Фаворит

– Барон Север Магатт. Север – потому что холодный и бесстрастный, понял, жаба?

В следующее мгновение все сдвинулось. Спутники франта выхватили сабли, бросились, умело не подставляясь под удары друг друга. Я не вмешивался, глядя, как холодный и бесстрастный Север отбивается сразу ото всех, размахивая лавкой и ревя, как медведь. Пару раз прилетело и зевакам, не успевшим убраться под защиту стен, их разметало, как соломенные чучела. Кто-то воскликнул: «наших бьют!», и в зале тут же началась общая свалка.

Я отошел в угол, время от времени отпинываясь от набегающих мужиков. Отсюда было прекрасно видно, как барона пытаются обойти то слева, то справа, но тот был начеку, а нападающим было не развернуться в окружающем бедламе. Зрелище было таким увлекательным, что я едва не упустил момент, когда начал действовать сам франт. Только что он стоял чуть в стороне, словно готовясь нырнуть за дверь, а через секунду уже крадется, по широкой дуге обходя Севера, и в руке его недобро блестит кинжал.

Я предупреждающе крикнул, привлекая внимание барона, но в наполняющем зал гвалте меня не было слышно. Тогда я бросился на помощь. Под ноги подвернулся обломок стула, сбоку выскочил оборванец с залитым кровью лицом и счастливой улыбкой, упал, сбитый с ног, что-то тяжелое ударило между лопаток. Я отбивался не глядя, стараясь не отводить глаз от задумавшего подлый удар франта. Барон ревел так, что закладывало уши, лавка то и дело отбрасывала очередного неосторожного гуляку, но мужчины с оружием оставались целы. Они маячили перед бароном, делая выпады и отступая, отвлекали внимание, не давая заметить зашедшего сзади убийцу. Тот приблизился, присел, готовясь к решающему удару, я подоспел вовремя, хлопнул по плечу:

– Грязные приемы не для честных людей, правда?

Он развернулся, стремительный, как змея, кончик кинжала пронесся в считанных миллиметрах от горла. Я отшатнулся так резко, что заболела шея, ткнул кулаком, но попал в пустое пространство там, где мгновением раньше было лицо под испорченной шляпой. Франт оказался сбоку, мне едва удалось подставить руку, клинок проскрежетал по пластине наручи. Кинжал мелькал с такой скоростью, что расплывался в серебристую ленту. Тело реагировало, как надо, время растянулось, прямо как в том бою с предводителем разбойников, но этот противник оказался опаснее, никак не получалось просчитать его движения и оставалось только отводить лезвие и уклоняться, когда оно проносилось слишком близко от лица.

Дверь в таверну с грохотом отворилась, впуская в помещение воинов в одинаковых черных плащах, заполнили зал, и везде, где оказывались, драка волшебным образом прекращалась. Они ловко орудовали копьями, тупыми концами разгоняя самых упорных. Наседавшие на барона и уже тяжело дышавшие бойцы отвлеклись, обернувшись на шум. Север воспользовался моментом и снес одного из них, тяжелая скамья раскололась, в руках барона остался жалкий обломок. Оставшийся на ногах ухватил товарища, потащил к лежщему у стены.

– Прекратить, именем Императора! – пронесся по залу зычный голос. – Любого, кто не остановится, поднимем на пики!

Высокий статный воин встал посреди зала, поворачиваясь и оглядывая тяжелым взглядом царящий вокруг хаос. Франт быстро спрятал под плащ кинжал, боком двинулся к двери, успев прошипеть:

– Мы еще не закончили, благородный барон, до встречи.

Он отступил к дверям, где его спутник уже кое-как привел в сознание остальных, вместе они подхватили едва держащихся на ногах мужчин под руки, вывели на улицу. Воин, стоящий посреди зала, сделал вид, что не заметил их ухода. Зато это прекрасно заметил Север, и поспешил следом. Голос пророкотал снова:

– А ну, стоять! Кто это у нас? Неужели снова благородный барон Магатт?

Север замер, медленно обернулся. В голосе прозвучала издевка:

– А это сам Альберт-Длинный нос, которого я возил мордой по столу за то, что посмел помешать мне отдыхать? Хочешь еще? Но сперва я ощипаю этих цыплят, которым по недоразумению выдали оружие!

