скачать книгу бесплатно
Песня Рахеро и другие баллады
Роберт Льюис Стивенсон
Сборник Роберта Льюиса Стивенсона «Баллады» впервые увидел свет в конце 1890 года. Он содержал пять баллад на английском языке по мотивам полинезийских и шотландских историй. Русскоговорящему читателю знакома прежде всего баллада «Вересковый эль» из этого сборника, изданная в 1941 году в переводе Самуила Яковлевича Маршака под названием «Вересковый мёд», а после даже входившая в советскую школьную программу.
Удивительно, но две заглавные баллады сборника и самые большие из них, «Песня Рахеро» и «Пир голода», до сих пор не издавались на русском языке. В этой книге читатель может познакомиться с полным переводом этого сборника Стивенсона, а также почерпнуть много дополнительных сведений об историях, рассказанных в нём, от переводчика Кьяры Варотари.
Роберт Льюис Стивенсон
Песня Рахеро и другие баллады
© Воротари К., 2021
© «Издание книг ком», о-макет, 2021
* * *
Вызывает удивление, почему «Песня Рахеро» и «Пир голода», заглавные произведения сборника Роберта Льюиса Стивенсона «Баллады», до сих пор оказывались не переведёнными на русский язык. Они открывают для читателя целый пласт культуры и истории, позволяют взглянуть глазами близкого наблюдателя на неведомый для многих из нас мир Полинезии прошлого.
Надеюсь, что материал, изложенный в этом издании, будет интересен всем. Но особо рекомендую ознакомиться с ним любителям творчества Стивенсона, а также – специалистам, изучающим английскую литературу конца XIX века или этнографию и мифологию народов Океании.
Хочу выразить искреннюю благодарность Сергею Борисовичу Кизиеву, моему другу и просто замечательному человеку, за содействие в издании этой книги.
Кьяра Варотари
Семья Стивенсонов на веранде своего дома на острове Уполу, Самоа. 1892 год. На фото слева направо: Ллойд Осборн (сын Фанни), Маргарет Бэлфур (мать Льюиса), Изобель Стронг (дочь Фанни), Роберт Льюис Стивенсон, Остин Стронг (сын Изобель и Джозефа), Фанни Стивенсон (жена Льюиса), Джозеф Дуайт Стронг (муж Изобель).
Туситала и его «баллады»: о Стивенсоне
Роберт Льюис Стивенсон родился 13 ноября 1850 года в Эдинбурге, в семье Томаса Стивенсона, ведущего в Шотландии инженера маяков. Вообще, разработка и устройство маяков были династическим делом Стивенсонов: ещё его дед, Роберт Стивенсон, от которого писатель и унаследовал первое из своих имён, уже был известным в Шотландии разработчиком маяков. Все дяди и двоюродные братья Роберта Льюиса по отцовской линии тоже были инженерами маяков. Он и сам начинал учиться в Эдинбургском университете на инженера, но затем, резко сменив свой выбор, перевёлся на юридический факультет. По окончании им обучения его отец даже с гордостью повесил на свой дом ещё одну медную пластинку с надписью: «Р. Л. Стивенсон, поверенный в делах». Однако и юриспруденцией Стивенсон заниматься не стал, предпочтя ей сочинительство.
Дома писателя с самого детства звали просто Льюис. Так звали отца его матери, Льюиса Бэлфура, настоятеля церкви. Стивенсон, ещё будучи мальчиком, проводил много времени в доме своего деда по материнской линии. Льюис Бэлфур, как и его дочь Маргарет Изабелла, всегда имели слабые и болезненные лёгкие, и, вероятно, именно от матери и её отца писатель унаследовал свою хроническую болезнь.
Ещё в возрасте трёх лет переболев крупом, Льюис всю свою жизнь мучился от болезни лёгких. Врачи его времени диагностировали у него туберкулёз. Однако современные исследователи, основываясь на описаниях симптомов и хода течения обострений, сходятся к тому, что это был либо бронхоэктаз, либо даже саркоидоз. Заболевание писателя осложнялось его пристрастием к курению. Болезненный, чрезвычайно худой Стивенсон, если бы не носил усов, то и в свои сорок лет походил бы на пятнадцатилетнего мальчика.
