Дотянуться до края Вселенной

На следующий день Полина, облачившись в чёрное платье и приколов у сердца брошь в виде ласточки расправившей крылья, которую ей полгода назад подарил Феликс, в сопровождении заметно переживающих подруг, отправилась на аэротеке к Аллее Героев, где должны были состояться похороны.

По традиции, заведенной ещё во времена Джона Райта, похороны тех, кто удостаивался чести быть захороненным на Алее Героев, проходили без особой помпы и длинных речей, в кругу родственников, друзей и коллег, потому что считалось, что лучшим знаком уважения к признанному герою было продолжение его трудов и бережное сохранение памяти о нём и его подвиге. Однако трансляция самой траурной процессии, всегда велась на весь Союз, чтобы каждый член общества мог в последний раз проститься с героем, не нарушая уединённости самих похорон.

Прилетев незадолго до начала церемонии, Полина вместе с подругами скромно встала в стороне, словно боясь приближаться к людям. Наконец, под печальную музыку, челнок, с павшими героями, плавно приземлился на специально возведённой для этого посадочной платформе, а затем процессия из пяти прозрачных криосаркофагов покинула чрево челнока и плавно направилась, ведомая автоматической системой управления, к месту прощания. Многие из присутствующих, провожая взглядом проезжавшую мимо них процессию, притихшие и расстроенные горькой утратой, стояли, утирая катившиеся из глаз слёзы, и даже профессор Арьендо и ещё не до конца оправившийся от болезни академик Эльзер не смогли сдержать слёз, глядя на своих мёртвых товарищей. А Полина, глядя на траурную процессию, грустно подумала: «Ну, вот ты и покинул чрево огнепышущего дракона, Фел», – и вместе с подругами в полном молчании, медленно двинулась вслед за ней. Её взгляд был неотрывно прикован к Феликсу, а весь остальной мир превратился для неё в легкую призрачную иллюзию, оставшуюся на периферии её восприятия, в виде малоразличимых цветных образов.

Прямо перед входом в Пантеон саркофаги развернулись в линию и остановились. Теперь все, кто знал погибших, могли подойти к ним и попрощаться. Эта процедура не заняла много времени. С Феликсом, Марией, Инессой, Петром и Нельсоном сначала простились члены их семей, а затем друзья и коллеги. Полина же так и не решилась подойти к Феликсу, по-прежнему держась в стороне. Спустя минут десять, когда все скорбящие простились с героями, саркофаги бесшумно въехали во внутренний двор подковообразного Пантеона, сопровождаемые речью Феликса Ветрова. Полина, вновь услышав голос любимого, всхлипнув, едва сдержала накатившие на неё рыдания, заметив это, Лидия, Анита и Роберта обступили её и принялись успокаивать. Но она, вырвавшись из их дружеских объятий, не обращая внимания ни на что, побрела следом за Феликсом, словно его голос стал для неё путеводной звездой.

«И я уверен в том, что наш долг помочь нашему народу донести это знание до всего человечества, а может быть и для других рас нашей Вселенной. Потому что настоящий Человек, никогда не поворачивается спиной к чужой беде. Не живёт в радости и блаженной неге, пока за его окном твориться несправедливость. А собрав все свои силы, рвётся через тернии к звёздам, неся луч света свободы, во тьме бесправия. Даже если ему в итоге придётся пожертвовать собственной жизнью… Я не знаю, что нас ждёт когда «Локи» совершит свой первый прыжок, но твёрдо убеждён в том, что каждое мгновение, минута, день, месяц или год промедления, это миллионы потерянных жизней тех, кто страдает, пока мы наслаждаемся свободной творческой жизнью. И поэтому я хочу сказать напоследок всем, кто услышит эту запись, если мы сегодня вдруг потерпим неудачу и погибнем, то я прошу вас, Георг Оскарович, и вас, профессор Арьендо, и весь наш народ не сдаваться!

