скачать книгу бесплатно
Я уже чувствовала головокружение, но не спешила проявлять слабоволие. Однако всё зашло слишком далеко, и пространство спиралью закрутилось, увлекая за собой. Даже мысли путались и диктовали странные ответы вместо привычных. Где-то под ухом ломило и трещало. Я закрыла глаза, потому что от напряжения яблоко заломило, и казалось, оно уже выпадало из глазницы. Люцио схватил меня за плечи и поддержал.
– Оставь её, – прозвучал голос Тарохо, которого в лесу быть не должно. – Так задумано.
Тот отпустил, не смея ослушаться. Попятившись и попытавшись открыть глаза, я пяткой задела рейку одного из выложенных квадратов и с грохотом села в пыль, а спустя мгновение уже подпёрла землю лопатками. Создавалось ощущение, что меня перевернуло, и вот уже твердыня планеты давит сверху, чтобы тело сорвалось в воздушную пустоту и затерялось в пределах атмосферы. В ушах зазвенело, отдавая в переносицу. Прийти в себя не получалось.
Чш-шчтся-я-я-штижу…
Прямо под ухо задувались струи воздуха, они бились и вибрировали, создавая ощущение треска и скрипа.
Штис-с-с-шнэштс…
Я всё ещё лежала на земле и спиной ловила любое содрогание поверхности.
«Ты слышишь?» – эхом раздалось откуда-то изнутри головы.
– Слышу… – заворожённо ответила я.
Будто оглохла. Словно нашла свой внутренний голос. Открыла глаза и резко села, подбирая головой верную ось для позвоночника. Вокруг на мгновение всё померкло, а потом возник отец и Люцио, стоявшие надо мной.
«Знаешь ли ты, что произошло?» – не открывая рта, спросил отец, которого я едва слышала из-за гомона других голосов.
– Что? – спросила я Тарохо, широко раскрыв глаза.
– Вчера я учил тебя гипнозу, урок ты усвоила и уже сейчас учишься с Люцио использовать часть его неосязаемых навыков. Но у этой способности, когда ты овладеваешь ей целиком, есть побочный эффект, – хитро улыбнулся он.
Упомянутый отцом Люцио протянул мне руку, поднял с земли и равнодушно продолжил присутствовать во время объяснений.
«Теперь ты можешь слышать чужие мысли», – снова раздалось эхо, похожее на голос отца, пристально наблюдавшего за моей реакцией, ведь губы его снова были сомкнуты.
Я растерянно приоткрыла рот и закрыла руками уши, чтобы гомон превратился в нечто цельное и распознаваемое. На лице невольно появилась глупая улыбка.
– На сегодня всё, Люцио, – подытожил Тарохо и небрежно махнул ему рукой, мол, ступай и не мешайся под ногами. – А ты, – показал он затем пальцем на меня, – пойдёшь к хижинам и послушаешь вместе со мной мысли других обитателей общины.
«Место, где всё начинается».
Мы направились от нашего дома на юго-восток по ровной улице, в конце которой можно выйти к голой земле у обрыва. В середине дня больше всего народу на рынке, но тогда нам следовало у выхода из дома повернуть налево и пойти на северо-запад. Но мы выбрали диаметрально противоположную часть общины. Южная местность поселения отличалась темпераментными жителями. Они спорили и ругались, любили друг друга и отстаивали свои интересы. Всё это делалось с невероятным страстным огнём в глазах и речах.
Продвигаясь от первой развилки ко второй по утоптанной дороге, я уловила вибрации мыслей, которые стукались о черепные кости и считывались внутренним ухом, различавшим в принятых волнах настоящие слова, фразы, даже внутренние беседы. Некоторые вещи приходилось додумывать, поскольку не удавалось до конца определить звуки или слоги. А на сердце стало тяжело… мне же открываются чужие тайны.
– Это нечестно! – вдруг воскликнула я и остановилась, стараясь подавить способности.
Тарохо строго посмотрел сверху вниз и задрал подбородок. Его высокомерный взгляд переместился на деревья вдали. Сейчас они были предпочтительнее, чем мораль, отражённая в выражении лица слишком правильной дочери.
