Демон Амида

– Ну, что Вы. Я просто испекла много печёных и решила угостить Вас и Ваших детей. Мы всё же соседи, а Ваш Амид всегда так добр ко мне.

Я прижал Синем к себе за плечи и, выйдя с ней из кухни, провёл её в зал, к Халиму. Друг растерянно стоял и улыбался девушке. Заметив у входа Дею, я тут же подошёл к ней.

– Взгляни, Амид, – говорила мама, протянув ко мне тарелку с выпечкой. – Какая Дея умница, напекла и угостить нас решила.

– Может посидишь с нами? – спросил я девушку.

– Нет, я занята, да и вижу вы заняты. Такая красивая гостья у вас.

Услышав это, мама молча посмотрела на меня и, улыбнувшись, решила не мешать нам, уйдя на кухню.

– Это к моему брату. Её Синем зовут.

– О, вот как, очень приятная девушка.

– Да, она красивая, да и формы хороши, – нагловато улыбнулся я девушке. – Ты проходи, не стой тут.

– Нет-нет, я пойду, правда. Просто хотелось угостить вас.

– Хорошо, тогда в другой раз?

– Да, в другой раз, – ответила Дея, поправив свою косынку и выйдя на крыльцо.

Я провёл девушку взглядом и, закрыв за ней дверь, развернулся в сторону зала. Увидев, что Халим и Синем уже сидели на диване и что-то обсуждали, я радостно вошёл на кухню и спросил всех:

– Ну, как вам невестка для моего брата?

– Она очень красивая, – тут же сказала Лания, уплетая за обе щеки сладости, которые принесла Дея.

– Мне тоже нравится, даже слишком шикарно для Халима, – выразил своё мнение Абдул.

– Я рада, что ты подобрал моему сыну достойную девушку, – с улыбкой сказала мама.

– Если все довольны, то я тем более рад. Пойду принесу воды, – ответил я родным и, схватив ведёрко возле раковины, помчался во двор.

– Что-то последнее время Амид стал радостным, – улыбнувшись Лании и Абдулу, сказала Майра. – Никак кто-то на него повлиять смог, а?

– Не знаю, мама, – удивился Абдул, быстро откусив печеное, чтобы не отвечать на мамин допрос.

Спустившись вниз по крыльцу, я направился к крану с источником, где как обычно выстроилась очередь из людей. Сидящий на скамейке Хасан, который раскидывал с друзьями карты, тут же прибежал ко мне и как всегда с радостным выражением лица спросил:

– К вам та самая курдянка пришла, чей брат постоянно на рынке ворует?

– Откуда ты вечно всё знаешь?

– Да брось, тут муха незамеченной не пролетит, а ты меня про целых людей спрашиваешь.

– Что-нибудь знаешь про эту курдянку?

– Обычная, ничем неизвестная, кроме как того, что её братец вечно ворует что-то на рынке.

Я обрадовался, что насчёт Синем никаких грязных слухов не было, и заметил, как многие мужчины в очереди, а также женщины, проходящие мимо нас, направились во двор. Понимая, что во дворе что-то происходит, мы с Хасаном переглянулись и поспешили за всеми. С соседнего крыльца нашего дома смуглый мужчина с красно-белым головным убором на голове, в коричневых штанах и серой футболке тащил за руку женщину и грубо швырял её на землю прямо в самом центре нашего двора, чтобы все собравшиеся люди видели. Я даже не успел разглядеть несчастную женщину, которая кричала и поправляла свою чёрную юбку, стараясь закрыть свои ноги, как передо мной собралась толпа людей, подобно скорости плывущих рыб на нерест. Ничего не понимая, я натянул свой шарф на голову ближе к лицу, чтобы не быть заметным в толпе.

– Что это такое? Что за дикий интерес у всех? – спросил я Хасана, вытягивая шею и пытаясь за головами людей разглядеть, что там происходит.

– Скорее всего она согрешила, её накажут.

– Что? – с удивлением спросил я.

– Тут такое бывает, женщин публично позорят, чтобы другим повадно было и не повторяли чужих ошибок.