С потрясающей синхронностью пять дверей Пантеона одновременно распахнулись и саркофаги с Феликсом и его товарищами под его последние слова: «Не сворачивать с этого пути. Ведь сначала был неудачный полёт Икара, а затем взлёт братьев Райт и сто восемь минут вокруг Земли Юрия Гагарина. И наш общий долг, товарищи, стоя плечом к плечу, в едином строю, одолеть этот путь до победного конца!» – величаво пройдя через них, заняли своё место в Пантеоне, чтобы любой человек, в любое время мог прийти сюда и, глядя на них, черпать силы и вдохновение для будущих подвигов и свершений.

Подруги, и последовавший за ними мучимый виной за произошедшее со своими товарищами, профессор Арьендо нагнали Полину у самых дверей Пантеона через которые проехал Феликс. Роберта, Анита и Лидия принялись уговаривать её успокоиться, а профессор решительно перегородил собой вход. Полина остановилась и, оглядев всех осмысленным и печальным взглядом, обратилась к ним:

– Девочки, не стоит волноваться, я в порядке. Я просто хочу увидеть его в последний раз, – а затем, посмотрев на Арьендо, сказала. – Профессор, простите меня за те слова, что я вам сказала тогда.

Арьендо, грустно посмотрев на неё, печально произнёс:

– Не стоит извиняться, Полина, я их действительно заслужил.

Отрицательно покачав головой, Полина ответила ему:

– Нет, профессор, я так не думаю. Я убеждена, что если бы вы были там тогда, то сейчас в одном из саркофагов вместе с Фелом лежали бы вы. Потому что вы с ним братья. Не по крови, но по духу и по идее. Для вас благо всех, выше собственного. Выше вашей жизни…А теперь пропустите меня, пожалуйста. Для меня это важно.

Арьендо вопросительно взглянул на её подруг, а Полина, понимая причину сомнений профессора, сказала:

– Не беспокойтесь, профессор, я буду не одна. Роби, Ани и Лида пойдут со мной. Правда, девочки?

– Да, мы присмотрим за ней, профессор, – испытывая немалые сомнения, всё же поддержали Полину подруги.

– Хорошо, но я все же подежурю здесь у входа, – нехотя согласился Арьендо и отошёл в сторону.

Глава 17

Войдя в ярко освещённый Пантеон, девушки в нерешительности остановились, взглядом выискивая Феликса. Наконец Лидия, увидев саркофаг недалеко от входа, указала подругам на него. Не дойдя несколько метров до Феликса, они остановились, не в силах ступит и шагу, замерев ненадолго в горестном молчании.

Затем подруги нежно обняли Полину, стараясь поддержать её, а она, прислонившись щекой к щеке Аниты, словно не слыша её успокаивающего шёпота, отрешённо смотрела на лежащего бездыханным в саркофаге её любимого Феликса. Ей захотелось броситься к нему, обнять и расцеловать, раствориться в нём и никогда не видеть его таким…безжизненным и мёртвым как сейчас. Слёзы градом покатились из её огромных блестящих глаз. Анита уже не в силах сдерживаться, сама начала всхлипывать и несильно сжала руку Полины, старясь отвлечь подругу от накрывшего её горя. Рядом зарыдали Лидия и Роберта. Полина внезапно оторвала взгляд от саркофага и повернулась лицом к подругам и, обняв их, сама слабо улыбнувшись, прошептала:

– Ну, девочки, прошу вас, не плачьте. Не плачьте… – но тут же сама зарыдала, так они плача простояли несколько минут, затем Полина, всё же взяв себя в руки, всхлипывая, с трудом обратилась к подругам, вытирая дрожащей рукой свои слёзы. – Девочки, можно я побуду немного с Фелом наедине. Я хочу попрощаться с ним сама.

Лидия и Роберта, едва сдерживая слезы, молча кивнув, направились к выходу, а Анита, немного задержавшись, посмотрела на Полину, но та, собрав все свои силы, ободряюще кивнув подруге, сказала:

– Всё хорошо, Ани. Не бойся, я справлюсь.

