История односторонней любви

Игорь Старост

История односторонней любви

Пролог.

Пишу это для того, чтобы тем читателям кому подобное не интересно, обратили свое внимание к иным литературным опусам. Эта история об одиноком художнике, музыканте, поэте, личности инфантильной, одинокой, творческой и потому не желающей стареть. О любви его к ней, юной девочке, дочери его двоюродного брата, студентке Курского медицинского университета. История глупая, грустная и поучительная. О том, как все изначально развивалось и о том, как эта комедия одного героя печально завершилась. А вы мои дорогие думайте, решайте, судите, только не очень строго и не ставя участников на свое место в соответствии со своими строгими морально этическими принципами, которые из века в век удивительно видоизменяются.

Глава 1

Эпизод 1.

Так когда же это все началось? Ах да, 2004-й, пятый… К Павлу приехали двоюродный брат с семьей. Семья это он, она и маленькая Соня полутора-двух лет, еще не умеющая передвигаться вертикально на положенных двух конечностях и оттого расположившаяся в удобном манеже. Ребенок был чудной, как и все дети наверное. Голова вытянута дыней, весьма причудливо и рот. Ох уж этот рот….огромный, от уха до уха. Настоящий маленький Гуимплен. Жена брата, некрасивая очкастая хохлушка с трубным голосом, никогда его не понимал, дабы занять дете делом выдала ей сырую сосиску и оккупировала кухню, утверждая по обычаю свою принадлежность к лучшей половине человечества какими то жуткими кулинарными извращениями. Опять же, Соня сосиску ела и надо заметить делала это с известным удовольствием, но…..сосиски любила не только Соня. Старый Пес Павла, Бим-Бимыч, а в просторечии просто Бимка, а было ему уже лет семнадцать, поднялся с подстилки, подошел к манежу с наивной Сонечкой и нежно, медленно, как в замедленном флиьме отобрал у нее из ручек недоеденную сосиску. Псину Павел привез за три тысячи километров, почти как он тогда считал издыхающую и перевозимую по нелегко полученным документам, в которых значилось: Пес следует на постоянное место жительства указанное в договоре мены квартиры в сопровождении его, Павла, и все такое прочее с большими синими печатями, резолюциями и подписями. Видели бы вы тогда глаза Сонечки. Этот безгранично удивленный взгляд ребенка, направленного именно на Павла. А верно ли то, что у нее забрали сосиску? Действительно ли этот пушистый, белый комок шерсти имеет на то, какие бы то ни было основания? Видимо это и был тот самый момент, когда Павел впервые принял малышку в свою семью. Когда Соня стала как бы не дочерью двоюродного брата, а частью круга существ близких, доступных, понятных. Павел правда на мгновение испугался. Он вспомнил, как возвращаясь как то из магазина с Бимом, тот весь пригнулся, замахал хвостом, заулыбался во всю свою собачью, зубастую пасть, когда им навстречу из под какого то поддона выскочил добродушный, распухастенький щенок. Щенок доверчиво подбежал к своему старшему собрату не ожидая подвоха и Бим радостно склонился над своей жертвой. В следующую секунду крупный пес, закаленный в уличных драках вцепился в беззащитную плоть щенка и тряхнув малыша в зубах бросил окровавленное тело об асфальт. Визг, удивительной чистоты и пронзительности до сих пор стоял в ушах Павла. Вот и сейчас Павел напрягся, но…..Бим спокойно рывком доглотал сосиску, ткнулся в ладонь изумленной Сони и отправился на свое нагретое брюхом место в коридоре. Бим друг, пронеслось в голове у Павла, Соня тоже….

Эпизод 2.

Пьянка у реки с семьей брата в старинном русском городе Апраксине закончилась вполне ожидаемо. Семья у брата пополнилась еще на одну боевую единицу, родился сын Влад. Владу два года, Соне шесть. Павел сразу окрестил Влада вампирчиком по аналогии с графом Владом Цепишем, чьи похождения роскошно описал в свое время Брэм Стокер. Не помню, что именно тогда произошло, только Светлана, жена брата была как и все пьяна, постоянно шпыняла Соню ссорящуюся со своим младшим братиком. Окончилось дело тем, что разругавшись с братом Светка начала на всю улицу проклинать Сонечку, ее рождение и нести прочую несусветную хрень. Соня не понимала. За что? Она льнула к матери, но в ответ только получала грубые тычки и несправедливую брань. Павел за руку отвел Соню в сторону и почувствовал, как девочка доверчиво жмется к человеку не ругающему ее, как будто ждала защиты и в то же время продолжая тянуться к остервенелой мамаше. Мы все были безобразно пьяны, молоды и отвратительно глупы. Некоторые из нас остались такими до сих пор….

Эпизод 3 и 4.

Тихо, вечер, приглушенный свет в квартире. Павел опять в гостях у брата. На диване напротив крестная Павла, мать брата, штопает и напевает что то в пол голоса. Брат с женой куда то уехали забрав с собой Влада и потому в квартире гораздо тише обычного. Обычно, это когда Сонечка с братом стоят на ушах, бродят по потолку и жутко куролесят, по детски шумно, весело, задорно, проявляя при этом энную долю здоровой агрессии. Включен телевизор. Канал с мультфильмами. Сонечка забралась на колени к Павлу и увлеченно смотрит в экран. Непроизвольно, чисто интуитивно она обхватила ладошкой большой палец Павла и зажав его в детский кулачок замерла, вся отдавшись созерцанию происходящего на экране. Замер и Павел. Он никогда не испытывал ничего подобного. У него не было детей, только работа, мама, собака, заботы….Но вот сейчас, в эту самую минуту, чувствуя как Сонечка сжимает и разжимает ладошкой палец Павла, ему почудилось какое то другое существующее на свете счастье, которое по какой то опять же необъяснимой причине проходит мимо него. В этом знаке высшего доверия ребенка он ощутил единение с этим маленьким существом, как будто его с Сонечкой связывает не далекое родство, а живая материнская пуповина. Ему стало как то все просто и покойно, и так в покое он размяк и уснул в кресле с ребенком на коленях. Когда проснулся Сони уже не было.

Соне лет десять, Владу шесть. На столе в их доме солдатики Павла. У Павла в детстве их было много, очень, до тысячи, всех мастей и видов. Сохранившиеся несколько сотен он подарил двоюродным племянникам и теперь с увлечением расставлял их на столе, попутно рассказывая о правилах игры придуманных им с братом в далеком детстве. Владу совсем не интересно, он любит «псюкать», это когда сидя на диване подбрасываешь вверх портняжные ножницы сопровождая все это характерным псюканьем. Это вообще не ножницы, это боевые корабли, а псюканье это завывание реактивных двигателей и режущий ухо звук выстрелов орудий лазеров. Та еще игра. Павел объясняет Соне сложные правила передвижения солдатиков с помощью набора игральных костей сравнивая действо с существующими ныне компьютерными стратегиями. Соня увлечена. Ей нравится. Павлу скучновато, он свое отыграл и более чем на расстановку солдатиков энтузиазма уже не хватает. Ну в общем, поражают противника таким вот образом и еще можно настроить всяких разных замков, линий обороны, различных боевых построений…..Ясно? Ну дальше сами уже, скомкал концовку Павел. Владу не интересно. Соня расстроена. Она рассчитывала на игру. Павлу совестно, неуютно как то. Он чувствует, что чем то нарушил детские ожидания, но он же взрослый, он занят и вообще….Чем вот только?

Эпизод 5.

Соне тринадцать. Павел по обыкновению был у них в гостях и уезжая подошел проститься с малышкой. Желая чмокнуть ее в мордочку он наклонился и……дальше у него чуть не подкосились колени. Соня подалась навстречу Павлу и открытым ртом, взасос поцеловала его. Павел не ответил, не подал виду, что заметил поцелуй. Отстранившись спокойно попрощался и смущенный, и какой то расстроенный что ли уехал. Что это такое, черт возьми было? Детская влюбленность? Пожалуй следует бывать тут пореже и уж тактильные контакты сократить до минимума решил Павел. Ну Сонька дает…Растет девочка.

Эпизод 6.

Соне пятнадцать, Павлу…..сорок пять. Соня росла быстро. Павел бывал все реже. Как он и хотел. Нет, он то хотел чаще, но дела, болезнь и смерть матери сделали его посещения все более редкими. Сонечка становилась настоящей красавицей, округляясь на глазах, но сохраняя непременное детское очарование. В открытом топике, с поднявшейся девичьей грудкой, дивной длинной шейкой молодого олененка, она была яркая, свежая и прекрасная. И умная, что всегда пугает и радует одновременно. Однажды после купания вынырнув из ванной в халатике Соня как бы случайно прочертила по всей спине стоящего в коридоре Павла твердыми, возбужденным и острыми как бритва сосками. Ого девочка, полегче…подумал тогда Павел, но впервые, да да, впервые именно тогда зашевелилось что то такое в душе Павла. В душе ли? Или все таки где то ниже? Вот ведь сволочь, решил Павел про себя. Добило его то, что случайно заглянув в комнату к Соне, он застал ее увлеченно погруженную в интернет. Не собственно это, а то что….Соня лежала на кровати в топике и одной рукой держа телефон, другую запустила глубоко в шортики и делала ей то, что обычно делают все подрастающие и взрослеющие девочки, но о чем не принято говорить вслух. Заметив присутствие Павла, Соня слегка отдернула руку, но вытащить ее совсем не посмела. Слишком демонстративно стало бы такое движение. Павел отвернулся и вышел молча. Интересно, что у нее там сейчас в смартфоне? Да, пора домой, растет зараза. Выехать он решил пораньше, чуть свет. До Москвы далеко, да и детей будить не хотелось. Было часов пять утра, когда он завел машину на разогрев и закурил сигарету. Утро было морозным. Днем бывало еще тепло, но за ночь земля уже покрывалась инеем. Вдруг хлопнула дверь парадной и Павел увидел, как в одной тельняшке, в тапках на босу ногу, к нему стремительно несется Сонечка. Он подался навстречу, обнял малышку, попутно коря ее. Ну что ты глупая? Холодно же, ну как простудишься? Ты ж сова у нас, спала бы себе? Я еще приеду. Ему хотелось закутать ее в куртку, согреть. Он целовал ее мордочку нежно и заботливо обнимал. Соня склонила голову ему на плечо открывая дивной красоты и белизны девичью шею. На шее пульсировала синяя жилка вен и почему то, хотелось впиться в нее зубами, но нежно, нежно. Павел посмотрел на ее лицо, взяв его в ладони и ее широкий рот, ее влажные губы, чудесные глаза в который раз поразили его своей живостью, свежестью, притягательностью…Ну к черту, подумал Павел. Ему так захотелось поцеловать Соню в губы, но сдержавшись и чмокнув девочку в щеку он быстро сел в машину, стронув с места аппарат, с толком еще не разогретым движком. Хотелось бежать от нее, от себя…домой, домой.

Эпизод 7 последний.

Год спустя. В гостиной двухкомнатной хрущебы брата Павел с гитарой. Он поет одну за другой свои и чужие песни. Поет хорошо, играет тоже. Гитарой в его руках не нужно забивать гвозди. Не бог, но достойно, да и музыка что надо….Пикник, Вертинский, БГ…Соня напротив внимательно слушает, ей нравится как поет Павел, Светлане тоже. Павел поет глядя в глаза Сонечке, он всегда с гитарой выбирает одну определенную жертву и поет только для нее. Соньке приятно, она скромная и очень стесняется, опускает глаза. Когда дело дошло до очередной его песни Соня начинает подпевать, она знает слова. Павел приятно удивлен. Господи, какие чудесные у нее глаза, с искорками, самые замечательные глаза на свете…. На стенах висят картины, это его картины подаренные ей и брату. Дома у Павла на стенах давно нет места, кладовка тоже забита картинами и он с удовольствием дарит их друзьям и знакомым. На полках в гостиной брата много книг, очень много, это тоже книги Павла. В его библиотеке было когда то порядка четырех тысяч книг, прочел он много больше и оставив себе сотни три для развода, так сказать зе бест, остальные перевез Соне. И Соня и Светлана много читают, вампирчик читать не любит, Брат пьет, ему уже не до книг. Павла здесь пока все еще любят, пока еще любят…

Об Эпизодах.

Их, эпизодов…было много, с эпизодами все.

Глава 2

Прошел еще один год. Сонечка в этом году закончила школу, прекрасно сдала экзамены и подала заявку в несколько вузов. Баллы отличные, все вроде должно заладиться. На ее выпускной Павел отправил деньги Светлане, он очень хотел, чтобы у Сонечки было самое замечательное платье, какое она сама выберет. С деньгами у Павла правда была беда и ему пришлось оттащить в ломбард свое единственное золотое кольцо в заклад. Он часто носил его туда, чтобы добыть денег, но непременно выкупал снова.

Света прислала фотки Сонечки в новом платье, это уже не ребенок, красавица. Портит только эта идиотская прическа, аля Тимошенко, Павел ее терпеть не мог. Павлу очень нравились распущенные Сонины волосы. Не густые, не блестящие, но зато можно было провести по ним рукой, как кошку погладить. И еще….если взять их в горсти и поднести к лицу, и поцеловать эти волосы… А выпускной Сонечке подпортила проклятая пандемия, всю страну поставили на уши, но уж тут, как говориться лучше перестраховаться, тем более, что зараза эта и вправду есть, и косит конкретно. В середине лета досталось от нее и Павлу, он серьезно заболел. Благо обошлось без стационара, перенес сносно. Состояние было то еще, раз думал все. Приехали. Ан нет, оклемался потихоньку.

В августе позвонила Соня и радостно сообщила, что ей предложили бюджетное место от городских властей в курском медицинском университете. Важничала, задирала нос и была ужасно занята, так как будто не только окончила предложенный мед, но и заседает уже в городской думе Апраксина в роли, не меньше чем председателя. Сказала, что двадцать пятого уезжает в Курск.

Ну что же, надо снова в ломбард, решил Павел, не без подарка же девочке оставаться. Университет все таки, ни хрен собачий. В ломбарде Павел увидел замечательное женское колечко, с красивыми камушками и удачно заложив свой перстень за целых двадцать семь тысяч целковиков, он умудрился и купить кольцо за пятнадцать, и выкроить деньги на поездку в Апраксин. Он непременно увидит Соню перед отъездом, когда еще придется? Почти шесть лет ведь учиться, а на лето не всегда выпадает отпуск. Все непременно хотят в отпуск летом, но не организацию же из за этого закрывать. Машину гнал лихо, старая пятнашка и не знала даже, что может двигаться сто сорок, сто пятьдесят. Павел уже привык, что поездка в Апраксин обходится ему не менее, чем в два штрафа за превышение. И дело даже не в том, что он злостный там нарушитель, просто тут поезжай хоть со скоростью шестьдесят км и то, где нибудь да схлопочешь. В тот вечер ему совсем не удавалось побыть с Соней наедине, кругом были родственники жены брата, дикая детвора, целые хороводы тех, кого совсем не обязательно было бы видеть. Поговорить толком даже не удалось. В целом поездкой Павел остался не доволен и даже колечко Соне пришлось только лишь на мизинец, хотя она упорно пыталась втиснуть его на безымянный. Только лишь в самом конце, перед отъездом, прощаясь Павлу удалось обнять Соню, нежно поцеловать в ухо и сказать, что он любит ее больше всех на свете. Он даже еще не осознавал, как сильно действительно ее любит….

Следующие двадцать дней прошли в мыслях о Соне. Она все время стояла у Павла перед глазами, как наваждение какое то. Павел продал свою пятнашку знакомому, тот давно уже просил и вырученных денег хватило на выкуп из залога перстня, ну и Соне на обучение до декабря хватит решил он. Четырнадцатого позвонила Сонька и стала поздравлять Павла с днем рождения.

Ты чего совунья? У меня ж завтра оно только, поправил Павел.

А я у папы спросила дядя Паша, он сказал четырнадцатого…расстроилась Соня

Павел рассмеялся…ну ты даешь детка, нашла у кого спрашивать. Папа ваш не знает даже, когда у собственных детей день рождения, а уж тут то…

Говорили о пустяках и оказалось, что Светлана через день едет с сестрой в Курск к Соне, везет ноутбук и всякую хозяйственно-полезную мелочевку девочке. Павел снова сорвался в Апраксин, такой оказии упустить он не мог и сев «на хвоста» девчонкам, уже через сутки он снова увидел Соню, в Курске, в университетской общаге. Дальше фойе их правда все одно не пустили, карантин блин. А на сытом и умиротворенном лице охранника-пенсионера было прямо таки написано…взяток не беру, в комнаты к девочкам не пущу, не велено. Ну ладушки, не велено, так не велено, стоим ждем. Через некоторое время примчалась Соня, вся сияющая, счастливая, радостная…Чудо как хороша. У Павла аж дыхание перехватило от ее вида. Соня полизалась со своими, потерлась носом о Павла и пришел черед решать проблемы насущные, трансфера привезенных грузов в карантинную зону. Сонька и тут не подвела, в очередной раз доказав, что и в огне она не горит, и в студенческой общаге не пропадет. Махнув хвостиком она мигом пристроила проходящего мимо чернявенького студента молокососа, будущую клистирную трубку, к общественно полезному труду по транспортировке грузов на четвертый этаж университетского общежития. Потом они все вместе отправились к машине и мать Сони кормила ее всякими домашними вкусностями. Сонька влезла в открытый багажник хюндая и помахивая ножкой с удовольствием трескала обжаренную куриную голень и прочие вредоносные полезности. При этом она умудрялась болтать без умолку, смеяться, умничать, важничать и кокетничать одновременно. И вот сейчас Павел уже понимал, что любит Соню. Он знал вроде, что так нельзя, так не положено, не принято….,но поделать с собой уже ничего не мог. В тот день он и пропал окончательно.

Глава 3 Признание.

Павел еще не в состоянии был осознать, как следует поступить дальше и только лишь пребывал в твердом убеждении, ощущении того, что он должен быть рядом с Соней. Он не знал как, он даже не понимал имеет ли на это право, но хотел этого больше всего на свете. Наконец набравшись храбрости, аргументируя для себя, что мужчина должен совершать мужские поступки Павел набрал ее номер. Он выбрал для этого воскресенье, так как не желал выбить Сонечку из учебного процесса своим признанием. Соня звонка его не ждала. Удивлена была тем, что оказывается выходной, учебная программа универа штука загруженная и Соня утопала в своей латыни даже и в свободные от занятий дни. Павел говорил. Говорил много и сбивчиво. План разговора который он составил рушился на глазах, он только хотел успеть сказать все, чтобы только Сонечка не бросила трубку. Он говорил, что любит ее, любит так, что дышать не может. Что он хочет приехать в Курск к Соне, снять там квартиру, устроиться на работу, чтобы заботиться о ней. Зарабатывать, готовить, стирать, убирать, носить ее на плече из универа уставшую и таскать для нее обеды….Он просил только ее подумать. Вдруг, ну хоть самую чуточку он ей нужен? Каялся, что разница в возрасте велика и говорил, что если есть хоть капля любви, то все остальное не имеет никакого значения. Когда Павел наконец закончил на другом конце связи зависло глухое молчание, а потом…..потом его оглушил рев маленького ребенка, девочки, ребенка обманутого им Павлом, обиженного ни за что, ни про что человеком, которого она считала близким, родным, хорошим……И дальше только гудки, жуткие насмехающиеся гудки отбоя. Павла словно раздавили эти гудки, расплющили по земле, раскатали по заплеванному асфальту…Что же он черт возьми наделал, что натворил, он же обидел ее, самую нежную, самую родную, любимую, самую лучшую в этом долбанном, проклятом мире. Как он добрался домой он не помнил. Отдышавшись он пытался звонить еще, но безрезультатно, отбой за отбоем. Ну, ведь он просил ее подумать, до совершеннолетия, есть еще четыре месяца, может надежда есть?

Человек абсолютно безумное животное и безумие его состоит в том, что его не оставляет надежда даже в тех случаях, когда надеяться уже больше не на что. Так осужденный положив на эшафоте голову на плаху палача еще надеется, авось промахнется…

Павел решил действовать споро, твердо. Он уже осознал, что совершил большую ошибку. Не сам факт признания, а то что сделал он это по телефону, когда Сонечка находилась для него вне досягаемости. Нужно было оказаться рядом, выбрать момент, а там по накатанной….у нее не было бы практически никаких шансов. Ну и сволочь же я, думал Павел. Ну, что сделано то сделано. Форсируем Днепр где пьяные ежики собаку перебрасывали….

Павел стал забрасывать Соню смсками, писал стихи, записывал и выкладывал в нете для нее песни, тишина. Он то злился, то уговаривал. Стихи были хорошие, иногда злые, но всегда хорошие. Вот они:

Глава 4. Стихотворная

Колыбельная.

Спи Лисенок светлый мой,

Словно в небе звездочка,

Пусть хранит моя любовь,

Совушкино гнездышко,

Ты прекрасней всех собой,

Мой символ мироздания,

Я придумал образ твой,

Что нежней дыхания.

Или просто угадал,

Или сердцем чувствую,

Я его тебе отдал,

С песней этой грустною.

Спи Лисенок, боль моя

Утро занимается,

Над тобой встает заря,

Путь лишь начинается.

Эти слова Павел положил на мотив известной детской колыбельной, они буквально сами просились к музыке. Записав отправил на фейсбук Сонечке. Тишина.

Оригами.

Я бы превратился в оригами.

Что пылиться занимая полку,

Может прикоснешься ты руками,

Раз в году украсишь мною елку.

Пыль смахнешь, а вместе с нею время.

Годы, что как пропасть разделяют,

Я несу любовь свою как бремя,

Мне тебя безумно не хватает.

Твой бездушный, пыльный оригами,

Спрячет глубоко живую душу,

Не притронется к тебе руками.

И покой твой юный, не нарушит.

Эти стихи Павел написал оттого, что соня в детстве любила кропотливо собирать из маленьких треугольничков причудливые фигурки. Павел называл их оригами, хотя черт знает, что они такое на самом деле. Можно погуглить…Тишина.

Пустота.

Клокочущая пустота. пустыня, остров.

Пустынной пустошью пройти всегда не просто,

В пустое зеркало гляжу,

пустынным взглядом,

Тебя я в нем не нахожу,

отравлен ядом,

Отравлен пулей из свинца

злой нелюбовью,

Черты усталого лица

скривило болью,

Живая мысль в хаосе дней канула в лету,

Стреляю ей по куполам и минаретам.

И ощущаю я хребтом, чужую подлость,

Молчать не сложно, ведь сказать мешает гордость,

Но может лучше чем молчать, самой подумать?

Смолчать, не лучше чем кричать, почти что плюнуть.

И может лучше, чем предать, встать со мной рядом?

И не таким уж окажусь я монстром, гадом.

Мне на пути моем темно без покаянья,

Я свет твоей звезды, приму как подаянье.

Тишина, тишина, тишина…Павел сошел с ума окончательно. Он рассчитался с работы, связался с риэлторами и выставил свою подмосковную квартиру на продажу. Он решил переехать в родной Сонин город Апраксин и быть рядом любой ценой…

Тем временем он бомбил Соню смсками, стихами и постами на всех доступных ресурсах…..

Лучшая на земле.

Ты для меня единственная,

Лучшая на земле,

Далекая и таинственная,

Я рыцарь на белом коне.

В сверкающем солнцем доспехе,

Забралом на грустном лице,

Нескладный такой, неказистый

Почти, что в самом конце.

Начала ведь быть не может,

Меня не узнаешь ты

Ни бог, ни черт не поможет,

Забралом прикрыть черты.

А за стальною решеткой

Прожитых лет следы,

И вряд ли в такого рыцаря

Способна влюбиться ты.

Юная, чистая, нежная

Как быстрая лодка скользишь,

Мимо устало заснеженного,

Глянешь и промолчишь.

Нет, ты не жаждешь обидеть

Веры в любовь бойца

Просто не хочешь видеть,

Шрамов его лица.

И сердце твое не тронет

Злая моя беда,

Ведь нет виноватых кроме,

"НЕ СБУДЕТСЯ НИКОГДА"

Павел мало спал, выглядел уставшим, спасали только систематические занятия спортом, да теплящаяся в душе надежда на счастливый исход. Умом он уже понимал, что хорошего из этой затеи не выйдет, что это молчание не естественное, но сердце упорно требовало «продолжения банкета» или скорее болезненной любовной вакханалии. Телефон упорно молчал…

Злая с… любовь

Ты меня не ругай, не суди за любовь,

Просто в жилах моих зло пульсирует кровь,

Седина на висках, сердце сжато в тиски,

Будто вздето в кольцо неизбывной тоски.

Я как в омут кидаюсь в последний рывок.

Чтобы в сердце жестоком сыскать уголок,

Отогреться и руки любимой согреть,

Но как холодно мне, в твоем сердце гореть.

Я не нужен тебе и себе ни к чему.

Отчего же я выбрал тебя?

Не пойму,

Я бы стал, да не смог,

Я бы был, да никак,

Ты не любишь,

Не видишь,

И пусть будет так.

ОКТЯБРЬ 2020.

Спустя два месяца после сентябрьских событий Павел продал квартиру. Продал быстро, потерял не меньше трех сотен тысяч, но деньги сейчас не имели для него значения, только Соня. Так же быстро как продажу собственности Павел организовал переезд в Апраксин. Более того, он снял двухкомнатную в соседнем подъезде Сониного родного дома, компактно разместил там немногочисленные пожитки, дрязг, хлам и рухлядь, как поминал незабвенный Федор Михайлович и вплотную занялся поиском постоянного жилища. Родственники встретили его дружным вопросом, а чего он сюда собственно приехал? Павел так же дружелюбно буркнул, что мол там один, теперь вот тут буду. Апраксин тоже русский город и в нем тоже люди живут. Ясный перец никто никому не поверил, всем давно уже было все известно, а как же? Мамина дочка. Никогда Соня не была самостоятельной, как Павел не пытался вбить в голову детям: думайте, думайте обо всем, не принимайте на веру чужое мнение, рассматривайте альтернативу, принимайте независимое решение. Да и какая к черту самостоятельность в таком возрасте? Может и к лучшему оно, так то….