скачать книгу бесплатно
– Смотри-ка, вот тебе и ответ на то, почему наш технический редактор уже не столь техничен. – говорит Грег, доставая из бака пустую бутылку из под коньяка. Алекс же откинув мешок, подходит к Грегу и присоединившись к нему, всматривается внутрь.
– Да, и вправду, здесь можно много чего почерпнуть для себя, о жизни отдельной ячейки общества, к примеру, как наше издательство. – сделал заключение Алекс.
– Добавь только не много знаний и можно без проблем обрисовать всю внутреннюю жизнь нашего коллектива. – заявил Грег, держа в руках коробку из под торта, который был съеден ими вчера у девчонок, в отделе менеджмента.
– Ну и как тебе послевкусие? – вставил своё слово Алекс, намекая Грегу на его вчерашнюю сладколюбивость.
– Не беспокойся, нормально.– ответил Грег, отбрасывая коробку в другой бак, который тем не менее и не смотря на более чем не подходящее утверждение «не к месту», вспомнил не только сладость торта, но и сладость губ именинницы, которые с таким притяжением покусывали кусочки торта.
– Слушай, я думаю, уже достаточно ворошить прошлое.– заявил Алекс, отбрасывая палку, с помощью которой, он так ловко приноровился ворочать мусор в баке.
– Да, пожалуй, мы уже получили общее представление о жизни человека.– в свою очередь сказал Грег, отойдя от бака, автоматически отряхиваясь от невидимой грязи, которая видимо незримо покрыла его, в процессе наблюдения за этими остатками былых событий, выпавших на долю их коллектива. Но Алекс, первый отложивший в сторону свой инструмент в виде палки, так и не торопится отойти от бака, а скорее даже еще больше заинтересовался его содержимым, раз полез туда рукой.
– Ну и чего ты там увидел? – заинтересованно спросил Грег Алекса.
– Смотри, что я нашёл, – Алекс ответил так, как это, наверное, делали первые наивные старатели на золотых приисках, показывая своему партнеру найденный золотой самородок, который вдруг становился причиной его скоропостижной смерти.
– И чего это? – спросил Грег, пытаясь рассмотреть невидимое им в руках Алекса.
– Смотри, какая изящная флешка, – подойдя вплотную к Грегу сказал ему Алекс, протягивая извлеченную из недр бака розовую, переливающуюся разноцветными камешками небольшую флешку.
– Так она, наверное, сломанная, – отстранившись от протянутой руки Алекса, предположил Грег, видимо, имеющий в себе брезгливость и не собирающийся брать в руки всякие неподходящие вещи, взятые из всяких там неподходящих мест. Хотя он, ещё пять минут назад сам выковыривал из бака коробку из-под торта, и не надо тут оправдываться, заявляя, что он, дескать, видел то, что брал в руки.
– Ну, не знаю, может и так, но такую красавицу всё равно бы рука не поднялась выкинуть, – заявил Алекс, по всей видимости, испытывающий слабость к броским вещам. А тут как раз в глаза и бросилась одна вещь, сочетающая в себе два в одном (брошенная в своей изящной оболочке).
– Ладно, пошли. У себя на компе проверим её состояние, – сказал Грег, увлекая Алекса за собой.
И надо сказать, что он очень во время решил оставить это, для кое-кого доходное место. А ведь эти кое-кто, надо заметить уже не малое время наблюдали за ними, претерпевая невыносимые муки, как похмелья, так и сопутствующим их образу жизни, нетерпениям сердца, с таким упорством, требующего от них непременного вмешательства в происходящее безобразие на их подконтрольной территории. И только приличный вид Алекса и Грига, не сразу позволил им перейти к решительным действиям против незваных гостей, вызвав временное замешательство в нестройных рядах, этих двоих кое-кого. Которые, опираясь друг на друга, с такой неприкрытой злостью следили за действиями этих незваных гостей, которых, наверное, и спасло от неминуемого возмездия, разве что только неприкрытое состояние этих кое-кого, которые и держались на ногах, лишь благодаря дружеской поддержке друг друга.
А ведь только стоило их разделить, и тем самым отнять дружеское плечо, то им, пожалуй, не устоять против этого вездесущего закона всемирного тяготения, который так и тяготит людей не малопьющих. А наши кое-кто несомненно относились к этой категории людей, которые не зная продыху, изо дня в день, не жалея себя предаются этой полюбившейся им привычки, которая увидев в них своих верных почитателей, отметив их печатью одутловатости и ощетиненности, как в мимике лица, так и в их скверном характере не знающего покоя, и привела их в полное соответствие, с их выбранным пути.
И когда один из этих кое-кто, видимо самый живой Кое, заметил, что их зона ответственности в виде мусорного бака подверглась разграблению, это, наверное, был тот момент, когда Алекс нашел бесхозную флешку (что сильно бы удивило его, заяви такое этим кое-кто, для которых слышать «бесхозное», оскорбительно для их хозяйского достоинства), и, не выдержав, да ещё прямо у него на глазах, такого хищного разграбления, дёрнулся вперед, чтобы поставить точку в этом, несомненно, недружественном акте агрессии по отношению к его интересам. Правда, при этом он не учёл особенностей своего нынешнего положения, стойкость и крепость которого зиждилась на единстве с его товарищем Кто, что не заставило себя ждать своими неприятными последствиями для их, правда уже не раз бывавших в таких переделках носов.
