушевный, мелодичный, убаюкивающий. Как примется Петька ласковые слова в ушко шептать – ни одна подружка устоять не в силах.

Петька не искал красавиц, усвоил, что они холодны и неприступны, имел уже соответствующий опыт. Его устраивали девочки простые, без особенных амбиций, которым в радость внимание и ласки, которые  чувственно реагируют на комплименты.

Таких подружек убедить в любви было не сложно. Да и времени даром терять не приходилось. День-два и она твоя.

Слава умелого ходока пришла к нему благодаря легкодоступным девицам, передающим из уст в уста небылицы о Петькиных могучих способностях. Спустя небольшой срок он уже имел возможность выбирать из нескольких претенденток.

В любовных игрищах юноша действительно был неутомим, но всерьёз ни с кем не связывался: как только девчонка надоедала – сразу давал отставку, причём умудрялся завершать амурные приключения тихо, без скандалов и склок, с возможностью возвратиться при необходимости.

Учиться Петьке было неинтересно, хотя знания давались легко. После восьмого класса он ушёл в профтехучилище постигать профессию сварщика.

Обстановка в училище была не особенно серьёзной. С преподавателей спрашивали за успеваемость, учащиеся этим бессовестно пользовались, напропалую пропуская занятия. Лишь к практическим занятиям относились с уважением.