Названый Альбертом отчетливо скрипнул зубами, в рядах бойцов зашептались встревоженно. В воине шла напряженная внутренняя борьба, наконец, он махнул рукой в сторону выхода:

– Проваливайте, барон. Но запомните: это был последний раз, когда вы отделались так легко.

– Этот человек со мной, – Север хлопнул меня по плечу. Под пристальным взглядом воина мы дошли до дверей, вышли на улицу.

Уже наступила ночь, сегодня лун не было видно, и слабого света масляного фонаря едва хватало, чтобы осветить крыльцо. Я непроизвольно передернул плечами. Север заметил это, спросил:

– Благородный барон мерзнет? Хотя согласен, после горячки боя меня тоже часто холодит!

Он засмеялся громко и заразительно, толкнул меня локтем:

– А неплохо повеселились, а? Как раз то, чего не хватало для хорошего завершения дня! Теперь можно и домой возвращаться… если по пути не захочется еще веселья, ха-ха-ха! Только как я понимаю, вы рассчитывали ночевать в этой дыре?

– Да. Я только прибыл, не успел толком осмотреться. Но теперь, думаю, мне здесь будут не особо рады. – Я в сомнениях оглянулся на двери. – Так что поищу что-то получше.

– К черту поиски! Неужели один благородный барон не поможет другому? У меня большой дом, уж найду угол…ха-ха-ха! Пойдемте!

Он двигался расслабленно, но в глазах не осталось и намека на хмель. Мы спустились со ступеней, вдруг я с силой хлопнул себя по лбу: мешок! Мешок с вещами остался в комнате!

– Погодите, мне нужно забрать пожитки. Я быстро!

– Не нужно, завтра распоряжусь, чтобы принесли, а возвращаться в этот клоповник… Нет!

Север уже почти тащил меня к воротам, собираясь идти пешком, так что о коне я даже не заикался. На улице стояла тьма, кое-где прерываемая красноватым светом фонарей. Подошвы стучали по камням мостовой, из подворотен тянуло сыростью и мочой. Вдруг между лопаток засвербило, я снова дернул плечами. Мы двигались по темным улицам, зажатым между двухэтажными зданиями, даже сейчас отчетливо обшарпанными и потрепанными. Под ноги то и дело попадался мусор, подошвы скользили, и мне очень не хотелось знать, на чем. Почти с теплом вспомнилась конюшня.

– Благородный барон давно не был в городе? – спросил вдруг Север. Я внутренне вздрогнул, настолько это оказалось неожиданно, бросил:

– Откуда такое подозрение? Хотя, да, в имении дяди я не имел привычки выходить за порог ночью.

– Подозрение! – барон снова засмеялся, ему немедленно ответило эхо. – Вы идете, как кот по лужам! Но вино помогает, еще как помогает! Как у нас говорят: больше вина – меньше ям… ха-ха-ха! И хорошо же жилось вам, раз не приходилось выходить. Приключения с доставкой, да? А мне вот приходится, приходится!

– И что же, всегда в одиночку? – я перепрыгнул особенно большую лужу, слабо блестящую в свете далекого фонаря. – Я понимаю, что в том гадюшнике не нашлось достойных противников, но не всегда же ищите там?

– Конечно нет! – барон едва не поперхнулся от возмущения. – У меня замечательные друзья! Бароны, не грязь! Ох, какого мы сними наводим шуму, когда выпиваем по бочонку!

– Но сегодня вы были один.

– Ну, раз на раз не приходится. – Он помолчал. – Иногда бывает, что в благородной забывчивости пропустишь день, в который договаривались ехать… эм… не важно. И остаешься, как дурак, дожидаться в одиночестве! Ничего, скоро вся благородная стая соберется снова, думаю, вам придется по душе!

Он с такой силой хлопнул меня по плечу, что едва не расплющил, стальные пластины доспеха протестующие заскрипели. От неожиданности я едва не упал: в плечо словно ударили молотом! Впереди показался отрезок улицы, освещенный так ярко, будто сюда сбежались фонари со всего города. У широких ворот, украшенных затейливым кованным узором, зевали стражи. Увидев нас, моментально подобрались, смотрели недоверчиво и с угрозой. Мы прошли мимо, и только когда снова скрылись в темноте, барон сказал неожиданно тихим голосом:

– Благородный барон, видели эти ворота? Упаси вас Солнце когда-нибудь познакомиться с человеком, живущим по ту сторону!

Что такое знакомство мне пока не по рангу, я уже догадался, но спросил так же тихо:

– А что не так? Здесь живет судья? Или кто-то из духовенства?

Вопрос был совершенно не праздный, к кому-то подобному меня должны были доставить храмовники, и попасть к нему теперь, когда они погибли, хотелось меньше всего. Но Север ответил почти шепотом:

– Если бы! С ними всегда можно договориться! Этот человек – сущее зло во плоти! Я недавно проиграл ему деревню и лучший меч! Хорошо, что есть другой, доставшийся от отца, его как раз сейчас везут из имения!

Я непонимающе хлопал глазами, пока до меня не дошел смысл его слов. С плеч словно свалилась гора такая тяжелая, что мешала дышать.

– Благородный барон умеет напугать! – я хохотнул, сказал, понизив голос: – Я уж было подумал, что этот дом принадлежит матери какой-то приятной особы…

Север заржал так, что зазвенели стекла в окнах по обе стороны улицы, где-то сверху заскрежетало, упал и тут же скрылся в темноте кот. Смахивая слезу, он выдохнул со всхлипываниями:

– Да, такая тут тоже есть, живет по ту сторону. Дочь у нее… э… хороша, я вам даже немного завидую, что не знакомы. Нужно будет при первой возможности представить!

Я хотел был ответить, что пока не горю желанием, но барон остановился у ничем особо не примечательных ворот, громко постучал:

– Эй, там! Спите, пока хозяин тратит здоровье?! – По ту сторону ворот забегали, раздался скрип вынимаемого из пазов засова. Север приглашающее повел рукой: – Прошу, благородный барон!

Глава 8

В доме барона мне отвели комнату на втором этаже. Широкая кровать под балдахином не шла ни в какое сравнение с сеновалом, и уж тем более с лавками дешевых постоялых дворов. Для мешков, доставленных утром, нашлись сундуки, а центр комнаты занимал стол с подсвечником такого размера, что им можно было убить. Правда, не обошлось и без минусов: окна выходили на двор, посреди которого в луже с утра и до заката валялась огромная свинья.

Неожиданно у барона обнаружилась довольно приличная библиотека. Под нее было отведено отдельное помещение, не самое просторное, но уютное, стеллажи занимали все четыре стены, оставляя место только для окна и дверей. В центре расположился стол с бумагой и чернильницей, к нему жалось старое кресло. Правда, все было покрыто слоем пыли в палец, в воздухе чувствовался отчетливый запах тлена, а чернила высохли. Когда я обратился к Северу с просьбой пользоваться книгами, он ответил с нескрываемым удивлением:

– Не думал, что благородному барону пристало возиться с буквами!

– Что поделать, все идет из детства. Я часто болел и проводил много времени в библиотеке дяди. До сих пор люблю, знаешь ли, полистать что-нибудь перед сном…

Я неопределенно покрутил пальцем в воздухе. Барон неожиданно рассмеялся, сказал понимающе:

– Да, чудесное босоногое детство! Помню, сам любил разглядывать старые рисунки, есть в них что-то эдакое… – он покрутил пальцами. – Дом достался мне уже с книгами. Все собирался спалить в камине, но руки не дошли. Пользуйся, мой друг, пользуйся!

И я воспользовался. Было непросто разобраться в рукописном тексте, но и печатный оказался не намного лучше, буквы всеобщего были частично искажены, за долгие годы появилось несколько новых знаков, и пришлось потратить полный день, чтобы разобраться. Так же вольно поступили с правилами. Приходилось все время напоминать себе, что язык – вещь живая и склонная к изменениям. Голова раскалывалась от стараний видеть в этом наборе знаков осмысленный текст, но я справился и на третий день уже читал довольно бегло.

И вот здесь меня ждало первое разочарование: предыдущий владелец оказался любителем приключенческих романов. Полки были заставлены толстенными фолиантами о доблестных рыцарях, которые только и делали, что спасали и повергали. Я уже почти опустил руки, когда добрался до полок, идущих под самым потолком, и вот там наконец обнаружилось хоть что-то ценное.