Люди создали небольшой круг вокруг мужчины, который поволок свою женщину по пыльной земле, громко выкрикивая, как она опозорила его и его род. Краем глаза я заметил, как через дорогу в наш двор пришли двое крупных мужчин, а вместе с ними юный мулла Алим, одетый в белый длинный халат и с белой чалмой на голове. Я обходил любопытных соседей и пытался разглядеть женщину. По ней было видно, что она понимала всю ситуацию и молча плакала, смотря на землю, стараясь спустить косынку с головы ниже, чтобы люди не видели её лицо. Женщины в толпе качали головами и призирали падшую девушку. А мужчины, будто голодные псы, бросались на женщину с осуждениями и махали кулаками. В течении нескольких минут наш двор превратился в поле митинга и самосуда, даже меня это повергло в шок. Из нашего дома вышла мама, Лания, братья и Синема с Мерваном. На улице оказались все, кто жил в нашем районе. Кто-то наблюдал из окон, а кто-то приходил с соседних улиц. Даже продавцы с рынка заглянули, с такой же пеной у рта выкрикивая слова осуждения в адрес незнакомой им женщины.

– Тишина! – резко закричал Алим, выйдя в центр и подойдя к осуждаемой. – Прекратите галдеть!

– Кого ты защищаешь, мулла? – заорал кто-то из толпы. – Проститутку? Женщину, которая позорит наш народ?

– Сначала докажите мне то, в чём обвиняете несчастную? – продолжал молодой мулла, стараясь как-то удерживать агрессивную толпу.

– Я говорю это! Я – доказательство! – разрывая на себе тельняшку и доказывая виновность падшей, орал мужчина, стоя в центре. – Я её муж и я лично видел это! Все подтвердят.

Все мужчины, стоящие вокруг, кивали головами и подтверждали его слова, будто каждый был свидетелем её греха. Двое крупных мужчин, пришедшие вместе с муллой, начали ходить вокруг женщины и ждали указаний от муллы.

– Я не виновата! – наконец заорала жертва. – Умоляю! Я ничего не делала!

Но её крик о мольбе был ничто по сравнению с толпой жаждущих разорвать её людей.

– Тишина! Пожалуйста! – всё как-то пытался успокоить народ мулла. – Мы дадим время на сборы доказательств, и если она виновата, то мы отведём её на площадь и…

– Наказать! – не дав договорить мулле, выкрикнули люди. – Высечь её!

Женщины в толпе не меньше мужчин возмущались и требовали немедленного суда над падшей. Я наблюдал за всем этим с каким-то удивлением, шоком. Даже на войне, на которой я был, не было таких правил. А здесь просто толпа собак нашла овцу, которую хотела загрызть, даже не разбираясь, есть ли тут её вина или нет. Женщина кричала и просила пощады, но её никто не слушал. Молодой мулла видел, что его ни во что не ставят и даже не слышат. Тогда он кивнул двум своим людям и те отстегнули кнуты, закреплённые на ремнях от штанов. Размотав плети, они ходили вокруг падшей и смотрели, как она, вращалась на месте и вытягивая руки вперёд, умаляла не бить её. Я, конечно, слышал о подобных наказаниях, так как сам араб и прожил всю жизнь на Востоке. Но никогда не видел этого, разве что пару раз, и то на видео. У нас каждый мужчина сам решал проблемы с женой. А если случались измены, то люди разводились. По крайней мере я знал именно такие версии семейной жизни. Но видимо тут о таком мало что слышали.

– Не жалейте шлюху! – кричали люди.

– Пусть знает, как чужих мужчин соблазнять! – орали женщины.

Мулла Алим растерянно слушал выкрики народа, и больше не находил выхода, кроме как махнуть рукой двум палачам. Мужчина в форме остановился и прямо на глазах разъярённой толпы ударил женщину кнутом. Через минуту ударил другой. Женщина, как кузнечик, отскакивала с одного края на другой, перетаскивая себя на корточках по земле, всё ещё вытягивая руки и умоляя не бить её. Но это мало кого волновало. Более того, толпу злило то, что её били так «щадяще». Люди требовали конкретной порки. И всё же, что за страшное существо человек…? Как же мы любим судить и совсем не имеем желания оправдать. Как мы боимся идти против большинства из-за страха попасть на место осуждаемого. Удар за ударом и жуткий вопль женщины вывели меня из себя. Закинув край шарфа через плечо, я закрыл нос и губы, чтобы люди не узнали меня. Не выдержав жестоких побоев по хрупкому телу женщины, я поставил ведро с водой на землю и выкрикнул:

– Мужа тоже казнить!

  Удивительно, но толпа резко затихла, а я не растерялся и, прижав ладони ко рту, повторил:

– Накажите и мужа! Виноваты оба!

Палачи замерли, а мулла с интересом стал разглядывать, кто это выкрикнул.

– Если есть свидетель, то выйди, – сказал Алим.

– Амид! Что ты делаешь!? – испуганно спросил меня Хасан, потянув к себе за руку. – Нельзя так, ты подставляешь себя и свою семью.

Но, посмотрев на растерянного друга, я пошёл вперёд. Я готов был заступиться за женщину, как вдруг кто-то из толпы потянул меня за шарф и моё лицо раскрылось. Люди тут же стали узнавать меня, как и удивлённый мулла Алим. Развернувшись, чтобы запомнить, кто это сделал, я увидел того самого мужчину в мешке, который тихо спрятался за спинами мужчин и следил за мной. Посмотрев на муллу, я сказал ему:

– Я свидетель.

– Ты видел, что эта женщина смотрела на другого мужчину? – спросил меня мулла.

– И что? Женщинам смотреть уже нельзя?

Толпа резко застонала. Недовольные возгласы людей прервал мулла. Размахивая руками, он спросил меня:

– Тихо-тихо! Нет, она не просто посмотрела, она с желанием посмотрел на другого мужчину. Она хотела его, ты видел это?

От услышанного мне стало смешно. Я понял, что женщину решили избить из-за какого-то неосторожного взгляда. И то неизвестно, был он или нет. Посмотрев на муллу, как на придурка, я улыбнулся ему и сказал:

– Нет, я не видел этого, да и что он за муж такой, что один свою жену воспитать не может, а целое подкрепление зовёт? – сказал я и услышал хихиканье людей. – Но зато я видел, как её муж смотрел на соседских женщин.

– Что!? – резко закричал мужчина.

– Да, – продолжил я. – А также ни раз он подглядывал в окно за моей сестрой.

Толпа снова застонала, но уже приходя в некий ужас. Женщины хватались за головы, а мужчины растерянно обсуждали что-то.

– За сестрой? – удивился мулла.

– Да, вон она, – указал я пальцем в сторону Лании. – Можете спросить её лично.

Толпа разошлась, и я увидел перепуганных друзей и сестру с мамой, которые, словно воды в рот набрав, не знали, что и говорить.

– Сестра, это правда? – выкрикнул ей Алим.

Лания встала как вкопанная, не зная, что ей делать. Халим осторожно ущипнул её за лопатку, и она тут же кивнула мулле.

– Эта ложь! Да кто ты такой?! Что вообще происходит?! – начал истерить мужчина, абсолютно не понимая, что происходило, и растерянно взглянул на муллу.

– Почему же вы скрыли это от суда? Почему только сейчас ты мне это говоришь? – поинтересовался у меня мулла.

– А разве ты и есть суд? – злобно спросил я Алима.

Люди замолчали. Даже дети затихли и с интересом уставились на муллу.

– Наша задача соблюдать порядок, и мы…

– Вот и соблюдай порядок, а не спектакль устраивай. Пусть их Аллах судит, а если они виноваты, то пусть наказание им выдвинет сам кади, но не ты. Поэтому я прощаю этого мужчину, и если он прощает за неосторожный взгляд свою жену, то предлагаю всем разойтись с миром.

– Амид… – ошарашенно прошептал мулла, не зная, как себя вести в подобной ситуации. – Это…Это невозможно…

– Да! – резко выкрикнул мужчина, схватив за руку свою жену и подняв её с земли. – Я прощаю её. Насчёт сестры вы что-то не так поняли, я никогда не заглядывался на неё, как и на других женщин.

– Но… – произнёс мулла.

– Простите, уважаемый, но этих ударов моей жене достаточно.

Растерянный сосед в полном замешательстве поспешил к себе домой, таща за собой по лестнице дрожащую от ударов жену. Она так же растерянно не сводила с меня глаз. Схватившись за перила, потрёпанная женщина сквозь слёзы улыбнулась мне, словно что-то желая сказать, но муж её грубо отдёрнул и завёл домой. Толпа продолжала молча стоять и глазеть на меня. Двое палачей растерянно посмотрели на муллу, дожидаясь указа, но юноша лишь кивнул им, дав понять, что они уходят. Я так же направился сквозь толпу шокированных соседей и, схватив своё ведро с водой, пошёл домой. Среди толпы людей на меня пялился хозяин Гуафар, покачивая головой. С ненавистью смотрел на меня и сосед Фархад, неторопливо вращая в зубах спичку. За мной тихонько шёл друг Хасан. Поднявшись на крыльцо, я наконец развернулся к Хасану и недовольно спросил:

– Ну, что? Что ты так смотришь?

