скачать книгу бесплатно
Так вот и получилось, что первые слова, которые были адресованы сыну, касались постороннего человека. Ярослав сразу понял, кого я имею в виду – он тоже успел заметить «администрацию», поспешно скрывшуюся за углом.
– Лариска, – смущенно и с облегчением ответил сын. – Наша директриса.
Смущенно, как нетрудно было догадаться, потому что нашу встречу увидел-таки посторонний человек. С облегчением – потому что появлялась возможность смазать сумбур первых минут встречи.
– Хорошая она у вас? – спросил я совершенную глупость.
– Хорошая, – согласился Ярослав. И добавил: – Ее муж у нас компьютеры преподает.
Ну, об этом, парень, ты мог бы и не говорить. Про ее мужа мне неинтересно.
– Пошли, – взял я его под руку и потянул к выходу. – Тебя вообще отпустили.
Ярослав покорно потянулся за мной. Школа проводила нас все тем же противным скрипом пружины и глухим ударом двери. Не сговариваясь, мы повернули направо, в сторону, противоположную от центра города. Туда, где меньше людей.
– Как живешь, сынок?
– Нормально.
Дежурный вопрос – дежурный ответ… «Как живешь? – Нормально»… А что бы ты, папаша, хотел услышать? Чтобы Ярослав тут же начал тебе изливать душу, рассказывать о своих проблемах? Есть у него проблемы, не может не быть. Да вот только станет ли он сейчас о них рассказывать? Да и не только сейчас, а вообще.
Стоп! – опять скомандовал я себе. Зарок, который даешь сам себе, нужно выполнять свято. Хотя ни с кем на белом свете невозможно договориться легче, чем с самим собой. Потому и слово, данное самому себе, держать несравненно труднее. Зарок же состоял в том, чтобы не задумываться о собственном будущем. Думать о нем было слишком мучительно, слишком муторно, потому что впереди не было ничего, кроме непроглядного мрака.
Мы какое-то время шли молча.
– Ну а как ты учишься? – вымучил я очередной вопрос.
– Нормально, – столь же оригинально ответил Ярослав.
Однако, очевидно, он и сам понял, что мне трудно начать разговор, а потому решил дополнить:
– Всяко бывает, конечно. Но в целом нормально.
Что еще спросить? Как пробиться к его откровенности? Как разрушить эту стену отчуждения?
– Ну а девушка у тебя уже есть? – толкнул я сына плечом. – Ты-то вон уже какой большой…
Сын резко вздернул подбородок вверх. Значит есть, – понял я. Да вот только признается ли? И даже если признается и назовет ее имя, что мне это даст, коль я тут никого не знаю и не помню?
– А куда буду поступать после школы я еще не знаю, – резко бросил Ярослав. – Еще дежурные вопросы будут?
Н-да, срезал. Ну что ж…
– Ну а какие вопросы я тебе должен задавать, если ты отвечаешь только дежурно?
Сын резко остановился, повернулся ко мне. Не ожидая этого, я сделал несколько лишних шагов и только тогда тоже обернулся к нему.
– Ты зачем приехал?
Он был еще мальчишкой. Но вопрос задал взрослый, мужской. И очень точный. Потому что, по большому счету, я и сам до конца не знал цели приезда.
– Ну а если просто для того, чтобы тебя повидать?
– Повидал?
А вот тут ты неправ, сынок. Лежачего бить – последнее дело. Особенно если он помощи или пощады просит. Мы стояли и смотрели друг другу в глаза. Между нами было всего-то три шага. И как будто пропасть. Бездонная пропасть. Или стена. Глухая.
Ярослав не выдержал первый. Потупился. Шагнул ко мне. Неловко ткнулся лицом в плечо – и тут же отпрянул.
– Прости, батя. Просто неожиданно все… Пошли.
Мы опять шагали рядом. Шагали неведомо куда. Вперед тянулось старое выщербленное шоссе. Оно вело к поселку Севводстрой и далее на Осташково. Здесь, вспомнилось почему-то невпопад, в дни моей юности накануне Нового года выставляли так называемые «зеленые патрули», чтобы не допустить рубку елок. Их все равно рубили, правда, не так интенсивно, как это делали бы, не будь «зеленых патрулей»… Интересно, сейчас тоже такие кордоны выставляют или же все пустили на самотек?
– А ты-то сам как, батя? – нарушил молчание Ярослав.
«Нормально», чуть было не брякнул я. Но вовремя спохватился.
– Да как тебе сказать? – искренне ответил я. – Коротко не скажешь… Как говорится, помаленьку.
– Трудно было?.. Ну, там… – запинаясь, поинтересовался он.
Трудно? А в самом деле, трудно ли? Никогда не задумывался.
– Как тебе сказать? – тоже повторился я. – Нет, наверное, не так уж трудно. Физически во всяком случае. Плохо – вот более точное слово. Сидишь – и дни считаешь, сколько прошло, сколько осталось… Солдаты тоже дни до «дембеля» считают. Но только солдат знает… А, да что там говорить, – оборвал я сам себя. И повторил – Плохо – вот точное слово.
На перекрестке мы повернули направо. Шлепали вдвоем по обочине, по грязи, не имея возможности идти по асфальту из-за часто пролетающих мимо машин.
– Ну а что дальше будешь делать?
Вроде бы я у сына должен выспрашивать. А получилось наоборот.
– Не знаю пока, – признался ему. – Осмотрюсь – тогда будет видно.
Опять зависла пауза. Однако мне показалсоь, что я понял, что хотел бы, но не решался спросить сын. А потому решил ему помочь, заговорил сам.
– Одно, сынок, могу сказать тебе точно: в преступники не пойду.
Мальчишка есть мальчишка. И Ярослав задал вопрос, который мог задать только ребенок.
– Батя, а правду говорят, что тем, кто оттуда выходит, дают адреса, где человеку просто так дают деньги, документы, одежду… Ну и все такое прочее?
Сразу вспомнился Корифей. Его неподвижный, немигающий взгляд и неторопливая речь. И слова, сдобренные холодной усмешкой:
– Запомни, Беспросветный: сколько бы ты ни держал марку, рано или поздно, к нам придешь. Потому что ты уже меченный. В нормальную организацию, где можно «бабки» честно зарабатывать, тебя не возьмут с твоей биографией. На завод, на стройку или в фермеры ты и сам не пойдешь. Так что единственный путь у тебя – к нам. Ты мужик умный, с головой, так что подумай и признай, что я прав… В общем, не сопротивляйся, а сразу как приедешь в первопрестольную – сразу к нашим. Первым делом тебе добрую бабу бесплатно дадут, которую ты сможешь «пилить», сколько силы будет. Потом денег дадут. Ну а дальше уже все сам решишь…
Ты бы знал, Корифей, как безумно хочется рвануть сейчас по указанному тобой адресу. А тут еще «администрация» душу разбередила…
– Да, сынок, это правда. И адрес я такой знаю. Только приходи, скажи, кто прислал – и считай, что ты уже сыт, пьян и нос в табаке. Вот только не уверен, что такие адреса дают каждому. Думаю, только тем, в ком тамошние «авториеты» уверены.
– И в тебе они были уверены? – поймал меня на слове Ярослав.
Что тут скажешь? Не врать же…
– Да, были уверены, – ответил я, стараясь не смотреть в сторону сына, который, напротив, старался заглянуть в глаза. – Но уверены не в том, что я их человек, а в том, что я этот адресок не сообщу кому не надо.
– А зачем же тогда дали? – опять подловил он меня на оговорке.
И вновь вспыхнуло в памяти, как поначалу, когда по приказу Домового, тамошнего «авторитета», враждовавшего с Корифеем, пытались меня сломать, я сумел «отмахаться» от четверых его головорезов, раздробив одному из них челюсть; как той же ночью сам подошел к Корифею; как мы тогда говорили полночи; как потом… Впрочем, это лучше держать в себе, да еще так глубоко, чтобы и вспоминать пореже.
– Да потому что хотят, чтобы я пошел к ним.
– Зачем?
– Это все слишком непросто, сынок, долго рассказывать, – уклонился я от ответа. – Если коротко: меня хотят пристегнуть к себе. А я этого не хочу.
Мы дошли до круглой площади с блюдечком зеленого газона посередине. Здесь когда-то разбился на машине прапорщик Павленков, которого я немного знал. Повернули направо, в город, в сторону автостанции. Впереди показались пятиэтажки – панельные и кирпичные. Почти все их выстроили военные строители, не стояли бы в городе на протяжении двух десятков лет эти государственные каторжане – Руза, наверное, до сих пор оставалась очень большой деревней.
– Ты к нам зайдешь?
«К нам»… Ярослав, наверное, почувствовал, что меня кольнули его слова. Хотя не уверен, что он понял причину.
– Да, зайду, – коротко обронил я.
Еще раз повернули, теперь налево. Прошли мимо магазина. Начались «федеративные грязи» – тут, на улице Федеративная, всегда было грязно.
– Слышь, батя, пока мы домой не пришли… – вдруг заговорил Ярослав. Наверное, он давно уже хотел мне что-то сказать, но не решался. – Только ты, пожалуйста, пойми меня правильно, батя…
– Да уж постараюсь, сынок.
Скорее всего, думал я, знаю, о чем ты хочешь заговорить. И это твое право. Хотя и обидно мне будет тебя выслушивать, сынок.
– Я понимаю, батя, что тебе все это нелегко, – зачастил он торопливо, сбивчиво, словно боясь, что я его перебью, не дослушаю. – Но только ты, когда будешь у нас, не сорвись, не сделай что-нибудь… Тебе ведь нельзя ничего сделать, тебя тогда опять сразу посадят…
Вон ты о чем! А я-то думал…
– Не переживай, – ускренне усмехнулся я. – Ни маме, ни ЕМУ я ничего не сделаю.
– Правда? – обрадовался, что самая трудная часть разговора уже позади, Ярослав. – Ну и хорошо. Батя, а ты еще приедешь?
– Посмотрим. Будет день – будет и пища, – опять уклонился от ответа.
– Ты приезжай, батя. Только домой не ходи, сразу в школу, хорошо? И когда устроишься, остановишься где-нибудь, сразу мне сообщи. Только не домой, я тебе адрес дам, по которому писать… Хорошо?..
– Ладно, обязательно.
От сына слышать такое… Надо же, совсем еще мальчишка, а мудрый какой он у меня.
Молодец парень. Ну а домой… Если бы не необходимость, я бы и сейчас заходить не стал. В конце концов, я ведь не мазохист, чтобы самому себе в душу раскаленные иголки совать!
Мы остановились перед подъездом.
– Слышь, бать… – он снова замялся, не зная, как мне еще что-то сказать.
– Ну-ну, смелее, что еще?
Ярослав опустил голову, переминался с ноги на ногу. Сумку свою по-прежнему держал, переброшенной через плечо за спину.
– Бать, я пойду лучше немного погуляю, ладно?.. Не обидишься?
Не хочет присутствовать при нашем разговоре, – понял я. Что ж, может, он и прав. Даже, наверное, прав.
– Конечно, иди, погуляй, – хлопнул я сына по плечу. – Не обижусь.
Я вздохнул и вошел в подъезд. На душе было тяжело. Ярослав остался на улице. И не считал нужным скрывать, что остался с облегчением.
Знаете, бывает у людей на лице такое выражение… Как бы его получше описать… В общем, человек знает, что должно произойти что-то крайне для него неприятное или нежелательное, однако изо всех сил надеется, что это не произойдет или, в крайнем случае, если это неизбежно, пусть произойдет не сегодня, не сейчас – а оно, долгожданно-нежелательное, берет и случается. И человек смотрит на неприятность со смешанным чувством: покорностью, досадой и нетерпением – коль уж случилось, пусть побыстрее закончится.
Именно так глядела на меня жена, когда открыла передо мной дверь. По всему было видно, что до последнего мгновения она надеялась, что незнакомый дядя, о визите которого сообщил младший сын, это не я.
– Добрый день, – с демонстративной вежливостью поздоровался я. – Можно войти?
Супруга поджала губы. Отодвинулась вглубь прихожей.
– Проходи, – сказала оттуда. И только после этого ответила – Здравствуй.
Я аккуратно, тщательно вытер подошвы туфель о коврик и только после этого переступил порог квартиры. Своей квартиры. В которую когда-то привел Людмилу – свою милую Людмилу, как я ее тогда называл. Сюда же принес когда-то и крохотный живой комочек, укутанный в теплое одеяло, которому уже давно было придумано имя – Ярослава. Отсюда же я уезжал на войну. И отсюда же меня забирали…
И вот вернулся.
– Проходи, – повторила Людмила, теперь уже имея в виду комнату. – На улице грязно… – начал было я, но жена меня перебила. – Ничего страшного, – сказала она. – Разуваться не нужно.
И это было вполне понятно: она хотела, чтобы я побыстрее ушел, до прихода ЕГО.
В комнате все было иначе, не так, как при мне. Кажется, из мебели тут вообще ничего моего не осталось.
Я огляделся, прикидывая, куда лучше сесть. Оставил свой выбор на кресле. В него и опустился. Людмила присела на стул к столу. На меня старалась не смотреть, теребила что-то в руках – не то салфеточку, не то носовой платочек. А может и просто попавшуюся в руки тряпочку.
– Предлагаю вводную часть разговора пропустить, – начал я. – Кто, как, с кем и сколько живет, спрашивать не будем. Ты не против?
Людмила по-прежнему глаз не поднимала. Только плечиками передернула.
– Не против.
– Ну вот и ладно, – удовлетворенно кивнул я. – Итак, переходим прямо к делу. Мы в квартире были вдвоем. Наверное, специально и младшего сына отправила гулять, чтобы нам никто не мешал. Она у меня всегда была предусмотрительная. Правда, цветное фото его веселой мордашки висело на стене.
– Перво-наперво я хочу забрать свои документы и личные бумаги. Они, надеюсь, целы?
Все также глядя на мнущие тряпочку пальцы, Людмила кивнула:
