Разрешите влюбиться

– Прощай, Ежа, – шепнул он мне, даря последнюю улыбку.

Развернулся и ленивой походкой направился к девчонке. Уж как бы мне не хотелось отвернуться и не смотреть ему вслед, но я все равно, опустив голову, осторожно покосилась на них. От моего взгляда не скрылось, как его ладонь по-хозяйски опустилась на ягодицу Лиды и крепко ее сжала.

– Что ты хотела, детка? Соскучилась? – бархатным голосом промурлыкал он, прикасаясь губами к ее тонкой шее.

Лида взвизгнула и звонко рассмеялась.

– Гай! – окликнул его Пашка. – Настины вещи.

– Да, точно, – неохотно отозвался тот.

Притянув девицу за талию, он поцеловал ее и резко отпустил. Она чуть не потеряла равновесие, провалившись тонкими шпильками в мягкий газон и взмахнув руками. Но Гай не обратил на это внимания, он поймал мой взгляд и хитро улыбнулся.

А я сморщилась. Да нет мне никакого дело до их брачных игр! Отвратительное зрелище, мерзкое. Единственное, что мне сейчас интересно, – побыстрее свалить отсюда и добраться до больницы.

– Пойдем, – позвал Паша, – моя машина там.

Мы вышли за калитку. Суриков подошел к небольшому бежевому автомобильчику и открыл ключом дверцу. Залез внутрь и открыл для меня пассажирскую дверь:

– Запрыгивай!

Отечественный автопром. У нас в деревне все в основном на таких машинах ездили, мне было привычно садиться в нее. У меня никак не получалось привыкнуть к городской роскоши, все по-прежнему казалось чужим: дорогие рестораны, модные клубы, пафосные бутики. Да что там, даже современные способы оплаты, когда покупатели просто прикладывали к терминалу смартфоны, мне были интересны своим удобством, но пугали новизной.

– Жди! – Паша вылез из машины. – Все-таки схожу за вещами.

Хлопнула дверца, и я медленно выдохнула. Тело продолжало покалывать, чувства смешались. Неужели это все произошло на самом деле? Почему я так боюсь Гая и в то же время хочу увидеть его снова?

Посмотрела на свои ладони. Поднесла их к лицу. Закрыла глаза и медленно вдохнула. Рубашка хранила аромат его кожи и волос – горьковатый, крепкий, с едва уловимой пряной ноткой. Чертова рубашка!

И я принялась лихорадочно сдирать ее с себя, ощущая, как горят уши и щеки, как пылает шея, как поднимается температура. Я не могла забыть его сильное тело и то, как Рома, точно пушинку, поднимал меня и опускал. А потом опять… О боги, о чем только я думаю!

Пуговица, которую застегнул Гай, будто нарочно никак не хотела расстегиваться, сколько я ни пыталась. Он словно специально заковал меня в это средоточие своего запаха! Поиздеваться хотел! Знал, что у меня все тело будет гореть, как от яда, после соприкосновения с ней!

– Вот, – проговорил Паша, садясь в машину. Потянулся и положил на заднее сиденье пакет и переноску, – все забрал.

– Слушай, по поводу курсовой… – опомнилась я.

– Пристегнись! – посоветовал он, заводя мотор.

Бросив взгляд на заднее сиденье, я улыбнулась. Теперь у меня есть Сережик. Как же он там? Спит, наверное.

– По поводу курсовой, – напомнила я. – В заключение я указала данные проведенного анализа предприятия, это реальные цифры.

– Насть! – Паша вырулил на дорогу.

– Что?

– Ты мне не рассказывай, ладно? Я в этом все равно ничего не понимаю. Ну сдам, ну наболтаю чего-нибудь. Думаешь, препод не понимает, что я полный ноль в этой теме? Понимает. Ему главное, чтобы работа была сдана.

– Э… – У меня даже горло перехватило. – А зачем ты учишься?

