По волнам житейского моря

скачать книгу бесплатно


В то утро всё было, как всегда. Кефаль проносилась мимо моей снасти, не обращая на неё никакого внимания, бычки и рыбки без названия клевали плохо и я уж начал подумывать, что обожание Феликса сегодня закончится и я получу от него фунт презрения. Как вдруг произошло совершенно необыкновенное событие, свидетелем и участником которого я стал.

Огромная серая чайка упала с высоты на розоватую гладь лимана. Фонтан брызг, скоротечная борьба и вот уже победительница, задевая кончиками крыльев об воду, пытается подняться с добычей в воздух. Рыбища огромна, тяжела и хлопает по воде хвостом, пытаясь обрести свободу. Чайка не может набрать высоту и, выбиваясь из сил, волоком тащит крупного пиленгаса на сушу.

И тут во мне проснулся первобытный добытчик. Бросив удочку, я метнулся к тому месту, где чайка выбралась на берег и заревел, как три белухи вместе. Вероятно, наши далёкие предки с таким же охотничьим рёвом отбирали добычу у леопардов и тигров.

Испуганная чайка взмыла в воздух, торопливо заглатывая что-то на лету, а на песке осталась, готовая к употреблению, очищенная, хоть сейчас на сковородку, рыба. Я подобрал полуфабрикат и отправился с ним домой.

Испуганная чайка взмыла в воздух

Завтрак удался и даже Феликсу достался хвост жареной рыбки. А вечером, вспоминая утреннее приключение и обиженную чайку, я загрустил. Вдруг стало как-то неловко за свой не цивилизованный поступок и я сказал об этом жене.

– Успокойся! Она ведь не голодная улетела. Голову с кишочками кто съел? Да и живёт чайка здесь, поймает ещё не одну большую рыбу. И вообще, разве ты не понял, что это был её подарок нам на завтрак? – сказала мудрая женщина.

В подтверждение её слов Феликс зажмурился и протяжно мяукнул.

Бой местного значения

Строительный десант стремительно наступал. Вдоль улицы, сгребая всё на своём пути, шел огромный импортный бульдозер с отвалом. Справа от расчищаемого участка стояла самоходная бетономешалка. А рядом с калиткой небольшого домика готовился к «боевой» работе автокран, бетонные плиты должны были подвезти с минуты на минуту. На обочине дороги в ярко-красном «Хаммере», как Мамай в ставке на Красном холме, восседал «полководец» – он же народный избранник и олигарх местного «розлива» Дмитрий Иванович Проскудников.

– Живей, живей скреби, – орал он бульдозеристу, как будто тот мог его услышать сквозь рёв тракторного мотора. Командный зуд не давал покоя Дмитрию Ивановичу и здесь, вдали от шикарного кабинета.

…в ярко-красном «Хаммере», как Мамай в ставке на Красном холме, восседал «полководец»…

У калитки своего дома в полной растерянности стояла Надежда Кузьминична, старенькая учительница, у которой учился в первом классе ещё папа Дмитрия Ивановича. Масштабное строительство рядом с её тихим домиком внушало ей тревогу и страх. А наступление продолжалось. В клубах дорожной пыли к месту «боевых» действий подкатил МАЗ с бетонными плитами. Дмитрий Иванович уже не мог оставаться в стороне. Как Чапаев на белом коне, бросился он в гущу событий. Размахивая руками, олигарх что-то торопливо втолковывал крановщику и водителю МАЗа. Заметив Надежду Кузьминичну, народный избранник недовольно хмыкнул, а увидев, что к ней подошли соседки, поморщился, как от зубной боли. Присутствие электората Дмитрию Ивановичу явно не нравилось.

– Задолбали эти бабки, – процедил он сквозь зубы.

И наступление продолжалось с новой силой. Обдав едкими газами из выхлопной трубы старушек, к крану лихо подкатил МАЗ. Из кабины высунулся водитель и крикнул:

– Ну что, скучаете, гражданочки? Скоро у вас тут весело будет.

Дискотека, танцы, бар, дорогие машины! Вот это жизнь! Радуйся – не хочу! – хохотнул он.

Готовый к работе кран, медленно развернул стрелу, стропальщики зацепили бетонную плиту, спрыгнули с машины и отошли в сторону.