Первым оказался атлас мира. Богато украшенный, в переплете из дерева и кожи, но при всем этом довольно приблизительный: береговая линия слишком сглажена, а высоты обозначались только контурами горных хребтов, но все же это была без сомнения прикладная книга. Из него удалось узнать, что на семи материках планеты расположились пятнадцать крупных государств и несколько десятков мелких, в основном подчиненных большим соседям. Я постарался вспомнить очертания берегов и хоть примерно восстановить в голове ландшафт тех мест, над которыми потерпел крушение. Расспрашивать о таком в пути – привлекать лишнее внимание, зато теперь я с уверенностью мог сказать, что барон Томас Ромм был подданным империи Браворот, расположенной в северном полушарии. Мне очень повезло, что челнок рухнул, когда в здешних широтах был разгар лета.

Еще две книги позволили немного разобраться в истории и политике мира, но именно что немного. Авторы первой то и дело скатывались в мифологию и пространные рассуждения о роли императора и верховных иерархов в целостности мироустройства, писавшие вторую же упирали на то, что только близость к холодным широтам явилась причиной расцвета первых империй. Из полезного удалось почерпнуть примерное время, когда на планете началась новая история: пять сотен лет, плюс-минус век. Упоминалось о войнах каких-то мифических героев, Великой Тьме, нашествии ужасных тварей.

Апокалипсис в этих книгах вызвало непомерное тщеславие людей, решивших добраться до верховного бога – Солнца, и тем самым подписавших себе приговор. Интересно, что упоминались и лунные станции, в книгах они назывались Божьими домами, и что древние люди посещали их, пока не были изгнаны с небес. А следом за этим весь мир покатился прямо в темные века. С массовыми убийствами, эпидемиями, войнами всех против всех и тотальным вымиранием, когда на семи континентах почти закончились люди. Прошло несколько сотен лет, прежде чем все начало восстанавливаться и появились первые записи.

Я перечитывал раз за разом все три тома, обложившись бумагой, делая пометки и чертя диаграммы. Прерывался только на обед, спускаясь в столовую и разгружая голову в разговорах с Севером, а потом снова возвращался в библиотеку. От кофе уже болел желудок, кофеин лез из ушей, но кроме общей канвы ничего прояснить не удавалось. Нужны были новые книги, но как я успел выяснить, исторические хроники были собраны в крупных церковных библиотеках. А мне, по понятным причинам, не очень хотелось показываться в таких местах.

В один из дней, когда я сидел, уперев подбородок в ладони и пытался выдавить еще хоть каплю информации из выжатых досуха книг, дверь в библиотеку распахнулась и на пороге появился Север. Подойдя к столу, он со слабым любопытством мазнул взглядом по диаграммам.

– Рисуешь? Я вот тоже в детстве любил… когда книга попадалась скучная, ха-ха-ха! Так! – он уже привычно хлопнул меня по плечу широченной ладонью. – Поднимайся! Я знаю лучший способ побороть хандру и скуку!

– Опять потащишь на постоялый двор? или по кабакам? – усмехнулся я. – Я удивляюсь, как тебя еще пускают! Наверняка дерут три цены, иначе не вижу причин.

– Ладно, не самый лучший, – он отмахнулся, – но как минимум второй по самости! Как насчет прокатиться на охоту?

Вот это было по-настоящему неожиданно. Нет, я конечно в курсе, что животное перед приготовлением обычно убивают, но самому участвовать как-то не приходилось, о чем я немедленно сообщил барону. В ответ он удивленно вскинул брови:

– Что, так прямо и ни разу? Не поверю никогда!

– Да, вот такая мировая несправедливость: сколько помню, дядя все время был в разъездах, а мне, как единственному наследнику, не позволял и шагу без него сделать за границы владений. А если вспомнить, что я постоянно болел и все время проводил с книгами… Даже лук в руках не держал ни разу.

Я добавил в голос сожаления. Мне почти не приходилось врать, я на самом деле за свою жизнь не убил ни одного животного, а из лука прострелил бы разве что собственную ногу. Север немедленно оживился, закричал:

– Ну, это ни в какие ворота, мой друг! Немедленно выезжаем!

Он выбежал в коридор, и в доме все завертелось, прислуга носилась с этажа на этаж, хлопали двери, ото всюду доносились голоса. Выйдя из библиотеки, я ощутил себя в середине безумного водоворота. А вернувшись в комнату, отведенную мне бароном, начал собираться. В мешках нашлись прочные кожаные штаны, куртка, на которую превосходно сел запасной доспех, не такой вычурный, как тот, в котором я прибыл в город, но прочный и практичный. Из оружия решил взять с собой легкую саблю и кинжал. Натянув высокие сапоги, я спустился и вышел во двор, где уже седлали коней.