– Я… я, честно сказать, немного в шоке. За столько лет я впервые вижу подобное.

– Всё когда-то бывает впервые.

– Слушай, я как бы не собираюсь вмешиваться, но… тебе лучше после этого случая из дома не выходить. Ты явно не нравишься многим, а значит от тебя захотят избавится подобным образом.

– Буду знать, спасибо за совет.

Хасан похлопал меня по плечу и ушёл. Я смотрел, как друг обходил растерянных соседей, которые никак не могли прийти в себя от увиденного. Зайдя на кухню, я поставил ведро у раковины, а сам вошёл в зал и схватился за голову. Я прекрасно осознавал, что полез не в своё дело, и скорее всего настроил уже пол города против себя и своей семьи. Дверь с грохотом распахнулась и в зал ворвалась мама.

– Ради Аллаха, Амид, ты хоть понимаешь в какую беду втянул нас? – с дрожащим голосом выкрикивала Майра. – Сын мой, ты вмешался в привычный обряд, ты прервал суд, ты настроил против себя многих мужчин нашего района, что может стоить нам жизни. Ведь может прийти день, когда засудят нас, ты понимаешь это?!

– А как ты мог меня вмешать в это? – вдруг закричала Лания, выйдя из-за маминой спины. – Как ты мог использовать меня как наживку?! Что обо мне теперь будут думать? Кто меня в жёны возьмёт теперь, об этом ты подумал?

– Я возьму, – резко произнес Абдул.

– Во-первых, сестра, – возмутился я. – Заткнись и сядь на место, тебе никто не разрешал со мной в таком тоне говорить. Во-вторых, мама, меня не устраивают эти порядки, ясно? Я такой же жилец в этом доме и дворе, как и все они. Значит, я имею такое же право высказывать своё мнение, как и они.

– Но, сын…

– Нет, мама! Тут живёте Вы и сестра, а значит не за горами день, когда и вас так же захотят растоптать, и никто не поможет вам. Но если тут поставить новые правила, то может быть женщин в этом городе хоть немного, но начнут уважать.

– Сын! – крикнула мать. – Эти правила веками нам кажутся нормой и стараться их изменить… Это не верно, сынок. Мы знаем свои права и обычаи, а значит любой, кто попробует их изменить, окажется забитым на площади, это – закон.

Мама больше ничего мне не сказала и с грустным выражением лица молча ушла на кухню. Лания, даже не смотря на меня, ушла вслед за мамой. Абдул, широко раскрыв рот, зевнул и упал на диван, а Халим подошёл ко мне и сказал:

– Мы договаривались слиться с толпой, переждать, а ты привлёк к нам слишком много внимания. Брат, ты конкретно сейчас подставил нас.

– Считаешь, я не прав?

– Может быть ты и прав, но… Пойми, это их обычаи, и мы не имеем права приезжать в чужую страну и изменять порядки. Закон есть закон. Ты подставляешь нас, Амид, пойми уже.

Дверь в дом с грохотом раскрылась и в зал влетел муфтий Мутамид. За ним, как гномик, прискакал юный мулла и с улыбкой поздоровался:

– Простите, что без стука, Ас-Саляму Алейкум, братья.

– Ва Алейкум Ас-Салям, вообще-то можно было и позвонить, – возмутился я.

– А у вас есть телефон? – поинтересовался мулла.

– Всем выйти! – грозным голосом закричал муфтий – Оставьте меня с Амидом.

Абдул и Халим посмотрели на меня в ожидании моего ответа, но я кивнул им, чтобы они вышли.

– Идём, Алим, поешь моих фирменных блинчиков, – говорил Халим, заходя с муллой и братом на кухню.

– Мы о чём с тобой говорили? – подойдя ко мне впритык, спросил муфтий. – Вы должны быть ниже травы и тише воды. Более того, – всё ближе подходя ко мне, грозно возмущался Мутамид, – вы должны были давно исчезнуть из города, а что сделал ты? Мало того, что проживаешь тут нелегально, так ещё и посмел прервать шариатский суд?

– Чего? – недовольно спросил я. – Какой суд? Там просто толпа людей пинала женщину, причём тут вообще шариат? Где допрос свидетелей, где жалобы от соседей, где вообще доказательства? – загибая пальцы, с интересом допрашивал я муфтия. – И почему всё это решал еле стоящий на ногах мулла, а не Вы?

