скачать книгу бесплатно
Лэмб уже ушла.
Сеп надел наушники, включил «Любовь разведёт нас по разные стороны» и почувствовал, как пульс подстроился под бодрый ритм песни. Затем собрал пустые коробки и банки, ловко придерживая их рукой.
12. Терпение
Пуля пахла свинцом и оставила круглую вмятину на большом пальце Дэниелса, когда он вдавил её в ствол ружья, удерживая равновесие под порывами лесного ветра.
Злость змеёй угнездилась в животе, пока Дэниелс продирался сквозь лес, разрезая кожу о колючки и шипы. Он вспомнил лицо Сепа, когда тот опозорил его перед его же собственной бандой, а потом спрятался за спиной толстого грека.
«Ты всё равно никуда от меня не денешься, Хоуп, – думал Дэниелс, скрежеща зубами. – Ты получишь по заслугам – ты и твой зубастый дружок».
Он протиснулся под обветшавшим предупреждающим знаком у входа в поместье Уиндеркроссов (прочитать, что там некогда было написано, не представлялось возможным, слова превратились в грязь, покрытую отслаивающейся краской), а когда выпрямился, конец ржавой проволоки оторвал кусок от его уха.
Дэниелс упал на колени, сжимая ухо так, словно мог выдавить из него боль, и взвыл в темноте.
Испачканная кровью рука блестела в лунном свете. Дэниелс вытер её о грудь и вздрогнул. Порыв ночного воздуха обжёг рану, и та начала пульсировать. Он разбил знак прикладом пневматической винтовки.
Дойдя до луга, он распластался по траве, чувствуя, как сливается с ней. Ничего не подозревающий кролик проскакал мимо; его хвост белел во мраке.
Дэниелс не шевельнулся.
Все считали его злым и импульсивным. Думали, он не умеет себя сдерживать. Однако он умел ждать.
Они даже не представляли, насколько.
По дальнему краю луга прокралась лиса. По стволу дерева пробежала юркая белка. Мелькали ещё кролики, но их подёргивающиеся носы не улавливали его запаха. Тянулись минуты, и им вторил только пульс в ране Дэниелса.
А сам он ждал цели, которую требовал его гнев, – самого сложного выстрела, самого большого приза.
Птицы в полёте.
И вот дождался: с деревьев, расправив крылья, спорхнула ворона. Дэниелс прицелился, представил на её месте Сепа – и выстрелил.
Ворона продолжила лететь, тихая и невозмутимая, и, захлопав крыльями, приземлилась на верхушку далёкого дерева.
Он встал на колени.
– Дэниелс не промахивается, – выплюнул он, снова глядя в прицел.
Чтобы доказать это, он взял на мушку ветку ближайшего дерева и нажал на спусковой крючок. Дробина оставила идеальное круглое отверстие в центре свисающего листа.
Дэниелс посмотрел на ворона. Тот повернулся на звук.
– Что за ерунда? – прошептал хулиган.
Ласточка спорхнула с верхушки дерева, низко пролетела над лугом и резко ушла в сторону по дуге.
Дэниелс вскинул винтовку, проследил за маленькой птичкой, пока та не выровнялась над горизонтом, и выстрелил.
Ласточка упала на землю безжизненным комочком перьев.
Дэниелс снова посмотрел на ворону. Та не сводила глаз с изуродованного тела ласточки.
– Дэниелс не промахивается, – повторил он и зарядил в винтовку ещё одну пулю.
-2. Жертвоприношение: 1982
– «Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега» твой любимый фильм? – переспросил Аркл, облокотившись на руль велосипеда. – Ой… ну… мне тебя прямо жаль. Ты хоть раз видела «Империя наносит ответный удар»?
– Разумеется, – отозвалась Лэмб, пытаясь почесаться под гипсом травинкой.
Это был самый жаркий день лета, и высокие полупрозрачные облака плыли по выбеленному небу. Сеп оттянул ворот футболки, чтобы тот не раздражал розовую обожжённую шею.
– «Пятница, 13-е: Часть третья» – лучший фильм на свете, – прошепелявила Хэдли.
– Никогда не видел, – признался Сеп. – Страшный?
– Боже, да, – улыбнулась Хэдли. – Самый страшный. Ещё и в три дэ.
– Однажды я пукнул на сеансе три дэ, – признался Аркл. – Это было несколько лет назад – на карусели перепугался. Потом пошёл домой переодеваться, а мама сказала, что моя собака переехала жить на ферму. Буквально самый ужасный день в жизни.
– Моя бабушка переехала жить на ферму, когда мне было шесть лет, – сказала Хэдли.
Глаза Аркла озорно блеснули.
– Уж не на ту же самую, что и мой пёс?
– А чего ты улыбаешься? – не поняла Хэдли.
– Чем сегодня займёмся? – быстро перевёл тему Сеп.
Они сидели на берегу. Море облизывало камни, в брызгах воды сияла радуга.
Мак доел хот-дог и достал упаковку жвачки.
– Можем снова поплавать.
– Может быть, – согласилась Хэдли. – Это было так умиротворяюще, поплавать вместе.
– Я пас, – отозвался Сеп, думая о крабах, прячущихся под водой.
Лэмб почесала голову.
– Всё будет хорошо, Сеппи. Мы же в прошлый раз не видели крабов?
– Откуда ты знаешь, что я подумал именно о них?
Лэмб улыбнулась ему и откинулась на спинку кресла, заложив загипсованную руку за голову.
– Купаться в море было здорово, – сказала она. – Мне больше всего понравилось.
– Я люблю купаться нагишом, – вставил Аркл.
Лэмб кинула в него головкой ромашки.
– Никто ничего не говорил о купании нагишом, чувак, – покачал головой Мак.
– Мне очень понравилось, когда мы жарили зефир на пляже и слушали мой новый микстейп, – призналась Хэдли. – Самый замечательный день.
– Мне понравился день просмотра кино, – подхватил Аркл. – Пиратские кассеты с «Чужим» и «Нечто» и море газировки.
– И тонна попкорна, – прибавил Мак.
– Ты действительно любишь поесть, Золотой Мальчик.
– Смотри, – предложил Мак, сгибая руку и показывая Арклу мышцы. – А теперь сам попробуй.
Аркл согнул свою собственную, похожую на макаронину руку, и ребята засмеялись, глядя на облака и вдыхая морской воздух.
– Мы могли бы ещё раз сходить в лес, – предложил Септембер.
– И что, нас там ждёт большой сюрприз? – спросил Аркл, подкачивая заднюю шину. – Может, нам лучше переодеться? Предлагаю устроить День плюшевых мишек… – Велосипед выскользнул из-под него. – Ой! Рыбят, рыбят – я зызык прикусил!
– Так тебе и надо, – отрезала Лэмб. Она отвернулась от остальных и смотрела на материк, где в спортивном лагере отдыхали её настоящие друзья.
Проследив за её взглядом, Сеп почуял неминуемое расставание. Настанет учебный год, и он вновь будет чувствовать себя в школе изгоем, как до этого лета, когда собралась их маловероятная компания. Сеп вспомнил, как бесконечно долго тянутся обеды и выходные. Если ничего не сделать – хоть что-нибудь, – то этот пузырь лопнет, песочный замок рухнет, а ребята вернутся к своим прежним компаниям, настоящим друзьям. А он останется один.
И тогда Сеп уцепился за мысль, что пришла ему в голову во сне да так там и осталась, затмевая все прочие.
– Помните, мы нашли ларец. Можно пойти туда.
– Зачем? – спросила Хэдли.
– Ну, мы могли бы… положить что-нибудь внутрь. Там есть крышка. Логично ею воспользоваться, что скажете?
– Положить что-то в землю? – уточнил Аркл. – Как во временну?ю капсулу?
– Да. Или как пожертвование, – осторожно сказал Сеп.
– А можно потом поджечь ларец?
– Что? – повернул голову Сеп.
– Ты и так уже всё посжигал. Даже свой табель успеваемости, – напомнила Хэдли.
– Я бы и твой сжёг, если бы ты мне дала. Готов поспорить, горел бы ещё лучше.
– А в смысле – жертвоприношение? – переспросил Мак.
– Ну, – начал Сеп, вспомнив, как эта идея пришла ему в голову, внезапная и яркая. – Каникулы почти подошли к концу. Мы провели их вместе, поэтому останемся друзьями. Каждый из нас отдаст коробке что-то важное для себя, и это поможет нам сохранить дружбу.
Мак надул пузырь и провёл рукой по волосам. Солнечный свет сиял на его руках.
– Я за, – ответил он.
– Я тоже, – подхватила Лэмб.
Мимо проехала машина «новых романтиков», их рукава и музыка развевались на горячем ветру.
– Значит, договорились? – неуверенно переспросил Сеп, как будто подкрадывался к дикому зверю.
– Ага, – сказала Хэдли. – Я знаю, что пожертвую.
– И я, – отозвался Мак.
Все встали. Сеп поднял свой велосипед и присоединился к остальным.
– Это… великолепно, – сказал он, борясь с дрожью в голосе и чувствуя, как сжалось горло.
– Классная идея, Сеп, – похвалила Лэмб. – Отличная штука, – подмигнула она ему.
– Ты знаешь, что пожертвуешь? – спросила Хэдли.
– Да, – ответил Сеп. – Точно знаю.
Он быстро поднялся по холму к своему дому, чтобы ребята не видели счастливых слёз в его глазах, но всю дорогу держался к ним здоровым ухом, чтобы голоса друзей оставались с ним как можно дольше.
13. Старая тропа
По этой дороге он мог пройти с закрытыми глазами. Том Роксбург легко шагал по лесу, сверяясь только с собственным разумом.
Тропа была неявной, но чёткой: ровная борозда из древней почвы, что тянулась от большого дома к охотничьим угодьям. Время от времени он находил под ногами римскую глиняную посуду, которую земля и время сделали гладкими, как старое мыло.
Поместье было старым, а значит, и тропа – потому она и приглянулась егерю.
Роксбург был неопрятным и жилистым и сейчас обливался по?том, шагая в потрёпанном костюме и вощёной хлопчатобумажной рубахе. Старые татуировки, похожие на синяки, выглядывали из-под воротника и манжет: волнистые линии на яремной вене, кресты на костяшках и ласточки за большими пальцами, их крылья повторяли изгиб ладони.
Он прошёл мимо папоротника, сшибая палкой новые ростки. Его терьеры, Ланди и Бискай, безмолвно преследовали хищников где-то в зарослях, сосредоточившись на запахе. Он всегда держал паттердейлов, но эти псы храбростью превосходили всех остальных. Неделю назад Бискай загнал в угол барсук, и Ланди мгновенно бросилась на выручку подруге. Терьеры разорвали бы зверя на части, если бы егерь не отогнал их лопатой.
Водя языком по пустым дёснам, он всё выглядывал собак. В просвете в листве мелькнула Бискай, сжимая что-то в пасти. Глаза покалывали иголки закатного солнца, что пронизывало зелёный навес; егерь прищурился, но не смог рассмотреть, что же добыла собака.
Он набил себе под губу ещё немного табака, высосал из него густой сок и сплюнул. Вот же засада, потом придётся выковыривать кровавое месиво из зубов терьеров, пока по радио бубнят прогноз погоды.
Посмотрев вниз, он увидел, что земля под ногами взбита оленьими копытами, и переложил ружьё в другую руку.
Егерь мечтал обойтись без стрельбы, но знал, что надеется зря: в воздухе стоял свежий животный запах, от которого по коже бежали мурашки, – так, как на морозе пахнет горячей кровью.
И пока собаки крались среди теней, старый егерь продолжил шагать, дыша в ритме леса, прямиком к охотничьим угодьям и секрету, который защищал все эти годы.