– Перестань мнить из себя святое создание. – Он повернулся спиной и продолжил идти между домами посреди дороги. – Я ращу тебя для того, чтобы ты помогала мне. До твоего совершеннолетия я должен быть уверен, что ты не подведёшь меня. Что же делаешь ты? Строишь из себя невинную и честную. А знаешь ли ты, что таким не место в этом жестоком мире? Люди коварны и мечтают избавиться от рептилий. Они представляют себя царями, забывая, кто дал им возможность жить на такой прекрасной планете, как Гистофис. Их корни уходят к нам. И теперь, в столь неспокойное для нашей расы время, я убеждён: не следовало смешивать нашу кровь с землянами. Теперь эти мутанты, монстры всё больше походят на предков с соседней по орбите планеты. А там живут отбросы.
Гистофис являлся двойником Земли, расположенным за Солнцем. Мы были противоположны. На Земле лето – на Гистофисе зима. Цари Земли – люди, властители Гистофиса – ящеры.
– Эти мерзкие отребья, – продолжил Тарохо свои мысли. – Они уничижительно называют нас рептилоидами. Даже не зная, что это означает! – повысил голос Тарохо.
Я хотела бы остаться незаметной и промолчать, но если не сейчас быть храброй, то в каких тогда случаях?!
– Почему название «рептилоид» для нас оскорбительно, отец?
– Никогда больше не зови меня отцом, – схватил тот меня за руку и нагнулся к лицу, сверкая чешуёй и чёрными глазами. – Теперь я для тебя царь Тарохо.
Я молчала, слегка раскрыв рот, чтобы дышать, поскольку нос заложило. Голоса в голове стихли, стоило пазухам забиться. Если бы не испуг, вводящий в глубокий шок, я бы расплакалась. Тарохо даже не думал смягчаться, но всё же отступил и, заводя руки за спину и отворачиваясь, ответил:
– Рептилоидами называют низших ящеров, тех, кто смешивался с людьми. Иными словами, ящеры-властители, к которым относятся соратники моей общины, истинной голубой крови, а те отбросы – мерзкие ублюдки. Мой народ пришёл из вод, с самых глубин в виде разумных драконов. Приспособившись к жизни на земле, мы потеряли свои длинные хвосты, но обрели внешность, как у меня, и блистательный ум, опережающий умы всех цивилизаций Вселенной.
Мне даже в голову не пришло перебивать отца, потому что был риск схлопотать ещё одно моральное потрясение. Тем временем мы медленно продвигались дальше по улице, а голоса в моей голове снова появились, но звучали намного тише, будто не желали перебивать самого Тарохо.
– И тут пришла пора разделить народ на властителей и рабов, – ухмыльнулся он. – Мой совершенный род решили отнести к последним, хотя я был покровителем целого королевства. А потом мы взбунтовались, потому что рабов среди ящеров не бывало никогда. Тогда какие-то там учителя и учёные, которые и придумали подобную классификацию, сделали гибрид человека с Земли и ящера с Гистофиса. А потом эти гибриды стали смешиваться с людьми дальше. Таким образом они подавили уникальный ген глубинного аспида и превратились в рептилоидов, которыми окрестили не себя, а нас, рептилий, истинных змиев!
Я вместе с Тарохо подошла к обрыву. Не так далеко, но всё же внизу бурлила река, стремительно мчавшаяся вдаль, чтобы где-то там броситься с вершин, оставив за собой водопады.
– Ты потомок истинного змия, но всё же тот же ублюдок, поскольку мать твоя была с Земли.
В груди сжалось сердце. Хотелось вскрикнуть и убежать, но я боялась. От отца шло такое зло, что даже пикнуть решимости не хватало. Не оглядываясь, Тарохо продолжил ранить без ножа:
– Ты нужна мне, чтобы свершить акт мести и вернуть власть в мои руки, чтобы я мог снова бросить мир к ногам ящеров. А для верных мне ублюдков найти место под солнцем, чтобы они могли нести пользу этому миру, а не прозябать, как идиоты, на бесполезных социальных тронах. Ведь многие рептилоиды не хотели быть потомками идиотов, поэтому унаследовали блистательный ум ящеров. Они-то мне и нужны – эволюционные сбои.
По моей щеке покатилась слеза. Я знала, что являюсь полукровкой, но всегда надеялась на лучшее, ведь правила в общине всегда были лояльны ко мне – я же дочь царя. А теперь впервые почувствовала полное отторжение. Моя личность превратилась в ресурс войны.
– Я не хотел делать тебе больно в тот вечер, но это было нужно, чтобы ты увидела свои истоки, – всё же повернулся ко мне Тарохо.
