Бесконечность. Слияние

– Стоп, не надо нервов. С чего вы взяли, что у них автоматы и с ними нельзя договориться?

Толстяк махнул рукой и отошёл в сторону. В разговор вступил Лом:

– Это я рассказал про автоматы. Кстати, меня зовут Стас, – и протянул руку. Я пожал её и тоже представился:

– Слава, а этой мой напарник Степан Дмитриевич, – представил я Митрича.

Митрич же, пока мы подходили, просматривал информацию об этих игроках и сразу же вставил своё слово, улыбаясь:

– Можно просто Митрич.

Все остальные тоже представились:

– Валентина, – это как раз Валькирия Рэд.

– Герман, – это спортсмен с бафом на интеллект.

– София Павловна, – это жена колобка. – А этого нервничающего человека зовут Вениамин Исаакович. Это мой муж. И надо сказать, он совсем не на пустом месте нервничает. Мы с ним многое за этот день пережили, а у него сердце слабое, – она была готова расплакаться.

«Так, с этим еврейским театром мы каши не сварим», – подумалось мне.

– И почему автоматы? – перебил я постановку Софии Павловны и вернул разговор в нужное русло.

Она хотела было ещё что-то добавить, но не мне одному это показалось наигранным, и снова продолжил Стас, который взял себе прозвище Лом:

– Поскольку мы все в связи с изменениями реальности имеем способности, то моя способность как раз является возможностью увидеть очень далеко даже самые маленькие детали. И я вижу, что там стоят люди с автоматами и совсем не добрыми лицами.

Я посмотрел на напарника. Он понял мою игру. Я демонстративно навёл свой жетон на Стаса и сказал:

– Да, «Орлиный взор».

– А можно узнать, что вы так бурно обсуждали? – продолжил я разговор.

– А ты кто такой? – это снова включился толстяк Веня. – Я тебя спрашиваю! Что ты лезешь не в своё дело? Да и от тебя помойкой несёт за версту. Отойди подальше, а лучше вообще проваливай! А способность-то у тебя вообще для чего? Что ты с ней можешь делать? Найти в мусорном баке нужную вещь? Тебе нам совершенно нечем помочь, так что иди дальше в мусоре копайся и не мешай хорошим людям думать, как себе жизнь спасать.

Я на секунду задумался: совсем колобок думать не умеет или это у него от нервов? И когда он успел мою способность рассмотреть? По сути, не важно. Мне же лучше, не надо ничего объяснять. А вот то, что за день второй раз меня с бомжом сравнивают, это беда. Есть, конечно, запашок, ну так он профессиональный, ничего не поделаешь, и только в рабочее время. Но всё равно обидно.

– Да глубоко плевать мне на твою жизнь, колобок! – он хотел ещё что-то сказать, но я его перебил: – Закрой рот, я не закончил. Я не набиваюсь в попутчики и уж тем более в друзья. И поинтересовался вашей проблемой лишь из вежливости. Предлагать свою помощь… теперь я, пожалуй, подумаю, а уж просить помощи у вас не было ни малейшего желания.

Пока толстяк Вениамин пребывал в шоке, я окинул взглядом всех остальных:

– А если у вас такое же мнение, как у этого несомненно важного человека, то мы с напарником и сами справимся. Там, в кабине грузовика, сидит девушка, и помощь нужна ей, потому что у неё начались схватки, а она на седьмом месяце… Так что мы с Митричем очень торопимся, поэтому совсем нет времени на словесные перепалки. А для особо туго соображающих подчёркиваю слово «грузовика».

Смотрю, Валькирия хмыкнула, улыбнувшись одной стороной губ. Значит, уже поняла ход моих мыслей.

– Так вот, мне нужно небольшое уточнение информации, и я вас оставлю в покое. Стас, ты можешь увидеть их уровни и способности? Через жетон, конечно.

Стас с желанием действовать быстро включился в разговор, видно, тоже понял, что с Вениамином дело не сдвинется.

– Сейчас попробую.

Он быстренько достал жетон из-за пазухи и стал говорить:

– Вижу по три человека с каждой стороны дороги. Один четвёртого уровня, один второго, остальные третьего. Три активные способности, три пассивные. Активные: «Каменный шип», «Разряд молнии» и «Болото». Пассивные: «Магический кокон», «Чистый разум» и «Друг животных». Четвёртый уровень: обладатель «Каменного шипа» с одномоментным уроном в пятьдесят единиц. С тем же уроном и «Разряд молнии». Ну а «Болото» уменьшает скорость цели на 25 %.

