скачать книгу бесплатно
– О да, это выглядит невероятно, – с воодушевлением вспоминаю я. – Смотрела как-то видео на YouTube. Один из нас наверняка умрет мучительной смертью, но я в игре.
– Скорее всего, именно меня ожидает мучительная смерть, но я ни за что это не пропущу, – выпаливает Аджита.
– Отлично, – усмехается Дэнни. – Думаю, твоему брату это тоже понравится, Джит.
Брату Аджиты, Праджешу, тринадцать, и он потрясающий спортсмен.
– Ты хочешь и его позвать? – заваливаясь на диван, спрашивает Аджита. Я сажусь рядом, а Дэнни выстраивает шары на столе для пула, в надежде, что тренировка поможет ему играть не так ужасно. – Это очень мило с твоей стороны. Ему понравится.
– Конечно, понравится, – говорит он. А затем с идеальной точностью ударяет по битку, отчего шары с грохотом разлетаются по столу. Два из них залетают в лузы, и Дэнни расплывается в удовлетворенной улыбке. – Кажется, у него сейчас тяжелое время в школе.
– Что? – с суровым видом спрашивает Аджита.
Я разделяю ее озабоченность. Праджеш мне словно младший брат.
– Я не говорю, что там что-то страшное, – слегка пасует Дэнни. – Не думаю, что над ним издеваются. Но в последнее время я несколько раз видел, как он шел один по коридору и выглядел немного потерянным. Я знаю, каково бывает слегка неуклюжему и занудному подростку в тринадцать лет. Поэтому не против взять его под свое крыло на некоторое время.
– Спасибо. Я ценю это, – говорит Аджита с улыбкой, которая, однако, не отражается в ее глазах.
Уверена, она станет переживать и зациклится на этом. Большая и сплоченная семья Аджиты – весь ее мир.
Вспышка зависти застает меня врасплох. И я задаюсь вопросом, каково это – когда тебя любит и о тебе заботится так много людей? Но тут же, как и всегда, прогоняю эту мысль. Жалость к себе не в моем стиле.
[Запомни эту мысль, О’Нилл. Худшее еще впереди.]
15 сентября, четверг
13:23
Карсон подходит к нам в столовой во время ланча. Аджита пинает меня под столом из-за моего вчерашнего признания, и в ответ я бросаю вареную картошку в ее прекрасное смуглое лицо. Серьезно, как у кого-то могут быть настолько полные губы, гладкая кожа и темные глаза? Кажется, я влюблена в свою лучшую подругу. Она до смешного привлекательна. [Мне кажется смешным, что, говоря об озабоченных подростках, обычно подразумевают мальчиков. Вот вещи, которые возбуждали меня в последнее время: вишневый блеск для губ, пушистый плед, но больше остального – фонарный столб фаллической формы.]
Но вернемся к Карсону. Ему понравился эпизод с картофелем, и, используя это как предлог, он заводит разговор, размышляя о том, какие еще овощи могли бы стать оружием. Но затем Дэнни грубо спрашивает у него, чего ему надо, проявляя свою мудаческую сторону, которую мы редко видели в Дэнни Уэллсе – по крайне мере, до признания у стола для пула.
Я старательно строю глазки/извиняюсь перед Карсоном, но Аджита снова пинает меня по ноге, что, полагаю, означает: «Иззи, перестань, а то ты выглядишь так, будто стоишь на приеме у окулиста перед пыточным прибором, который дует тебе в глаза». Поэтому я тут же останавливаюсь. Когда вы дружите с кем-то почти всю жизнь, то учитесь расшифровывать секретные послания по силе нанесенного удара.
– Та-а-ак, – начинает Карсон, – в эти выходные у Бакстера будет вечеринка. Напитки приносим сами. Ребята, вы идете?
– Конечно, – отвечает Аджита за всех нас.
Я благодарна ей, так как чувствую, что мой язык прилип к небу. Сделав отчаянный глоток апельсиновой газировки, я притворяюсь, будто мне не интересна тема разговора, и смотрю на группку девятиклассниц, которые пытаются разобраться в сложной иерархии столиков в столовой.
Когда я перевожу взгляд на Дэнни, он выглядит так, будто еще чуть-чуть – и он взорвется от ярости. Вспомнив про свитер Гриффиндора, упрятанный дома в глубину шкафа, я чувствую себя не в своей тарелке. Что мне теперь делать? Вообще не разговаривать с другими парнями при нем?
– Потрясающе. Увидимся там, – ухмыляется Карсон, не обращая внимания на разворачивающуюся перед ним запутанную мелодраму.
А затем он исчезает, и я снова могу вдохнуть полной грудью. Я немного разочарована, что мы с Карсоном так и не встретились взглядами, особенно после недавнего эпизода с альпакой. Но, полагаю, у меня еще получится поразить его своим остроумием и сарказмом после того, как мы выпьем по несколько кружек пива на вечеринке. [Простите, юристы. Я говорила про соки «Капри-Сан». После них разговор так и клеится.]
Затем я спрашиваю у Дэнни, что ему не нравится, хотя мне это совершенно не интересно, а он вместо ответа бормочет что-то о домашнем задании по истории и отправляется в библиотеку – возможно, в первый раз в жизни.
Мы с Аджитой идем в туалет, чтобы она могла убедиться, что в ее бровях не осталось картофельной шрапнели. А я в это время пишу Бэтти о вечеринке. Я не собираюсь отпрашиваться: не помню, чтобы она когда-нибудь мешала мне веселиться [привилегия трагичной сиротки], просто бабушка любит быть в курсе моих гулянок, чтобы знать, когда самой можно напиться.
Бэтти пишет в ответ: «Круто. Бакстер – это тот паскудник с крошечным пенисом? Я встретила его маму на родительском собрании. Думаю, ее доктор впихнул ей в губы дозу для крупного рогатого скота!»
Честно говоря, единственное, что меня раздражает в бабушке, – ее манера ставить пробелы перед знаками препинания в сообщениях. Но стоит порадоваться, что она хотя бы перестала называть меня в них «малышка». Это бесило до дрожи.
Аджита вытирает следы от туши под глазами, и я показываю ей ответ, после чего она заливается ведьминским смехом.
– Я так тебе завидую, – говорит она. – Хотелось бы, чтобы меня растила твоя бабушка.
Я любезно предлагаю ей устроить ужасную аварию, чтобы вся ее семья погибла, раз уж она так хочет, но Аджиту не слишком впечатляет эта идея.
А затем мы переходим к долгим обсуждениям и построению теорий, и она приходит к выводу, что сын сенатора Вона заставил Бакстера пригласить нас, чтобы соблазнить меня самовлюбленным подшучиванием и залезть ко мне в штаны. Но мне-то нравится парень, который нас позвал, – Карсон. А значит, это может быть sehr interessant[12 - Очень интересно (нем.).].
И, как любая школьница, я начинаю обдумывать, что надеть, и разрабатываю план «Как очаровать парня, который мне нравится», при этом заталкивая мысли о Дэнни в дальний угол сознания.
20:48
Сегодня Дэнни тусуется с Праджешем, чтобы убедиться, что у того все в порядке. Наверное, Дэнни покажет ему свою коллекцию старых приставок Nintendo, и они станут рубиться в Mario Kart, поэтому мы проводим время вдвоем с Аджитой. Честно говоря, я рада этому девичнику. Из-за новообретенных чувств Дэнни ко мне я боюсь пошутить или сделать что-то не так, когда он рядом. А как приятно просто расслабиться и не беспокоиться о том, чтобы ненароком не ухудшишь ситуацию.
Мы тусуемся, поедая вредную пищу, в подвале Аджиты, и я решаю рассказать ей о конкурсе сценариев и невероятной щедрости миссис Крэннон. Про ее пятьдесят баксов. Пятьдесят баксов. У меня никогда не было такой суммы. Чувствую себя Биллом Гейтсом.
– Аджита, я тут подумала… а что, если – только выслушай меня, пожалуйста, я и сама знаю, как это бредово звучит, – но что, если не все учителя – дементоры в человеческом облике?
– Ты права, это звучит бредово.
Она подбрасывает драже M&M's и ловит его ртом. Звучит впечатляюще, но ты забываешь про ее непомерно длинный язык. В такие моменты она похожа на ящерицу, которая ловит мух.
– Мне немного страшно, – признаюсь я, – участвовать в этом конкурсе.
– Почему?
Я убираю ворсинку с рукава свитера, коря себя за признание в слабости, но мне очень нужна поддержка лучшей подруги.
– Просто не могу избавиться от мысли, что я слишком очевидно из низшего класса. Слишком обычная. Они посчитают меня мусором. Разве возможности даются «таким людям, как я»?
Высыпав оставшиеся драже из пакета в рот, Аджита расплывается в забавной улыбке.
– Я непалоамериканка. Поверь мне, я прекрасно тебя понимаю.
– Да уж, – признаю я. – Согласна, что ты намного лучше меня знаешь, что такое социальная изоляция, но когда-нибудь тебя охватывало чувство, что все против тебя?
– Каждую. Чертову. Минуту. – Она сминает пакетик и запихивает его под диван, где его примерно через год отыщут родители. – И думаю, что так буду чувствовать себя всегда в этой стране. Но неужели ты даже не попробуешь? Что плохого случится, если ты попадешь на конкурс, но не выиграешь его?
Это мой самый большой страх.
– Надо мной будут смеяться. И не в хорошем смысле.
– Ну и что? – повернувшись ко мне лицом, спрашивает Аджита.
Я улыбаюсь: понимаю, что будет дальше.
– Ну, я буду чувствовать себя глупо.
– Ну и что?
– И неловко.
– Ну и что?
Когда одна из нас отказывается от какой-нибудь прекрасной возможности из страха проиграть, мы затеваем такой разговор. Задавая раз за разом вопрос «Ну и что?» и заставляя другую осознавать свои страхи, мы вскоре понимаем, что на самом деле бояться-то нечего.
Я изо всех сил пытаюсь придумать еще какой-нибудь ответ.
– А вдруг я после такого вообще откажусь от писательства?
– Ну и что? – слышу я в очередной раз.
– Хорошо. Ты победила, – соглашаюсь я, наблюдая, как Аджита с самодовольной улыбкой укладывает ноги под попу.
– Нет, это ты победишь, – усмехается она. – Несмотря ни на что. Просто предоставив свою работу на конкурс. Послушай, людям свойственно избегать ситуаций, в которых они могут опозориться, особенно на публике. Есть что-то примитивное в желании избежать неловкости любой ценой. Не хочу тебя грузить научностью, но психоаналитик сказал бы, что таким образом мы стремимся уберечь свое эго и, соответственно, свою личность.
– Успокойся, Фрейд, – говорю я. – Убереги от подобных мыслей идиотов в этой комнате.
– Прости, я забыла о твоем маленьком IQ. Я лишь говорю, что чувство самосохранения и желание избежать позора естественно. И при этом нелогично. А поэтому сложно подобрать логичный ответ. Используй свои эмоции. Собери всю свою страстность, храбрость и бесшабашность, а потом кинь их в лицо страху, хорошо?
– Хорошо. – Моя улыбка становится шире. – Ты лучшая. Хотя и слишком умная, чтобы быть моей лучшей подругой.
– Знаю. Я каждый день себе это говорю. Но при этом я совершенно не знаю, что делать со своей жизнью. Вот так. А чем ты планируешься заняться сейчас? – спрашивает Аджита. – Тебе нужно над чем-то работать, а то сойдешь с ума, ожидая результатов.
– Я не уверена, – погружая руку в миску с соленым попкорном, говорю я. [Тебе может показаться, что мы постоянно едим… но так оно и есть.] – У меня была мысль сделать короткометражку о паре, застрявшей в неудачном браке, где один – чрезвычайно экстравертный человек, который никогда не слушает своего партнера, – лишается способности говорить из-за редкого заболевания мозга. И это полностью меняет их отношения. Это меняет в корне все, что они знали о любви, общении и юморе. И заставляет их самих поменяться ролями.
– Звучит круто.
– Да? Я пока еще не решила, экстравертом будет мужчина или женщина, потому что из-за этого могут возникнуть проблемы в понимании основной мысли. Когда мужчина прямолинейный, властный тип, а женщина суперпокорная и кроткая – это обычные отношения, которые встречаются часто. Учитывая это, если роль молчуна отдать женщине, в фильме можно будет разглядеть смысл, что успешный брак возможен, лишь когда женщина сидит и помалкивает. Что думаешь?
Аджита смотрит на меня так ошеломленно, будто на самом деле потрясена, что я способна глубокомысленно размышлять о чем-то.
– Это утомительный внутренний спор, и я искренне удивлена, что в воздухе не чувствуется запах гари от того, что твой мозг плавится. Почему бы тебе не попробовать набросать обе версии и посмотреть, какая выйдет лучше?
– Хороший план, Казахстан. Дашь свой ноутбук? Я теперь не успокоюсь, пока не вывалю все на чистый лист.
– Конечно. – Она бросает мне свой гладкий MacBook, по сравнению с которым мой дряхлый ноут с отпавшей буквой «H» кажется доисторическим надгробным камнем. – А ты не думала, что они могут быть однополой парой? Две женщины: экстраверт и интроверт. Совершенно запутавшиеся в отношениях. Почему бы и нет?
Хорошо, что она не смотрит в мою сторону, когда я открываю компьютер. Ведь первое, что я вижу, – это открытая страничка в «Фейсбуке». Последнее, что Аджита смотрела в интернете, – фотография Карли в крошечном бикини на пляже.
На которой она целуется с девушкой.
16 сентября, пятница
06:17
Может, я слишком себя накручиваю? Может, Аджита от нечего делать смотрела фотоальбом Карли из отпуска в Канкуне и случайно остановилась на той фотке, когда я приехала?
Но я помню странные взгляды и приветствие в столовой, будто они хорошо друг друга знают. Помню, как была удивлена, что Аджита не упоминала о своей новой подруге до того момента.
Что, если они не просто подруги?
Почему я никогда не задумывалась об этом? Да, мы сплетничали о парнях бог знает с каких пор, но если повспоминать… не мои ли драмы мы всегда обсуждали? Она хоть раз упоминала о парне, который ей нравится? На самом деле я не уверена, что такое случалось, по крайней мере – в романтичном смысле. Я напрягаю извилины. О какой влюбленности она рассказывала в последний раз? Ничего не приходит на ум. Мне всегда казалось, что она девственница, потому что ждет подходящего парня, но что, если дело не в парне??
Боже, какая же я самовлюбленная. Мне, конечно, никогда не стать детективом, но отсутствие у меня наблюдательности поистине поразительно, особенно в том, что касается личной жизни моей лучшей подруги. Что еще я не заметила?
Если Аджита лесбиянка, что она сейчас испытывает? Как давно она это поняла? Она напугана и боится открыться, потому что не знает, что подумают ее друзья и семья? А что думаю об этом я? Ну, конечно, я бы гордилась тем, что Аджита принимает свою сексуальную ориентацию, и была бы за нее счастлива. И надеюсь, она знает об этом. Но предугадать реакцию других людей непросто. Получить отзывы заранее.
Мне лишь хочется быть с ней рядом, но я не знаю, как лучше поступить. Поэтому размышляю о том, чего бы хотелось мне, будь я на ее месте. Наверное, чтобы она усадила меня и сказала: «Подруга, я вижу, что происходит, но это не важно. Я по-прежнему тебя люблю и буду хранить это в секрете, сколько потребуется».
Но как бы мы ни были близки с Аджитой, мы все-таки разные, и не стоит относиться к ней так же, как я хотела бы, чтобы относились ко мне: она заслуживает, чтобы к ней относились так, как ей этого хочется. Это важно. Что хорошо для одного – худший кошмар для другого. И прямо сейчас, мне кажется, Аджита предпочла бы хранить все в тайне, пока сама не разберется в этом. Ну, если там есть в чем разбираться. Возможно, я просто придумала все это, как я обычно делаю.
Скажи мне вот что, дорогой читатель: как узнать у лучшей подруги, лесбиянка ли она, если она явно не готова рассказать об этом?
14:45
Я тайком пишу этот пост на уроке информатики, потому что я бесстрашная бунтарка, которую никак не усмирить. В любой другой день я бы дотерпела до дома, где бы устроилась в своей комнате размером с картонную коробку с горкой конфет с арахисовой пастой, но это чрезвычайная ситуация.
Во время обеда я разговаривала с Дэнни. Это правда. Он действительно в меня влюблен. И это катастрофа небывалых масштабов. Наш разговор был примерно таким:
Я: «Чувак, что происходит? В последнее время ты ведешь себя как-то странно».
Дэнни: «Что?»
Я: «Дэнни».
Дэнни: «Меня просто бесит, что вы с Аджитой постоянно обсуждаете парней».
Я: «Мы с Аджитой обсуждаем парней с одиннадцати лет. И раньше тебя это не волновало».
Дэнни: *краснеет и долго молчит*
Я: *так же долго молчу, не желая с ним ссориться*
Дэнни: «Ну а сейчас это меня беспокоит».
Я: «Почему?»
Дэнни: «Не знаю».
Ты можешь сказать, что это не похоже на обычное признание в любви. И да, пока печатала наш разговор, я тоже задумалась, правильно ли все поняла. Но, хотя, возможно, это покажется излишне самолюбивым, остаюсь при своем мнении. Он влюблен в меня. И у меня есть доказательства.
Во-первых, когда я поинтересовалась, почему он так странно себя ведет, он выпалил ответ со скоростью света. А значит, он ожидал, что я об этом спрошу. И знает, что ведет себя странно. А потом, когда я чуть сильнее надавила на него, он провалился, как игрок в покер с парой двоек. Поверь мне, я прекрасно знаю Дэнни. Он точно что-то скрывает.
