«От Меня это было…»

После ужина Ванька любил сесть на кухонный подоконник и смотреть с высоты седьмого этажа на улицу, на прохожих, как солнышко при закате разбрасывает по небу багровые краски, как огромное количество ворон слетаются со всего города на ночлег в парк городской больницы неподалеку от их дома. Эти вороны такие противные на вид, с неприятным криком, особенно когда их такая тьма. Но мама сказала, что ворона очень умная птица. И быть может, они облюбовали территорию больницы по причине доброты душевной, и забирают страдания больных, тем самым приносят им скорое выздоровление.

Внизу, на спортивной площадке, Ваня заметил знакомую фигуру Батуры. Он, в одиночестве бегал по большому кругу, затем подбежал к перекладине и повис.

– Мам, я пойду погуляю перед сном. Буду внизу, на спортивной площадке.

– Хорошо, Ванечка, только недолго.

Вовка все еще висел на перекладине, и никак не мог подтянуться. Пытался с раскачки, но тоже ничего не получилось.

– ЗдорОво, что висишь?

– Здоровей видали! Так, отрабатываю силу пальцев – в захватах пригодится. Ни одному тебе предстоит стать чемпионом. Я решил, теперь каждую свободную минуту заниматься ОФП (общефизической подготовкой).

– Вовка, а ты про сочинение думал? Что писать будем?

– Серый, ты почему всегда спрашиваешь за нас двоих? У тебя своя жизнь, у меня свои запросы. Слыхал, что тренер сказал про Космос? У меня такие думки, что Космос не будет распыляться на такое множество наших мечтаний и целей. Прикинь, целых пятьдесят!

– Ну, а что, если все сбывается? Тогда уж оптом: чем больше – тем лучше!

– И сбудется у тебя по чуть-чуть от каждой мечты. Я так кумекаю: нужно заказать что-то одно, сконцентрировать все мечты в одну, от чего вся жизнь под эту цель и сложится. Надо шибко хорошо подумать…

Весь вечер и еще сутки пацаны, каждый по отдельности, «ломали» свою голову: что же попросить у космоса, какую жизнь нарисовать, и каким путем идти по ней к своим целям. Но чем дальше крутились мысли вокруг всего этого, тем труднее было остановиться на чем-то конкретном. Было перепачкано и выброшено уймы бумаги. Вовка перессорился со всей своей семьей, прося помощи в написании сочинения, но отец был категоричен:

– Это, твоя жизнь, Володя, мама не горюй! И никто за тебя ее не проживет! Вот ты ее сам и рисуй. И отнесись к этому по-взрослому, чтобы потом не на кого было сваливать вину! Как сказал известный писатель Николай Островский, «за бесцельно прожитые годы».

– Почему это бесцельно?

– Да потому что голова твоя пустая, а тренер прав: пора уже немного ею думать, а не только шапку на ней носить!

– Пап, а что Островский написал?

– «Как закалялась сталь». Тебе было бы очень полезно прочесть сие произведение! Только боюсь, что не понять там вашему поколению ничего.

– Почему это?

– Да потому что, мама не горюй! Другие времена – другие люди. Совсем из другого теста вы замешаны: жидкого, липкого и скользкого! Как прочтешь, вопросов будет еще больше. Потом на все и отвечу. Хотя, в сомнении я, что прочтешь…

Сочинение так и не писалось ни у Вовки, ни у Ваньки. В школе, встречаясь на перемене, понимая друг друга с полуслова, они молча, кивком головы «спрашивали» – «да?». И так же в ответ мотали головами – «еще нет». После школы они бегом бежали домой, до тренировки оставалось три часа. «Да еще куча времени, успеем, напишем», – так думали Вовка с Ванькой.

Но время летело, как никогда быстро. «Вот тренер задал задачу! Так-то хочется жизнь прожить хорошо, и писать просто для отмазки будет преступлением по отношении к самому себе», – думал Ванька. – «Ну вот, вроде и написал. На этом, в своей карьере поставим точку… Нет, переправлю на запятую! И после тридцати жизнь продолжается», – Иван посмотрел на часы. – Ёлы-палы, через двадцать минут начинается тренировка!

