Зима тревоги нашей

скачать книгу бесплатно

– Так себе, Альфио. – Никогда раньше я его не называл по имени.

– В городе сегодня пусто…

– Что же вы не говорите «мальчуган»?

– Мне казалось, ты этого не любишь.

– Напротив, Альфио, очень даже люблю.

– Все разъехались. – Видно, плечи ему жгло, как будто в суставы был насыпан горячий песок.

– Когда вы перебрались из Сицилии сюда?

– Давно. Сорок лет назад.

– И с тех пор ни разу там не были?

– Ни разу.

– Почему бы вам не съездить туда в гости?

– Зачем? Все теперь там по-другому.

– И вам не интересно посмотреть?

– Да нет, не очень.

– А родные у вас есть?

– Как же, брат и его дети, и у детей уже тоже есть дети.

– Что ж, вам совсем не хочется повидать их? Он посмотрел на меня так, как я, должно быть, смотрел на Марджи, – точно в первый раз увидел.

– С чего это ты вдруг, мальчуган?

– Тяжело смотреть, как этот артрит мучает вас. В Сицилии ведь тепло. Может, там у вас поутихнут боли.

Он подозрительно покосился на меня:

– Что с тобой случилось?

– А что?

– Ты сегодня не такой, как всегда.

– А! Узнал одну приятную новость.

– Уж не собрался ли ты уходить от меня?

– Пока еще нет. Если бы вы надумали ехать в Италию, не беспокойтесь, я вас дождусь.

– А что за новость?

– Не хочу говорить до поры до времени. Это ведь дело такое… – Я покрутил рукой в воздухе.

– Деньги?

– Не исключено. А в самом деле, Альфио, человек вы богатый. Прокатились бы, пусть там в Сицилии поглядят, что такое богатый американец. И на солнышке бы погрелись. А лавку можете спокойно оставить на меня. Вы сами это знаете.

– Так ты не думаешь уходить?

– Да нет же, черт возьми. Вы меня достаточно знаете, разве я способен вас подвести?

– Тебя словно подменили, мальчуган. Что с тобой?

– Я же вам сказал. Поезжайте, понянчите bambinos[10 - Детишек (ит.).].

– Я теперь там чужой, – сказал он, но я почувствовал, что посеял в его душе тень чего-то – посеял крепко. И уже не сомневался, что вечером он придет в лавку и станет проверять книги. Подозрительный, сволочь.

Не успел он уйти, явился – точь-в-точь как накануне – коммивояжер «Б.Б.Д. и Д.».

– Я не по делу, – сказал он. – Просто собрался до понедельника в Монток. Вот и решил зайти по дороге.

– Очень кстати, – сказал я. – Мне как раз нужно вам кое-что отдать. – И протянул ему бумажник, откуда торчали двадцать долларов.

– Это вы зря. Сказал же я вам, что пришел не по делу.

– Возьмите!

– Как мне вас понимать?

– В наших местах так скрепляют договор.

– Но что случилось, вы обиделись?

– Ничуть не бывало.

– Так почему же?

– Возьмите! Торги еще не окончены.

– Господи, неужели Вэйландс предложил больше?

– Нет.

– Кто же, черт побери?

Я всунул двадцатидолларовую бумажку в его нагрудный карман, за уголок платка.

– Бумажник я оставлю себе, – сказал я, – он мне нравится.

– Послушайте, я не могу предложить другой цены, пока не снесусь с главной конторой. Подождите хотя бы до вторника. Я вам позвоню. Если вы услышите «Говорит Хью», знайте, что это я.

– Звоните, мне ваших денег не жаль.

– Но вы подождете, как я прошу?

– Подожду, – сказал я. – Увлекаетесь рыбной ловлей?

– Только в дамском обществе. Пробовал пригласить в Монток Марджи – конфетка, а не дамочка! Какое там! Напустилась на меня так, что я не знал, куда деваться. Не понимаю я женщин.

– Да, они все чудней и чудней становятся.

– Золотые ваши слова, – сказал он как-то по-старомодному. Он был явно озабочен. – Ничего не предпринимайте до моего звонка, – сказал он. – Господи, а я-то думал, что имею дело с наивным провинциалом.

– Я не намерен обманывать доверие хозяина.

– А, чушь. Вы просто хотели увеличить ставку.

– Я просто отказался от взятки, если вам так хочется называть вещи своими именами.

И вот вам доказательство, что во мне что-то изменилось. Я сразу вырос в глазах этого субъекта, и мне это понравилось. Даже очень понравилось. Прохвост решил, что мы с ним одного поля ягоды, но я покрупнее.

Перед самым закрытием лавки позвонила Мэри.

– Итен, – начала она, – ты только на меня не сердись…

– За что, моя былинка?

– Понимаешь, она такая одинокая, и мне… словом, я пригласила Марджи к обеду.

– Ну что же.

– Так ты не сердишься?

– Да нет же, черт возьми!

– Не чертыхайся. Завтра Пасха.

– Ах, кстати. Почисть свои перышки. Мы завтра в четыре часа идем к Бейкерам.

– К ним домой?

– Да, мы приглашены к чаю.

– Мне придется идти в костюме, который я сшила для пасхальной службы.

– Прекрасно, лопушок.

– Так ты не сердишься за Марджи?

– Я тебя люблю, – сказал я.

И я в самом деле люблю ее. Очень люблю. И помню, я тут же подумал, каким сукиным сыном может иногда быть человек.

Глава 5

С Вязовой улицы я свернул на дорожку, вымощенную щебнем, но посредине дорожки остановился и окинул взглядом старый дом. Я смотрел на него с особым чувством. Мой дом. Не Мэри, не отцовский, не Старого шкипера, а мой. Могу продать его, могу поджечь, а могу ничего с ним не делать.

Не успел я подняться на третью ступеньку, как дверь распахнулась и на меня обрушился Аллен с криком:

– А где «Пике»? Ты принес «Пике»?

– Нет, – сказал я. Но (чудо из чудес!) он не разразился воплями негодования и обиды и не стал призывать мать в свидетели, что я же ему обещал.

Он только горестно охнул и поплелся прочь.

– Добрый вечер, – сказал я его удаляющейся спине, и он остановился и повторил «Добрый вечер» так, как будто это было иностранное слово, которое он только что выучил.

Мэри вышла в кухню.

– Ты постригся, – сказала она. Любую перемену во мне она объясняет или температурой, или стрижкой.