– Хорошо, Поля… – с сомнением ответила ей Анита, и украдкой оглядываясь, медленно направилась к выходу.

Дождавшись, пока подруги выйдут, Полина повернулась лежащему Феликсу и, с трудом держась на негнущихся ногах, подошла к саркофагу. Внезапно призрачный барьер саркофага, отделяющий её от возлюбленного, перестал существовать в её восприятии и она, раскинув руки, обняла его, прижавшись левой щекой к бездыханной груди, в которой уже никогда не забьётся его пламенное сердце и, закрыв глаза, нежно прошептала:

– Ну, вот ты и вернулся ко мне, мой дорогой, не в меру вознесшийся, Икар! И даже смерть тебя не остановила и мы снова вместе…милый.

Полежав несколько минут молча, словно слившись в воедино с Феликсом, Полина, открыв глаза, потерлась щекой о его холодную грудь, словно надеясь её отогреть этим, а затем, сквозь набежавшие слезы, посмотрела в его мертвенно бледное лицо, и приложив свою правую ладонь к его щеке, провела большим пальцем по ней, повторив сделанный им при прощании в космопорте жест, а затем, нежно погладив его хладную грудь, грустно продолжила:

– Знаешь, Фел, когда я узнала, что тебя больше нет, я так хотела умереть, не в силах вынести эту гнетущую пустоту в своём сердце от осознания того, что я больше не увижу твою улыбку, не услышу твой смех, не смогу ощутить теплоту и мягкость твоих объятий, и никогда больше, прижавшись к твоей груди, не почувствую биение так любимого мной сердца. И я ведь почти решилась сделать это, Фел, но стоя там между жизнью и смертью, перед тем как разжать руки, я вспомнила, что я всё ещё не одна, Фел. Мне всё ещё есть ради кого жить. И я, наконец, поняла, что ты был прав, когда сказал мне однажды, что если и суждено Человеку умереть, то не ради себя, а ради других….

Полина прервалась, замолчав на несколько секунд, а затем, грустно усмехнувшись, с печалью в голосе добавила:

– А я ведь, Фел, тогда посчитала эти слова лишь пафосной рисовкой, чтобы впечатлить меня. А теперь ты доказал что это не так своей жизнью… И знаешь, Фел, я уже почти не сержусь на тебя за то что ты так поступил. Да когда ты умер, я подумала, ты бросил меня в погоне за своими мечтами, но теперь я знаю, что это не так и ты…ты всегда будешь со мной. В моём сердце, в моих мыслях и поступках. Мое…солнце, я знаю, что я теперь буду делать…когда выйду отсюда, я… – Полина всхлипнула, а затем дрожащим голосом продолжила. – Я выполню твою просьбу, любимый, и не сверну с пути, как ты и просил… Я буду бороться за тех, кого ты хотел спасти. Я помогу тебе донести наш факел до тех, кто прозябает во тьме…Слышишь, Фел?!…

Полина приподнялась, и с любовью посмотрев на лежащего перед ней Феликса, медленно наклонившись, обхватив его лицо своими руками, поцеловала его губы, а затем, заплакав, нехотя отстранилась, нежно утирая ладонями его бледное восковое лицо, от слёз хлынувших градом из её огромных карих глаз, а затем, через силу тихо, произнесла:

– Ну, всё, любимый, мне пора. Но перед этим… мой ненаглядный Икар, твоя Ласточка споёт тебе свою прощальную колыбельную, чтобы тебе лучше спалось. Родной…мой!

С трудом справляясь с накатывающимися рыданиями, Полина вновь обняла Феликса, припав его к груди, словно в тайне надеясь, услышать стук его сердца и запела чарующим, но немного осипшим от рыданий голосом:

Улетай на крыльях ветра,

Ты в край родной, родная песня наша.

Туда, где мы тебя свободно пели,

Где было так привольно нам с тобою.

Там, под знойным небом,

Негой воздух полон.

Там под говор моря,

Дремлют горы в облаках.

Там так ярко солнце светит,

Родные горы светом заливая.