Растерянность окутала меня и зажала в тиски. Неужели он говорит про мои пятнадцать лет, когда явилось жестокое видение?
– Именно про то я и говорю, – ехидно ухмыльнулся отец, прочитав мысли. – Но мне придётся снова это сделать, чтобы вернуть контроль над тобой. Я заставлю тебя повиноваться мне, потому что мысли твои пестрят бунтарскими идеями.
Слюна застряла в горле, и я попятилась, а потом побежала обратно в город, хотя никто меня там не спасёт, ведь всё под контролем Тарохо. А в чём тогда смысл бежать, если моя жизнь тоже входит в это нерушимое «всё»?!
Я снова почувствовала удар в основание черепа и провалилась в сон. В нём я лежала в тени папоротника в полудрёме. А потом почувствовала, как земля содрогается. Пульсация была похожа на шифр или ритм барабанов. Я была глуха и видела всё относительно температуры. Синий и красный, а также их градиенты отражали мир вокруг, помогая хоть что-то понять и различить.
Впереди надвигалось что-то холодное, блестевшее на фоне раскалённого солнцем пространства. Оно увеличивалось и грозно шипело, а потом схватило и проглотило. Ощущения были схожи с чувствами, испытываемыми в тот самый раз, про который говорил отец. Ах да, я теперь смею звать его только Тарохо.
И за следующие три года после инцидента с царским откровением на краю общины это стало непреложной истиной, как и моё стремление помочь занять предназначенный лишь ему трон властителя Гистофиса.
– Тебе предстоит пройти последнее испытание перед внедрением в людские ряды. Я отправлю тебя на два года на Землю, чтобы ты привыкла быть ими. Твоя жизнь будет в твоих руках – если провалишься, то должна будешь биться до последней капли своей крови или же убить себя любым доступным способом, – сказал Тарохо.
– Так точно, – быстро ответила я.
Он услышал ответ, а потом поймал взглядом блестящие переплетения браслета. Царь потряс им и неожиданно сменил тему:
– Это элементы божеств. Были бы они при мне, если бы мир не признавал моего величия?
Ответ был риторическим – я молчала. Тогда он погладил грудь, где расположилось ожерелье такого же вида, и вернулся к намеченному плану, о котором хотел мне поведать.
– Мне нужна чаша. Она расположена в индонезийской гробнице. В ней древние ведьмы смешивали различные снадобья и призывали божеств для помощи или разрушения. Она необходима мне для свершения ритуала, – громко сказал Тарохо и встал с трона. – Ты либо добудешь мне её, либо сгинешь средь островов навсегда, унося с собой позор своей крови.
Я сохраняла молчание, позволяя царю и дальше озвучивать свой приказ.
– Вижу, тебе всё ясно. – Он посмеялся. – Ступай, ящеры сделают из тебя подобие землян или этих мерзких рептилоидов.
Слуги отца сопроводили меня в госпиталь, где уже ждала человеческая кровь бордового оттенка, откуда добывали странную вязкую субстанцию, похожую на мутное желе. Всю ночь с моим телом совершали чудовищно мучительные манипуляции, и только под утро удалось уснуть, когда огромная капельница с плазмой закончилась. Однако через час меня разбудили и, наплевав на ужасное состояние, повели к телепортатору.
Там недвижимо ожидал Люцио с походной сумкой. Он бесстрастно смотрел перед собой, будто заколдованный или сильно испуганный. Когда я подошла, его руки напряглись, сжимая лямки рюкзака.
– Я буду сопровождать тебя всё время, которое потребуется на поиски чаши. Так велел твой отец, – сказал Люцио и показал ладонью на кабинку телепортатора.
Это устройство, работающее с помощью специальных жетонов, прикладываемых к сенсорной панели. Технология имеет прямую связь с достопримечательностями на Земле, поскольку те обладают огромным энергетическим потенциалом, нужным для того, чтобы после квантового распада тела и перемещения между слоями информации притянуться к нужному каналу и использовать эту энергию в качестве связующего материала между частицами.
Такие путешествия опасны. Не всегда удаётся собраться полностью. Есть другой путь, более физический – на космолёте вокруг Солнца. Но заслонка на орбите, защищающая Гистофис от обнаружения, не пропустит к Земле летательный аппарат без специального разрешения, потому что контролируется враждебными ящерами, вставшими за период моего взросления на защиту людей. К тому же преодоление барьера займёт в десять раз больше времени, чем перемещение через телепортатор.