А ведь пока они были единым целым, им не были страшны и не физические законы, которым так подвержены простые смертные и не удары стихии, готовые промочить вас с головы до ног. Но стоило им нарушить эту скрепленную крепленым связь, как вместо одного целого, на свет появилось две и совсем не единицы, а всего лишь дроби, которые хоть и имеют числительное больше знаменательного, всё равно не имеют той устойчивости, которая есть у ровной единицы. Да и к тому же ускорение, вызванное рывком Кое, захватило врасплох Кто, который, не успев понять, что же такое случилось, в мгновения обоих ока, оказался поставлен в тупик, в виде положенного в этом месте асфальта.
И ведь что интересно, так это то, что бегущий автотранспорт по дорогам страны, отчего-то раз за разом находит такие места на дороге, где его ждет неприятности в виде отсутствия дорожного полотна в виде асфальта, когда в тоже время любители крепких напитков, вместо того чтобы найти для себя место помягче, в качестве площадки для приземления, раз за разом находят для этого, так не хватающего для дорог асфальт, после встречи с которым, их лица основательно преображаются, неся на себе отпечаток их кармы.
Впрочем и Кое далеко не ушёл и зацепившись за эту, такую непреодолимую преграду, как собственные ноги, которых, как он потом говорил, давно уже не чувствовал, полетел кувырком в пространство между деревьев, правда, уже на травку. Что, несомненно, способствовало спокойному уходу из поля зрения Кое-Кого, Алекса и Грега, которые в принципе могли еще долго не спешить, пока их незримая угроза в лице Кое-Кого находилась в таком плачевном состоянии не стояния, что впрочем, не мешало Кое-Кому, посылать в адрес этих подлецов проклятия.
Хотя, надо признать, что на этот раз мнения этого еще недавно сплоченного коллектива разделились, и если Кое отчетливо посылал свои сигналы в виде проклятий в адрес Алекса и Грега, то Кто скорее награждал соответственными эпитетами своего кореша Кто. Который своим безответственным поведением привел его в такое состояние, которое совсем не внушает уважение к нему у проходящих мимо девушек, склонность к которым всегда проявлял этот поверженный Дон-Жуан. Но при этом этот павший Дон-Жуан, как оказывается, втайне от своего товарища утаил бутылёк настойки, для распития его с дамой сердца Элкой. Что заставляет нас задуматься о судьбоносности этого происшествия, наказавшего этого недостойного собрата, возжелавшего и в связи с чем, променявшего узы дружбы своего кореша на мимолетную связь с этой паскудницей Элкой, которая ради хорошего фунфырика, готова на всё.
Но пока судьба закручивает свои памятливые узелки на лицах любителей приземленных желаний, Алекс и Грег спокойно минуют все переходы здания издательства и благополучно попадают в свой кабинет. Где Грег валится на свое кресло, дабы заняться очень важным делом, как проверкой работы своего кресла на его крутящий момент, то Алекс сразу же кидается к своему компьютеру, для того чтобы проверить работоспособность своей находки.
– Смотри-ка, работает. Просит отформатировать. Как думаешь, что делать? – с небольшими перерывами бросает фразы Алекс.
– Форматировать не надо, а вдруг там что-нибудь важное, – говорит Грег, продолжая крутиться.
– И что ты, хочешь посмотреть, что там на ней? – спрашивает Алекс, проявляя какую-то несвойственную ему этичность.
– Конечно. Может там важная информация. А от этого стоимость флешки на много возрастает. А флешка, как я понимаю, потерялась. Причем у кого-то из нашего издательства, раз она оказалась в мусоре, выносимым бабой как ее там зовут. Может быть, она случайно упала в мусорное ведро, не знаю. Так давай мы посмотрим, что на ней и если что, будем искать себе преференции в этом деле, – в свою очередь проявил свою меркантильность Грег, которая, впрочем, ему тоже была несвойственна. А кому, скажете вы, она свойственна, да и, пожалуй, не встретишь такого человека, который признается в этом. Ведь все вокруг щедрые и очень нравственные, так что и говорить тут ни о чём.
– Слушай, а здесь что-то серьезное, – заявил Алекс, раскрыв содержимое этого ручного носителя информации.
– Ну-ка, что там? – сказал подошедший Грег, перед лицом которого раскрылся файл с макетом какой-то версии книги.
– Ну, я так понимаю, с ней нам надо обратиться к нашим дизайнерам. Может, даже к той же Олесе, – сделал свое заключение Грег.
– К Олесе, это можно, – заявил, подмигнувши Грегу, Алекс.
– А чего это ты мне подмигиваешь? – засмеялся Грег.
– Я? Тебе? Да ни за что! – заявил, по своему мнению, полностью невиновный Алекс.
– Конечно, – ответил ему Грег, подходя к окну, у которого он задержался на мгновение, затем уже было хотел пойти назад, но заметив что-то там такое, решив остаться там, занял наблюдательную позицию. Алекс же ожидавший продолжения словесного диалога, сосредоточил свой взгляд на Греге. Но невнимание того к нему, и опять же внимание его к чему-то за окном, вынудило Алекса задаться вопросом.
– А что, собственно, он там увидел интересного, раз замолчал на полуслове и уставился смотреть в одну точку?
Но задавай, не задавай себе вопросы, от этого ничего не изменится и Алекс, в который раз подталкиваемый любопытством, привстал и подошел к окну, чтобы удостоверится в том, что там, по его мнению, нет ничего интересного. Что при первом невнимательном рассмотрении, может быть и показалось бы так. Но Алекс, следуя примеру внимательности своего друга, постепенно сфокусировал свой взгляд и наконец-то заметил то, к чему так пристально присматривался Грег.