Кран натужно зарычал, плита отделилась от платформы и медленно поплыла по воздуху

– Эй, бабульки, геть по норкам, не ровён час плитой зашибу! – крикнул из кабины крановщик и громко захохотал видя, как неловко старушки отступили за калитку.

Кран натужно зарычал, плита отделилась от платформы и медленно поплыла по воздуху. И тут произошло то, чего не мог предвидеть даже изощрённый ум олигарха. Вероятно, лапы у крана были коротки, только мгновенно, без предупреждения, ломая стрелу, кувыркнулся он на бок. Весёлый крановщик едва успел выпрыгнуть из своей кабинки.

Наступление захлебнулось. Бульдозер встал и из него вылез изумлённый тракторист. Водитель МАЗа схватился за голову, а ретивый слуга народа, грязно ругаясь и забавно семеня толстенькими ножками, направился к своему ярко-красному «Хаммеру».

Так поле боя неожиданно осталось за Надеждой Кузьминичной и её соседками, но до окончательной победы было ещё далеко и наступила ли она – история об этом стыдливо умалчивает.

Леночка

Плановый облёт вертолёта после регламентных работ подходил к завершению, когда на палубе над вертолётной площадкой появилась Леночка. На ледоколе её обожали все – и вертолётчики в том числе. Точёную фигурку Леночки не смог испортить даже полярный тулупчик, небрежно накинутый на её плечи. Ласковый арктический ветерок развевал светлые локоны. Леночка была великолепна. Потому – то в разгар полярного дня от её присутствия на палубе солнце засветило ещё ярче, сахарно-белые льдинки за бортом заискрились ещё сильней, море засияло синевой с нежно – голубым отливом, а усатому, строгому боцману с банкой из – под краски в руках, захотелось спеть какую – нибудь весёлую песенку. Мельком взглянув на Леночку, он замурлыкал себе в усы неведомую лирическую мелодию. И даже старый ледокол побежал резвее, разгоняя перед собой мелкие льдинки, а дымок из его высокой трубы стал едва заметен на фоне безоблачного неба.

Точёную фигурку Леночки не смог испортить даже полярный тулупчик, небрежно накинутый на её плечи

Леночка увидела вертолёт, висящий за кормой ледокола, помахала командиру ручкой и твёрдый, как скала, полярный ас превратился в беспечного Тома Сойера с соломинкой на носу. Только вместо соломинки в его руках был штурвал вертолёта. Машина за кормой ледокола завертелась в волшебном танце: она то кружилась волчком, то взмывала ввысь, то опускалась к самой воде. Воздушные пируэты следовали один за другим, бесконечным каскадом… Казалось, им не будет конца. Леночка стояла на палубе, широко раскрыв восхищённые глаза и слегка приоткрыв от изумления свой ротик. Спектакль закончился так же быстро, как и начался. Усталый Ми-2 сел на предназначенную для него площадку, техники занялись его обслуживанием. Разгоряченный феерическим полётом, пилот подошёл к Леночке.

Усталый Ми-2 сел на предназначенную для него площадку

– Ну как? – спросил он, улыбаясь.

– Да видела я, как ты выделывался и всё ждала, когда тебя … – и с алых губ Леночки слетело такое ругательство, которое редко услышишь и от пьяных мужиков в кабаке.

Санька опешил, командирская фуражка вывалилась из рук. Солнце потускнело и покрылось стыдливыми пятнами, небо поблёкло, сахарно-белые льдинки за бортом стали грязно-серыми, море помутнело и из нежно-голубого превратилось в иссиня-чёрное. Старый ледокол от неожиданности замедлил ход и растерянно крякнул, труба его сморщилась – и из неё повалили клубы чернущего дыма. Усатый боцман, владеющий ненормативной лексикой пяти континентов, вдруг умолк и после небольшой паузы произнёс:

– Эх, Леночка, день – то какой хороший был… – и с досадой плюнул в банку из-под краски.

Сладкая

Женской красоте посвящено множество строк в поэзии и прозе. Не обошла своим вниманием мировая литература и её влияние на мужские сердца. Наш маленький рассказик – еще одна капелька в эту сокровищницу человеческой мысли.

Во время визита на Российскую антарктическую станцию весёлые австралийские коллеги подарили начальнику огромный цветной портрет полуобнажённой красавицы из приложения к журналу Playboy. Шалунья в полный рост стояла на берегу лазурного моря, была хороша собой, игриво улыбалась зрителям и призывно помахивала им ручкой. Несмотря на почти полную наготу, шатенка сохраняла какую-то тайну, которую вот уже не одно тысячелетие пытаются разгадать мужчины.

