Единственная

скачать книгу бесплатно


– Мне будет очень приятно с ним познакомиться, – улыбнулась девушка. – А по поводу имущества: я буду Вам безмерно благодарна, потому что совершенно не представляю, с чего начать, – призналась Аделаида, смотря в распахнутые зелёные глаза. Сейчас девушка и впрямь была благодарна тёте Лизе за то, что она нашла время и позвонила Таскановой. Ада подумала о том, что ей стоит извиниться за собственную грубость, которая вырвалась из неё после короткого сна.

– Прекрасно тебя понимаю. Заедем к Спенсеру сразу после завтрака, Григорий оставлял у него деньги, так что бедно ты жить точно не будешь, обезьянка, – подмигнула девушке Екатерина Александровна и, повернувшись к водителю, что – то ему шепнула. – И господи, как же ты выросла! Такая красавица! Грация тебе точно досталась от мамы.

– Хотелось бы в это верить. И, Екатерина Александровна, спасибо Вам, огромное, правда.

– Прекрати, милая. Для меня счастье знать, что я, наконец – то, смогу поучаствовать в твоей жизни. Тебе – то, малышке, никто не дал и слова сказать, когда решалось, с кем тебе будет лучше оставаться. Я совершенно не хотела отдавать тебя этой… – женщина зло сглотнула, отворачиваясь к окну и поправляя ворот рубашки, слегка оттягивая его от горла. – Как она, кстати?

– Моя тётя умерла. Именно это послужило причиной моего возвращения в Авуар де Луе, потому что иначе, я думаю, мне бы ещё долго пришлось пытаться выбраться в родные края.

– Извини, детка, я не знала! Лиза мне совершенно ничего не рассказала. Впрочем, не важно, правда? – резко махнув рукой, сказала Тасканова, заметив смятение девочки. – Мы уже почти приехали, а мне нужно сделать пару звонков.

Быстро кивнув и, дабы не смущать Екатерину Александровну, отвернувшись к тонированным стёклам, девушка задумчиво посмотрела вдаль. Аделаида неловко смахнула подступившую к глазам слезу и, попытавшись успокоиться, сделала пару глубоких вдохов. Ада могла сколько угодно убеждать себя в том, что Татьяна обращалась с ней жестоко, вела себя грубо и, притом, совершенно неуважительно, но она была членом её семьи. Тётя приютила её, забрав к себе, хотя могла этого не делать и продолжать жить, не меняя привычного уклада. Татьяна, какой бы отстранённой она не казалась, была кровной родственницей Аделаиды. Она потеряла брата, а вместо него ей на плечи свалилась десятилетняя племянница.

Девушке хотелось верить в то, что Татьяна Колер переживает боль также сильно, просто не показывая этого. Ада вспомнила, как злилась на тётку по ночам из – за того, что она была такой бесчувственной: девочка за все шесть лет, что провела в Оранжевом доме, так ни разу и не увидела, чтобы Колер плакала. Её единственной и, притом, отлично отработанной эмоцией была злость. Возможно, отвращение, ненависть и ещё немного примыкающих к подобным чувствам понятий. Любовь была ей чужда, разочарование и горе не уживались в этой плотно набитой жиром голове, а маленьким глазкам просто незачем было замечать то, как отчаянно племянница нуждается в проявлении искренних, нежных чувств. За годы своей жизни в де Луе рядом с родителями, Петрова пропиталась их лаской. Маленькая девочка с трудом отвыкала от любви, понимая, что в Оранжевом доме ей их получить не удастся.

Наконец, джип остановился на парковке рядом с небольшой одноэтажной постройкой. Тасканова продолжала кричать в трубку, что просто не может ждать ещё целых полторы недели до того момента, когда заказанные ею ткани придут на фабрику.

– Вы понимаете, что я оплатила половину суммы уже больше месяца назад? Что с вашими поставками? Ах, поменялся директор? Думаете, это моя проблема? Из – за вашей некомпетентности у меня отстают строки пошива! Да, я напишу жалобу и отправлю её вам на почту! – резко бросив телефон в сумочку из кремовой эко – кожи, Екатерина внимательно посмотрела на девушку, думая о чём – то своём. – Идиоты, – уверенно сказала женщина и, распахнув дверь, оттолкнула протянутую ей руку шофёра, который лишь устало покачал головой.