Осознав хрупкость своей жизни ещё в детстве, Стивенсон, вероятно, решил прожить её так, как хотелось только ему, – на полную, бескомпромиссно бунтарски, занимаясь только тем, чего по-настоящему желал. Первые проявления этого случились ещё во время учёбы в университете. Он не остановился на том, что в 1871 году «предал» в глазах родни дело деда по отцовской линии. Вскоре он объявляет себя атеистом. Дошло до того, что он, крещёный как Robert Lewis Balfour Stevenson, к 23 годам официально меняет своё имя на Robert Louis Stevenson, не желая больше иметь никакой связи со священником Льюисом Бэлфуром. Правда, в домашнем кругу все продолжали его называть Льюисом, а не на французский манер – Луи, как следовало бы произносить такое новое написание.
У Стивенсона с детства проявились две его страсти. С самых ранних лет, даже когда ещё не умел читать и писать (а читать он научился достаточно поздно для людей его круга – уже после семи лет), он сочинял истории и всегда любил путешествовать, черпая вдохновение из каждой своей поездки. Первым напечатанным произведением Стивенсона стала книга «Восстание Пентленда: страница истории», изданная в 1866 году на деньги его отца тиражом 100 экземпляров. Как ни странно, Томас Стивенсон поначалу не противился сочинительству сына и даже гордился этим его талантом. Вероятно, он помнил, как в своё время его отец запрещал ему тратить время на такое творчество.
После 1873 года Стивенсон довольно часто посещал континентальную Европу. И во время одного из таких путешествий, в 1876 году, встретил Фанни – Френсис Матильду Ван де Грифт Осборн, замужнюю американку, на десять лет старше его, с двумя детьми. Когда они повстречались, Фанни уже была состоявшимся писателем рассказов для журналов. Она стала музой Льюиса, человеком, убедившим его, что он сможет прожить за счёт своего сочинительства, а позже – и его женой. С тех пор они проводили вместе большую часть времени, пока в 1878 году Фанни с детьми не вернулась в США с намерением развестись.
Узнавший о долгожданном разводе возлюбленной Стивенсон намеревался ехать к ней в Калифорнию, но отец выступил против и не дал денег на поездку. Стивенсону пришлось долгое время копить на второй класс трансатлантического парохода и самые дешёвые места на поезд через весь американский континент. Только спустя полтора года, тяжело больным, почти при смерти, он добирается наконец до Калифорнии, где влачит полунищенское существование.
В мае 1880 года Льюис и Фанни поженились, а свой медовый месяц они провели с сыном Фанни, Ллойдом, в самовольно «захваченном» ими заброшенном поселении прииска. Позже, в 1883 году, Стивенсон издаст об этом книгу «Поселенцы Сильверадо». Её содержание настолько возмутило его отца, что он скупил весь тираж.
После 1880 года семейная чета Стивенсонов несколько раз посещает Британию и снова возвращается в США, пока в 1884 году окончательно не обосновалась в Англии. Хотя здоровье Льюиса оставляло желать лучшего, именно в этот период он пишет свои самые известные произведения: «Остров сокровищ», «Загадочная история доктора Джекила и мистера Хайда», «Похищенный», «Чёрная стрела».
В 1887 году Томас Стивенсон умер, и Льюис, единственный ребёнок в семье, унаследовал всё его состояние. В Шотландии его больше ничего не держало, более того, все врачи считали, что северный влажный и холодный климат губителен для него. В 1888 году Стивенсон нанимает в Сан-Франциско яхту и со всей своей семьёй пускается в длительное путешествие по островам Тихого океана. Во время этой поездки Стивенсон останавливался на Маркизских островах, почти три месяца жил на Таити, несколько месяцев гостил на Гавайях, где был тепло принят правящим королём, был на островах Тонга, в Новой Зеландии и Австралии. Ни в США, ни в Европу он больше никогда не возвращался.
Будучи несомненно талантливым прозаиком, Стивенсон писал и стихи. К тому времени были опубликованы два его стихотворных сборника: «Детский сад стихов» («A Child’s Garden of Verses») со стихами для детей и «Подлески» («Underwoods»), где существенную часть занимали произведения на его родном «лотианском» языке (то есть смеси английского с гэльским). Всего в его творчестве насчитывается около трёхсот стихотворных произведений.
Сборник «Баллады», который вышел в нью-йоркском издательстве в 1890 году, можно в большой степени считать плодом его тихоокеанского путешествия. В этот сборник вошли пять баллад Стивенсона, четыре из которых основаны на легендах, в их числе две самые длинные – это поэмы, написанные после посещения островов Тихого океана. Всегда склоняясь к историческим и приключенческим произведениям, в этом сборнике Стивенсон показал себя собирателем фольклора. Каждая из баллад основана на реально существовавших историях, а некоторые передавались много лет из уст в уста.
Широкому кругу русскоговорящих читателей знакома только одна баллада из этого сборника Стивенсона. В оригинале она называется «Вересковый эль: гэллоуэйская легенда», но многие из нас, благодаря таланту Самуила Яковлевича Маршака, с детства знают её как «Вересковый мёд». Существуют также единичные и малоизвестные переводы «Тикондероги» и «Рождества в море». Так уж сложилось, что самые монументальные произведения сборника, основанные на легендах островов Тихого океана, не были до сих пор известны нашему читателю.
Все баллады Стивенсона трагичны. Это истории войн, жертв, боли, предательств, чести и героизма. Глубина проникновения писателя в рассказываемые события поражает. Вы как будто смотрите на происходящее своими глазами, переживаете утраты и скорбь отдельных личностей и целых народов. Судьбы людей, их быт и душевные переживания, изложенные Стивенсоном, никого не оставят равнодушными. Автор углубляется в самые мелкие детали повествования – от описания природы и климата до тонкостей общественного устройства. Впрочем, я на этом остановлюсь и оставлю читателю возможность испытать собственные ощущения от «Баллад».
В 1890 году Стивенсон решил окончательно поселиться на Самоа и купил там дом с большим участком земли, где прожил всего четыре года. Но за это время он сумел настолько заручиться доверием островитян, снискать такой авторитет среди самоанцев, что они стали считать его за своего. Он получил от местных имя Туситала, что можно перевести как «рассказчик историй». Возмущённый действиями развитых держав, делящих Самоа и не считающихся с интересами коренного населения, Стивенсон начинает заниматься политикой, фактически став советником верховного вождя Самоа. Он писал, обобщая свой небольшой опыт политической жизни: «У меня были предубеждения насчёт сантехников, но по сравнению с политиками сантехники просто сияют чистотой».
Долго продлиться его островной жизни было не суждено. В 1894 году Стивенсон перенёс инсульт и скоропостижно скончался вскоре после своего 44-летия. Его мать пережила его почти на три года. Он похоронен на горе, в своём поместье, на острове Уполу (главном острове Самоа), откуда открывается вид на бескрайнее море. Теперь в его поместье, как и почти везде, где он когда-либо жил или останавливался, находится его музей. Как он и хотел, на его могиле написана эпитафия его собственного сочинения[1 - Стихотворение «Реквием» из сборника «Подлески».], переведённая мною так:
Под широким звёздным небом
Вырыли б могилу мне бы.
Рад был жить и рад, что в небыль
Я ложусь с такой мольбою,
Чтоб на камне стих набился:
«Здесь лежит, куда стремился;
Дома моряк, из морей воротился,
Дома охотник, простился с горою».
Кьяра Варотари
Часть I. Роберт Льюис Стивенсон
Песня Рахеро: таитянская легенда[2 - Здесь и далее в «Балладах» Стивенсона в сносках приводятся примечания переводчика. «THE SONG OF RAHЕRO: A LEGEND OF TAHITI». Написана в 1888 году. Издана впервые в 1890 году в сборнике «Баллады». Популярностью у переводчиков на русский не пользовалась, по крайней мере, мне не удалось найти другой перевод этого произведения. Хотя автор назвал своё произведение «Песня Рахеро», вероятней всего, это должно восприниматься как «Песня о Рахеро», потому что собственно пение этого героя в легенде не несёт сколько-нибудь существенной роли в повествовании, а песня здесь – именно тот способ, которым таитяне, не обладавшие до появления европейцев письменностью, сохраняли память о своей истории.]
ПОСВЯЩАЕСЯ ОРИ-А-ОРИ
Ори, мой брат островной,
В каждом звуке и значеньи тебя тут много, друг мой,
Эта история твоих страны и племени,
В твоём любимом доме твоим почётным гостем, мной,
На языке английском сложена. Владей теперь такой,
А подпишусь я данным тобой именем.
ТЕРИ-И-ТЕРА[3 - Стивенсон во время своего путешествия по островам Тихого океана останавливался на Таити в 1888 году. Пытаясь оправиться от усилившейся болезни, он со своей семьёй прожил около двух месяцев в местечке Таутира (в одном из немногих мест на острове с бухтой, способной принимать и укрывать крупные корабли), в доме местного вождя Ори-а-Ори. Между хозяином и гостем установились очень дружеские отношения. В знак своей близости они даже символически обменялись именами: Льюис стал называться Тери-и-Тера (одно из имён этого вождя), а Ори-а-Ори получил от Стивенсона имя Руи (то есть «Луи» на таитянский манер). Именно в этот период Стивенсон услышал эту легенду и написал свою балладу по её мотивам.]