– Чтобы диплом иметь.

У меня это в голове не укладывалось.

– А так тоже можно? – Глупый вопрос, знаю.

– Конечно! – Он рассмеялся. – Ты вот зачем учишься?

– Я хочу устроиться в жизни. Меня так мама учила. У нее было среднее образование, а у коллеги высшее. Они работали в одном кабинете, одну работу выполняли, вот только коллега всегда получала больше, потому что у нее образование лучше, соответственно, и ставка была выше. Мама деньги копила, чтобы я могла поехать в город и выучиться.

– Ого! Так ты, выходит, деревенская?

– Да! Этого нужно стыдиться?

– Что ты! – Пашка как-то виновато глянул на меня. – Вовсе нет, наоборот. Ты молодец, что добиваешься поставленной цели, что всерьез учишься. Не то что я – балбес.

– Да. Лучших студентов возьмут на стажировку в крупные компании, и мне очень хочется там остаться, – призналась я. – Вдруг повезет, осяду там, получу со временем престижную должность.

– У тебя все получится, – улыбнулся Суриков. – Только я спросить хотел…

– М-м?

– Гай. Он тебе кто? Вы с ним…

– Что? – опешила я.

– Ну, вы знакомы… значит… Да?

– И да. И нет. – Я поежилась. – В общем, он мне никто.

– Ясно. А то он у меня спросил, какие у нас с тобой отношения.

– А… Ага. – Внутри меня все сжалось. – А ты что?

– Что я ему ответил?

– Ну да.

Суриков снова глянул на рубашку Гая, которую я так и не сняла.

– Сказал, что деловые. – Он усмехнулся. – Настроение у него какое-то странное. И знаешь…

– Ну?

– Держись-ка ты от него подальше, вот что я тебе скажу. Ты девчонка хорошая, не место тебе рядом с такими, как он.

– Какими «такими»? – не удержалась я.

– Не знаю. – Суриков задумался. – Такими, кто тебя не оценит. Он же пережует, выплюнет и дальше пойдет.

– Не переживай насчет этого! – Я улыбнулась ему.

Некогда мне о парнях думать, когда с мамой такое.

Мама… А как же это я в больницу с ежиком пойду? Совершенно об этом не подумала! В раздевалке его оставить? А если полюбопытствуют, что у меня в переноске, и шум поднимут?

– Останови здесь, пожалуйста, – попросила я. – Мне тут двадцать шагов.

– Хорошо! – Паша остановился и достал деньги из кармана, отсчитал и протянул нужную сумму: – Настя, спасибо за курсовую, приятно было познакомиться.

– Извини, что подвела утром. – Я виновато улыбнулась.

Парень протянул мне переноску. Потом достал из пакета работу и начал ее листать.

– Ой! Не поняла…

– Что такое? – Суриков отвлекся от изучения титульного листа.

– А где Сережик?

И тут я заметила, что дверца переноски закрыта неплотно.

– Кто? – переспросил Паша.

– Ежик! Там был ежик! А сейчас нет…

Суриков взял из моих рук контейнер и убедился – внутри пусто.

– Ежик, говоришь?

– Да, ежик, колючий такой. – Я перегнулась назад. Вдруг он где-то там, на полу, под сиденьем. Позвала: – Кыс-кыс-кыс! Сережик! Цыпа-цыпа-цыпа! Сережик!

– Он, наверное, в доме у Гая выбрался, – предположил Паша. – Серега, выходи! – Включил свет и тоже принялся обыскивать салон. – Сергуня!

– Так это был его дом? Гая? – дрожащим голосом спросила я.

– Да. Ты не знала?

– Нет! Вот черт! Какая же я ненадежная! – Я всхлипнула. – Ничего-то мне и доверить нельзя! Бедный Сережик! Он же может погибнуть!

Паша достал телефон.

– Не переживай. Позвоним, предупредим, пусть Гай ищет, может, найдет.