– Не удивляйтесь, Аделаида Григорьевна, в последнее время с ней подобное часто случается. На носу бал, к которому госпожа Тасканова готовилась, кажется, не меньше года. А теперь, в последний момент, ткани для пошива платьев для приглашённых знаменитостей просто не приезжают.

– В городе будет проходить бал?

– Это закрытая встреча, но я почти уверен в том, что она выделит Вам особое приглашение, – подмигнул Аде мужчина, возвращаясь на водительское место и отгоняя джип в тень.

Пытаясь отыскать глазами Екатерину Александровну, девушка то и дело поправляла платье, чувствуя себя весьма неуютно и неловко в столь пафосном наряде. На фоне остальных людей, щеголяющих в коротких шортах и майках цвета фуксии, она точно смотрелась как белая ворона. Белая ворона на красных шпильках.

Наконец, обнаружив женщину, Ада почти бегом добралась до тени раскидистого дерева, и тут же от неожиданности закашлялась, вдохнув в лёгкие сероватый дым.

– Дурная привычка, знаю, – запрокинув голову назад, пробормотала Тасканова, придерживая шляпу, и не дожидаясь, пока девушка успеет что – либо сказать, продолжила. – Работа меня выматывает.

– А это добивает, – поджав губы, сказала Аделаида, косо взглянув на сигарету. В последнее время в её окружении слишком много людей злоупотребляло табаком.

– Не волнуйся, я не курю больше одной штуки в день. Это всего лишь способ расслабиться, – с улыбкой посмотрев на Петрову, женщина закатила глаза, словно вспомнив что-то. – Твой отец тоже никогда не одобрял. Говорил, что это просто преступление, убивать столь хорошенькое лицо этим противным дымом. И я даже бросила на какое – то время, а вот сейчас снова начала, представляешь?

– И часто вспоминаете его слова?

– Каждый раз, – призналась Екатерина, звонко рассмеявшись и затушив сигарету о металлическую пластинку, лежащую в руке. – Ну, пойдём.

Лучи дневного солнца, наконец, достали до волос Таскановой, пронзая эти волшебные локоны цвета красного дерева и меди. Казалось, эта женщина даже не подозревала о существовании краски, либо же обновила цвет совсем недавно, потому что волосы, подпрыгивающие при ходьбе, определённо представлялись самыми натуральными на всём белом свете.

Кремовый костюм завершался широкой шляпой из фетра, попавшей в один тон с костюмом, а на ногах женщины красовались остроконечные туфли лазурного оттенка. Вся Тасканова казалась просто эталоном женственности и красоты, а каждый шаг её был ровным и чётким. Раскачивая бёдрами, женщина смотрела прямо перед собой с высоко поднятым подбородком. Ада усмехнулась, подумав о том, что ей стоит попросить у Екатерины Александровны пару уроков модельной ходьбы, потому что самой себе она казалась жабой, нацепившей одежду не по размеру и совершенно недовольной, что её вытащили из уютного болота.

В кафе царила манящая и долгожданная прохлада. Проведя на улице всего пару минут, девушка уже готова была отдать все деньги, лежащие в кошелке, за карманный вентилятор. Присев за столик у самого окна, Аделаида расслабленно обвела глазами улицу. Несколько улиц расходились лучами вдаль, около ресторана буйно цвела зелень. Спокойствие волнами накатывало на девушку, позволяя ей на время забыться.

– Надеюсь, ты не против, что я опять решила всё за нас обеих. Я попросила хозяина приготовить лучшие блюда из своего меню для тебя! А если не понравится, возьмёшь мою пасту, – объявила Тасканова, отодвигая стул и отвлекая Аду от мыслей. – Выпрямись, боже! – ударив девушку по лопаткам, воскликнула Екатерина недовольно. – Носишь такое платье и причёску, а сгорбилась, будто трехсотлетняя старуха.

– Мне ещё очень далеко до вашей грации и грации мамы, как видите.

– Дело опыта, это придёт. Итак, давай поговорим о наших насущных делах. Я просто безумно хочу услышать от тебя, моя милая, истории о детстве в Кусад де Шевалле. Говорят, это просто замечательное местечко! А, – Екатерина задумывалась, прикрывая глаза рукой от попадавшего через окно солнца. – Ты ведь училась в Эрнистоне?

– Да. Там нашлась единственная школа, где давали хоть какие – то знания.

– Наслышана о директоре, – в голосе женщины прослеживался незнакомый для Петровой оттенок, но она приказала себе не думать об этом.

– Мы не общались. Не было причин, – пожала плечами Аделаида, улыбаясь. – Я старалась хорошо учиться и не влезать в конфликты.

– Неужели получалось?

– Не всегда, конечно, но я была очень старательна. Я закончила десять классов с двумя четвёрками.

– Хорошо, милая. А что насчёт дома? – изогнув бровь, спросила Екатерина Александровна, откинувшись в стуле, но всё равно оставив плечи распрямленными.

– Было сложно, на самом деле. Моя тётя – непростой человек, к которому мне долгое время пришлось привыкать. Она ведь была единственным человеком, который заботился обо мне, – губы девушки изогнулись при воспоминании о «заботе». – Конечно, бывали моменты, когда мне казалось, что лучше было бы остаться совсем одной, потому что, сколько бы я не старалась, ей было просто невозможно угодить.

– Татьяна была такой требовательной?

– Она хотела от меня чего-то особенного, наверное, но главная проблема заключалась в том, что она никогда об этом не говорила. Ко всему прочему, у неё дома жили доберманы, Лоскуль и Жерак, уход за которыми полностью лёг на мои плечи. До моего приезда собаки были изрядно разъевшимися и очень похожими на свою хозяйку, – рассмеялась девушка, замечая, как напряжённо вытянулось лицо Екатерины Александровны. – Мне вообще много чего было нельзя. Никаких выездов с классом, нельзя уходить в лес к речке, нельзя дружить с соседскими мальчишками, потому что они драчуны и обязательно испортят меня, а я итак далеко не отличаюсь воспитанностью – Аделаида закусила губу, вспоминая себя, стоящую около зеркала и пытающуюся понять, что же она в очередной раз сделала не так. На плече красовался большой синяк глубокого синего цвета, который по краям уже начинал становиться фиолетово – жёлтым. Прикасаться к нему было ужасно больно, но куда тяжелее было переживание эмоциональной стороны удара. Никто и никогда раньше не проявлял к Аделаиде подобной жестокости.

Девушка тряхнула головой, вырывая себя из очередного воспоминания. Ей не хотелось погружаться в чертоги памяти о собственном детстве во время встречи с Таскановой, но, неосознанно, Ада делала именно это. Рассказывая о прошлом, делясь частицами переживаний, Петрова словно опускалась на дно глубокого озера и баламутила ил.

– Моя дорогая Екатерина и Аделаида, верно? – поздоровался он, осторожно взяв ладонь девушки в свою руку, и нежно прикоснулся к тыльной стороне губами. Ладони у мужчины были грубые, морщинистые, словно выдавая то, что когда – то ему приходилось тяжело трудиться ради того, чтобы достичь успеха. – Меня зовут Николя, я директор этого заведения, очень рад с Вами познакомиться.

– Я думала, ты готовишь нам пасту, Николя, – притворно нахмурившись, рассмеялась Тасканова, складывая руки в замок. – Неужели ты заставил одного из поваров делать это? Я ведь уже пообещала Аделаиде, что готовить будешь ты.

– Обещаю, в следующий раз этим и впрямь займусь я. Прошу меня простить, дорогая Аделаида, но я совершенно не уверен в том, что смогу приготовить минестроле так же хорошо, как и раньше.

– Минестроле? – переспросила девушка, удивлённо посмотрев на Екатерину Александровну, словно ища поддержки.

– Суп из множества ингредиентов с добавлением риса. Это одно из самых распространённых блюд южного Радмааса, иногда с мясом, но автор книг о кухне яро утверждал, что основой настоящего минестроле являются «бобы борлотти», – загадочно улыбнувшись, сказал Николя, присаживаясь рядом с Петровой и придвигая свой стул ближе к столу. Во время рассказа его глаза горели особым огнём, который заметен у тех, кто влюблён в своё дело. – Некоторые считают, что созданию минестроле поспособствовало расширение и завоевание городов, начиная от Ла Эскопа на юге и заканчивая горами Идеши. Местная диета тогда была вегетарианской и состояла, в основном, из лука, чечевицы, капусты, моркови и спаржи. Вот и готовили, из чего придётся, – углубившись в перечисление, пробормотал Николя, вскоре вновь приходя в себя.

– Это удивительно! Неужели Вы знаете историю создания каждого блюда?

– Это моя работа, милая, – пожал плечами мужчина. – Некоторые посетители оставляет неплохие чаевые после прослушивания подобных историй.

– Тебе и без этого неплохо живётся, Николя, – улыбнулась Тасканова и, посмотрев на Аду, продолжила. – Последние годы рестораны Николя распространились по всему де Луе, несмотря на то, что главный филиал всё равно остаётся здесь. Здесь часто появляется даже мэр.

– Я слышала, что мэр – это брат Вашего мужа, Екатерина Александровна. Это правда? – с интересом спросила Петрова.

– Да, правда. Хотя мы с ним почти не встречаемся, я регулярно отправляю его жене парочку новых платьев. Приятно видеть красивую женщину в вещах, идеально на ней сидящих.

– Это точно, Екатерина. Твои творения иногда кажутся мне просто ненастоящими. Ты уже показала Аделаиде свою новую коллекцию?

– Нет, Николя, мы встретились-то меньше часа назад, – покачала Тасканова головой, с интересом заглядывая за плечо мужчине. – А вот, мне кажется, несут наш заказ.

Притупившееся чувство голода вновь дало о себе знать и девушка, проследив за взглядом Екатерины Александровны, заметила официанта, пробирающегося к ним через плотно стоящие столики. В руке он держал деревянный поднос, выкрашенный кремовой краской. Руки в перчатках, черный передник, небольшой шарф из шёлка, повязанный на шею. Парнишка слегка волновался, оставляя на столе заказ, но не переставал приветливо улыбаться Аде, сверкая ярко – голубыми глазами.

На накрахмаленной белой скатерти стояла тонкая, почти полупрозрачная тарелочка небесно-синего цвета в чёрную крапинку, а в ней… Запах супа минестроле разнёсся по всему ресторану. Кукуруза, сладкий перец, чечевица, немного риса, горошек – всё это девушка сразу отыскала в своей тарелке и быстро схватилась за ложку. Признаваясь самой себе, Аделаида поняла, не ожидала особого вкуса от супа с овощами, но тот показался ей божественной пищей. Несмотря на то, что минестроле был весьма горячим супом, его вкус передавал ощущение прохлады, а лёгкая, мягкая текстура чечевицы и гороха буквально растекалась маслом по языку.

– Это просто изумительно! – прошептала девушка, поднимая глаза от тарелки и смотря на довольно улыбающегося Николя. – Боже мой, суп превосходен.

– Передам повару, что он молодец?

– И мою искреннюю благодарность, заодно.

Мужчина подмигнул Аде и обернулся себе за спину, что-то выглядывая среди дверей, ведущих на кухню.

– Вынужден вас оставить, мои милые дамы. Работа больше не может ждать.

– Николя, постой! Пока я не забыла, хотела спросить: могу ли я рассчитывать на твоих поваров чуть меньше, чем через две недели? Мне нужно минимум двести тарталеток, брускетт и летних салатов, – воскликнула Екатерина, схватив мужчину за руку и улыбаясь сверкающими зубами.

– Опять придётся отдать тебе на съедение больше двадцати пяти ребят. Ты же душу из них вытрясешь!

– Обещаю быть хорошим работодателем. Николя, ну, пожалуйста, давай ты не будешь заставлять меня искать кого – то другого.

– Ладно, дорогая. Решим этот вопрос чуть позже, но я, конечно, не смогу отказать тебе, – улыбнулся мужчина и, что-то прошептав официанту, пробежавшему мимо, двинулся в сторону кухни, больше не смотря в сторону женщин.

После супа принесли десерт, состоящий из шоколадного фондана, покрытого застывшей солёной карамелью и шарика ванильного мороженого. Середина фондана растекалась по тарелке, смешиваясь с плавящимся в лучах солнца мороженым и образовывая удивительное сочетание вкусов.

– Итак, Аделаида, я услышала о твоём прошлом, но теперь хочу послушать о планах на будущее. Чем ты собираешься заниматься? Вернёшься в школу на два года подготовки или, может, сразу пойдёшь в институт? – поинтересовалась Екатерина.

– У меня было не так много времени на то, чтобы подумать об этом, на самом деле, – призналась девушка, вспоминая последние дни, прошедшие, словно в тумане. – Сейчас лето, а это значит, что подобные решения не стоят на первом месте. Но я, наверное, с большей радостью пыталась бы поступать в институт. Тётя Лиза рассказала, что мою старую школу снесли, и это послужило главной причиной моего нежелания искать новую.

– Для меня было огромным потрясением, когда я узнала, что Александр подписал указ о строительстве на месте школы нового торгового центра. В него сейчас не ходит ни один коренной житель Авуар де Луе, словно устроив акцию протеста, но Саше… Он этого даже не замечает.

– Почему Вы не общаетесь с ним? Может, если бы Вы или Ваш муж пытались объяснить ему, насколько некоторые объекты города могут быть дороги живущим здесь людям, то он бы проникся? – попыталась предложить Аделаида, задумчиво ковыряясь ложкой в мороженом.

– Ах, милая, думаешь, мы не пытались? В первые месяцы, когда из-за количества изменений было особенно туго, Сергей звонил ему по три раза на день, пытаясь обсудить происходящее, но всё без толку. Понимаешь ли, Александр всегда был другим, мечтал о невозможном. Его раздражала тишина города, и хотелось, чтобы он приносил как можно больше денег. Именно поэтому началось усиленное строительство северной части города и развитие центра. Нет, конечно, Саша сделал и кое – что хорошее: появилось больше парков, наконец, очистили реку недалеко от Авуар де Луе от мусора, проплывавшего в ней, и, конечно же, построил в северной части два удивительно больших института. Туда стремится попасть каждый, кто хочет пробиться в высшие слои общества, Аделаида, – подмигнув, сказала женщина, продолжая загадочно смотреть на собеседницу.

– Это Вы так аккуратно говорите о том, что мне стоит рассмотреть именно их? – звонко рассмеялась девушка, качая головой. – Там наверняка очень много наглых, богатеньких деток, которые пришли туда просто потому, что так сказали их родители. Я не хочу учиться в подобном обществе, Екатерина Александровна, потому что уже встречала ребят, не знающих о жизни ничего, но строящих из себя столь важных птиц, что становится просто тошно. Я очень плохо контактирую с теми, у кого эго пробивает потолок, притом не имея под собой в виде «дрожжей» ни мозгов, ни талантов. Только деньги, да и те родительские.

– Ну, если ты пойдёшь на экономический факультет, то, наверняка, большинство твоих сокурсников будут именно такими, но ведь можно выбрать медицинский? Или химический факультет, пойти по стопам отца.

– Я совершенно не расположена к точным наукам и медицинскому университету, тем более. Возможно, рассмотрела бы журналистику…

– Прекрати, Аделаида. Журналистика? Ты, как человек, носящий ещё не забытую в этом городе фамилию, просто не можешь себе этого позволить, ясно? – удивлённо воскликнула Тасканова, ударяя ложкой по тарелке. – Не придумывай.

– Екатерина Александровна, я не собираюсь идти против себя, – весьма твёрдо ответила девушка, смотря на женщину округлившимися глазами. – Я хочу заниматься тем, что мне нравится, потому что иначе какой смысл будет в моей жизни? Потратить её на то, чтобы работать за стойкой, смешивая реактивы? Этим горел мой отец, но не я.

– Ты говоришь как ребёнок, Ада. Да ты и есть ещё ребёнок, – посмеиваясь, ухмыльнулась Екатерина, складывая руки в замок. – Я обещала твоей матери, что буду о тебе заботиться.

– Обо мне не надо заботиться, Екатерина Александровна, и я не ребёнок. Я уже давно перестала им быть. Моё будущее будет только моим выбором, и Вы на него повлиять не сможете.

– Какая же ты упрямая девчонка! – Тасканова еле удержала себя от того, чтобы хлопнуть по столу.

– Отстаивание своих личных границ – это не упрямство, – поджав губы, буркнула Петрова, недовольная тем, что пришлось спорить с женщиной. На самом деле ей совершенно не хотелось терять в лице Таскановой друга, к которому можно было бы обратиться, но Ада искренне ненавидела те моменты, когда кто – то пытался ей помыкать. Что – то внутри, обычно живущее примерной, тихой жизнью, начинало бунтовать, проявляясь в расширявшихся зрачках и побелевших костяшках.

– Мы поговорим об этом позже, Аделаида, – не теряя лица, сказала Екатерина, заметив, что сидевшие в ресторане люди стали перешёптываться, оглядываясь на них. – Пойдём, нам уже пора.

Расплатившись, женщина вышла на улицу, на ходу доставая сигарету и, нервно теребя её пальцами, думала. Девушка, вернувшаяся через шесть лет после проживания в совершенно другом мире, преобразилась не только внешне, но и внутренне. Удивительно статная и стойкая, она явно была готова идти до конца, лишь для того, чтобы не потерять силу своего мнения. Екатерина не могла не уважать её за это, но понимала, что придётся сильно постараться для того, чтобы прийти к согласию, которое устроит обеих. В этом Аделаида определённо была похожа на мать, несмотря на то, что большую часть своей жизни девочка провела без неё. Это, наверное, сохранилось где – то на уровне ДНК, подобная сила воли и духа просто не могла проявиться сама по себе.

– Не закуривайте, – услышала Тасканова голос прошедшей мимо Ады и, улыбнувшись, сложила сигарету в портсигар.

Она была очень похожа на своих родителей. Взяв всё самое лучшее от Григория и Серафимы, Аделаида Петрова казалась женщине существом практически эфемерным. Миловидное личико с тёмными, выразительными бровями, кожа с золотым отливом, тёплые, словно чёрный кофе, глаза. Внешне похожая на своего отца, грацию и уверенность Ада точно скопировала у своей матери. Девушка говорила, что ей не достаёт изящества, но это, конечно же, было ложью. В каждом своём движении она повторяла движения Серафимы, а та была просто верхом утончённости.

– Поехали к Спенсеру. Думаю, он уже успел сходить на обед, – сказала водителю Екатерина и вновь повернулась к Аделаиде, задумчиво смотревшей в выключенный телефон. – А вот у нас это был просто необычайно поздний завтрак, – хихикнула Тасканова.

– Спенсер – это нотариус? – наконец, отвлекаясь, спросила девушка.

– Верно. Мы все, как и твой отец, тесно дружим с Виктором Алексеевичем.

– Мне кажется, все, кто хоть раз попадал к Вам на встречи, сразу становились друзьями, – рассмеялась Петрова.

– Это вполне нормально. Мы заводим знакомства, ценные связи, которые впоследствии будут использоваться. Это и привлечение клиентов, и приятное общение. И, кстати, спасибо, что напомнила про «встречи». Через полторы недели я устраиваю бал в честь окончания весеннего сезона и, заодно, представляю новую коллекцию платьев, над которой работала почти три года. О, поверь мне, Ада, это будет просто шедевр, и Падма, моя конкурентка, точно иссохнет от зависти! – ядовито усмехнулась женщина, словно представив перед глазами киснущее лицо дизайнера. – Ты обязана прийти, дорогая!

– Я и не собиралась отказываться, – заверила Петрова Екатерину и улыбнулась. – Для меня честь появиться на Вашем балу, потому что я ещё с детства помню, какие великолепные празднества Вы устраивали. Помню, конечно, смутно, – покраснев, добавила девушка, но тут же подняла на новую подругу глаза.

– Ты станешь королевой этой встречи, Ада. Я ведь как раз искала подходящую кандидатку для моего последнего, особого платья. Оно великолепно, как и ты, так что отказаться у тебя, опять же, не получится.

– Благодарю, – неловко пробормотала девушка, внутри ликующая от осознания того, что будет представлять платье из коллекции Екатерины Александровны. Судя по всему, её наряды и впрямь были просто удивительными, и Аделаиде уже не терпелось посмотреть, что же из себя будет представлять то самое платье.

Один поворот сменялся другим, открывая перед Петровой всё более и более современные пейзажи. Это могло значить лишь одно – они выезжают из южной части города ведь, наверняка, офис Спенсера был одним из самых посещаемых мест и, значит, должен находиться в наиболее презентабельном месте. Аделаида была только рада посмотреть, на что похожи стеклянные новостройки, хотя в душе понимала, что вряд ли они зацепят её также, как те маленькие кирпичные улочки, напоминающие картинки из книжек про старинные деревни и долины из виноградников.

Жизнь степенно неслась по течению, изредка выкидывая девушку на острые камни. И эти камни, к несчастью, надолго застревали в душе Ады, напоминая о себе в моменты сухого молчания. Встреча с Фемидой Левской никак не хотела выходить из головы и прокручивалась там, секунда за секундой. Эта старушка определённо была сумасшедшей, но от этого не становилось легче. Ведьмы, жизненный исход и внутреннее Я. Слова сплетались воедино, но не находили отклика в душе Петровой, оставаясь лишь призраками, не способными пробиться через толстую стену убеждений. Казалось, даже если бы у них получилось проникнуть, девушка бы всё равно не поверила в подобную чушь.

Осторожно посмотрев на свои руки, Аделаида не увидела ничего, что могло бы дать ей хоть какую – то подсказку. Светлые ладони, длинные пальцы, синеватые вены на запястье. Всё это было у каждого, всё что внутри – также одинаково. Не надо учиться в медицинском институте для того, чтобы знать – человек не может появиться из крови и глины. Жизненная цель не может ставиться заранее, ведь…. Ведь зачем Вселенной тратить свой ресурс на контроль над жизнью каждого человека? Неужели жизнь может быть настолько ценной для того, чтобы контролироваться кем – то иным? От чего зависит выбор судеб?

Письмо Мендака всплыло в голове девушки совершенно случайно. Ведь Антонин тоже писал о множестве вариантов будущего: это просто не могло быть совпадением! Он писал о матери, о том, что отец не хотел, чтобы Ада повторила судьбу его жены. Что – то общее было между Фемидой Левской и Антонином Мендаком, и Аделаида была уверена, что узнает правду. Потому что иначе она просто сгорит, потерявшись в непонимании самой себя и ощущении окружающей лжи.

– Екатерина Александровна, – позвала женщину Петрова, подняв голову. – Вы не знаете, кто такой Антонин Мендак?

– Мендак? Нет, никогда не слышала, – покачала головой Тасканова, задумчиво нахмурившись. – Я поищу в телефонном справочнике и, если найду, обязательно дам тебе его номер.

– Спасибо.

– А почему ты вообще спрашиваешь? Я думала, что ты не знаешь сейчас никого в городе.

– Так и было, но… – девушка неуверенно закусила губу, решая, стоит ей говорить о письме или же оставить подобное в тайне. Наверное, не нужно начинать беседу, будучи неуверенной в её содержании. – Мой друг, Василий, муж моей тёти, просил его найти, потому что раньше он жил в Авуар де Луе. Номера стираются со временем, но он хотел бы вновь отыскать хоть какую – то связь, – ложь легко слетела с языка Аделаиды и девушка, дождавшись удовлетворённого кивка Екатерины, спокойно выдохнула. В конце концов, она не обязана рассказывать всю правду. А женщине необязательно всё знать и добиваться истины.

Наконец джип подъехал к огромному зданию, первый этаж которого был облицован чёрным мрамором. Два охранника выверенным движением сняли с голов фуражки при виде Екатерины, которая не удостоила их даже взглядом, и слегка напряглись, заметив, как из машины, вслед за женщиной, вышла Ада.

– Добрый день, миссис Тасканова, – приветливо воскликнул швейцар, открывая стеклянную дверь и пропуская женщину и девушку. – А Вы, мисс, у нас?

– Петрова. Аделаида Петрова, – улыбнувшись, представилась девушка, протягивая руку и крепко пожимая.

– Рад с Вами познакомиться. Вы ведь вместе, я правильно понял?

– Да, Дмитрий, мы по делу к Виктору Алексеевичу. Он свободен?