I. Убийство Таматеа[4 - Таматеа – таитянское имя. Правильно произносится с ударением на первый и предпоследний слог. В анимационном фильме про полинезийцев «Моана» краба-клептомана звали похоже – Томатоа, в комментарии к фильму говорится, что с языка маори «Томатоа» переводится как «трофеи», «добыча».]
Однажды в далёкие дни, как люди Тайарапу[5 - Тайарапу – Стивенсон указывает, что правильное ударение на вторую «а». Таити – остров, состоящий из двух «сросшихся» потухших вулканов, то есть, по-сути, это два гористых острова, соединённых относительно узким перешейком. Северо-западный, больший из них, называют Таити-Нуи (то есть «Большой Таити»), а меньший, юго-восточный, называют Таити-Ити (или «Малый Таити»). Таити-Ити также имеет более древнее название – Тайарапу.] скажут,
Пошёл паренёк за рыбой, и вроде, удачно даже.
Имя ему Таматеа: доверчив и добр при том,
Милый на вид и шустрый, но недалёк умом.
Во всём мать свою он слушал, что за жену была:
Умом была и глазами, жизнь свою им жила.
Вернулся один он с моря, с рыбалки пришёл к берегам,
Лодку на пляж он вывел, и мать ждала его там.
«Будь ты здоров! – сказала. – Вовремя ты пришёл.
Выбери рыбу лучшую на королевский стол.
Страх ведь лютует у трона, и хоть вся страна нищает,
Вялость ног и рук скупость быстро там подмечают,
И учтены все налоги, и высчитан каждый час,
И горе тем, кто промедлит, тем более – кто недодаст!»
Так мать ему сказала, мудрой та мысль была.
Ведь баламутил тайно Рахеро под короля.
Никто и не ждал сигнала, что уж народ бродит,
И подчиняться не хочет, и на налог скупит.
И когда к храму Оро[6 - Оро – бог войны, самый сильный и могущественный бог в таитянском политеизме. Большинство языческих храмов (до их разрушения в 1820-х годах, после объединения острова под единым королём Помаре Первым в 1788-м и принятия его сыном Помаре Вторым христианства в 1812-м) принадлежали этому божеству. Именно ему приносились жертвы, чьими костями и черепами украшались храмы Оро.] чёлн последний летел,
И жрец, открыв корзину, жертвы лик оглядел, –
Его от зловещей картины дрогнул взгляд не зря:
Мёртв в этот раз был айто, из дома что короля. <1>[7 - Здесь и далее в треугольных скобках даны отсылки к оригинальным примечаниям автора, которые можно найти после каждой из первых четырёх баллад, как это было и в первом издании сборника.]
Так Таматеа матери на берегу внимал,
Он быстро сплёл корзину, рыбу из лодки взял
И в один миг послушно на плечи всё водрузил,
И зашагал он с песней, – хватало на всё ему сил.
Весь путь он шёл вдоль моря, волнами что ревело,
В месте, где риф был сломлен, пассат[8 - Пассат – от испанского «viento de pasada», то есть «ветер (попутный) для передвижения» – тропический ветер, дующий круглый год от тропика к экватору. Образуется благодаря устойчивым термическим циркуляциям в тропических широтах. Силы Кориолиса придают его направлению западный перенос, таким образом, в Северном полушарии пассат дует с северо-восточного направления, а в Южном (где и расположен Таити) – с юго-востока. Над океанами направления этих ветров остаются практически неизменными. Именно поэтому Стивенсон называет Тайарапу «наветренным полуостровом» в своих примечаниях.] умножал то дело.
Слева[9 - Поскольку горы остаются у Таматеа слева, значит, он шёл по побережью Тайарапу ко дворцу «против часовой стрелки», если смотреть на остров сверху.], как в дыме битвы, твердью восстали валы:
Вершинами гор поднялись, остров подняв внутри.
У деревень и мысов, у рек, у гор и долин –
У всех было имя живших, кто помним был и любим,
И неспроста те названья в песнях народ восхваляет,
Песни хоть древних дней, никто их не забывает:
Юных средь лунной ночи учат им старики,
Девушки все и парни поют их, надев венки.