А объектом его пристального внимания была всё та же территория, на которой находились мусорные баки и которая, по всей видимости, очень редко пустовала и, как сейчас, обрела в лице очень знакомых спин своих новых почитателей. Конечно, спина спине рознь и вот так сразу, разве можно определить, знакома ли тебе эта спина или же она наоборот, совершенно никогда не находилась в поле твоего зрения. Хотя в данном случае это не обязательно значит, что твоя спина не так уж не знакома обладателю той незнакомой для тебя спины и даже возможно, обладатель её не слишком-то тебя и долюбливает, что в полной мере можно отнести и к вам, так иногда испытывающего нервные конвульсии оттого, что обладатель той широкой спины, пролез вперед тебя без очереди.
Опять же спина обладает весьма обманчивой природой и взгляд сзади на спину еще не значит, что и передняя часть её обладателя, обязательно оправдает возложенные вашей фантазией на неё обязательства. Это вам не монетка, глядя на аверс которой, можно с точностью до копейки определить её реверс. Здесь же природа подкидывает вам такие свои загадки, что иногда даже и не знаешь, стоит ли обогнать, вон ту, такую многообещающую фигуру, вид сзади на которую просто потрясает вас.
И вот, если вы всё-таки решились и, ускорив шаг, обходите на повороте эту, по вашему мнению, обладательницу внеземной красоты спину, после чего вам остается лишь только насладиться воображаемыми вами видами. Но только стоит вам оглянуться, как исказившая ваше лицо гримаса разочарования, дает нам понять, что, пожалуй, вам не стоило торопиться, и надо было идти, как шлось, оставаясь в сладком очаровании своих представлений. Правда, надо признать, что обладательница сногсшибательной фигуры была само совершенство в своей красоте, вот только разве что где-то во внеземных цивилизациях. Но с другой стороны, будь она такая же красотка, что сзади, что и спереди разве бы это обрадовало тебя, ставшего в одно мгновение, как только ты на неё посмотрел, таким никчемным для неё парнем с нашего двора. Нет уж, лучше постоять и разочарованно повздыхать, чем стоя на том же месте, хватаясь за сердце, презирать свою такую ничтожность, не позволяющую тебе даже подойти и заговорить с ней, которая, быть может, совсем не против этого, но. Вот только это амбициозное «но», имеющее на все про все свое мнение, так и не дает тебе этого сделать.
Сейчас же Алекс, наблюдая за этими знакомыми спинами, сделал для себя признание, что обладательница одной спины у него, пожалуй, вызывает симпатию. Обладателю же соседней спины, неплохо было бы, со всей силы дать по ней хорошенько кулаком и когда он ошарашено на тебя посмотрит, сказать ему, что у него спина белая и вообще с первым апреля, которое правда уже прошло два месяца назад.
И как вы уже поняли, Алекс уже уяснил для себя принадлежность этой тыловой части организма, которые имели свое прямое отношение соответственно их рангу к Олесе и к Герман-ику. Но что же они делали в этом неподходящем месте, в столь неурочный час? Давайте не будем задаваться этим вопросом и просто проследим, что же они там делают.
Так расстояние от окна, где находились наши герои, до того места, где находились баки, было не столь уж значительным, но тем не менее, с их места можно было только наблюдать, тогда как услышать что там говорят не представлялось ни малейшей возможности. Так что нашим наблюдателям, исходя из представившейся им визуальной картинки, только и оставалось, что делать свои мыслезаключения, что же все-таки там происходит.
А происходило следующее: фигура принадлежащая Олесе находилась в более статичном состоянии, когда как Герман-ик не стоял на месте и все крутился вокруг Олеси, пытаясь к вящему мнению Алекса, вскружить ей голову. А ведь этот Герман-ик не так просто крутился вокруг, он еще к тому же совсем не держал свои руки на привязи, а наоборот, пытался с помощью каких-то ловких жестикуляций втолковать ей что-то, но наверняка, какую-нибудь пагубную мысль. Что, почему-то, совершенно не нравилось Алексу, которому в этот момент так захотелось выкрутить руки этому Герман-ику, чтобы тот напрочь забыл, как руки распускать. Но тот, находясь в неведении этих замыслов Алекса, не прекращал свои такие наглые действия и даже попытался пару раз взять Олесю за локоть. Отчего Алекс, в тот же момент почувствовал, что в их кабинете стало нестерпимо душно и жарко, раз его лоб покрылся испариной, и он уже было решил пройти на улицу проветриться и заодно закинуть этого наглеца Герман-ика в один из баков, где, по мнению Алекса, ему и место. Но неожиданно для Алекса, видимо, обладающего даром пространственного внушения, Герман-ик не дожидаясь спуска Алекса или кого бы то ни было, берет и сам лезет в мусорный бак, чем заставляет Алекса и Грега невольно посмотреть друг на друга, безмолвно вопрошая друг друга:
– А что, собственно, происходит?
Где они поначалу так и не могут прийти к разгадке происходящего, но затем происходит внезапное озарение и они одновременно бросают свой взгляд на стол Алекса, где лежит флешка. После чего они, опять же ни слова не говоря, разворачиваются и вновь припадают к окну, чтобы уже с высоты своего понимания насладиться происходящим.
Между тем, Герман-ик продолжал свои раскопки и, как было заметно, он уже начал испытывать нетерпение от того, что они ни к чему не приводят. В то же время наши приятели как раз наоборот испытывали определенный душевный подъём, чем они, впрочем, громогласно не хвалились и только слегка похихикивали, стоя у окна. Но тут может возникнуть логичный вопрос, а верны ли предположения Алекса и Грега насчёт предмета поиска Герман-ика, который, быть может, совершенно по другому поводу занялся раскопками в этом неподходящем месте. Но пока он роется в баке, я постараюсь по-быстрому, рассказать предысторию этого выхода Герман-ика на сцену, находящуюся на задворках издательства.
Как рассказывала Олеся, она работала над эскизом проекта, при этом вся её подготовительная работа находилась на этой пресловутой флешке, которая в тот момент расположилась в гнезде компьютера. И вот в один из моментов, посредине рабочего дня к ней в кабинет зашла уборщица, баба-как-там-её-зовут, и Олеся, дабы ей не мешать, решила сделать себе перерыв, отлучившись в кафе, чтобы попить кофе.
По возвращению же обратно, она к своему ужасу не обнаружила на месте той самой флешки, на которой находился плод её долгой работы. Естественно, она бросилась искать эту бабу-как-там-её-зовут, которая совершенно не вняла к предъявленным требованиям Олеси, заявив, что она ничего не брала и вообще не знает такого заумного слова. В этот момент и появился, откуда-то прознавший о случившемся, Герман-ик, который тут же присоединился к требованиям Олеси и, используя свой административный ресурс, стал грозить уборщице бабе-как-там-ее-зовут различными санкциями, на что получил её жёсткий скорее посыл, нежели ответ (ну, а что с нее возьмешь).
– Я ничего не поняла, а если тебе так надо, то иди на задний двор и ищи там. Потому что я все уже выбросила. И вообще, убираешь за ними их срач, а они всё строят из себя незнамо что! – в конце озвучила свою позицию баба-как-там-её-зовут и, повернувшись к ним задом, была такова. Тут уж Герман-ику ничего не остаётся делать, и он вызывается отыскать для Олеси эту виновную в ее страданиях флешку. В результате чего, они и оказались в данном месте, под наблюдением не одной пары глаз, выглядывающих из окна кабинета Алекса, Грега и плюс еще Кое-Кого.
Между тем, для Алекса, хотя, надо признать, некоторую предвзятость его мнения, роль Герман-ика во всей этой истории выглядела не столь однозначной. Ему показалось странным то, что Герман-ик, еще не зная причины требований Олеси к уборщице, вдруг проявил проницательность и предъявил претензии на флешку, когда как Олеся, следуя своей женской сущности, даже не успела распространиться о своей потере.
И вообще, оказаться в нужное время в нужном месте, по мнению Алекса, надо очень постараться. Что не может не вызвать вопросы. Ну, а на счет судьбы, то на это можно сказать то, что она два раза не попадает в одну воронку, и раз флешка была вручена ему судьбой, то другие действия с ней могут быть признаны искусственными манипуляциями, имеющими под собой частные интересы. Да, вот именно, интересы. Ну, а в чем же собственно, заключался интерес Герман-ика, кроме разве что того, чтобы выказать свою нужность и вызвать благодарность Олеси, так и остается невыясненным. И вот только не надо говорить, что чужая душа потемки, ну а черная и вовсе, остается во всей ее дьявольской сумрачности вне зоны вашего понимания.
Но давайте не спешить с такими обвинениями, ведь это всего лишь, как я уже заметил выше, есть предвзятое мнение Алекса, не испытывающего большой любви к Германику, который, надо отдать ему должное, отвечал взаимностью. И надо было видеть выражение лица Германика, когда Алекс неожиданно для всех… Но давайте не будем опережать события и продолжим всё по порядку дальше, тем более ждать развязки осталось не так уж и долго. Да и к тому же Герман-ик уже признал свое поражение и, плюнув на бак, проследовал вместе с Олесей назад, в здание издательства, чем заставил встрепенуться не только наших приятелей, но и наблюдающего за его действиями Кое-Кого, оставшегося в единственном экземпляре и состоящего из одного Кто.
Что же касается Кое, то он, после падения в мягкую травяную постель, в силу перенесенного потрясения от пережитой несправедливости и вследствие падения, сотряся свой мозг, отказался подниматься и, не желая больше видеть этот невыносимый мир, закрыл глаза и уснул как младенец. Кто же тем временем сумел подняться и сесть на лавочку, после чего нащупав в своем кармане целый бутылек, решил, что, пожалуй, даже неплохо, что его кореш, лежа в кустах, успокоился и ему остается лишь достать немного закуски, для того, чтобы произвести неизгладимое впечатление на Элку и уже получить от нее то, что он жаждал нащупать.
Но пока этот Кто пускал слюни, представляя свои развлечения с Элкой, к его кормовому месту подошли Герман-ик и Олеся, что заставило отпасть оставшееся от челюсти Кто. Для которого вдруг все установки этого мира утратили свое закрепленное значение и он, чувствуя, что этот мир рушится прямо на его глазах, решил что всё, время уже нельзя терять, и, быстренько достав бутылек, в один заход заглотнул в себя его содержимое. Которое, встретив благоприятную для себя среду в организме Кто, мгновенно впиталось и наконец-то для этого Кто всё встало по своим местам и он, бросив прощальный взгляд на небо, скатился вниз в объятия своего кореша Кое. И уже чуть погодя до ушей проходящих мимо этого места прохожих донеслись возникающие время от времени бормотания, которые, при внимательном их изучении, сводились к какому-то неизвестному в этой реальности слову «Эллайя».
– Что, сейчас ей отдашь? – как только представление на заднем дворе издательства закончилось, спросил Грег у Алекса.
– А чего тянуть то, – заявил Алекс, беря в руки флешку.
– Уж очень хочется увидеть глаза, – подойдя к двери, улыбаясь, продолжил он, правда, при этом не уточнил, чьи глаза он всё-таки хотел бы увидеть, что даёт нам основания считать, что, несмотря на привлекательность глаз Олеси и последующее появление в них радости, Алекс в меру своей злопамятности, хотел насладиться потерявшим свою орбитальность округлением зрачков Герман-ика.
Что и говорить, а Грег, по своим тайным соображениям, посчитал нужным поприсутствовать при таком замечательном событии. Тем более кто знает, насколько крепкие нервы у Герман-ика и выдержит ли он наплыв своих чувств, не сорвав их на Алексе, которому в этом случае, дабы отразить атаки разгоряченного Герман-ика, возможно, понадобится дружеское плечо. Правда, эта была версия прикрытия, а если честно, то Грега просто распирало любопытство, и он ничего не мог с собой поделать, и был вынужден проследовать вслед за Алексом. Не все же только тому следовать по пятам уже своего любопытства.
– Олеся, не переживайте. Ничего, всё образуется. Что ж делать, придется поднапрячься и, знаете ли… Я вам помогу, – стоя в коридоре, Герман-ик успокаивал Олесю, чьи глаза наполнились такой сладкой для сторонних воздыхателей влагой, при виде которой, уже сердца внимающих наполнялись своей влагой сладострастия. В связи с чем, можно ответственно заявить, что Алекс проявил недальновидность, предпочтя этому взгляду, вид поверженного Герман-ика, который преодолев зону комфортности между собой и Олесей, всё продолжал её увещевать.
– Давайте сегодня, после окончания рабочего дня, заходите ко мне, и мы вместе попытаемся восстановить утерянное.
Что опять же дает нам основание думать, что все-таки подозрения Алекса насчет Герман-ика были не такими уж и беспочвенными.
Но вот, в коридоре появились наши друзья и Алекс, демонстративно покручивая в руке флешку, с вызовом во взгляде, твердым шагом направляется навстречу этому завлекателю невинных и таких доверчивых существ как девушки Герман-ику. Который, стоя боком к ним, как будто что-то почувствовал и, заметив боковым зрением двигающегося навстречу ему Алекса, решил-таки развернуться к нему. Олеся же, заметив эти движения своего визави, также не осталась на месте и тоже развернулась навстречу тому, что она пока еще не знала. Но вот, между Алексом и этой парочкой образовалось пустое пространство и Герман-ику с Олесей уже никто не мешает, не заметить блестящий предмет в руках Алекса. Взгляды Герман-ика и Олеси, как магнитом притянуты этим ярким предметом в руках Алекса. Яркий свет, отражающийся от его цветных камешков, так красочно переливаются, отражаясь в наполненных радостью глазах Олеси, и так остро режут глаза Герман-ика, теперь уже наполненных бессильной яростью. Олеся не выдерживает и делает несколько шагов навстречу Алексу, который говоря: «Вот нашёл. Твоя?», – протягивает ей этот предмет раздора.
– Конечно, твоя, – хочется крикнуть Олесе, но она полна радости, да и природная скромность заставляет попридержать эти слова до лучших времен. Так что она только и говорит.
– Да, моя.
Правда, её интонация сказанного подразумевает и первый вариант ответа, так что имеющий уши, да услышит. А Германи-ик, видимо, имел их, раз его весь вид говорил: лучше бы я этого не слышал. А еще лучше было бы, если бы этот Алекс провалился куда-нибудь в тартарары. Что в принципе можно устроить, создав ему невыносимые условия работы и первым, что надо сделать, так его нагрузить работой и лишить премии.
Алекс же положил флешку в руки Олеси, которая почему-то совсем не торопилась отнять свои нежные ручки от рук Алекса. Чему, конечно же, есть объяснение в специфических особенностях флешки, которая требует к себе деликатного обращения (спешу успокоить тех ревнителей чистоты, которые так всегда торопятся загрязнить своими откровениями информационный эфир. Хоть флешка и побывала в местах не столь отдаленных, она с помощью гигиенических салфеток приобрела свою прежнюю чистоту, так что можно было не бояться взять ее в руки), и прежде чем изменить её местоположение, необходимо выполнить определенные действия для безопасного ее извлечения, и уже после того как получено это разрешение извлекать ее. В данном же случае, Олеся, видимо, испытав все эти потрясения, перепутала все эти команды по работе с флешкой и вместо того, чтобы запросить команду– забрать этот носитель, искала противоположную команду, как бы оставить свою руку подольше в руке Алекса, который с такой деликатностью, с помощью мизинца поджал её ладошку. Но непонятливый Алекс, вдруг одёрнув свою руку, заявил:
– Ну, тогда пока.
После чего, не сводя своего взгляда с Германика, отправился вперед по коридору в сторону автомата, чтобы освежить свое пересохшее горло.
И как только они с Грегом завернули за угол, то безудержный смех не вдруг подкосил их. Они беззвучно стали корчиться от этой напасти беззаботного человека, чем напугали проходящую мимо них бабу-как-там-её-зовут. Которую, к слову сказать, с её такой твёрдой жизненной позицией на всё, не так уж легко вывести из себя. Правда, уже через мгновение, баба-как-там-её-зовут собралась и, подняв упавшую швабру, и вынеся свой вердикт: «Ну и придурки!», – удалилась прочь от этого, по её мнению, сборища бездельников.