– Тебе бы разведчиком быть! Очень хорошая способность. Ну что ж, спасибо. Мы поехали.

Мы с Митричем развернулись и пошли к мусоровозу.

– Зря только разгружались, но кто бы знал, – о том же, что подумал я, сказал Митрич.

– Подожди, – остановила нас Валькирия. – А нам что делать?

– Ну, наверное, заботиться о здоровье Вениамина Исааковича, у него ведь сердце слабое, – пошутил я.

– Да перестань ёрничать, какой у тебя план?

Я повернулся к напарнику и сказал, что сейчас мы потянем немножко время, а он будто бы мне рассказывает о способностях других. Митрич пошушукал, помахал руками, я закончил его выступление кивком головы, и мы снова повернулись к Валентине:

– Ничего особенного, – начал я. – Мы с напарником разгоняемся на грузовике и сносим преграду. А вы уже следом за нами проскочите. Стрелять, скорее всего, будут по нам, потому что мы первые, таранная сила. А уж как проскочим – то по замыкающим. Поэтому хотелось бы нашу пассажирку пересадить в машину, что сразу за нами поедет. Да и девчушек тоже, что в машине Стаса, надо оградить. Так что ему с нашей пассажиркой за нами и ехать. Но придётся немного увеличить дистанцию, потому что, скорей всего, будут ставить на дороге «Болото», и нас это замедлит. И чтобы в нас не врезаться, вам придётся немного отстать. Вероятно, это «Болото» небольшое и неглубокое, поэтому мы его точно проскочим с инерцией нашего тяжеловеса.

По использованию способностей я вижу так: свой «Каменный шип» этот четвёртый уровень наверняка будет использовать на более лёгкие цели – то есть на любую следующую за грузовиком машину, и поэтому надо не дать ему это сделать. А для этого тебя, Валерия, надо посадить к нам в кабину, чтоб ты успела заключить в свою ловушку владельца «Каменного шипа» до того, как мы будем таранить затор. Они в любом случае после того, как дадут очередь по нам, начнут двигаться, чтобы не пострадать от собственных заграждающих машин, вот ловушка и сработает.

За Стасом поедет Вениамин Исаакович и как только сможет – сразу ставит туман на вторую группу, пока первая будет деморализована огненной ловушкой. А замыкающими должны ехать Герман и София Павловна. Герман сработает на интеллект Софии Павловны, а она, как только минует затор, выставит свой щит. Вот и всё.

– Нет, не всё, – вмешался Митрич. – После того как проскочим, вы все сразу берете нас на обгон и едете как можно быстрее и дальше, а мы уже вас прикроем, и если погоня будет – задержим.

– Всё у вас шито белыми нитками, слишком много неточностей и случайностей, – сверкая глазами, начал толстяк.

– Опять он за старое, – прервала его монолог Валькирия. – По крайней мере у него план гораздо лучше нашего, да и проблему затора их грузовик способен решить. Если будем стоять и думать – они сами к нам подъедут, а учитывая их способности и автоматы – вы точно не сбежите, Вениамин Исаакович.

– А мне всё нравится, – сказал Герман.

– Я с вами, – подтвердил готовность Стас.

– Ну что, Вениамин Исаакович, вы с нами или остаётесь ждать своей участи здесь? – задала последний вопрос Валькирия.

– Я не могу расставаться со своей Софочкой.

– У вас выбора нет. Или вы остаётесь здесь и однозначно попадаете в «мясо», или сядете в разные машины для большей выживаемости группы и используете свои способности по плану.

Толстяк зло смотрел на всех и скрежетал зубами. Но логика всё-таки взяла верх, и он согласился.

Мы быстро стали распределяться по машинам и выстраиваться в колонну. Когда мы с Валентиной и напарником сели в кабину, он попросил трофейный пистолет. Взял его в руки, отодвинул затвор, заглянул в щель, потом что-то нажал – и выпал магазин. Он заглянул в него и разочарованно сказал:

– Эх, сюрприза не получится – патронов нет, – Митрич вернул мне пистолет. – Им теперь можно только пугать.

* * *

Всё вышло практически так, как и планировали. Впервые за весь день. Когда мы разогнались и организаторы затора поняли, что мы идём на таран, они стали передёргивать затворы автоматов. Но всё же никак не решались начать стрелять, что, в общем-то, и спасло нас. Ведь они могли спокойно прострелить нам колёса короткими очередями. Но, видимо, привыкли, что многие, просто видя автомат, боятся и останавливаются, и им даже патроны тратить не надо. А тут мы несёмся, не снижая скорости, а наоборот, ещё больше разгоняемся.

Прозвучало всего две длинных очереди – с одной и с другой стороны. И стреляли даже не по кабине и колёсам, а по кузову. Зачем? Непонятно, может, от нестандартной для них ситуации. В общем, перед самой очередью Валькирия поставила ловушку и нырнула между сиденьем и приборной доской. Я пригнулся на сиденье, а Митрич сполз ногами под руль, а спиной на само сиденье так, что только голова облокачивалась на спинку сиденья. Тут же машина дёрнулась первый раз, когда скорость резко упала, но Митрич продолжал давить на газ. Меня стащило с сиденья и стукнуло о приборную доску. Потом сразу же скорость стала прежней, видимо, по инерции мы проскочили пару метров этого «Болота», и меня опять закинуло на сиденье. Я успел услышать крик боли, наверно сработала ловушка, а через миг последовал мощный удар, и меня снова приголубило о приборную панель. Митрича долбануло грудью о руль. Но он выровнялся на сиденье, выровнял машину на дороге и стал растирать грудь, продолжая давить на педаль газа. Снизу застонала Валентина. Послышались ещё автоматные очереди. Но мы продолжали набирать скорость.

Стекла были продырявлены пулями. Значит, всё-таки стреляли по кабине. Я пытался помочь Вале подняться на сиденье, но рука слушалась плохо. Кое-как я помог девушке выбраться и сесть рядом со мной. Она потирала голову в месте удара, а из брови над правым глазом сочилась кровь.

– У тебя кровь, – сказал я Вале и показал рукой на бровь.

Она провела пальцами по ране, посмотрела на них. Убедилась, что действительно течёт кровь, и сказала:

– Не чувствую тут боли, а вот голова болит.

Я порылся в бардачке, нашёл ватные тампоны. Одним вытер текущую кровь, второй приложил к ране:

– Подержи пока, – и обратился к напарнику: – Митрич, ты как? Нормально всё? Кровь есть?

– Порядок, Славка. Главное, прорвались, а остальное заживёт.

Тут последовали сигналы легковых автомобилей. А следом нас одна за другой обогнали три машины с радостными лицами водителей и машущими руками пассажирами. Митрич их пропустил, перестроился по центру дороги и устало сказал:

– Ну всё, Славка, прорвались и заодно спасли несколько человек.

– Всё как мы и хотели, напарник, всё получилось по плану, – устало повторил я за ним, баюкая правую руку.

Впереди стремительно приближалась граница переливающейся зоны оцифровки. Я внимательно смотрел на приближающейся купол зоны, боясь пропустить информацию о ней как об объекте, но краем глаза заметил, что напарник быстро что-то проглотил и вернул руку на ногу. Мне показалось, что его рука в крови. Я повернулся к нему, внимательно посмотрел:

Игрок 3 185 311 Митрич

Уровень: 1 (290/1000/790)

Способность: (активная) Каменная кожа 1 (прогресс – 2 %)

Описание: на 10 секунд входящий физический урон снижен на 25 %. Не расходует энергию. Можно использовать один раз в 2 минуты. С ростом способности вам станут доступны или защита от магического урона, или изменение длительности работы способности, или % защиты, или уменьшение интервала времени использования способности.

Зависимость: скрыто

Эффекты: кровотечение – уменьшение здоровье на 1 единицу раз в 3 секунды. Длительность эффекта 5 минут (01:42)

Здоровье: 83

Энергия: 150

– Митрич, ты ранен? – испуганно спросил я.

И тут мы проскочили зону оцифровки, и я не успел считать о ней информацию.

– Ничего страшного, сейчас рана сама затянется, я сферу на регенерацию съел, – успокаивающее сказал Степан, а Валькирия переводила взгляд с меня на него и обратно, явно не понимая, что происходит.

– Нет, Митрич, ничего не выйдет, мы только что пересекли зону оцифровки, и здесь у тебя сейчас пулевое ранение и потеря крови. Надо срочно к врачу – остановить кровь и тебя перевязать. Митрич, давай тормози, пока ты не вырубился.