И Таматеа неспешно и беззаботно шагал,
Он свиристел хриплой флейтой и птицею напевал,
Жарился он на солнце, отдыхал у деревьев в тени,
Переходил вброд реки, порою выше коленей,
В его пустом сознаньи лишь тысячей толпились
Былых храбрецов деянья, в песнях что доносились.
И подошёл он к месту (в Тайарапу лучше всех)[10 - Стивенсон говорит о Таутире (долине реки Вайтапиха), поскольку и Пай, и Хоно-ура были родом оттуда.],
Где тихой долины роща выходит на шумный брег,
Выплёскивая там реку. Пай тут был увлечён. <2>
Здесь, в своём буйном детстве родными на смерть обречён,
Зверем жил Хоно-ура, волосы в грязь скатав,
Только дождём омытый, пламя во тьме не знав,
Мощными руками своими он дерева склонял
И, утоливши голод, без плода стволы отпускал.
Здесь тенью туч ходила, невзгоды тем предвещая,
Ахупу, дева из песни, вершины гор посещая.
Одним из них был Рахеро, – богам подобного рода,[11 - «Богам подобного рода» – здесь у Стивенсона прослеживается попытка отразить сословную структуру таитянских племён. Представители сословия элиты (этакие «бояре») назывались «арии» (ari’i). Считалось, что все из сословия арии обладали волшебной божественной силой и были прямыми наследниками богов. Во главе каждого племени стоял вождь, по-таитянски – «арии-рахи» (ari’i rahi), то есть «правящий арии», он неизменно был выходцем из элиты. Формально, это была выборная должность, но (как это бывает и в современности) со временем монархия в племенах превращалась в фактически наследственную, потому что если народ не требовал иного, то власть переходила от отца к старшему сыну автоматически, причём – в момент его рождения. Поэтому большую часть времени реальные вожди числились лишь регентами при малолетних формальных.]
Наследовал хитрый ум он и красоту породы.
В юности был он айто и по земле ходил,
Словом дев ублажая, мужчин он рукой разил.
И знаменит он тем был, пока, отойдя от дел,
Не перестал сражаться и песнь свою не спел.
Мой дом, что по-над морем (из жизни той былой),
Любимый праотцами и так любимый мной!
Глубокое ущелье Пая и Хоно-уры сильного долина,
Опять пассата слышен крик в лесах, что на вершинах.
Мой дом, в твоих стенах звучат всего сильней
И море, и земля, что мне всего милей.
Я слышал много звуков – восторгов и смертей,
Но мне родней пассаты среди твоих ветвей.
Слова он пел такие, но думал совсем о другом,
Желание славы билось в горячем сердце том.
Он был ленивым и хитрым, любил лежать загорать,
Не прочь был повеселиться и просто так поболтать.
Он был ленив настолько, что худ был и стол, и дом,
Ни рыбу не ловит в море, ни сходит в лес за плодом.
Сидел и смеялся дома, но власть короля не чтив,
Он разносил все слухи, рукою свой рот прикрыв,
Измену тем источая. Он ждал, когда день придёт –
День собранья народа, когда барабан забьёт,
Когда будет голосованье и все короля сместят,
Смешливого и ленивого Рахеро на трон пригласят.
Пришёл тут Таматеа и дом у ручья узрел,
А у него Рахеро копал печь и есть хотел. <3>
Был он в одной повязке, в татуировки одет,
На мощной его спине играл пальмы тенью свет.
Быстро глаза он поднял на подходящий шаг,
И рот слюной залился, мозг о еде воззвав,
Заметил: несут корзину, прикрытой от солнца и мух, <4>
Ведь хоть разводил он печку, от мяса в доме – лишь дух.
И вышел он навстречу, и парня рукой придержал,
И, восхваляя древних, так он ему сказал:
«В Тайарапу все наши предки, что весь народ создали,
Свободно себя едою в час любой ублажали,
Вкушали они на ходу и в лодке когда у весла,
Вставали порой закусить, хоть уже ночь пришла.
Неплохо б тебе, молодцу, заветам внять отцов.
Ты вовремя так пришёл! Огонь мой уже готов». –
«Вижу я твой огонь, но мяса вот нет на нём», –
Ответил ему Таматеа. «Да ну! Тут всё путём:
И море здесь, и ручей – все живностью полнятся,
И рыбины в них огромные, как свиньи, там роятся,
И раки в речке рядом идут по дну толпой». –
«Всё это может быть, но только не со мной.
Я б с радостью поел. Увы! Нужда зовёт:
Я рыбы дань несу, король её уж ждёт».