Он накинул ветровку и, не вызывая лифт, через четыре ступеньки полетел вниз. Дверь открыл Вовка: он стоял, как мокрая курица, с опущенными крыльями и держал в руке чистый листок.

– Вован, ёкарный бабай, опаздываем!

– Ваня, все! Пять, секунд! – и Вовка прямо в коридоре на чистом листке написал всего четыре слова. И подписал «Батура».

Когда Ванька с Вовкой забежали в спортзал, перекличка уже шла полным ходом. И, наверняка, их справки уже валялись на татами. Тренер взглянул на дверь: – Батура и Серый, почему опоздали?

– В школе задержали. Мы были дежурными по кухне, – соврал запыхавшийся Вовка.

– Сочинения принесли?

– Да, вот они.

– Вставайте в строй! Итак, еще нет хозяев четырех справок. Рвем?

– Рвем! – хором ответили все, и мелкие кусочки справок отправились в корзину.

– Выйти из строя тем, кто не принес сочинения! Шаг вперед!

Из строя вышло шестеро.

– Я не буду рвать ваши справки до следующей тренировки. А сейчас до свидания, и пишите сочинения. Запомните все: я сказал – вы сделали!

Сегодня основа тренировки: изучаем два первых приема на ногах, «уки-гоши» и «о-гоши». Они очень похожи, и дополняют друг друга. На русском языке – «скручиванием вокруг бедра» и «через бедро подбивом». На пра-во! Разминку проводит Батура.

Пока шла разминка, в проеме двери появился высокий и красивый парень в военной форме. На груди у него блестело несколько орденов и медалей. Тренер подошел к нему ближе, и какое-то время, улыбаясь, они смотрели друг на друга. Затем, крепко, по-мужски обнялись. Сели на лавочку и стали разговаривать.

Подошел Батура: «Разминка закончена, Алексей Викторович».

– Хорошо. Ребята, соберитесь поближе. Я хочу вам представить моего ученика. В фойе на стенде вы видели его фото, мастера спорта международного класса, победителя молодежного первенства мира по самбо Михаила Розанова. А сейчас перед вами гвардии капитан Розанов. Я попросил Михаила рассказать вам о его службе, за что это у него столько «блеска» на груди. И я с удовольствием послушаю.

– Если честно, от моих рассказов удовольствия маловато. А вот то, что к вам, ребятки, забежал, так это от души! С вокзала к маме, повидался, и к тебе, Алексей Викторович. Ты ж знаешь, что считаю тебя вторым отцом.

Пацаны, всегда для нас, с кем я вместе на этом ковре «кувыркался» десять лет, Алексей Викторович был и остается «БАТЕЙ» – при этих словах Михаил еще раз обнял тренера.

– Спасибо Миша! И для меня, хоть вы и повырастали, остаетесь моими мальчишками.

– Бать, я родного отца мало помню, и все, чего я достиг в этой жизни, благодаря только тебе. Спасибо, что я могу, как родному, с большим уважением, говорить тебе «ТЫ». Ты научил меня быть живучим. Парни, в это понятие входит очень-очень многое! Перечислять качества, привитые в этом зале, можно без конца. И если б я не умел быстро бегать, в нужный момент время упасть или кувыркнуться, не говоря уж про арсенал приемов, то не сидел бы я здесь, перед вами. Догнала б меня какая пуля там, на войне… Это сто процентов!

В армию я призвался чуть позже своих сверстников. Была отсрочка, в связи с подготовкой и участием в первенстве мира. «Мир» я выиграл, и Батя «нарисовал» мне определенные перспективы попасть на Чемпионат Мира и среди взрослых. Как говорят, вообще мог «закосить» от армии. Но я тогда Алексея Викторовича впервые ослушался и все же в армию пошел. А уже через месяц нас, сто шестьдесят восемь бойцов – желторотиков, везли на настоящую войну с настоящими безумцами. На войну, где реально в тебя летит боевая ракета, и ты видишь, как она попадает в танк, с которого срывает башню, и эта башня пролетает над твоей головой. Алексей Викторович, может и не стоит им об этой стороне жизни знать? Ведь не уснут!

– Рассказывай, Миша, мне нужны сильные люди в команде! Пора пацанам взрослеть. Продолжай, товарищ капитан!

– В первый же день, на аэродроме нас экипировали по полной боевой готовности. Жарища стояла, градусов сорок. Пот градом. В речку бы с головой, а тут ещё бронежилет и каска на голову. С аэродрома загрузили нас в Уралы (машины такие большие с тентом). Кого – в БМП (боевую машину пехоты), а кого – «на броне». И повезли в часть дислокации. А в одном из ущелий нас уже ждали «духи» (так мы называли бойцов наемной чеченской армии). Неожиданно подорвались первая и последняя машины нашей колонны. Засада! Пули падали откуда-то сверху, как градом с неба. Многие не успели даже встать со своих мест. Такая закрутилась карусель… Оглушительные взрывы, крики, стоны. Никак не могу забыть, с каким звуком входит пуля в человеческое тело: будто пчела жужжит, только вначале более звонко, но звук короткий и сразу глухой. Минут двадцать длился этот ад, а казалось вечность. Если бы не подоспели вертушки (боевые вертолеты), никого бы в живых не осталось. В том, первом бою, мы потеряли тридцать два бойца. И этот ад повторялся изо дня в день. Через полтора месяца этого безумия из ста шестидесяти восьми моих товарищей в живых осталось только шесть. Остальные "отправились" домой в цинковых гробах, а на аэродром каждый день прибывали все новые, совсем не готовые к войне молодые солдатики…

В нашем спортивном зале стояла жуткая тишина, а Михаил смотрел куда-то вдаль застывшими глазами, не стесняясь катившихся из них слез. Никто не осмеливался прервать затянувшуюся паузу.

Успокоившись, капитан спросил: – Парни, а сочинения уже написали?

– Да, да, написали.

– И мы писали… Некоторые всякую чепуху, вот и прожили жизнь, так себе! Перепишите, пока не поздно!

Мечтайте о чем-нибудь великом, о добром, о счастье, чтобы всем, кто находится рядом с вами было хорошо.

– А Вы о чем мечтали, кем хотели стать? – спросил Ванька Серый.

– Я смотрел один замечательный фильм – «Офицеры» называется. В нем, один из главных героев, на подобный вопрос ответил: – «Есть такая профессия – Родину защищать». И я, с детства, мечтал быть военным, героем, чтобы ордена, медали на груди, как у деда моего. Он воевал на Великой Отечественной, и, к сожалению, не дождался меня, с моей войны, скончался от старых ран. Вот и я о чем мечтал, то и получил по полной программе, – навоевался… Не то, что я мечтал воевать, нет, напротив. Батя всегда нам говорил, что главная наша победа в той войне, которую мы не допустили. А для этого мы должны быть сильными, уверенными, справедливыми, чтоб нашу правдивую энергетику враг чувствовал на многие километры и поэтому обходил стороной. Да, повоевал, И, не только в Чечне. За пять лет во многих "горячих" точках планеты. Теперь жить буду за всех моих товарищей, погибших на границе НАШЕЙ ЗЕИЛИ, не пустивших врага в наши города и села.

Женюсь, детишек будет много – любить их буду. А как подрастут, в этот зал приведу, к тебе, бать! Да и работы для меня в родном городе «накопилось». Повылазила всякая нечисть – бандиты, воры, рэкет… Чистить нужно улицы от этой грязи! В уголовный розыск пойду служить. Да и по татами соскучился. Не смотрите, что седоватый, мне всего-то двадцать пять… Так что, буду приходить, наблюдать за вами. Еще потолкаемся!

– А Вы помните свои первые тренировки? Может, истории какие интересные? – спросил Михаила Батура.

– Много историй всяких и разных, как-нибудь расскажу. А сейчас и так половину тренировки проговорили. Разве что одну, самую первую и самую важную…

Меня мама привела в дзюдо, чтоб я мужиком настоящим стал. Где-то за год до этого у меня отец умер. Совсем ещё молодым был, а сердце взяло и остановилось. Мне было восемь лет, и ещё две сестренки младше меня. Мама говорила: «Теперь ты самый главный в семье». А я ничего не понимал. Вот она и привела меня к Алексею Викторовичу. Маме всегда не хватало на нас времени: то на работе, то на кухне, то стирает или гладит. И вот однажды Алексей Викторович так же вот, как сейчас, посадил нас вокруг себя и говорит: «Ребята, первое, чему вам нужно научиться, это брать на себя ответственность за какое-то домашнее дело, и самому себе сказать: «Это я буду делать без всякого напоминания». Ну вот, например…». И стал рассказывать (как будто подсмотрел) наш семейный выходной. Когда маме, как обычно не до нас, у неё всякие дела по дому. А тренер говорит, что нужно подойти в это время к маме и спросить: «Может помочь что?». И мама скажет, например: «Сынок, пропылесось в доме». И ты быстренько во всех комнатах пропылесось, после чего ты опять спроси: «Что дальше?». Мама скажет: «Протри пыль». Ты и это сделай, а заодно игрушки свои и вещи прибери, обувь помой. И когда она это увидит, то непременно скажет: «Вот какой у меня сын, взрослый стал совсем, помощник! Мне теперь и дел-то никаких не осталось! Сейчас пообедаем и все вместе пойдём в кино».

Алексей Викторович рассказывал… А я все про нашу семью думал, мы как раз давно уже все вместе никуда не ходили… И в тот момент мне так захотелось, чтобы мама именно про меня так сказала, и мы потом пошли в кино. Тренер говорил, а я сидел и представлял все это, да так и заплакал. А Батя спрашивает: «Мишка, ты чего плачешь?». А я ему сквозь слезы: «Хорошо говорите, Алексей Викторович!» Все тогда надо мной смеялись, мне было очень обидно. А Батя тогда сказал: «Мишка, не обижайся на ребят, они по-доброму. Это не страшно, когда над тобой смеются, страшно, когда по тебе плачут». Там, на войне, я плакал, провожая друзей в последний путь, и мог только догадываться, как страшно и мучительно больно родным «встречать груз 200» вместо здорового и улыбающегося сына. И когда подрастал в этом зале, видел, как страдает и плачет душа тренера по некоторым пацанам, которые сопротивляются и не хотят меняться в лучшую сторону, что пришли в зал с корыстными целями: подкачаться, научиться приемам, чтоб потом обижать слабых. Надеюсь, что среди вас таких нет!

Я же, с того самого первого примера понял, почему меня мама привела в этот зал и именно к этому тренеру. С того дня я стал брать на себя ответственность и уже сознательно помогать маме без всяких напоминаний, замечая, как быстро взрослею.

Ну что ж ребятки, я немного отвлёк вас от работы. Вы не огорчайте Батю, и старайтесь делать чуть больше, чем он говорит. Тогда все медали будут ваши! Алексей Викторович, а с тобой я не прощаюсь. Вечером прошу всей семьей к нам, на мамины пироги.

Тренер одно за другим просматривал сочинения своих новичков. Эти записи помогали ему многое понять о каждом из них: о характере и мотивах, которые привели этого маленького человека в спорт: о проблемах в семье и личных комплексах. Теперь он мог составить план работы с каждым на многие годы вперед, и, по возможности, исправить в их судьбах то, что в его силах. От прочитанного, эмоции и настроение тренера менялись: то распирало от смеха, то захлестывало возмущением или душило комом, подступающим к горлу. Каждый мечтал стать Чемпионом Мира. Почти все хотели иметь джип и трехэтажный коттедж, а ещё в придачу красавицу жену.

Но больше всех, тренера интересовали "перспективные" для спорта дети, которых он уже заметил, и которые, по его мнению, пришли в спорт надолго. Какие-то планы по их поводу уже набросал в своей голове: «Вот Иван Серый – маленький, щуплый, на вид для спорта никакошенький, и замкнут, постоянно прибывает как бы в «своей скорлупе». А светится прям добротой своей, и характер какой сильный, на тренировке легкий, быстрый, умный, – одно удовольствие с таким работать. Очень похож на Мишку Розанова. Так что же он написал? Хм, здравствуйте, девочки! Всего три пункта: «1 – хочу поставить памятник на могилу отца. Он был дорожным мастером и случайно погиб на этой дороге. 2 – обязательно застеклю балкон. Мама ещё папу об этом просила, да все у него "руки не доходили", а зимой дует сильно, сестренка младшая простывает. 3 – стану министром дорог России. Дороги плохие, буду укладывать хорошие».