Трое дюжих парней в крашеных коричневым и болотно-зеленым костюмах таскали ловчие сети, крепили к седлам копья и луки. Псарь, заросший дикой бородой и сам похожий на своих подопечных, тащил на длинных ремнях стаю в полдюжины псов. Те злобно хрипели и роняли с клыков слюну. Наконец, мы все поднялись в седла и выдвинулись.

По улицам пронеслись, как ветер. Люди шарахались в стороны, даже конные спешили уйти с дороги, и вскоре кавалькада выметнулась за пределы городской стены и понеслась в сторону далекого леса. На опушке мы с бароном отстали, пропуская загонщиков вперед. Ставшие в лесу собранными и молчаливыми, парни и псарь растворились в подлеске, оставив нас одних. Север двинул коня по дороге. Солнечные лучи пробивались сквозь неплотно смыкающиеся над головой ветви, но впереди лес становился гуще и темнее. Я нагнал, поехал стремя в стремя.

– Мне всегда казалось, что на охоту выезжают большими компаниями, где чем больше участников, тем веселее.

– Так и есть, и скоро мы именно так и повеселимся! Можешь считать это репетицией. Вон те проходимцы сейчас найдут оленя и погонят в нашу сторону. А может, и двух! – Он пожал плечами. – Давай, тебе понравится!

Я все ждал, когда впереди раздастся треск сучьев и топот, но охота затягивалась. Мы ехали лесной дорогой не меньше часа, изредка перебрасываясь малозначительными фразами. Север весь обратился во внимание, следя за малейшим движением в ветвях и траве, мне же все это быстро надоело. Загонщики наверняка забрались подальше и теперь бессовестно дрыхнут!

Откуда-то из глубины леса донесся птичий крик, ему вторил такой же с другой стороны. Я не обратил на них внимания, но Север удовлетворенно кивнул, пришпорил коня, пуская его вскачь. Я догнал, и барон объяснил:

– Нашли. Этот вот, – он указал в сторону, откуда крик пришел раньше, – встретил оленей, а другой ответил, что идет навстречу, теперь им нужно отбить от стада пару самых сильных и повернуть к нам, так что готовься проявить удаль, благородный барон!

Он радостно рассмеялся. Мне не было и близко так весело, но я все же поддержал барона, бодро вскричав:

– Да! Не посрамим честь и все такое.

Он уже не слышал меня, весь подавшись в седле и пристально всматриваясь в густое зеленое марево между деревьев. Мы уже давно свернули с дороги, и теперь без помощи я бы вряд ли смог ее найти. Вокруг тянулись к слабому свету над головой огромные ели, конские копыта пружинили на толстом ковре прошлогодней хвои, заглушая шаги. Где-то вдалеке раздались звук рожка, яростный собачий лай. Север подал коня в сторону, пустил между деревьев, саблей расчищая обзор, я последовал за ним. Глаза барона хищно блестели, он то и дело втягивал носом воздух.

– Слышишь? Приближаются, будь наготове!

Только теперь я различил треск и гулкий топот. Судя по звукам, сюда ломилось целое стадо. За ним с рычанием и лаем неслась свора. Я поглядел в ту сторону, куда указывал барон и сперва не увидел ничего. Вдруг ветви словно разметало взрывом, и на относительно чистое пространство перед нами выскочил олень такой огромный, что меня взяла оторопь. Низко пригнув голову, он понесся в нашу сторону, за ним из кустов выметнулись трое оленей поменьше. Оленихи, поправил я себя, у этих животных не было рогов.

Олень уже сократил расстояние между нами вдвое, когда заметил засаду, но вместо того, чтобы свернуть, помчался в нашу сторону, выставив острые рога. Север поднял копье, хищно оскалился, в последний миг с руганью подал коня в сторону, уводя от удара. Олень пронесся между нами, едва не выдернув меня из седла. Мимо пронеслись две стремительные тени, с глухим топотом начали удаляться, грозя скрыться за деревьями. Я все еще глядел им вслед, когда услышал раздраженный вой Севера:

– Ну что же ты! Давай! Лови! Догоняй!