Глава третья. Ядовитые зубы
Впервые в жизни мне выпала возможность проявить себя. За эти годы от отца я много узнала о себе, своём прошлом. Стыд появлялся внутри каждый раз, когда вспоминала, что фиолетовая кровь является атавизмом отрицательного характера. Я должна была унаследовать либо гемоглобин от матери красного цвета, либо гемоцианин от отца синеватого оттенка.
Если бы я уродилась, как сказал Тарохо, в породу человеческих созданий, меня бы пустили на плазматический биоматериал, используемый для маскировки голубой крови, преобразовывая её в человеческую, но оставляя генетическую структуру нетронутой и невидимой для исследовательской техники. Больше похоже на магию, но я-то знаю, что даже этот феномен можно как-то объяснить, а нужно ли?
В момент распада на кванты в пространстве энергетического канала я успела много о чём подумать. Хотя времени особенно не было, лишь несколько секунд или даже мгновений. Больше всего ум занимали слова Тарохо, сказанные однажды, когда мы работали над усовершенствованием и контролем гипнотических навыков. Внутри меня есть ген мутанта, я могу стать хамелеоном, сыграть свою особенную роль, притворяясь человеком и ведя людей на собственную погибель.
Сегодня ночью мне ввели плазму, поразившую весь организм словно яд. Агония выжгла спесь и успокоила внутреннего монстра. Сейчас же, являясь незначительной кучкой квантов, я чувствую, как тело собирается в единую структуру, свет в конце тоннеля становится всё ярче, но монстр этот до сих пор спит.
А что, если всё в мире намного проще, чем ассоциации. И даже легче, чем осознание собственной важности в их построениях. Как и структура моего тела во время перелёта. В одном из многочисленных миров или на его границе я лишь облако, а остальное – необходимые усложнения для существования в новом месте, непохожем на предыдущее. Для меня конец тоннеля – это переход в другой мир, существующий по своим собственным законам. Останусь ли я там прежней, или монстру удастся проснуться?
– Рия, – послышалось мне.
Это был голос незнакомого мужчины. Его образ сложился сам собой. Статный, ровный, гладкий. Мужественный и безжалостный к ошибкам. Он тот, кто не допускает мыслей о пощаде. На пощёчину он ответил такой же. Но благосклонный и сочувствующий. Второго удара вслед за первым от него не получишь. Кто же он?
– Берегись, – снова послышалось от него.
Я открыла глаза. Вокруг окутано темнотой. По телу пробежали мурашки от прохлады и сырости. Пахло странно, будто листы бумаги промокли под дождём и не просохли. Загнили. Мох, так должен пахнуть мох. Я провела руками вокруг себя. И наткнулась на холодные неровные стены. Неожиданно всё прояснилось.
Передо мной сидела на каменном пьедестале статуя животного с длинным носом, как хоботок у комара, только по бокам головы большие уши, а лицо такое же мясистое, как у гистофской свиньи. У нас таких существ называют слонами. Но эта статуя символизирует разумное существо, сидящее как человек. Значит, многие организмы на Земле обладают разумом более развитым, чем на Гистофисе. И если это так, то связываться с этими чудовищами не стоит.
– Таким, как ты, не место здесь, – сказал тот же мужчина из слуховых видений, в одно мгновение появившись передо мной.
Я выпрямилась и посмотрела на него с удивлением. Он знает гистофский диалект и выглядит точно так, как я его представляла. Худощавый, слегка надменный, знающий себе цену, но добродушный и справедливый.
– И даже если я не хочу принимать тебя здесь, иного выбора не имею, – ухмыльнулся он, но потом улыбка стала мягче и добродушнее. – Я дам тебе способности быстро изучать земные языки. А также избавлю от страха пребывания на Земле. Надеюсь, что твоё будущее останется таким, каким я его вижу. Оно вызывает трепет.
– Кто вы? – спросила я, но не успела и глазом моргнуть, как тот исчез.
Тут зашли люди, шумные, а в голове их жил рой диких пчёл. Но стоило им увидеть меня, как они моментально замолкли. В руках у них болтался зеркальный фотоаппарат. Эти люди что-то сказали, однако текст был неразборчив. Может быть, слова были адресованы не мне. Ничего не оставалось, только подхватить сумку и уйти.