Станционный плотник-краснодеревщик заключил портрет в изящную деревянную рамку и он занял подобающее ему место в балке начальника, мгновенно став станционной достопримечательностью. Всяк желающий мог приобщиться к прекрасному, посетив командирский балок. И даже разносы его обитателя переносились подчиненными с лёгкостью в присутствии прелестницы. Казалось, она жалеет провинившихся и незаметно от начальника сочувственно им улыбается.

Вскоре новость о чудесном портрете стала известна и на китайской станции, расположенной неподалёку. Китайские товарищи, пришедшие с дружественным визитом к российским полярникам, совершенно не говорили по-русски, но и без этого оценили прелесть чаровницы и долго стояли возле неё с восхищением цокая языками. А один из них, открыв от изумления рот, так и не смог закрыть его до конца встречи, чем вызвал улыбки присутствующих.

Во время визита на Российскую антарктическую станцию весёлые австралийские коллеги подарили начальнику огромный цветной портрет полуобнажённой красавицы

Прошло три дня и в балке начальника снова появился китаец. На этот раз рот его был закрыт, смущенно он поставил перед Михаилом Матвеевичем три бутылочки лучшего китайского пива «Спартак» и скромно сел напротив прелестной шатенки. Безотрывно смотрел он на красотку в течение полутора часов, потом поклонился и ушёл восвояси. Визиты странного китайца стали постоянными, но Михаила Матвеевича они не раздражали, а скорее забавляли, да и пиво оказалось действительно великолепным, и прогонять эстета он не стал. Три бутылочки лучшего китайского пива «Спартак», полуторачасовое созерцание портрета, неизменный поклон – и посетитель уходил, не произнеся не слова. Так продолжалось до конца зимовки.

Китайская экспедиция завершала свою работу. За ней пришёл пароход и поклонник женской красоты появился на Российской станции в последний раз. Как всегда, он поставил на краешек стола перед начальником три бутылки пива «Спартак», сел на лавку напротив портрета и погрузился в созерцание, потом поднялся, подошёл к красавице вплотную и, прислонившись щекой к её холодной, нарисованной груди, на чистом русском языке без акцента задумчиво вымолвил:

– С л а д к а я!

Михаил Матвеевич, много повидавший на своём полярном веку, от неожиданности открыл рот и чуть не упал со стула…

За маму

День авиации 18 августа на небольшом полевом аэродроме начался с проливного дождя. Праздничного построения не было и наша рота после завтрака отдыхала в огромной палатке, предвкушая блаженное безделье до самого отбоя. Ничто так высоко не ценится в армии, как праздничный выходной день. И вдруг полог палатки распахнулся и пред нами предстал старшина.

– Ну что, орёлики, есть возможность отличиться! Добровольцы! – зычно обратился он к роте.

Добровольцев не нашлось. Все понимали – выходной под угрозой.

– Ну что ж, тогда будем выбирать добровольцев, – усмехнулся старшина своей остроте.

– Так, орёлики! Комбат приказал привести в порядок помещение для приёма пищи в офицерской столовой. Разгильдяй Свинухов, Гущин, Кравцов и ты, – указательный палец начальника упёрся мне в грудь, – займутся этим ответственным делом.

«Почётного» звания «разгильдяй» Лёнька Свинухов удостаивался каждый раз, когда к нему обращался старшина. Трудно было найти в части более неряшливого солдата. Даже на парадной форме, за которой каждый военнослужащий следит с особым рвением, у него было множество пятен и пятнышек самых разнообразных форм, размеров и происхождения. Свою фамилию Лёнька полностью оправдывал и даже на прозвище «Свиноухов» не обижался. Комплекса по этому поводу у него не было.

– За мной, орёлики! – скомандовал старшина и мы сквозь ливень отправились совершать свой подвиг.

Заведующая лётной столовой Светлана Николаевна встретила нас приветливо и объяснила, что надо вымыть пол в зале приёма пищи и сделать это надо до обеда.

– Да-а-а… такую грязищу ровным слоем не размазать, – грустно констатировал Гущин, глядя на пол, усеянный комьями глины с сапог позавтракавшего лётного состава.

День авиации 18 августа

Деваться было некуда и мы, вооружившись вёдрами и тряпками, принялись за дело. Фронт работ оказался достаточно велик, но к обеду поставленная командованием задача была выполнена с блеском.

– На обед в солдатскую столовую не ходите. Я накрою вам столик здесь, когда поедят лётчики, – сказала нам Светлана Николаевна, принимая работу.

Мы пришли через час. Светлая, как солнышко, заведующая встретила нас у входа и провела в зал к уже накрытому столу. Там были борщ со сметаной и огромная отбивная с жареной картошкой, свежие персики и компот из черешни. Вся эта прелесть находилась не в алюминиевых мисках и кружках, к которым мы привыкли, а в красивых тарелочках и прозрачных стаканчиках. И самое необыкновенное – тут были вилки, о существовании которых мы давно забыли. А когда в маленькие блестящие рюмочки Светлана Николаевна налила немного водки и поздравила нас с праздником, мы окончательно потеряли дар речи.

– Дорогие мои мальчишки! С Днём авиации вас! Чистого вам неба, удачи и скорейшего возвращения домой! Сегодня мне хочется быть для вас мамой. Кушайте на здоровье!

Чтобы не смущать нас, Светлана Николаевна вышла из зала. От её простых слов перехватило горло.

…заступили в наряд по кухне. Место работы – овощной цех: сидим чистим картошку

Прошло пять дней. Разгильдяй Свинухов, Гущин и я заступили в наряд по кухне. Место работы – овощной цех: сидим чистим картошку.

– Мальчишки, привет! – услышали мы знакомый голос.

В дверях стояла и улыбалась нам, как старым приятелям, Светлана Николаевна.

– В офицерскую столовую бочку с солёными огурцами привезли, помогите открыть, пожалуйста, – попросила она.

– А мы не нанимались бочки открывать и вообще огурцы лётчикам привезли, пусть они и открывают, – вдруг нахально заявил Гущин.

От неожиданности Светлана Николаевна сразу сникла и тихо вышла из овощного цеха. Реакция Лёньки была почти мгновенной. Наотмашь ударил он кулаком в лоб сидящего рядом мерзавца, да так сильно, что тот перевернулся в воздухе вместе с табуретом, на котором сидел.

– Это тебе за маму, – презрительно бросил он лежащему на полу Гущину. Встал и ушёл открывать бочку с огурцами для летчиков.

А примерно через месяц я случайно узнал, что Лёня Свинухов – воспитанник детского дома и маму свою никогда в жизни не видел.

Ну, и гад же ты, Минька!

На утренней линейке десятому отряду дружины «Лазурная» пионерского лагеря «Дружба» было объявлено:

– Отряд «Отважных» в полном составе отправляется в поход по окрестностям лагеря со специальным заданием. Обед в поле сухим пайком. Тихий час в лагере. Ужин, кино и отбой по распорядку.

Отряд запищал от счастья.

После недолгих сборов ребята во главе с воспитателем Олегом Степановичем и вожатой Настей отправились в путь. Рюкзачки с сухим пайком мальчишки несли по очереди, а девчонки шагали налегке. Консервы, печенье и немного конфет должны были облегчить тяготы и лишения походной жизни. Им предстояло дважды перейти вброд горную реку, подняться на вершину высоченной горы, поразить аэростаты противника и козьей тропой, через горное ущелье, вернуться в пионерский лагерь. Задание считалось невероятно трудным, но отряд был полон октябрятского задора и с воодушевлением преодолел первое препятствие, форсировав бурную горную реку… по висячему мосту. Подъём на вершину высоченной горы тоже оказался нелёгким делом. Весёлая тропка к вершине петляла по яблочному саду и, несмотря на строгий запрет воспитателей, каждый боец счел необходимым пополнить сухой паёк фруктовой добавкой, от которой сразу распухли их карманы и карманчики. Вершина встретила отряд стаей вражеских аэростатов. Никто и не догадался, что ранним утром разноцветные воздушные шарики привязал к верхушкам невысоких деревьев предусмотрительный Олег Степанович. Он же позаботился о том, чтобы отряд успешно отразил нападение воображаемого противника и прихватил с собой в поход настоящую пневматическую винтовку, из которой каждый боец поразил, как минимум, одну цель. Девчонки стреляли не хуже ребят. Почётное право сбить последний аэростат отряд дружно предоставил вожатой Насте. Победу над неприятелем отметили печёной картошкой, консервами, и яблоками. Олег Степанович и Настя даже сделали вид, что не заметили, как бойцы отряда уплетали печёную картошку вместе с садовыми дарами. К счастью, животы у ребят после такого обеда не разболелись.