Я обернулся, барон уже оказался на земле, с ножом склоняясь над лежащей у его ног оленихи. Копье просадило ее почти насквозь, такой чудовищной силы был удар. Север вскинул руку, махал ей, крича:

– Давай, не стой столбом! Эх…

Он дернулся было к коню, раздраженно уставился на меня. Я повернул коня, бросил его следом за удаляющимся стадом. Навстречу неслись ветви, хлестали по лицу, так что пришлось уткнуться лицом в конскую гриву. Наверное, мне повезло: почувствовав, что опасность миновала, животные остановились на крошечной поляне, и я нагнал их довольно быстро. В тот момент, когда конь выбежал на открытое пространство, они бросились дальше. Из-за спины до донесся гулкий топот. Обернувшись и рискуя быть выброшенным из седла, я увидел в просветах между мелькающими ветвями догоняющего нас Севера.

Мы медленно, но уверенно настигали. Разогнаться здесь не было никакой возможности, да и олень был больше приспособлен к жизни в лесу, но то и дело цеплялся рогами, у него не получалось увеличить разрыв. Молодые самки же пугливо жались ближе к нему. Конь подо мной разогрелся, тяжело дышал, я порывался остановить скачку, дать животному отдых, но каждый раз оказывалось, что осталось совсем немного, буквально пара минут, и бег продолжался. Более того, я ощутил, как разогреваюсь сам, как меня начинает увлекать безумная гонка.

Внезапно я заметил, что освещение вокруг неуловимо изменилось. К бурому и болотному добавились изумрудные нотки, сзади что-то предостерегающе прокричал Север, но олени – вот они, до них осталось совсем ничего! Я пришпорил хрипящего коня, высвободил из седельных петель копье: один точный удар, и все закончится!

Картинка по сторонам поля зрения расплылась, потемнела, теперь я четко видел только находящееся впереди, но посчитал, что так даже удобнее. В беге оленей стало меньше суетливости, он словно плыли через изумрудное сияние, ставшее вдруг осязаемо-плотным. На короткий миг в голове мелькнула короткая мысль: что происходит? Все вокруг странно замедлилось, я попробовал шевельнуться, и тело отозвалось с задержкой, словно оказалось в комке плотной сырой глины.

Впереди, насколько можно было охватить продолжающим сокращаться полем зрения, разгоралось яркое зеленое пламя. Олени неслись прямо на него, миг – и все трое исчезли в короткой вспышке. Погибли? Но я сумел рассмотреть движение по ту сторону завесы. Меня влекло следом. Глаз уже различал медленные волны, прокатывающиеся по ее поверхности…

Меня что-то выдернуло из седла, с силой ударило о землю. Я растерянно моргал, увидев, как исчез в пламени конь, за ним последовал откуда-то взявшийся второй, пополз вслед за ними. Над головой что-то страшно заревело, меня ухватили за воротник, поволокли, я отбивался, как мог: там, по ту сторону зеленого пламени, меня ждали! Меня звали, обещая… обещая…

Я рванулся снова, но получил чувствительный удар по голове. В ушах зазвенело, морок вдруг начал отступать, черное ничто истаивало, возвращая обычный обзор. Изумрудное марево вспыхнуло с утроенной силой, но вновь раздался странно знакомый рев, и меня рванули, едва не оторвав воротник.

Наконец, я сумел оторвать взгляд от теряющей яркость и блеск завесы, повернул голову и не удивился, обнаружив за спиной Севера. Лицо благородного барона налилось кровью и блестело от пота, глаза широко распахнуты, но от чего-то создавалось впечатление, что он не видит ничего. Из оскаленного рта с хрипами вырывались ругательства, он всхлипывал, сипел перехваченным горлом. Я хотел помочь, начал отталкиваться ногами, но каблуки только сгребали хвойный наст. Наконец, последние слабые отблески света исчезли, в воздухе мерцали слабые зеленые искры, но и они быстро слабели и гасли. Движение прекратилось, и я упал на спину, чувствуя слабость во всем теле. Позади заворочался Север, он шумно дышал, шевелил губами, но я не сразу смог разобрать:

– Выбрались… Великое Солнце, выбрались…

Глава 9

Барон ослаб настолько, что теперь уже мне пришлось тащить его. Ухватившись друг за друга и раскачиваясь, словно шли не по лесу, а возвращались из кабака, мы едва плелись, когда впереди за деревьями появились загонщики. Они что-то кричали издалека, а приблизившись повылетали из седел, наперегонки бросившись к нам. Последнее, что запомнилось ясно: нас затаскивают на коней, дальше – только тьма.