– Ты самый умный? Ты вообще кто такой? Ты считаешь, что можно так просто прийти и начать качать свои права здесь, и тебе за это ничего не будет?

– Вы меня пытаетесь запугать, дядя? Я так же нахожусь под властью Всевышнего, как и Вы, а значит – я имею столько же прав, сколько и Вы. То, что Вы нарядились, как джин из лампы, еще не значит, что я буду чего-то бояться и жить так же, как всё ваше тупое стадо.

– Власть Бога на земле и есть мы – люди, познающие Коран и направляющие таких как ты, дураков, на нужный путь. Иди со всеми по верному пути, и ты пойдёшь по правильной тропе с Богом.

Внимательно посмотрев на дядю, который старался умными фразами промыть мне мозг, я слегка улыбнулся ему и сказал:

– Иногда стоит пойти против всех, чтобы пойти за Богом.

– Надо же, добрый убийца поверил, что действительно встанет на путь Всевышнего? Открою тебе маленькую тайну: пока ты живёшь на земле, каждый твой шаг и действия будет отслеживать не Бог. Поощрять или наказывать тебя будет не Бог. И сколько тебе ещё тут останется жить тоже решит не Бог, – ткнув пальцем мне в грудь, продолжал Мутамид. – Бог – это то, что у тебя внутри. Бог решит, как тебе быть Там, но вот как тебе жить тут – решаешь ты сам. И если хочешь выжить, будь добр быть вместе со стадом.

– А если я отобьюсь от стада? Что Вы сделаете? – с улыбкой интересовался я у умного дяди.

Муфтий неожиданно ухмыльнулся мне. Погладив свою тёмную бороду, он похлопал меня по плечу и сказал:

– Живи реальностью, когда беда нагрянет, тебя не Бог спасать будет. Ты будешь один, и тогда не на кого будет надеяться, кроме как на помощь от ненужного тебе стада. Только смотри, чтобы это стадо и не стало твоей погибелью.

– Вы меня смертью запугать решили?

– Видимо, ты не умнее этого стада, Амид. Что же, не послушал меня по-хорошему, значит будем объяснять тебе по-плохому. Даю тебе слово, настанет день, когда под ударами этих плетей окажешься ты, и будешь умолять меня пощадить твою жалую шкуру. Но, к сожалению, я не джин из лампы, как ты выразился, а такой же человек, как и ты. А значит – я тебя не пожалею.

Я не переставал улыбаться и смотрел на дядю, который старательно пытался меня запугать. Муфтий поправил свой халат и, больше ничего не сказав мне, стремительно покинул наш дом, ни с кем не попрощавшись. Я глубоко вздохнул и посмотрел на потолок. Понимая, что я подверг эту несчастную семью и своих друзей большим неприятностям, я сел на диван и медленно стянул с себя шарф. В зал вошёл юный мулла Алим. С грустью посмотрев на меня, он сел рядом и сказал:

– Тебе не стоило этого всего делать. Зачем ты огрызаешься так?

– Огрызаюсь? – недовольно спросил я. – Я лишь хочу защитить свою мать и сестру, но в итоге…только хуже сделал.

– Тебе просто надо меньше обращать внимания на то, что делают другие. Перестань вмешиваться.

– Знаешь, я всю жизнь один. Рос один, воевал один, у меня никогда не было близких мне людей, даже друзей. Я никому не верю и не доверяю, но попав сюда, я решил попробовать узнать, что такое иметь друзей, братьев, маму, общаться с соседями.

– Я понимаю тебя, Амид, – сев ко мне ближе, говорил Алим. – Если Аллах тебе подарил всё это, то зачем ты это рушишь своими же руками?

– Я видел слишком много несправедливости, мулла, и мне хотелось исправить это.

– Тогда начни с того, что найдёшь в себе силы извиниться перед теми, кого обидел.

– А дядя ушёл что ли? – удивлённо спросил Халим, зайдя в зал.

– Давно, – недовольно ответил я и, встав с места, пошёл на кухню.

Сев за стол и посмотрев на сестру, которая тут же от меня отвернулась, я схватил стакан со стола и выпил воды.

– Ну? Что он сказал? – поинтересовался Абдул.

– Ничего, просто напомнил, чтобы мы быстрее свалили отсюда.

Мама недовольно закатила глаза и вышла из кухни. Сестра, встав с места, тоже хотела уйти за мамой. Но я, резко схватив её за руку и потянув к себе, спросил:

– Я нагрубил тебе. Ты прости, хорошо?

– Ничего, я не в обиде, – ответила Лания, выдернув от меня свою руку и уйдя в зал.

– Она простила? – спросил я Абдула.

– Нет конечно, она же девушка. А они никогда просто так не прощают мужчин. Раз двадцать как минимум извинись, упади в ноги и думаю, она подумает о прощении.

– Ты серьёзно? Если у них у всех такой динамит в голове, то я не скоро женюсь.

– В извинениях любимого мужчины женщина никогда не увидит унижение.

– Ох, ну надо же, какие мы умные стали, – улыбнулся я другу.

– А ты думал? – заулыбался Абдул. – Так что там дядя? Нам что-нибудь грозит?

– Грозит, и нам надо убираться отсюда как можно скорее.

– Что? – выкрикнул друг. – Подожди, как это? Но куда? А как же мама и Лания? Я с ними разговаривал, они никуда не уедут отсюда, не хотят. Они как-то жили без нас, значит и сейчас проживут. Выбора нет: если ты хочешь, чтобы дядя оставил их в покое, то мы должны убираться.

– Но…, но мама сказала, что не сможет потерять нас.

– Да что с тобой? – возмутился я. – На счету наши жизни, а также жизнь Майры и Лании, а ты спектакль мне закатываешь?

– Я просто привык и не смогу…

– Что? – скорчив лицо, недовольно спросил я, замечая, что друг явно растерялся и что-то недоговаривал мне.

– Я просто переживаю за них и боюсь.

– Абдул, если ты надумал жениться на Лании, так решай этот вопрос скорее. Но втирать, как ты переживаешь за чужую семью, мне не надо.

– Причём тут это? Нет, я не к этому клонил.

– А к чему? Ты сколько таких матерей и дочек перебил? Скольких убил? А сейчас в тебе вдруг совесть проснулась?

Друг резко замолчал. Обиженно взглянув на меня, Абдул встал с места и сказал:

– Ну ты и говно, Амид.

– Отлично… – вздохнул я и начал рукой протирать свои глаза.

Как меня начали напрягать все эти ситуации. Друг вышел из кухни, а я направился в спальню и лёг спать, чтобы поскорее забыть этот день.

Глава 9. Явление врага

Прошла целая неделя с того дня, как после моего выступления во время казни люди наконец успокоились. Даже на моей работе все только и обсуждали, как я не побоялся высказать своё мнение. Как обычно, устало вернувшись с Абдулом домой, мы вошли в комнату и переодевались, вешая на стул испачканные после стройки рабочие вещи.

– Долго будешь дуться на меня? – спросил я брата, надев синюю майку.

– Я не дуюсь, я от тебя большего и не ждал.

– Ладно тебе, извини, если задел.

– Всё нормально, ты же знаешь, я теперь верующий и всех прощаю, – не очень-то и радостно ответил мне Абдул, взяв грязные вещи со стула и выйдя из комнаты.

Завязывая в узел шнурки на своих штанах, я увидел, как в двери показалась сестра, держа в руке какую-то бардовую коробку.

– Заходи, я одет.

– Извини, я просто хотела кое-что показать тебя.

– Показывай, – радостно улыбнулся я сестре.

Лания осторожно открыла коробку и сказала:

– Вот те самые ножи, которые отец дарил Амиду. Я хочу подарить их тебе в знак благодарности за то, что ты для нас всех тут делаешь.

Я взглянул на три красивых изделия ручной работы. Всё было выполнено из серебра с красивой резьбой. Ножики были раскладные. Взяв один из них в руки, я раскрыл его, вынув лезвие, и внимательно рассматривал.

– Очень красиво. Я обещаю хранить их бережно. Спасибо, Лания.

– Не за что, я рада, что тебе понравилось.

Поставив нож на место, я заметил в коробке ещё одну выемку. Проведя по ней пальцем, я спросил сестру:

– А где четвёртый ножик? Самый маленький. Ты, кажется, о нём рассказывала?

– Да, тот самый, которым брат любил везде разрезать всё. Извини, но его нет, брат его забрал с собой.

– Оу, ясно.

– Всё, забирай подарок, – радостно сказала сестра, закрыв коробку. – И пошли кушать, я ничего в школе не поела сегодня.

Мы всей семьёй сели на кухне за стол. Как всегда, кушая сладости, а также фирменные блины Халима, мама допила свой кофе и что-то внимательно разглядывала в стакане. Я улыбнулся ей и, взглянув на Халима, спросил: