скачать книгу бесплатно
Раз девушку в нашем поселке никто не видел, значит, предстояло ехать в город. Неужели принцесса просто взяла и прошла пешком через лесной массив, который отделял Владимир от места ее появления?
Для меня такие люди обычно ассоциировались с бабочками: хрупкие, нежные и уж никак не способные своим ходом пробраться через пару километров поваленных деревьев и разросшихся кустарников.
Подбельский явно верил, что Анна-Мария благополучно добралась до города, но мне эта уверенность не передалась. Мы сели в «фокус» и я пристегнул профессора ремнем безопасности.
– Зачем это? – удивился он. – Я и так никуда не планировал убегать.
– Все для безопасности.
– Безопасности? – профессор поерзал в кресле и немного потянул ремень на себя. – Это как?
– Если нам попадется патруль, получим штраф за непристегнутый ремень, – пояснил я и добавил: – речь о финансовой безопасности. Я езжу аккуратно.
Подбельский замер, уставившись через лобовое стекло на какую-то несуществующую точку. Похоже, он пытался привыкнуть еще к одной особенности нашего мира.
Я же высматривал все происходящее в деревне. Если бы принцесса попалась нам здесь, не пришлось бы ехать в город. Но ее не было. Даже намека на какую-либо девушку. Ранним утром здесь всегда было тихо и даже пустынно.
Но у пруда сидел пацаненок лет четырнадцати. Его звали Мишей. Еще один потенциальный свидетель, который мог нам помочь. Я тормознул машину рядом с прудом и опустил стекло. Предстояла некоторая лингвистическая пытка.
– Йоу, Майкл! – я махнул рукой. – Двигай сюда.
Пацан стянул очки и неспешно поднялся с песчаного берега. Он подошел к «фокусу» и небрежно оперся на дверь, заглянув внутрь.
– Здра-а-асте, – протянул он. – Го чилить?
– Извини, Майкл, дел вагон.
– Трэ-э-эш. Ну ладно, – пацаненок похлопал ладонью по двери.
– Можешь помочь? – я протянул руку к профессору и тот быстро вложил в нее фото девушки. – Вот ее здесь не видел? Ты же постоянно тусуешься в округе.
– Сочная телочка, – оценил он девушку и нацепил солнцезащитные очки на кончик носа. – Сорян, не видел.
Я не пожалел, что не дал фото ему в руки – он едва слюной не исходил, хотя принцесса на фото была в сотни раз скромнее любой другой девушки, которая постит фото в инстаграме.
– Ладно, Майкл. Спасибо.
– Да не за что. В пятницу тусич будет?
– Вряд ли, дел полно.
– Полный фэйл. Ну, давай. Удачи в поисках.
Пацанчик отвернулся и вразвалочку пошел обратно к пруду. Я медленно выдохнул и включил первую передачу. Некоторое время мы ехали в тишине, так что я даже повернулся в сторону профессора, проверить, как он себя чувствует.
Тот сидел, как будто увидел привидение. Вдруг он схватился за рюкзак, вытащил оттуда блокнот и принялся что-то записывать.
– Все в порядке? – спросил я.
– Этот мальчик – иностранец?
– Нет, с чего вы так решили?
– Я не понял почти ничего из того, что он сказал. За исключением, пожалуй, что он не видел принцессу. Но все остальное – полнейший сумбур и бессмыслица.
– Почти все школьники сейчас так разговаривают. Они берут английские слова и пихают их везде, где только можно.
– Почему никто этого не пресекает? Не следит? – возмущался профессор.
– Потому что во всем этом нет никакого смысла, – разочаровал я старика. – Не нужно ничего делать. Все пройдет сам, потому что нечто подобное уже бывало раньше.
– Само ушло? Не может такого быть!
– Может, – начал спорить я. – Но, вероятно, то, что я вам сейчас расскажу, шокирует вас не меньше, чем история с Мишей.
– Майклом? – переспросил Подбельский.
– Его зовут Миша, но ему нравится на американский манер. Так звучит круче.
Под колесами шуршала щебенка и автомобиль, вздымая тучи белой пыли, медленно катился по дороге. Ехать быстрее не было смысла – мы бы просто потонули в этой белизне.
– Как все сложно! – профессор продолжал что-то писать. – Но история, когда самовыражение вдруг само себя исчерпало, очень интересна. Прошу, расскажите.
Я подумал, а стоит ли рассказывать ему такое. Но если уж он попросил…
– Лет десять назад в моду вошли тоннели. Дыры в щеках, ушах и носу.
– Что? Дыры? О боже мой, – Подбельскому явно сделалось дурно и я оставил с его стороны открытым окно, чтобы добавить свежего воздуха. – Отвратительно. Что за моральный урод изобрел это?
– Не знаю. Мне продолжать?
– Да, конечно!
– Эта мода длилась не больше пары лет. Дыры в ушах появились у многих, но потом внезапно все эти люди словно исчезли с улиц.
– Что же с ними случилось – карандаш так и бегал по листу в блокноте, а сам профессор выглядел заинтригованным.
– Все они нашли работу. Им пришлось подчиниться правилам. Все дыры были зашиты, мода сошла на нет, а те, кто видел, во что превратились «модники», не стали рисковать.
– Все верно, все верно! – поддакнул Подбельский. – Саморегуляция общества! Другого и быть не могло.
Я только усмехнулся. Может наше общество и саморегулируется, но делается это каким-то странным образом.
Глава 9. Первые успехи
Мы выехали из деревни и направились в объезд лесного массива, который отделял город от прилегающих населенных пунктов. Движение оказалось не слишком плотным для профессора, потому что он оказался не слишком впечатлен.
– Интересно у вас тут, – произнес он. – Все не так.
Мне сразу же вспомнился мультик, где в Тридевятом царстве все наоборот, не как в Тридесятом. Действительно интересно, поэтому я не удержался:
– У вас все наоборот?
У нашего маршрута была четкая цель – я решил ехать в сторону университета. Эта точка существовала и у нас, и у них, поэтому было логично начать поиски оттуда.
– Как я уже сказал, у нас хорошо развит железнодорожный транспорт. У нас слабо развивается личный транспорт. Он невыгоден абсолютно.
– Почему? – удивился я. – Ведь можно выехать когда угодно, без лишних пассажиров.
– Для этого у нас есть такси. В том числе и конные экипажи до сих пор используются. А так трамвайная сеть охватывает всю территорию столицы. Регулярное сообщение позволяет людям добираться до любого конца города. К тому же, наши трамваи бесплатны.
– Здорово! – не удержался я от одобрительного восклицания.
– Конечно, здорово. Гораздо лучше, чем чадящие двигатели.
– Вас послушать, профессор, так в Империи все идеально. Даже лошади не гадят на дорогах.
– Гадят, – без тени смущения произнес профессор. – Но мы закрепляем специальные емкости…
– Я понял-понял-понял, – у меня не было желания продолжать малоприятную тематику, однако Подбельский решил довести начатое до конца.
– …которые опорожняются лишь в конце дня в специально отведенных для этого местах. И этим на улицах соблюдаются чистота и порядок.
Еще одна мелкая деталь, которую мог бы придумать воспаленный мозг. Или реальный факт. Ни подтвердить, ни опровергнуть.
Мы въехали в город. Высотные здания на некоторое время увлекли профессора. Он засмотрелся на жилые многоэтажки с панорамным остеклением. Вряд ли их имперская архитектура использует обилие бетона и стекла. Скорее уж нечто классическое.
Надолго старика не хватило. Не прошло и пяти минут, как он потерял интерес к строениям. Я даже не стал ничего спрашивать, потому что ожидал услышать в ответ что-то вроде «а вот у нас» – и конечно же, у них все было бы куда лучше.
Некоторое время пришлось поторчать на светофоре, но вскоре мы прорвались дальше и я, свернув в небольшой переулок, нашел место, чтобы припарковать автомобиль. Подбельский внимательно рассматривал черный решетчатый забор, за которым виднелось четырехэтажное здание.
– Куда мы приехали? Это что, тюрьма? – Подбельский прищурился. – Если и нет, то очень похоже.
– Это наш университет, – кашлянув, ответил я.
Последовала немая пауза, на этот раз очень продолжительная.
– Вы шутите!
– Нет.
Профессор, не усидев на месте, выскочил на улицу так быстро, что мне пришлось глушить двигатель и едва ли не бегом мчаться за ним. Подбельский пробежал несколько десятков метров, свернул за угол, затем некоторое время пялился на застройку шестидесятых годов и только потом с ужасом в глазах принялся рассматривать прямоугольник, сшитый из красных полос и серых прямоугольников между пластиковыми окнами.