В долинах пышно розы расцветают,

И соловьи поют в лесах зеленых.

Улетай на крыльях ветра,

Ты в край родной, родной песня наша.

Туда, где мы тебя свободно пели,

Где было так привольно нам с тобою.

Закончив петь, Полина, шатаясь, с трудом встала, и на прощание ещё раз коснувшись щеки Феликса, произнесла:

– Улетай и ты на крыльях ветра, в край родной, мой ненаглядный Икар… мой Финист, и знай, твоя Ласточка летит вслед за тобой верная твоей мечте …А теперь прощай…

Полина, сделав два нетвёрдых шага прочь от Феликса, внезапно остановилась, а затем, коснувшись рукой ласточкиной броши, полуобернулась и с невыносимой горечью, произнесла:

– Если бы ты только знал, мой милый Фел, как же сильно я тебя люблю…

Произнеся это, Полина, словно в беспамятстве, молча заплакав, с трудом разбирая дорогу, побрела к выходу. А когда ворота Пантеона Аллеи Героев перед ней открылись, то силы совсем покинули её юное девичье тело, ноги подкосились, и она, потеряв сознание, стала медленно оседать на пол, но вовремя подоспевшие подруги и профессор Арьендо успели подхватить её. Затем могучий профессор, взвалив на руки потерявшую сознание Полину, понёс её к вызванному её подругами аэротакси, и когда совместными усилиями они усадили её во флип, она, внезапно придя в себя, сказала:

– Профессор, вы будете на испытаниях моим ассистором и ментором? Я хочу помочь вам продолжить работу Фела.

– Поля, ты не в себе, – приложив свою руку к её лбу, озабочено сказала ей сидящая у её ног Лидия.

– Нет, я в порядке, Лида, – ответила ей тихим, но твёрдым голосом чуть приподнявшаяся на локте Полина

– А как же математика, ты же к ней готовилась всё это время? – удивлённо спросила её сидящая напротив Анита.

– Прости, Ани. За то, что не сказала тебе, что записалась после отлёта Феликса ещё и на лекционы профессора Джавала Дун Катаямы, – виноватым тоном произнесла Полина.

Анита в ответ с укоризной посмотрела на Полину и сказала:

– Поля, неужели ты думала, что я стану тебя критиковать за это.

Полина, тепло улыбнувшись, посмотрела на подругу, и приподнявшись, и взяв её за руку, ответила ей:

– Нет, Ани, у меня даже мысли такой не возникло. Просто я сама не была уверена, что пойду по этому пути. К тому же у меня не было кандидата на роль ментора. А теперь есть.

– И не один, – произнёс подошедший к ним Георг Эльзер, а затем скромно представился девушкам:

– Георг Оскарович Эльзер.

Девушки по очереди представились академику, а профессор Арьендо удивлённо спросил у него:

– Георг, ты уверен? Ты ещё не совсем оправился.

Академик, лукаво прищурившись, посмотрел на старого друга и иронично произнёс:

– Я достаточно здоров для этой роли, Ар. И да, я полностью уверен. Причём гораздо больше, чем когда принял твоё предложение о менторстве.

– Ну, спасибо, Георг, на добром слове, – ненатурально изобразив обиду, пробурчал Арьендо.

А Эльзер опёршись на трость, и по-доброму посмотрев на Полину, произнёс:

– Если, конечно, вы, юная барышня, будете не против моего наставничества.

Полина немного растеряно посмотрела на профессора, а тот в ответ, подмигивая ей, слегка кивнул в сторону академика. Полина, всё сразу поняв, широко улыбнулась, стоящему перед ней Эльзеру, и уверенно произнесла:

– Георг Оскарович, вы будете на испытаниях моим ассистором и ментором?

– С большим удовольствием, юная барышня. И жду вас…– улыбнувшись ей, ответил академик.

– Завтра! – решительно произнесла Полина.

А затем, сидевшая позади, Роберта произнесла:

– Всё, Поля, тебе нужен покой ложись, – и приобняв подругу одной рукой, уложила ее назад, пристроив её голову к себе на колени. Девушки дружно попрощались с учёными, а затем аэротека медленно оторвавшись от земли, унеслась в лазурную высь.

А Эльзер, задумчиво глядя ей вослед, произнёс:

– Гнётся до земли, но не ломается.

– Словно, молодая берёзка, – добавил, вставший рядом с ним Арьендо.

Эпилог

Ego sum vestra Hirundo. Sequor te per spinis sidera, dilectus meus Icarus! Et ego ferre facem profectum!

Я – твоя Ласточка. Я следую за тобой через тернии к звездам, мой любимый Икар! И я несу факел прогресса!

– «Изида», это «Локи», начинаем предварительную проверку систем, – ровным тоном, скрывая волнение, произнесла Полина.

– Добро, «Локи», – прозвучал в ответ могучий бас профессора Арьендо.

Затем Полина посмотрела на остальных членов экипажа. Энрике Лопес, проверив порученную его заботе систему ЭМВИ (м-1), улыбнувшись, молча поднял вверх большой палец. А Анита, сидящая в кресле координатора систем математического моделирования, понимая состояние подруги с полунамёка, ободряюще посмотрев на Полину, а затем, подмигнув ей, уверенно произнесла:

– СММ в норме, Поля, а предварительная загрузка первых матмоделей завершена.

Следом за ними отчитались и остальные. Получив подтверждение исправности корабельных систем, Полина доложила в ЦУП:

– «Изида», проверка окончена. Все системы работают в штатном режиме. Можно приступать к отстыковке.

– Понял вас, «Локи», начинаем отстыковку от основного шлюза, – ответил Арьендо, внимательно наблюдавший за работой систем корабля и показаниями жизнедеятельности экипажа вместе с командой ЦУПа «Изиды».

Внешние магнитные захваты стыковочного модуля станции «Изида» мгновенно отстранились от матово тёмной корабельной обшивки. И чёрная шарообразная громада корабля, аккуратно корректируя скорость полёта всеми левосторонними маневровыми двигателями, начала медленно отдаляться от дискообразной станции. Наконец, когда расстояние между «Локи» и «Изидой» составило километр Полина, посмотрев на командирский сенкран, отчиталась Арьендо:

– «Изида», отстыковка завершена. Запускаю основные двигатели.

Шарообразный корабль постепенно начал разгоняться всё быстрее и быстрее, увеличивая расстояние между ним и станцией.

– Скорость тридцать процентов от максимальной, Поля, – произнесла координатор навигационных систем.

– Спасибо, Лида, – ответила ей Полина и обратилась к Арьендо. – «Изида», скорость тридцать, выдвигаемся исходной точке. Время пятнадцать минут.

– Принял, «Локи». Спутники-регистраторы запущены. Идут за вами. Удачи вам, ребята, – дрогнувшим от волнения голосом произнёс Арьендо.

– Спасибо, профессор, – улыбнувшись, поблагодарила его Полина

Достигнув через пятнадцать минут места проведения эксперимента, «Локки» изготовился ко второму своему прыжку, а сидевшая в капитанском кресле Полина на последних секундах отсчёта коснулась своего скафандра у сердца, где под ним была приколота к комби Ласточкина брошь Феликса и нежно прошептала:

– Ego sum vestra Hirundo. Sequor te per spinis sidera, dilectus meus Icarus! Et ego ferre facem profectum!

Как и первый раз, «Локи» вновь окутался дымкой и, мигнув, исчез, чтобы сразу появиться в ста километрах от прежнего местоположения. Находящиеся в ЦУПе «Изиды», Арьендо, Васконти и Эльзер напряженно всматривались в сенкраны с информацией о состоянии корабля и ходе эксперимента в ожидании отчёта. Наконец, спустя пять бесконечно растянувшихся для них секунд зазвучал долгожданный бодрый голос Полины:

– «Изида», это «Локи», у нас всё в норме начинаем движение в вашу сторону.