– Нельзя останавливаться, Славка. Во-первых, надо как можно дальше отъехать, пока те бандиты не очухались. Если мы им дадим проскочить, то, получается, зря людей спасали? Нет, так не пойдёт! Во-вторых, если остановимся, то я точно вырублюсь, и как ты помощь ко мне приведёшь? А так куда-нибудь дотянем, хоть до посёлка какого-нибудь. Так что давай, перехвати мне ногу на ходу, – он порылся в кармане на дверце, выудил небольшой шнурок и протянул его Вале, видя мою ушибленную руку:

– Давай лучше ты. Перевяжи ниже раны и очень крепко тяни, – потом обратился ко мне: – А ты пока поищи бинт, вату, обеззараживающее какое-нибудь. На первое время хватит, а там уж до врача доберёмся.

Тут, как специально, что-то стукнуло, послышался звук лопнувшего колеса, потом громко свистнуло. Машина дёрнулась, вильнула в сторону. Степан судорожно схватился за руль. С большим усилием выровнял грузовик на дороге. Снаружи снизу относительно лобового стекла повалил пар, немного загораживающий обзор, а наша скорость значительно упала.

– И моя старушка тоже ранена, – грустно усмехнулся Митрич и похлопал рукой по приборной панели. – Мы долго не протянем. Гидроусилитель накрылся, теперь своими силами руль придётся поворачивать. Похоже, колесо лопнуло, и нас всё время тянет влево, поэтому тяжело держать грузовик ровно. И, видимо, радиатор тоже разбит. Так что тянем до последнего, повторю, останавливаться нам нельзя.

Валентина как могла затянула шнурок на ноге Митрича, поставила тампон, перевязала рану на ходу, и мы покатили дальше прямо по дороге, высматривая ближайший посёлок.

Я постоянно посматривал на напарника, следя за его состоянием и переживая, что никак не могу помочь. Степан держался, пытался бодриться, но с каждой минутой и каждым километром ему явно становилось хуже. Моё плечо опухло. У Валькирии вздулась бровь и начал заплывать глаз.

Все молчали. Говорить не хотелось. Опасности позади нас не было, но и впереди помощи не видно. Так продолжалось минут пятнадцать, пока вдалеке снова не показался затор. На этот раз было похоже, что дорогу преграждает грузовик, а перед ним можно было разглядеть наших попутчиков – те самые три машины. Разочарование наше было велико, но сил ругаться уже не было. Мы переглянулись с Митричем, я показал пистолет. Он кивнул.

Подъезжая ближе, мы увидели, что наши недавние попутчики машут нам рукой, а те, кто устроил очередной затор, оказались военными.

Митрич остановился у последней из нашего кортежа легковой машины на обочине, выключил двигатель и сказал:

– Всё, Славка, нет больше сил, – и откинулся на спинку сиденья.

– Сейчас, Митрич, потерпи, я быстро.

Я выскочил из кабины, побежал к ребятам в военной форме, не обращая внимания на вопросы участников первого прорыва о самочувствии Валентины и Степана. Подбегая к парнишке из оцепления, я спросил, где командир и есть ли здесь врач. Мне ответили, что командир уже на подходе, а врач уехал с беременной девушкой в организованный неподалёку мобильный госпиталь МЧС. На требование пропустить, потому что у нас в машине раненый, мне был дан ответ, что на этой территории введено чрезвычайное положение и перемещение по ней возможно только по пропускам. На мои крики о непонимающих солдафонах и кретинизме ситуации на меня наставили автомат и посоветовали отойти к другим гражданским и ждать своей очереди.

Да, я нервничал, да, погорячился, но Митричу-то не становится лучше. Что за день-то такой! Я было уже собирался совершить то, что выходило за рамки моего самообладания, но тут появился лейтенант, и, казалось, дело сдвинулось с мёртвой точки. Он отдал распоряжения и направился ко мне. Высокий, статный, с волевым лицом. В форме выглядит так, будто в ней родился. Наверняка весь его род – сплошные военные. На вид около тридцати лет, может, чуть меньше.

– Почему шумим? Было же сказано, что в связи с последними событиями введено чрезвычайное положение, поэтом свободное передвижение по данной территории ограничено. В самое ближайшее время будет организован контрольно-пропускной пункт на этом участке дороги с обязательным досмотром движимого имущества и конфискацией огнестрельного оружия. Кстати, у вас имеется оно в наличии? – спросил лейтенант, строго глядя на меня. Я кивнул. Лейтенант вытянул перед собой ладонь: – Попрошу медленно и без резких движений передать его мне, – я повиновался, всё равно патронов нет, и сейчас важнее доставить Митрича к врачу.