Генка и Колька подружились в первый же день пребывания в лагере, вот и в походе они старались держаться вместе. Вместе, тайком от воспитателей, рвали яблоки в саду, стояли рядом, отражая налёт неприятельских аэростатов, по-братски делили конфеты, а перед возвращением обратно на переправе через ручей даже промокнуть умудрились одновременно.

Краб potamon-tauricum

Друзья увидели в воде краба и бросились его ловить. Краба они поймали, но одежда и обувь оказались мокрыми. Вожатая ругала ребят за неосторожность, не подозревая об истинной причине происшедшего. Поимка краба для Насти осталась тайной, да и не все ребята поняли, что произошло.

Тихий час мальчишки десятого отряда начали не с традиционной битвы подушками, а с дискуссии:

– Что делал краб в ручье? И как вернуть его снова в Чёрное море?

В споре не принимал участия только Славка Минин, по прозвищу Минька. Он перешёл уже в третий класс и делал вид, что заботы первоклашек его не интересовали. Палата шумела и галдела. Несколько раз Настя входила и делала замечания, ребята притворялись спящими, а через несколько минут всё начиналось сначала. Наконец они угомонились – усталость взяла своё и бойцы заснули. Краб тоже успокоился в своей банке с водой под Генкиной кроватью.

Внезапное чувство тревоги разбудило Геннадия. Открыв глаза, он увидел Миню с крабом в руках.

– Фу! Забери свою дохлятину, – фыркнул Славка и швырнул краба с раздавленным панцирем на Генкино одеяло. Такой подлости Генка не ожидал, как пружина подпрыгнул он на кровати. Первый удар пришёлся Миньке прямо в глаз. Завязалась драка, палата ожила, на шум прибежали Олег Степанович и Настя. Дознание, проведённое ими по горячим следам, причины драки не выявило и наказаны были оба.

Так в Настиной рабочей тетради появилось название её будущей дипломной работы «Немотивированная агрессия у детей младшего школьного возраста».

А Ирка Смирнова, самая красивая девочка десятого отряда, сказала при всех на ужине:

– Ну и гад же ты, Минька!

Окопчик

Полк военно-транспортной авиации, в котором довелось служить Алексею, имел на вооружении большие, всепогодные корабли, способные выбросить десант в любой точке мира или перетащить через всю страну что-нибудь огромное, тяжёлое и очень секретное. Обеспечивать выполнение таких глобальных задач и была призвана метеослужба полка, при непосредственном участии рядового срочной службы Алексея Виноградова и его сослуживцев. Начальник метеослужбы полка капитан Холмогоров неустанно напоминал об этом личному составу.

Во время очередного напоминания Лёша нахмурился, отчего на лбу у него появилась складочка, делавшая его больше похожим на молодого учёного, чем на рядового срочной службы, и изрёк:

– Вот Вы, товарищ капитан, по боевой тревоге первым на разведку погоды улетите и все офицеры вслед за вами. А я в случае бомбового удара остаюсь погибать на аэродроме. У меня ведь даже маленького окопчика нет, а как же обеспечивать?

У рядового был серьёзный вид и командир не понял, шутит он или нет. Складочка на лбу углубилась и Алексей, со стороны, стал казаться умнее своего начальника. Капитана Холмогорова это сильно задевало и раздражало.

– Опять Виноградов умничает, – сказал прапорщик Петренко, входя в аппаратную.

Начальник с одобрением посмотрел на прапорщика и медленно произнёс:

– Окопчик тебе нужен, говоришь? Вот ты его и выкопаешь. Полного профиля, как положено, срок исполнения – три дня. Дежурства на метео не отменяются. Петренко, определите место и проследите исполнение.

– Есть! – рявкнул прапорщик. Ему тоже не нравился этот строптивый солдатик, задающий много вопросов, которые нередко ставили старого служаку в тупик.

Полк военно-транспортной авиации, в котором довелось служить Алексею, имел на вооружении большие, всепогодные корабли

– Может, лучше щель для укрытия от бомбёжки? – в раздумье проговорил рядовой.