скачать книгу бесплатно
ПЛЯСКИН. Что вы, господа, и в мыслях не было! Я же – христианин. (Достает из-за пазухи толстую потрепанную тетрадь).
КУЧЕРЯВЫЙ. Вы видали христианина?! Видали? Даже Воронов – уж какая сволочь, а и то больше христианин, чем ты!
ПЛЯСКИН (открывает тетрадь). Вот здесь, господа, собрано пятьсот шестьдесят пять рассказов из солдатской жизни. По совершеннейшему невежеству солдаты называют их сказками. А вы сами знаете – сказки вещь несерьезная…
КАБЛУКОВ. Водки дай!
ПЛЯСКИН (спокойно). Минуту! (Торжественно встает). Но не для пустяков живет Сергей Александрович Пляскин! (Поднимает тетрадку над головой). Вот этой книжечкой, я всему миру докажу, что русский пехотинец не какой-то там дурак маринованный, а самый что ни есть Орел! Пусть себе морячки клеши да ленточки распускают, кавалеристы чубами трясут, летчики загадочностью своей дамское воображение распаляют… пусть! А мы – пехота – умом да сметкой свое возьмем! Вот издам эту книжечку, и все поймут, какой у нас род войск самый интеллектуальный… И вы, господа, мне в этом поможете…
Пауза. Арестанты потрясены.
Каждый из вас расскажет мне историю, чтобы всем стало ясно: русскому пехотинцу фитилек без масла не вставишь!
КАБЛУКОВ (тяжело). Поясни…
ПЛЯСКИН. Вы мне рассказ, я вам – водки. Чем интересней рассказ – тем больше налью, а если будете мне чушь всякую молоть, не дам ни капли.
КАБЛУКОВ. Сережа, неужели ты на это способен?
ПЛЯСКИН. Конечно! А как иначе? Кто из вас способен понять всю колоссальную важность дела, которое я поднимаю? Водка – единственный стимул для творческого содружества. (Достает фляжку, отпивает глоток и прячет ее обратно). До подлости иногда докатываться приходится… Не поверите, господа, печень величиной с утюг от чрезмерного употребления, а оно мне надо? Я без вашей родимой проживу, как без прошлогоднего снега… Но я всего себя положил на алтарь искусства! Без колебаний.
КУЧЕРЯВЫЙ. Пока ты нас положил на алтарь своего искусства!
ПЛЯСКИН. Ну так в чем дело? Условия, я надеюсь, ясны – начинайте, я весь внимание…
КУЧЕРЯВЫЙ, КАБЛУКОВ (орут, перебивая друг друга). Мы согласны на твои условия, злодей! Но ты пойми, что в таком состоянии ничего путного в голову прийти не может, потому что она болит! Дай хоть по глотку, в себя прийти, а потом этих историй мы тебе на ведро водки расскажем… Только успевай записывай…
ПЛЯСКИН. Ну, если только авансом. (Достает фляжку и в крохотную крышку наливает немного водки). Прошу вас.
КАБЛУКОВ и КУЧЕРЯВЫЙ выпивают по глотку.
ЛУКАШКА (ПЛЯСКИНУ). Мне не наливай, я молоканин, нам нельзя. Но ради такого дела рассказик у меня найдется.
ПЛЯСКИН. В первый раз встречаю человека бескорыстного и с понятием.
КАБЛУКОВ. Хорошая водка.
КУЧЕРЯВЫЙ. Да, проникает…
КАБЛУКОВ. Еще есть?
ПЛЯСКИН. Естественно. (Вытаскивает из-за голенища огромную фляжку золотистого цвета).
КАБЛУКОВ (КУЧЕРЯВОМУ). Начинай…
КУЧЕРЯВЫЙ. Было это прошлым летом. Посылает меня фельдфебель к полковому адъютанту, чтобы на карточный столик дорогого дерева глянец навести. Поскольку столик этот на именинах водкой залили. А мне что-ж: с лагеря от занятий почему не освободиться; работа легкая – своя, задушевная, да и адъютант не такой жмот, чтоб солдатским потом пользоваться. Полтинничек всегда отстегнет.
Ну вот, сижу я у него в гостиной на полу лаком-сандараком столик натираю, упарился весь, разогрелся, гимнастерку на пол бросил, рукава у нижней рубашки засучил. Только дух перевел, ладонью пот со лба вытер, поднял глаза – барыня в дверях стоит – молодая вдова, у которой адъютант по сходной цене фатеру сымал. Из себя аккуратненькая, личико тоже – не отвернешься. Ужели адъютант у корявой жить станет.
Гостиная в доме. КУЧЕРЯВЫЙ сидит на полу, за ним наблюдает БАРЫНЯ.
БАРЫНЯ. Упрели, солдатик?
Увидев барыню, КУЧЕРЯВЫЙ вскакивает и пытается надеть гимнастерку.
БАРЫНЯ. Нет, нет, гимнастерку не трожьте! (Осматривает Кучерявого). Как сложен чудесно! Ну просто Антиной! Этот мне подходит. (Уходит).
КУЧЕРЯВЫЙ. Ишь ты, с жиру перила грызет… Мало ей адъютанта…
Входит АДЪЮТАНТ.
АДЪЮТАНТ (посмеивается). Ну что, Кучерявый, справился?
КУЧЕРЯВЫЙ. Так точно.
АДЪЮТАНТ (осматривает работу). Ловко насандалил, молодец! Блестит, как новенький.
КУЧЕРЯВЫЙ. Рад стараться, ваше скородие. Только извольте приказать, чтобы до завтрева окон не отпирать, пока лак не окреп. А то майская пыль налетит, столик затомится… Работа деликатная. Разрешите иттить?
АДЪЮТАНТ. Нет, братец, постой. Одну работу справил, другая прилипла. Барыне ты очень понравился, барыня лепить тебя хочет, понял?
КУЧЕРЯВЫЙ (вздрогнул). Никак нет.
АДЪЮТАНТ. Ну ладно. Не понял, так барыня тебе разъяснение даст. (Дает Кучерявому рубль).Спасибо тебе за работу. Хороший ты мастер. (Уходит).
КУЧЕРЯВЫЙ берется за гимнастерку. В этот момент появляется БАРЫНЯ.
БАРЫНЯ. Как тебя зовут, солдатик?
КУЧЕРЯВЫЙ. Иван Кучерявый.
БАРЫНЯ отодвигает портьеру и открывает внутренние покои дома. Это большая полукруглая комната, заставленная статуями греческих и римских богов. Кое где на полу лежат фрагменты работ: руки, ноги, головы.
БАРЫНЯ. Вот, посмотрите. Все кругом – мои работы. Вот вы, Кучерявый, по красному дереву мастер, а я из глины леплю. Только и разница. Ваша, например, политура, а моя – скульптура… В городе монументы, скажем, понаставлены, те же самые идолы, только в окончательном виде.
КУЧЕРЯВЫЙ. Как, сударыня, возможно? На монументах герои в полной парадной форме на конях шашками машут, а энти, без роду без племени, ни к чему. Разве таких чертей в город выкатишь?
БАРЫНЯ (улыбаясь). А вот и ошиблись. В Питере не бывали? То-то и оно. А там в Летнем саду беспорточных энтих сколько угодно. Который бог по морской части, которая богиня бесплодородием заведует. Вы, солдат, грамотный, следует вам знать.
КУЧЕРЯВЫЙ. Как же возможно, погань такую, меж деревьев ставить? Столичный сад – там же начальство ходит!
БАРЫНЯ (смеется). Скажите, как вы за начальство беспокоитесь… (Достает из сундучка белую мохнатую простынь, по краю обшитую кумачовой лентой. Подает солдату). Вот вам заместо крымской епанчи. Рубаху нательную сымайте, мне она без надобности.
Ошалел КУЧЕРЯВЫЙ, стоит столбом, рука к вороту не поднимается.
Ну что же вы, солдатик? Мне ж только до пояса – одуванчик какой монастырский… Простынку на правое плечо накиньте, левое у Антиноя завсегда в натуральном виде.
Не успел КУЧЕРЯВЫЙ опомниться, БАРЫНЯ простынь у него на плече огромной бляхой скрепила. Посадила его на высокий табурет. КУЧЕРЯВЫЙ сидит ни жив, ни мертв, злой и красный. БАРЫНЯ рассматривает его со всех сторон.
БАРЫНЯ. В самый раз! Вот только стригут вас, солдат, низко – мышь зубом не схватит. Антиною беспримерно кудельки полагаются… Мне для полной фантазии завсегда с первого удара модель по всей форме видеть надо. Ну, этой беде пособить не трудно. (Вынимает из сундучка парик с белыми длинными локонами и надевает его на Кучерявого. А сверху закрепляет парик золотым обручем. Оглядывает его). Ох, до чего натурален! Известкой бы вас побелить, да в замороженном виде на постамент поставить – и лепить не надо… (Замешивает глину. Работает).