Получив желаемое, лейтенант передал пистолет рядовому из оцепления и продолжил:

– Так вот, если всё в порядке, то далее будете направлены в ближайший лагерь беженцев для дальнейшего разбирательства. Что из моих слов вам не понятно?

– У меня напарник умирает, надо срочно в больницу.

Лейтенант стал серьёзным, махнул кому-то, и к нему подбежал сержант. Он повернулся ко мне:

– Показывай.

Мы быстрым шагом направились к грузовику. Он увидел разбитую и продырявленную кабину грузовика и спросил:

– Как вы вообще сюда доехали?

Я не обратил на его слова внимания и открыл водительскую дверь. Митрич на это никак не отреагировал. Лейтенант мотнул головой, приказывая сержанту осмотреть водителя. Тот кивнул в ответ и полез в кабину. Прослушал пульс, засёк время, осмотрел рану и спустился:

– Товарищ лейтенант, водитель тяжело ранен, находится без сознания. Большая потеря крови, если не доставить срочно к медикам, смерть неминуема.

– Значит так, сержант, бегом за транспортом и возьми с собой рядового Сурко, пусть выпишет временные пропуска на него и его напарника. А пока будете доставлять раненого, пусть рядовой Сурко составит протокол о происшествии и краткую историю случившегося со слов… – он повернулся ко мне, я понял, что он хочет узнать имя, и я представился: – Вячеслава Ветрова, а проезд я сейчас освобожу. Исполнять!

– Есть! – козырнул сержант и убежал назад.

– Как там обстановка-то в городе? – спросил меня лейтенант.

– Плохо, – ответил я. – Народ обезумел. Кто не успел или боится бежать, прячется в квартирах. Те, кто подумал, что теперь сам себе власть и сила, начали захватывать территории, не считаясь ни с кем и ни с чем. Начались погромы и грабежи всего подряд, без разбора. А ошалевшая вчерашняя шпана взялась за оружие и начала отстрел не согласных с их новыми правилами. Полиция без помощи с таким не справится.

– Невесёлые ты картины рисуешь, Вячеслав Ветров, ох невесёлые.

Он развернулся и быстрым шагом пошёл к оцеплению. Дорогу освободили, и к нам подъехал специальный электрокар малой вместимости для быстрой транспортировки. Мы с сержантом вытащили Митрича из кабины и уложили в электрокар. Затем сели в него сами и поехали в сторону мобильного госпиталя. Кажется, наконец-то всё закончилось. Можно выдохнуть.

«Держись, напарник, у нас получилось», – мысленно произнёс я и приготовился к долгому пересказу событий прошедшего дня сержанту.

5

Как только мы добрались до госпиталя, Митрича тут же увезли в операционную. Я не находил себе места и никак не мог успокоиться. Вроде ведь всё, успели, получалось. Но нет, всё мне казалось, что что-то не так. Я ходил туда-сюда рядом с операционным боксом и ждал новостей. Потом меня поймала медсестричка и отвела на осмотр. Оказалось, что у меня выбито плечо. Я так был занят собственными переживаниями и мыслями, что даже не обратил внимания, как мне вправили плечо на место и приложили лёд. Через пять минут я вышел такой же задумчивый, но с вправленным плечом и бандажом, поддерживающим мою руку. Но я этого не заметил и всё так же по привычке другой рукой поддерживал ушибленную. Очнулся я опять возле операционной.

Через час ко мне вышел врач и пригласил к себе в бокс.

– Операция прошла успешно. Ранение не серьёзное, но он потерял много крови, поэтому всё могло обернуться очень плачевно. А сейчас пулю достали, переливание сделали, так что всё будет в порядке. О многочисленных ушибах я и не говорю. Отлежится пару дней, а дальше посмотрим по состоянию, но я думаю, что всё будет в порядке, он очень крепкий для своего возраста. Не переживайте так, вы, можно сказать, его спасли, когда вывезли из города и привезли сюда.

– Да в том-то и дело, док, – я тяжело вздохнул, – что не я его спас, а он меня, причём, получается, дважды. Сначала в городе от сорвавшейся с катушек шпаны, потом на дороге.

– Так он что, сам раненый сюда приехал? – удивился доктор. Я кивнул. – Ну что ж, им нельзя не восхищаться, какая воля, не каждому это дано. И, видимо, вы ему очень дороги, поверьте, я знаю, о чём говорю.