– Слушай, – заявил Грег Алексу, когда они вернулись в кабинет.
– Слушаю, – ответил Алекс, чувствуя, что он после этого получасового смешливого марафона уже ничего больше не в состоянии сделать. У Грега же, в отличие от Алекса, зародилась одна мысль насчет Олеси, и он хотел её развить, предварительно заявив это.
– Слушай.
Но потом, как только он озвучил это первое слово, для него стало ясно, что, пожалуй, сейчас не самое подходящее время и он, достав написанное им вчерашним вечером, изменил первоначальную направленность своего разговора.
– Так вот, я вчера вечером посидел и сделал небольшие наброски, по поводу того нашего вчерашнего непотребного незнакомца, – заявил Грег.
– Да неужели. Так быстро? – ответил ему Алекс.
– А чего тянуть-то. Вдохновение не умеет ждать. И как только появилось, изволь поспешать, иначе… Но ты сам знаешь, – ответил Грег, занимая место за своим столом.
– Так вот, первая глава: «Выброшенный из памяти».
– Ну-ну, – только и ответил Алекс, тем самым давая старт Грегу, который и ознакомил его своей работой, с которой мы уже ознакомились где-то там выше. Но так и должно быть, когда ты находишься в преимущественном положении над всем нижеизложенным. И ты, используя свой читательский ресурс, можешь маневрировать, либо возвращаться назад к понравившемуся моменту, либо гонимый любопытством заглянуть на последнюю страницу. Но разве смысл повествования заключается лишь только в том, чтобы в последней главе рассказать вам, кто же всё-таки убил Эдвина Друда.
Наверное, и творцу, если бы смысл жизни заключался всего лишь только в её конечном результате, было бы бесконечно скучно, наблюдая за всеми перипетиями вашей жизни, конец которой он уже запрограммировал на отметке, к примеру в N-лет. Наверное, для него, как и для каждого из нас, также бесконечно важно именно как прожит этот отрезок под названием жизнь, без чего мы, наверное, и не согласились бы прийти в этот мир. Книга же даёт вам возможность ощутить свою связь со временем, которое так жёстко регламентирует всё на этом свете, и которое, в случае необходимости, возьмёт и вытащит из прошлого напоминание для вас, ткнув вас в него лицом, тем самым подсказывая: «Эй, смотри, не зарывайся».
Но бывает так, что время возьмёт и пойдёт вам на встречу, дав вам возможность заглянуть в будущее. А ведь всё дело в том, что вы для времени, как раскрытая книга, с правом вносить свои поправки в летопись вашей жизни, действуя согласно своим воззрениям на вас, то замедляя свое течение, то наоборот, перепрыгивая со страницы на страницу. Так что, не упускайте возможность и побудьте на мгновение на его месте в качестве наблюдателя. Хотя, почему наблюдателя? Ведь только от вашего мировоззрения и зависит понимание развивающихся событий, которое может совершенно не стыковаться с тем, что думал по этому поводу сам автор. И знаете, ведь это совсем неважно, раз время у каждого своё и общее одновременно.
Конечно, возраст книги исчисляется несколько иначе и зависит от вызванного к ней интереса, который и является эликсиром её молодости, позволяющим продлевать годы её жизни до бесконечности, но это формула работает только для определения её жизни вне пределов самой книги. Сама же книга имеет свою внутреннюю жизнь, завязанную на жизни её обитателей, которые в ней живут своими страстями, наделёнными своим автором, когда сама её жизнь, уже находится в зависимости от указанного в ней времени, ну и, наверное, в зависимости от количества страниц, на которых запечатлены все перипетии сюжета.
– Что-то я не пойму, к чему это вы клоните? – вдруг встрепенётся очень мнительный гражданин, заглянет на последнюю страницу и гневно заявит:
– Так, что всё это значит?! Вы, да какой вы. Ты! Что ты нам тут лепишь о неважности концовки?!
– Ну что, заинтриговал. Если так, то тогда продолжим, только уже теперь без этого мнительного гражданина, который уже соблазнился своим яблоком и тем самым выгнан за чертоги фантазии-рая, в серое бытие реальности.
ГЛава.8
Записанный в паспорте
Порт в своём именовании, как и многое в этом мире, несёт в себе большую многовекторность обозначений. Порт – это и одновременно статическая единица, как место для стоянки кораблей, и динамическая величина, как врата, служащие переходом в какой-нибудь другой мир. Что касается человека, то он также не собирался оставаться в стороне и создал для себя порты приписки, в которых закреплял свою существенность на определенный момент, в соответствии с которой мог двигаться вперед по океану жизни. Но так как человек по своей природе весьма деятельное, не стоящее на месте существо, которое даже лёжа на диване изменяется, время ему в помощь, то за его временным статусом закрепили порт приписки, находящегося в состоянии покоя или passives. Правда, некоторые патриции, наверное, как раз самые видные деятели, так любящие возлежать на диванах, настаивают на употреблении в данном случае слова passus. Собственно, это не удивительно для тех, кто очень любит совершать свои путешествия, двигаясь по течению и чьё движение – passus, в принципе, тождественно бездеятельности – passives.