Дальше по коридору, в котором я почти что потеряла себя, были три каменные ступни гистофского льва. Рядом с ними стояла коробка на замке с извилистыми, словно змеи, и прямыми, как геометрические фигуры, буквами.
Не понимаю ничего из символики на этой планете, но всё вокруг было таким другим и интересным. Я вышла из рукотворной пещеры, сталкиваясь с существами, внешне похожими на меня. Снаружи светило солнце, а воздух давил и разрывал. Он был таким насыщенным, слишком много кислорода. Я стала задыхаться.
Вдруг подошёл прохожий, очень старый, и стал хватать за плечи и руки, выпрямляя и пытаясь привести в норму. Стоило ему взглянуть мне в лицо, он сразу же потащил меня под навес, расположенный слева от входа в пещеру. Я сбросила его руки с предплечий и попятилась. Вместо повиновения моей воле он продолжил размахивать руками и уговаривать пойти за ним.
Где же ты, Люцио, когда так необходим? Что мне делать с этими людьми? Не могу же их убить, чтобы защититься!
Я перестала задыхаться, но чувствовала себя такой утомлённой и измотанной. Накатила сонливость. Старик покачал головой и стал жестами показывать мне взбодриться и вдохнуть поглубже. Я потрясла головой и стала приходить в себя. Пожилой мужчина рассмеялся и похлопал меня по плечу, продолжая бормотать на своём языке.
– Апа кабар? – спросил он несколько раз.
Мне не удавалось понять. Тогда старик показал на меня пальцами правой руки, а потом покрутил ладонью у своей груди. Его интересовало моё самочувствие?
– Апа кабар? – повторила я, показывая на него, подражая ему.
У загорелого сухенького старичка с большими, но весьма зауженными к уголкам глазами появилось много морщин на лице. Он не выглядел опасным, а ведь подобными Тарохо считает таких, как он.
– Баик, – ответил тот, показывая на себя.
Не смогла распознать смысл слов. Точно так же, как не смогла заметить подвох в его поведении. Мимо проскользнула почти невидимая фигура, которую можно было заметить по предательской тени.
Я оттолкнула старика и бросилась вдоль домиков через два постамента, напоминающих подставку под книги или разрубленный пополам башенный храм и раздвинутый в стороны. Впереди бежал мальчик лет четырнадцати, такой же сухой и загорелый. Он держал в руках до этого момента лежавший в походной сумке футляр с приёмником энергетических частот, который мог понадобиться во время поиска чаши. Тарохо был прав. Люди подлые и низкие создания, способные убивать и красть ради собственных интересов.
С другой стороны прохода стояли лотки с фруктами, лежали строительные материалы, тропа была частично засыпана песком. Парень поскользнулся, но не сбавил темп. Он был очень быстрым и ловким, созданным для удирания. Я же была зациклена на нём и не замечала, насколько интересны постройки вокруг. Пирамиды с дополнительными деталями, вот бы рассмотреть каждую вблизи, но!
– Стоять! – крикнула я на гистофском и подобрала сухую короткую палку в зарослях высокой травы с размашистыми листами, пучком торчащими из мягкого стебля.
Парень слишком сильно разогнался и не удержал равновесия, когда получил по голове. Плотная, слегка надломанная ветка с мясистой корой раскололась пополам. Воришка упал в пруд, окружавший беседку. Люди вокруг переглядывались, перешёптывались. Все на одно лицо, только оттенок кожи определял их, да и то не всегда.
Я спустилась с бордюра в мутную воду и подошла к мальчику. Он потерял сознание и наверняка нахлебался воды. Заслуживший смерти был мной спасён – вытащен и положен под навес беседки. Я сбросила с плеч небольшую походную сумку и расстегнула. Вещи помялись и перемешались, зато все микстуры на разные тяжёлые случаи целы. Однако украденный приёмник, несмотря на прочный и непромокаемый футляр, вышел из строя. Если я убью этого мальчика, могу навлечь беду на себя и разрушить план Тарохо. Нужно дать ему одну из микстур, чтобы тот пришёл в сознание.