Мне оставалось только согласиться, и всё рано я не мог успокоиться, переживания только нарастали, потихоньку, по чуть-чуть увеличивая беспокойство.

– Не переживайте вы так, уже всё закончилось. Вам надо отдохнуть, наверняка у вас был тяжёлый день. Я распоряжусь, вас устроят рядом с вашим другом.

Он с кем-то связался и попросил зайти, а потом снова повернулся ко мне:

– А знаете, у меня есть лекарство, способное вам помочь, – и хитро улыбнулся. Потом открыл шкафчик с разными пузырьками, достал пол-литровую склянку и стакан. Налил и протянул мне: – Пейте залпом и идите отдыхать.

Я повиновался, выпил содержимое в три глотка, мимоходом отметив, что это спирт. Отдал доктору стакан. Он посмотрел на меня заинтересованно и произнёс:

– Однако.

Тут вошла медсестричка и повела меня туда, куда сказал доктор.

Когда меня привели в бокс, я увидел в ряд четыре койки, а между ними маленькие раскладные столики. В принципе, больше ничего и не нужно. Я лёг на койку и, утомлённый этим днём и всеми переживаниями, вырубился мгновенно.

* * *

Проснулся я уже на следующий день. Открыл глаза. И подумал, что у меня похмелье. Потому что состояние было похожим: тяжесть в голове, вялость, открывать глаза совсем неохота. Вот, думаю, проснулся без будильника, сейчас пойду на кухню, выпью средство от похмелья и буду собираться на работу. Потом вспомнил все события прошлого дня и вскочил как ошпаренный. Сел на койку. Растёр руками лицо. Осмотрелся. Металлопластиковый бокс высотой два с половиной и длиной шесть метров был похож на контейнер для перевозки грузов. Посередине длинной стены, под потолком, окошко размером пятьдесят на тридцать сантиметров. Над каждой койкой на стене какие-то кнопки и несколько приборов неизвестного мне назначения.

Когда вчера завалился спать, никого не было. А сейчас на соседней койке спал Митрич с перебинтованной ногой и уже не бледный, а вполне себе здорового вида. А на следующей лежал ещё один пациент, практически весь перебинтованный.

– Наверное, ожоги, – подумалось мне. – Похоже, люди начали поступать.

И пока осматривался, ощутил цепочку на шее. Тут же схватился за неё и достал жетон «Бесконечности». Сначала радости моей не было предела, как будто нашёл очень нужную вещь, которую так долго искал. Но в ту же секунду пришло понимание ситуации, и меня прошиб пот и разочарование. Ведь если бы за зоной оцифровки переставали действовать законы и привязанность виртуального мира, то у меня не появился бы жетон, оставленный дома. И это та вещь, которая на данный момент является ключом для взаимодействия с полностью цифровой системой. И получается, это та вещь, которая в играх характеризуется как «уничтожить, потерять, продать невозможно». Из этого делаю вывод, что за зоной оцифровки пропадают способности и функционал игровой реальности, однако те, кто попал под оцифровку, продолжают оставаться оцифрованными и вернуться в реальный мир простым выходом из зоны, похоже, невозможно.

Я тяжело вздохнул. Может, учёные и попытаются найти эту возможность, но мне кажется, что всё-таки «реальным» стать нельзя. И я даже уверен, что учёные с большим рвением возьмутся за работу в этом направлении. Это же новые просторы, да ещё и, скорей всего, связанные с проблемами мозга, а сейчас это очень востребованная тема. А тут столько подопытных. Мне на миг стало страшно, и возникло желание срочно отсюда бежать, но я посмотрел на Митрича. Нет, я не могу его бросить.

Ворочая подобные мысли и так, и эдак, я всё равно приходил к выводу, что все ответы за зоной оцифровки я получил. Хоть они и не радостны для меня, но возврата нет. И тут оставаться как-то боязно: быть крысой в экспериментах то ещё удовольствие. Да и в лагерь беженцев попадать нельзя, оттуда уже не сбежишь. А то, что именно там мы станем теми, кого нужно изучать под микроскопом, это точно. И самое главное, надо теперь поддержать Митрича в его стремлении быть цифровым, тем более что он для меня сделал гораздо больше. Значит, решено. Как только Митрич очнётся, надо быстренько отсюда делать ноги, пока тут тоже оцепление не выставили. И что-то мне подсказывает, что раз уж мы цифровые, то в цифровой зоне наша цифровая регенерация залечит раны быстрее.