Так что в данном случае, можно долго спорить, бесполезно доказывая эту разницу значений, вашему возлежащему на ложе оппоненту, который что только и делает, как поправляет под собой подушки, чтобы придать равномерность своим пролежням. Но что же всё-таки значит для человека этот его порт приписки? Или же, в конце концов, нам так и не удастся прийти к общему мнению, которое, впрочем, сейчас не так уж и важно. И если для кого-то порт, закрепляет его не изменчивость, пределы совершенства с неспособностью на большее, то для других, он всего лишь временное пристанище, подпитывающее для последующего рывка. Так и получается, что смотришь на фотографии, раскрывающие ваши изменения под воздействием времени, и не видишь существенных отличий, которые внешне хоть и видны, но не полностью отражают суть перемен. Хотя вот взгляд ваших глаз, не подвластен времени и не даст вас обмануть, раскрывая истинность произошедших с вами перемен. Но, наверное, так и должно и быть, и в согласии с тем, что если кому-то что-то предназначено, то так тому это и приписано.
Так что, кажется, Олег, раскрывая паспорт, ожидал с помощью него, если не познать себя, то хотя бы узнать, кто же он такой и как же всё-таки его зовут. И он, действуя так, как в этом случае поступает любой среднестатистический человек, раскрыл его на той странице, с которой, по его и мнению любого, кто имел дело с паспортом, должна на вас воззриться физиономия того, кому он и должен принадлежать. И, надо сказать, что Олег не ошибся, и на него действительно с этой страницы паспорта воззрилась физиономия, вот только не та, которую он ожидал увидеть. Конечно, тут может возникнуть логичный вопрос: «А кого он, собственно, ожидал увидеть?». Если, как вы уже заметили выше, он совершенно не мог идентифицировать себя и в связи с чем, должен был бы рад любому своему определению, кроме разве что Оба-мы, в чём не нужно усматривать моих расистских убеждений, а просто принять мой политический антагонизм.
Но давайте не будем, придавать значение этим поверхностным замечаниям очень доморощенного политика, который живёт в каждом из нас, и призовем свою внимательность, которая уже должна подсказать, кого же всё-таки увидел, кажется, Олег, раскрыв паспорт. Да, это был он, так пристально, снаглой ухмылкой, уставившийся прямо в глаза, кажется, Олегу, смотрел с фотографии его одноклассник Лёха. И ведь в какую сторону не отводи паспорт, он, как завороженный, не сводит взгляда, с, кажется, Олега, при этом не забывая ему заговорщицки подмигивать наглыми глазами. И даже, наверное, перевернув паспорт другой стороной, он и там не закроет свои зенки, и станет посмеиваться над твоим таким бесполезным маневром.
Но, может, он просто случайно, каким-то немыслимым образом засунул в карман паспорт этого уже так ненавистного ему Лёхи? Пытаясь найти для себя объяснение, кажется, Олег поворачивает лицо к окну автобуса, отражение которого должно расставить все точки над «и», которое и расставило их, не щадя его чувств. К изумлению и ужасу, на него из темной глубины сумерек смотрела та же наглая физиономия Лёхи, которая, хоть и не улыбалась, но с хитрым взглядом ничего не упускала из виду и до самых печенок проникала, в, кажется, уже не понятно кого. Кажется, всё-таки Олег ещё полностью не доверился отражению в окне автобуса и, чтобы исключить всякую ошибку, отбросил паспорт на колени, схватил себя руками за щеки, для того чтобы через осязаемость ощутить и тем самым удостовериться в принадлежности этого лица в окне. Отображение не стало мучить, кажется, Олега, и в то же мгновение отозвалось на его вызов, схватив себя за свои щеки. Тому показалось мало, и он стал с усердием вращать свои оттянутые щеки по часовой стрелке, а иногда даже, не следуя равномерности хода, со всей силы оттягивал кожу лица вверх и вниз, чем вызвал смятение в душе кондуктора, случайно бросившего на него взгляд.
А ведь при этом кондуктор уже успокоилась и ехала в благостном предощущении того, как приедет домой и своим появлением воздаст бесплатное средство (Спросите: «Как?», а так, и дальше на правах рекламы.) от запора своей второй половине. А тут такое странное поведение пассажира, который, к слову сказать, сразу ей не понравился. Это заставило её почувствовать знакомые позывы, которые она только что предполагала вызвать у своей второй половины (А ведь кондуктор была крепким орешком и не раз только своим видом, разгоняла прочь таких нервных пассажиров. Хотя людей всегда пугает непонятное, что, наверное, и заставило её ощутить этот страх.).
– Да что же он такое делает? – всё больше впадая в панику и прижимая всё сильнее к себе сумку с выручкой, размышляла кондуктор. – Неужели на нём одета маска, но тогда зачем? – дрожащим нервным внутренним голосом размышляла она. – Неужели он хочет взять меня в заложники и угнать автобус куда-нибудь за границу (Естественно, она имела в виду границу МКАДа, где жизнь совсем не та.)? И зачем я только была столь невнимательна к нему и позволила себе грубость? – укоряла кондуктор свой нрав.
– Но он вряд ли может действовать без сговора с водителем, – посетила проницательность кондуктора, которая на досуге любила почитать женские детективы и, можно сказать, теоретически была подкована, так что могла разобраться во всех этих преступлениях и заговорах, ниточки которых всегда ведут к тому, на кого сразу и не подумаешь.
«Васильич, прости меня за то, что я не всегда выполняла план и иногда утаивала выручку, – молила она водителя и ввиду существующих обстоятельств не выказывала себя ничем. Только её взгляд, полный мольбы, говорил, что впредь она будет более ответственно подходить к выполнению плана, чем обеспечит премией Васильича, который, видимо, не выдержал существования без премии и, поддавшись на уговоры этого человека в маске, решил угнать автобус. – Но если всё-таки Васильич является тем мозгом, который организовал это преступление, то пусть он не думает, что уйдет от возмездия и, несмотря на то, что его последний волосок с головы упал ещё в прошлом веке, я отыщу их корневые остатки и, не обращая на его мольбы, повыдергаю их все до последнего», – всё-таки влезла в разговор язвительность кондуктора.