Я встал сбоку от Подбельского, стараясь понять, куда он смотрит. Его глаза бегали по главному корпусу университета и постепенно заполнялись слезами. Затем он повернулся ко мне и спросил:
– Вы говорили, что была еще и Вторая Мировая? Может, это замена старому зданию, разрушенному войной?
– Нет, профессор, – отозвался я. – Но что плохого в этом?
– Плохого? – Подбельский побагровел. – Это же уродство и безвкусица!
Несколько человек на остановке поблизости оглянулись на нас и я поспешил завести профессора на территорию университета. В чем-то я с ним был, конечно, согласен – здание представляло собой не лучший образчик ушедшей эпохи. Вот здание Дома детского и юношеского творчества, которое напоминало башню Саурона в миниатюре – это другое дело. Смотрелось зрелищно и эффектно. Но здесь…
Прежде, чем я успел что-либо сказать, мимо нас прошел лаборант – его выделял белый халат и короткая стрижка. Он шел, уткнувшись взглядом в брусчатку, ссутулив плечи и опустив голову. У него явно был не лучший день.
– Я понимаю, что у вас в строительстве явно не в чести качество, красота и композиция. Все разномастное, а уж университет… о-ох, – выдохнул он, затем заполнил легкие, положил ладонь мне на плечо и принялся чертить пальцем другой руки в воздухе прямо у меня перед глазами: – Представьте только, как выглядит здание по-настоящему красивое.
У меня не было иного выбора, кроме как дослушать описание до конца.
– Университет выстроен в форме полумесяца. Внешней стороной здание смотрит на улицу и немного возвышается над ней – его видно издалека, потому что ведет к университету широкий проспект. А теперь представьте, – палец профессора принялся рисовать, – центральная часть полумесяца выступает вперед – это широкая часть балкона и крыльцо одновременно. Вверх поднимается башенка, окруженная колоннами на высоте пятого этажа. Сам университет – всего лишь четыре этажа. Но зато вдоль всего первого этажа балкон поддерживают семьдесят белоснежных колонн.
Звучало уже более внушительно, но Подбельский, похоже, не собирался останавливаться и вошел в раж.
– По внутренней стороне тоже идут балконы. Их несколько – для того, чтобы во внутреннем дворике можно было проводить различные мероприятия, открытые лекции. Расположиться можно и в галереях – они широкие, крытые, есть еще и скамейки для всех желающих. Галереи также выполняют роль переходов к другому корпусу. Представили?
– Да, – ответил я и добавил чуть позже: – внушительно. И довольно красиво.
– Это просто нужно видеть, – закончил свою речь Подбельский и затих.
– Так раз уже мы добрались сюда, я предлагаю заняться поисками принцессы.
– Здесь? – поморщился профессор. – Маловероятно, что мы ее найдем здесь.
– Скорее всего, именно здесь уже не найдем, но я надеюсь, что кто-нибудь ее видел или она оставила след. Представьте, что она думала, что осталась в собственном мире. Но места не узнала. Подумала, что ваша аппаратура сбоит и решила вернуться обратно в университет.
– А как она добралась?
– Такси. В деревне есть бесплатный телефон.
Аргументы заставили Подбельского крепко задуматься.
– Пожалуй, в этом есть смысл.
– Тогда я схожу на вахту…
– Куда?
– Охрана на входе. Она бы не пропустила девушку без специального документа.
С этими словами я оставил профессора на улице, а сам направился ко входу. Мимо меня опять прошел лаборант, все так же уставившийся в мощеные дорожки. Какой-то он крупный для работника, даже сутулый – слишком широк и все тут.
Дверь скрипнула за моей спиной и я, не доходя до турникета сразу же сунулся в небольшое окошко. Там я нос к носу столкнулся с сердитой тетушкой немного за пятьдесят.
– Здрасьте, – поприветствовал я ее и, не позволяя начать разговор, сразу же спросил: – Сюда девушка не заходила сегодня? Она новенькая.
В любое другое время отыскать некую девушку было бы просто нереально. А вот в это время года, когда сессии кончились, а приемная кампания еще не началась – легко!
– Как она выглядела? – лицо тетушки сразу же разгладилось, когда она поняла, что никто не собирается нарушать режим.