И вот, когда я уже собиралась залить парню в рот лекарство, он очнулся и дал дёру, быстро семеня ногами, пробежав по мостику из прочных прутьев, похожих на гистофский бамбук. Закрыв колбу и спрятав обратно в сумку, я тоже не стала терять время и последовала дальше в противоположную от пещеры сторону по деревянному настилу, сразу упёршись в стариков, продающих сувениры. Женщины осуждающе смотрели на меня, сделав такие же ужасные лица, какие выражали маски на их прилавках. Материал стен ларьков – голые блоки, крыш – шифер. Были перегородки между отсеками продавцов в виде ржавых металлических листов.
Что это за место?
В конце линии торговых ниш был вымощенный спуск, а по правую сторону журчал ручей. Я всё глубже погружалась в заросли. Подобные окружали общину Тарохо, что заставило меня удивиться схожести. Спустившись по ступеням и проведя рукой по мху на массивных камнях, я упёрлась в толпу людей, глазевших на женщину в красивом наряде. Рядом с ней стояли ещё люди. Она делала что-то за столом, а слева у скалы, начало которой я недавно трогала, располагался алтарь. За её спиной и спинами других, справа от меня, был ещё один навес. Низкое ступенчатое ограждение ритуального, по всей видимости, пространства украшалось ярусными пирамидками, увенчанными короноподобными элементами.
Я грустно улыбнулась, вспоминая о доме и снова прикасаясь к зелёному налёту на камнях. К тому алтарю можно пройти, если спуститься по лестнице, а потом подняться по другой, но я продолжила свой путь дальше и не пожалела. Таких рукотворных красот мне наблюдать вживую не приходилось, только изредка завистливо созерцать на картинках в книгах. Люди спускались дальше вниз по узкой тропе, я же встала, глупо улыбаясь, с краю и смотрела, и смотрела, пока не разглядела каждую деталь в пейзаже и не запомнила навсегда.
Высокие пальмы торчали то тут, то там, а ландшафт был ярусным, на одном из которых располагался ещё один пруд с кувшинками. Вдоль каждой дорожки высажены красные, фиолетовые, синие цветы. Пели птицы, правда температура морила сильнее, чем многие могли себе позволить. Мне хотелось спуститься на ярус ниже к воде, потрогать её, насладиться покоем, но я проскользнула мимо и, пройдя мостик, который накрывал дугой тот самый порожистый ручей, стала подниматься вверх.
Перед очередными навесами снова встретилась продавщица фруктов. Они выглядели сочными не только из-за красок, но и из-за дутости и характерных мягких черт вмятин. Продавщица что-то начала кричать и предлагать, но я покачала головой и отмахнулась руками. У меня пока что не было денег, которые бы приняли в этом месте, я даже не знала, как их здесь добыть. Понадеялась на Люцио, но в итоге его потеряла.
Миновав все лестницы, я оказалась под тенью огромной крыши. Надеюсь, что эти странные людские существа не погонят меня отсюда. Сейчас переведу дух и вернусь ко входу в пещеру. Она, если не изменяет зрение, за большим бассейном. Я, гоняясь за воришкой и гуляя среди красот, сделала круг и вернулась к той же площади. Сейчас меня от пещеры отделяет только этот бассейн. Доберусь до входа и буду ждать Люцио. Если его не будет до захода солнца, придётся отправиться на поиски без него.
На дне бассейна стояли женщины с кувшинами, а слева от архитектурного решения располагалось нечто похожее на кладбище, где каждая кучка камней являлась меткой места захоронения. А потом я разглядела разрушенные почти до основания колонны и искусственность сложенных конструкций. Разочаровалась. Но даже несмотря на всё это, впечатление осталось невероятным. А при виде самой пещеры оно только усиливалось. На скале громоздились различные извилистые образы, составляющие гриву огромного животного, похожего на льва. Слева и справа стояли статуи, одна разрушена, другая в виде разумной боевой обезьяны. Неужели на этой планете множество рас и не осталось обычных животных?
– Эй! – крикнул на меня мужчина.
Я оглянулась и увидела высокого смуглого человека со змеиными чертами. Волосы его больше не были похожи на мягкие жгутики, свисающие с головы. Теперь они стали тонкими, гладкими нитями, как у меня и всех этих земных существ, а также полукровок с Гистофиса. Голос принадлежал Люцио. Сомнений нет, это он. Напряжение само собой исчезло, поскольку теперь у меня был человек, способный подстраховать в сложной ситуации.
– Я ищу тебя чёртовых полчаса! – снова закричал Люцио, привлекая внимание людей.