В свою очередь, кажется, Олег устал от усердия крутить свои щеки и, подняв паспорт, приступил к его изучению. Тот, по всей видимости, не переставал удивлять своего владельца, выдавая ему всю его записанную подноготную. Прочитав свои инициалы, кажется, Олег наконец-то стал просто Олегом. Хотя он почему-то… хотя почему? А потому, что после увиденного отражения он ожидал увидеть в графе «имя» запись «Алексей», которая, как говорилось выше, удивила его именем Олег. Но почему же так получается, если с Алексеем у него ассоциируется совсем другой человек: его одноклассник, а он, как оказывается, внешне выглядевший как Алексей, чувствует себя сторонним человеком, правда, кем, тоже остается совершенно непонятным. Но почему тогда его связь с внешним миром ограничивается через этого Алексея, о котором он знает только то, что они с ним когда-то вместе учились, что, впрочем, тоже не наверняка, так как он ничего об этом не помнит. Но, так или иначе, Олегу придётся в поисках себя отталкиваться от этого мифологического Алексея, которого он, возможно, тоже придумал, сидя в одиночестве и чокаясь со своим отображением в бутылке с надписью на этикетке «Алексеевка».
Что ж делать, и Олег продолжает листать паспорт, который даёт ему подсказки о его месте жительства, и том, что он, возможно, там живёт не один, а именно с некто гражданкой К. Марией. Она является его с такого-то года законной супругой, к коей ещё прилагается двое разнополых детей десяти и двенадцати лет. Что же он мог сказать по этому поводу, кроме того, что имя его супруги ему даже очень понравилось. Да ничего, что, надо признать, не сильно обрадовало Олега, да и Мария, вероятно, была бы не в восторге, услышав такое о себе (А ведь, паразит, клялся помнить её всю свою жизнь. Да, права была мама, когда говорила, что его словам грош цена.). Правда его мнение о её имени даже немного польстило её, так мало слышавшей от него комплиментов.
Ладно, жена… Она и при здравой вашей памяти, дабы не отягощать вас в её отсутствии, как всякий заботящийся близкий человек не загружает её лишними мега-данными о вашей несвободности. Так что вы, с легким сердцем, пока можете гулять по жизни, правда, при этом не забывая не загуливать. И только уже придя домой, ваша память вновь включает эту на время отключенную ячейку под названием «Ваше семейное положение». Но то, что он не помнил своих детей, очень сильно его встревожило. Ведь это ему казалось странным. Видимо, какие-то вещи в нём, как инстинкты, всё-таки остались функционировать. Так вот, как помнило его естество, зов крови должен нести в себе генетическую память, и он, по крайней мере, должен был бы почувствовать свою кровь и плоть. Хотя опять же, он их ещё не видел, так что можно сделать на это поблажку, только непонятно кому, ведь кроме природы и Олега, как её творения, здесь больше никого нет.
Ну а кондуктор не в счет. Правда она между тем, видя, что пассажир не пытается достать пистолет и предъявить свои требования, на которые она, как человек с принципами, никогда не сможет пойти, даже если они, эти требования, не будут идти в разрез с её желаниями, немного успокоилась. Что также могла бы, со всей ответственностью подтвердить и её вторая половина, ежедневно испытывающая на себе крепость этих принципов, не дающих ему спокойно жить.
Правда, в один момент кондуктору пришлось призвать всю свою мужественность, которой, к слову сказать, было гораздо больше, чем женственности. А случилось то, что её странный пассажир вдруг поднялся с места и посмотрел на неё, как ей показалось, глазами полными адского огня. Что неудивительно, раз он, по мнению кондуктора, наверняка был одним из верных адептов самого Сатаны. И кондуктор, про себя перекрестившись, уже приготовилась дать ему достойный отпор, применив для этого имеющийся в её арсенале оружия голос, который своим истошным криком мог достать самого злостного безбилетника. А тут ситуация из ряда вон выходящая, и она своим криком: «Мама, помоги!» – даже, пожалуй, лишит дара речи не только этого дьявола, но в запальчивости может зацепить и водителя Васильича, который, потеряв душевное равновесие, может не совладать с управлением и выехать куда-нибудь в кювет.
Но этот дьявол, видимо, ощутил всю силу веры кондуктора, не стал её искушать и двинулся вперед по салону автобуса и, остановившись у информационного табло, принялся что-то там для себя выяснять. Затем он повернулся и двинулся назад в сторону кондуктора, которая, заметив, что тот немного прихрамывает, сразу поняла, что только дьявольские копыта и могут служить причиной хромоты этого беса. А то, что он пару раз упал, пытаясь войти в салон автобуса, ею было напрочь забыто. Хотя она сама, наблюдая за этой картиной восхождения, заявляла, что никогда не забудет этой веселой катавасии. Но вот это исчадие ада подходит к кондуктору, и из его рта вырывается, нет, конечно, не дьявольский огонь, своим жаром испепеляющий именно кондукторов, нет, вместо этого он спрашивает её, какая следующая остановка. В другом бы случае, кондуктор весело поддела бы того гражданина, обратившегося к ней с такой наглой просьбой, заявив: «Раскрой глаза, чё, не видишь, что ли, мы уже…». Ну и так далее.