– За что мне это все? – Вздохнула. – Сереженька, миленький, если ты где-то тут, покажись. Ау! Кис-кис! Ути-ути-ути!

– Ага! «Гули-гули» еще скажи. Он же тебе не птица. – И, присвистнув, как заправский кинолог, Суриков набрал номер Гаевского. – Вот как надо: Серега, ко мне, а ну, выходи! Привет, Романыч, это я не тебе.

11

Роман

– Стой, Ром, ну стой! – повисла Лида на моей руке, точно пиявка.

А я думать ни о чем не мог, кроме того, что по этой тропинке маленькая неуклюжая ботаничка только что ушла с другим! Мне казалось, что если не пойду сейчас за ней, не увижу, как этот Пашка увозит ее из моего дома, то меня разорвет на части.

– Ро-о-ом!

В глазах потемнело от какого-то странного чувства, не похожего ни на что из того, что я испытывал когда-либо прежде.

– Ро-о-ома!

– Да? – Я повернулся к девушке, не в силах сдерживать раздражение.

Лидка захлопала искусственными ресницами, с непривычки пасуя передо мной таким – рассерженным, диким, мрачным. Она привыкла видеть меня каким угодно, но только не таким, поэтому и замерла, раскрыв рот.

– Т-т-ты чего, Ром? – растерялась она.

Поняв, что я не настроен на обычные игры, отрывисто вздохнула.

– Что? – переспросил я, точнее почти выкрикнул.

Слишком грубо и громко. Но другого ей от меня сейчас было не дождаться.

Я бросил нетерпеливый взгляд на распахнутую калитку, услышал звук отъезжающего автомобиля и понял: не успел. Хотел увидеть ее удаляющуюся фигуру – и не успел! И эта мысль отразилась черной яростью на моем лице и осела в душе серым пеплом разочарования.

«Зачем мне бежать за ней? Что за наваждение? Словно она на цепи меня за собой потащила, а я из последних сил противился».

– Ты чего так разозлился? – Лида провела ладонями по моей груди.

Я дернулся. Посмотрел на ее руки и понял, что дрожу. Всем телом. Но не от холода – от усталости и захлестнувших меня непонятных эмоций. Вот, кажется, только что обхватывал ноги перепуганной, но, как оказалось, острой на язык зануды Ежовой, только что касался ее кожи на запястьях, чувствовал исходящий от нее запах дикой вишни, вдыхал его глубоко и тихо, а теперь этого ничего нет. Ни-че-го! И меня разом покинули силы.

– А?

– Ты же выиграл у Кирилла, – напомнила Лида, юля вокруг меня и, точно кошка, тыкаясь лбом в грудь. Запах Лидкиных духов по сравнению с тонким ароматом, который до сих держался на моей коже после общения с зашуганной ботаничкой, казался теперь тяжелым, приторным, почти смертельно удушающим.

– О, давай-ка сюда! – Я остановил паренька с подносом и взял стакан пива. – Спасибо. Держи, – я подал Лиде стакан, тем самым создав между нами хлипкий барьер. – Давай веселиться, к черту все!

– Ром, – кажется, она не забыла, о чем только что спрашивала.

А мне ужасно не хотелось, чтобы кто-то опять лез мне в душу.

– М-м-м? – обнял ее за талию, чтобы скорее заткнулась.

– А ты зачем Страшилу себе на плечи посадил? Никого получше рядом не нашлось? – не унималась она.

– А что не так с ней? – спросил я хриплым нетвердым голосом.

И коснулся руками своих плеч. Там, где совсем недавно было тело Ежки, сейчас не осталось ничего, кроме холодного сентябрьского воздуха.

– Хотел подшутить над ней, да? – Лида крутила головой, отбрасывая назад длинные темные волосы в попытке привлечь этими движениями мое внимание. – Я не уверена, что ты просто так решил испортить себе репутацию.