скачать книгу бесплатно
Так что, Алекс с Грегом, переглянулись безмолвно, сказав друг другу: «ну-ну», и принялись приводить в порядок свои рабочие столы.
– Слушай, я тут что подумал, – сказал Алекс, складывая в сумку какие-то бумаги.
– Ну? – последовал ответ Грега.
– Я думаю, что на каждый административный рычаг воздействия всегда найдется свое творческое оружие возмездия. В связи с чем, предлагаю взять нам шефство над Гармаником и провести его по страницам нашей повести, дав ему соответствующую оценку. После которой, можно там же и привести приговор к исполнению. Как ты к этому относишься? – спросил Алекс у Грега.
– Ну, и кем же ты его видишь? – присев на стул, спросил Грег.
– Ну, пока действующих героев у нас не так уж много, но я уже вижу среди них перспективных для этого персонажей. Так, у нас еще не задействованы водитель автобуса, насчёт которого, я имею как причины, сопутствующие моему предложению, так и наоборот, не отвечающие ему. Также, есть вторая половина кондуктора, которая наиболее подходяще встраивается в картину развития нашего сюжета, – размышляя, озвучил свои мысли Алекс.
– Тут и находится ответ на вопрос, почему кажется Олег, слышит незнакомый нежный голос за своей спиной. Паспорт, это своего рода ларец, открыв который, ты выпускаешь из него, спрятанное в нем под семью государственными печатями твое настоящее я. Правда при этом, открыть его всё же может не всякий. Для этого, ты должен обладать невинностью и чистотой помыслов. А так как кажется Олег, в данный момент, представляет из себя табулу расу, то он, в принципе, и обладает этими качествами.
И как только он раскрыл ларец, личина кондуктора спала, оголив спрятанную под ней, естественно, прекрасную девушку, которая совершенно не мечтала стать кондуктором, а жила грезами о большой любви. Но она, попав в руки Кощея, облачившегося в прекрасного принца и соблазнившего её мечтами о прекрасном будущем, была заключена в самые страшные из известнейших миру, кандалы быта, которые не знают пощады, и превращают всех прекраснейших созданий, появившихся на этот свет, в стервозных и жирных жаб.
А ведь она бы еще могла справиться с этими кандалами, но волшебную силу им придает незримый взгляд Кощея, который уже не видит в ней то, самое любимое создание, так легко порхающее с цветка на цветок. Да, он убил в ней все чувства, свозив её на планету Мерканта, и превратив в жирную бабу-ягу, сам же при этом всё чахнет, сидя у окна, вдыхая едкий дым табака. И так изо дня в день, он не видя в ней женщину, своим ненавидящим взглядом убивает её, а она, превратившись в бабу-ягу, всё пилит и пилит его, уже забыв про свое девичье обличье.
Но вот ларец открыт, и на тебя смотрит девичье лицо шестнадцати лет, которое она ещё не знает, что не все сбывается в этой жизни. но она всё же ждёт и мечтает о своем принце. И вот кондуктор, заметив, как пассажир смотрит на фотографию, где изображено её девичье лицо, вдруг вспоминает себя такой, как когда-то она была, и боль в сердце преображает её. Так в один момент эта её лягушачья личина спадает с неё, и она вновь становится той веселой Марусей, с кем было за счастье погулять всем ребятам с их двора. Маруся протягивает свою руку вперёд, пытаясь дотянуться до своего счастья, которое зависит от этого незнакомца, так внимательно рассматривающего ее фотографию. Ведь если он увидит в ней Марусю, то лягушачья шкура будет скинута навсегда, и она навсегда станет для него верной царевной-лягушкой, которая пироги испечет, и рубашку сошьет для него, стоит ему только об этом попросить. И… – но тут Алекс, вдруг замолчал, и с какой-то грустью посмотрел в окно напротив.
– Ну, и чего замолчал-то? – окрикнул его Грег, видя, что пауза затягивается.
– Знаешь, что-то сказка, больно грустная получается, – ответил Алекс, размышляя о чем-то неизвестном.
– Здесь-то я, как раз, и не согласен с тобой. Если же это сказка, то, как раз, всё должно получиться. Ведь если вспомнить оригинальную сказку, то Кощей, царевну-лягушку должен был продержать в заточении 33 года и 33 дня. Так что она ещё в самом соку, и у нее ещё есть время для того, чтобы всё исправить в своей жизни. А если есть время, значит, всё ещё есть шанс. Так вот, кажется Олег, ужасается тому, что увидел на фотографии свою первую любовь. Да, вот так, и нечему тут удивляться, – последняя фраза уже относилась к Алексу, лицо которого вытянулось в причудливую гримасу, вызванную удивлением.
– Первая любовь, знаешь ли, навсегда останется в твоём сердце. И если даже память вычистит у тебя из головы всё что можно, то только дай ей зацепку, и она непременно найдет отражение в твоем сердце, которое имеет свои вечные ячейки памятливости.
Так вот, увидев фотографию Маруси, кажется Олег, вдруг вспомнил её, и себя, еще тем молодым Олежкой. Ему припомнились те их вечерние прогулки под Луной, те ожоги губ от страстных поцелуев, отчего его сердце, вдруг сжавшись, поведало ему ту часть его прошлого, в которой он повел себя не столь хорошо по отношению к ней.
И вот кондуктор, увидев себя не только на фотографии, но и в своих глазах, чувствуя боль, пронизывающую её сердце, протянула к нему свою руку и, тронув пассажира за плечо, тем своим девичьим голосом попросила назад паспорт, который она могла как-то обронить на сиденье… (Грег сделал паузу). Но, это уже технические моменты. Олег же, поняв, кого из себя представляет этот ненавистный кондуктор, испугался того, что она его узнает и, не поворачивая головы, протянул ей паспорт, сказав: «Возьмите, я его случайно нашёл».
Теперь уже замолчал Грег, обдумывая что-то своё. Что на этот раз привело в нетерпение Алекса, который в свою очередь повторил слова Грега.
– Ну, и что дальше?
– А что дальше? Ну, тут есть разные варианты развития, которые зависят от твоего, как автора рассказа, ответственного взгляда на жизнь. Ты можешь быть большим реалистом и показать всю серость жизни с ее яркими красками, которые еще больше серят эту жизнь, или же быть большим оптимистом и нарисовать сказку в стиле Золушки. В результате чего можешь спасти эту кондукторшу, правда, при этом ложными представлениями о жизни можешь загубить не одну впечатлительную девичью душу, – заявил Грег.
– А ты, значит, реалист? – жестко заявил Алекс.
– Скажу так, циничный оптимист. Ну а ты, я как понимаю, у нас неисправимый сказочник? – не менее жестко заявил Грег.
– Знаешь, что? – многозначительно заявил Алекс, который, может быть, и не хотел так говорить, да и в принципе не совсем знал, что он такого особенного знал, но инерция разговора затянула его, и ему автоматически пришлось выступить с таким угрожающим заявлением. После которого, оппоненты, очевидно, должны были бы с ужасом припасть к ногам того высшего существа, обладающего неким высшим знанием, которым они, по всей видимости, не обладают. А разве кому-то хочется прослыть невеждой? И ведь попробуй ответить на это «знаешь, что?». Правда, находятся весьма информированные особы, которые, к твоему изумлению, находят, что ответить на этот многозначительный вопрос, встречно вопрошая тебя: «ну, и что?», а это, в свою очередь, уже своей многогранностью ставит тебя в тупик. После чего тебе ничего не остается делать, как обратится за помощью к более существенным доказательствам своего исключительного положения, а именно, к кулакам, которые иногда имеют более существенную доказательную базу, аргументируя свои ответы изящными хуками и апперкотами.
– Слушай, так Герман-ик у нас получается, тоже стал своего рода жертвой, – сказал Грег, всегда умевший разрядить обстановку.
– А разве злые люди, не жертвы своих страстей? – с облегчением ответил Алекс.
– Неужели злоба первична? Да ни в какой степени. Ведь это всего лишь сигнал для тебя, что у тебя в душе не все в порядке. Это как физическая боль, служащая для твоего организма определителем заболевания. Так и злоба действует по тому же принципу, требуя твоего вмешательства для разрешения душевных проблем.
– Ну, Герман-ик скорее не злобен, а просто несколько усерден при достижении своих целей, – предположил Грег.
– Ну, и флаг ему в руки, – заявил Алекс, показывая своим видом, что он, в принципе, готов идти домой. Грег собрался было идти, но тут, что-то вспомнив, заговорил.
– Слушай, я хотел ещё сказать насчёт развития сюжета, – произнес Грег, беря за локоть Алекса, чем заставил того немного поколебаться в решении идти на выход.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Алекс.
– Я ведь не прочь, чтобы история развивалась по другому сюжету, и Олег вдруг оказался владельцем какого-нибудь самого навороченного фитнесс центра. Ну, а предысторией этой ситуации можно будет придумать то, как они с Марусей с десяток лет тому назад, влюбленные друг в друга, намереваясь покорить этот город, приехали сюда из какого-нибудь захолустья. Но судьба, посчитав по-своему, взяла и раскидала их по жизни. Так, его она подняла к высотам бизнеса. Для нее же она уготовила участь кондуктора на маршрутном автобусе.
И вот, кажется Олег, распираемый собственной значимостью, в комплект которой входит приём различных медикаментов, которые он жрёт пачками, ведь здоровый образ жизни, который он ведет, предписывает ему их иметь в своем рационе. Так вот, в тот очередной раз, он, с упоением занимаясь в спортзале собственного фитнесс клуба, как это было не однажды, принял, правда, экспериментальную, порцию медикаментозной поддержки организма, и начал рвать железо, удовлетворенно наблюдая за своим отражением в зеркале. Но, то ли на этот раз его организм был ослаблен, то ли в состав медикаментов залез контрафакт, но кажется Олег почувствовал себя настолько странно, что его поплывшее отражение в зеркале заставило прекратить занятия. После чего он, дабы привести себя в порядок, пошёл под горячий душ, после которого он уже ничего не помнил.
Сколько продолжалась эта его беспамятная прострация, наверное, так никто и не скажет. Но тем не менее, он, покатавшись на автобусе, всё же немного проветрился, и вот здесь-то, случайность и вступила в свои права, столкнув, когда-то так любивших друг друга, Олега и Марусю. Вот тебе и хеппи-энд. Так Олег вспоминает свою первую любовь, Марусю, которая, конечно, уже не та, и приросла годами и лишними килограммами, но Олег-то владелец наикрутейшего фитнесс центра. И, надо полагать, что для него это пустяк, и он готов вновь вылепить из нее свою Галатею. Что, такая концовка, тебя устраивает? – выдал Грег.
– Да, я всё понял. Но, знаешь, всегда хочется надеяться на лучшее, – начал оправдываться Алекс.
– А кому не хочется-то? Конечно, если мы собираемся работать в твоем любимом жанре сказки, фентези, или же одного из их ответвлений, любовного женского романа, то, пожалуй, такой расклад дела нам очень подойдет. Хотя, знаешь, мне всегда было интересно, почему существует такой жанр как любовный женский роман, тогда как мужского любовного романа нет. Что за дискриминация. Конечно, женская литература, начиная с писательниц, кончая придуманными ими самими жанрами, это нечто совершенно особенное. Так по мне-то, чего бы даже очень талантливо не написала женщина, у неё всё равно на выходе получиться одно, а именно женский роман с его специфическими особенностями, от которых никуда вашим глазам и мыслям не деться, – начал размышлять Грег.
– Ну, ты потише, а то не ровен час заклюют, – предостерег Грега Алекс, указывая на невидимого наблюдателя.
– Да и Муза ведь тоже может обидеться, за такое мнение на её счёт.
– Так, может, её ревнивость и есть виной тому, что выходит из-под их пера? – начал как-то неубедительно оправдываться Грег. Но для Алекса уже ясна позиция Грега по этому вопросу, так что не повезло тем, чья жизненная история попала под его глаз цензора. Ведь там, где стоит стена предвзятости, всегда сложно достучаться до его объективности.
– Что же касается моей циничности, то это скорее сценичность, необходимая нам для нашей профессиональной деятельности, которая, к слову сказать, и у тебя присутствует. К тому же она, это всего лишь защитная функция организма, приобретенная в борьбе с этим неистовым городом, – продолжил Грег, но последняя произнесённая им фраза, вдруг всполошила Алекса, и он с горячностью спросил у Грега.
– Так ты всё-таки прочитал?
– Я ведь сказал же, что прочту, – бесстрастно ответил Грег, чем весьма помучил Алекса.
– Ну, чего тянешь-то? Мне нужна бесстрастная оценка, – заявил Алекс. Впрочем, в душе считавшего, что бесстрастность была бы неплоха, если бы она при этом немного склонялась в сторону похвалы.
– Мне понятно, – начал Грег, двигаясь к выходу из кабинета, ведя словно завороженного за собой Алекса, – что сложно под кого-то подстраиваться, и приходится идти в фарватере чужих мыслей. Но… – но дверь за ними закрылась, и нам не удалось услышать, что же значило это «но».
Не спрашивайте меня, почему он не остался в кабинете. Возможно, он посчитал, что не стесненность пространства, которое предоставляет улица, в случае возникновения тех обстоятельств, которые иногда возникают после нелицеприятной критики какого-нибудь особенно невыдержанного автора, сможет его выручить. А возможно, он решил, что все-таки, наконец-то, настала пора идти домой. Не знаю. Но вот подстраховаться всегда не помешает, даже если объект критики ваш друг, который в случае благожелательного исхода может вас зацеловать и заобнимать, а в обратном случае, поступит так же, но только с большим усердием. Исходя из чего, Грег и решил, что Алекс, вполне возможно, на улице не осмелится столь бурно выражать свои эмоции. В общем, так или иначе, но улица защитит вас от проявления бурных выражений, которые могли бы возникнуть, в том или ином случае.
И если в одном случае, при бурном выражении эмоций, это вам грозило неприятностями в области вашего фаса и анфаса (очень уж любят некоторые индивидуумы таким образом выражать свой темперамент, вбивая в это место свою ногу), то в другом случае, неприятности ждут ваши бока, которые будут подвержены клещевым захватам восторженного товарища.
ГЛава.6
(Из записной тетради Алекса)
No Mean on City, расширенная версия
Город и человек, кто они и что они значат друг для друга? Город, тот же ли ты защитник для человека или же человеку приближаясь к тебе, всё же надо во всё горло кричать:
– Кто из нас победит, ты или я?
На что город, только и ответит перекрестным миганием своих ярким огней, где основным цветом будет упреждающий красный. Вот и я, в очередной раз выйдя в него. В стопор впал, светит красный сигнал и в очередной раз Светофор меня ослепил. И я снова вспомнил этот цвет гнева, стоящий в его глазах, когда он застав нас вместе, посмотрел на нас, сквозь омытые дождем стекла окон. И когда настоящее подмигнуло мне своей удачей, ошеломив меня одним сказанным ею словом:
– Да!
Оказалось, что мне в тот момент, уже не столь важно, каким будет мое будущее. И какое мне дело до этого, да и любого другого города, когда призрак рая в шалаше уже брезжит пред до мной.
Но она знала, что путь до нашего с ней шалаша, всё-таки лежит через дебри этого многоэтажного города. Твоя жизненная нить в котором, уже давно перезамоталась в противоречивый клубок обязанностей, сомнений и своих желаний, истинность которых, вперемешку с другими взаимообязывающих отношениями, уже с трудом представляется определить для себя. Она ведь не одинокая принцесса, а всего лишь, вылепленная этим городом, совсем уже не маленькое дитя своего времени, в которое, он уже давно заложил свои жизненные основы и принципы, тем самым дав ей жизненные силы для борьбы за место под своими сверкающими огнями.
Но раз за разом, вечерами, Странные чувства, когда вечер настал, тревожат тебя. Но зачем тебе это всё, когда твоя одинокая постель, хоть и стоящая в двухуровневой за двухнулевую отметку квадратов квартире, всё также холодна и своими атласными цветами, так и не греет. И даже твой Свинкс, скорее дань моде, чем твоему желанию обладать близким, безмолвным существом. Но каждое утро, при свете лучей ты спрашиваешь себя:
– Что это было, не сообразил?
И махнув рукой, решаешь, что это просто скучный вечер навеял неудобные мысли или может быть, ты просто съела что-то не то.
Ну а ты, только грозно машешь кулаком этому городу, не имея против него и за неё, ничего за душой. Ну, а любящее сердце, разве оно когда-нибудь принимается в расчёт в деле, где ему места нет. Так что, будь готов и Крутое алиби себе прокачай и знай На сохранение не будет минут. И знай, что хоть для монолита города, необходимы крепкие материалы, но, тем не менее и вода камень точит, так что шанс есть у всех.
– Но знай только одно, – говорит держащая твою руку на вокзале цыганка.– Если ты жулик, тебя прижмут, ты знай и если что, Катком по дороге тебя разотрут.
Но разве эти слова тебя волнуют, разве ты можешь сомневаться в своем сердце, которое никогда тебя не обманет и так крепко стучит в подтверждение всего этого.
Но вот опять вечер и с каждой зажжённой на вечернем небосклоне звездой, в тебе растет неуверенность в своих силах и страх перед этим временем суток, который своим одиночеством так гложет тебя. И она, больше не в силах бороться с ним, открывает этот, такой яркий экран, окна в виртуальный мир, где все живут в сладкой сказке фантазии и иллюзии мира, пытаясь найти в нём ответ на свой вопрос. Ну а он, так и спешит, предложить тебе миллионы ответов на него.
Здесь все красивы и каждый, через одного, принц и принцесса, успевай только выбирать. Но тебе кажется, что На сайте ты для расстрела мишень и ты услышав после первого своего вопроса, Хруст сырой индейки, словно стон, начинаешь догадываться, что не всё то сладко, что видится и пожалуй, тобой не прочь поживиться многочисленные хищники, живущие под личиной овечек. Но время играет свою благовидную роль и ты уже не столь безобидна и невинна, и Иммунитет отбросит всю дребедень, лезущую своими липкими пальцами тебе в душу через дезинфицирующий свет твоего экрана. И вот ты опять, с красными глазами, то ли от экрана, то ли от подступающей комом безнадеги, опускаешь руки и нажимая выкл., получаешь свой приговор. И экран, гаснув на твоих глазах, посылает тебе прощальное до скорой встречи и ты понимаешь, что еще не всё потеряно и Всё на места, расставит сон.
Но вот ты натыкаешься на этот взгляд, от которого казалось бы, невозможно отвести свое лицо. Взгляд почувствует сердца тепло, Но чувства твои ушли прочь. Ведь ты, столько раз обжигалась и сейчас, ты полна страха от того, что опять разочарование постигнет тебя и поэтому, Ты их держишь, чтобы не унесло, Пока можешь боль превозмочь. Ведь ты же знаешь, что он наблюдает и следит за тобой, шепча тебе проникновенным голосом прямо в сердце, что тебе никуда не убежать от него и он тебя заставит быть его послушным рабом. Так что послушай, что я тебе еще раз скажу.
Почувствуй города сердца шум, почувствуй улиц пульс
Слабо, почувствовать города сердца шум, влиться в улиц пульс
Чувствуешь, как сердце твое стучит?
Почувствуй, как кровь кипит.
Но что мне делать, я спрашиваю себя и ищу подсказки у довлеющего на меня города. У которого на всё один ответ и мигающий желтый свет светофора, дает самое верное подтверждение этому. Так что, Спускайте собак, но я вам не лиса, и я готов бороться с тобой и против тебя. Все погасите, не надо огня, мое решение окончательное и уже не требует размышлений. Ведь иногда, твой порыв души, лучший для тебя подсказчик.
Отбрось всё в сторону и положись на судьбу. Мое алиби рок, не попса, кровавый оскал голодного пса, в мире ложных улиц и переулков, где только твоё сердце, может служить верным ориентиром и тем компасом для тебя, ведущим тебя по извилинам улиц. И его ничем не обмануть, даже сбивая его ложной полярностью тем. Так что, Ваша палка в ночи, дешевый трюк для меня, когда сердце моё, стучит с твоим в унисон. И не важно, что мы еще не встретились, но я знаю точно, что где-то рядом, может даже за тем окном, меня ждет в городской темноте твое одинокое сердце.
Но пока мне нужно бороться за тебя и искать тот путь, который приведет меня к тебе, прокричу со сцены я. А пока что, От вас мартышкин мундир на сцену наряд – разноцветья замес, ведь и у всех королей должен быть свой Шут. Без которого принц и не принц и даже не король, а так, лишь остряк, чьи слова есть всего лишь монолог. Ты же становишься тем, кто ведет диалог. Но для этого, надо только одеть, этот шутовской колпак. Так что, всё ничего и Эти шмотки крутая вещь, позволяющие вам растворившись в них, кинуть вызов правилам и приличиям. Которые так внушает и заставляет ежеминутно чувствовать этот город, отбивая в твоем сердце свой ритм.
Почувствуй города сердца шум, почувствуй улиц пульс
Слабо, почувствовать города сердца шум, влиться в улиц пульс
Чувствуешь, как сердце твое стучит?
Почувствуй, как кровь кипит.
Но вот ты, уже с городом на ты, и он всё чаще подмигивает тебе зеленым, разрешающим светом на всё. И лишь только смех разбивает тебя, когда ты из окна своего крутого авто смотришь на тех, кто во всех бедах своих, винит несправедливость мира сего.
А, Над справедливостью ржать; как с ПТУ пацан, звездой стал, может только сам пацан. И он вспоминая, как Его парфюм в короли путь – промокнул, со злостью кричал предъявляя тому, кого он в тот момент видел в зеркале:
– Он, как шлюха пахал.
После чего, не добившись ничего, Обвивает ногами пластика стул. Ведь его сердце устало и он раздражен. Да к тому же, Он за этот день много принял. Беспричинная злость, всё чаще настигает его и он уперевшись об стену непонимания, кажется уже выдохся и всё ищет ответа в том, что ответ не дает, а только расширяет пределы проблем. Но тебе это не важно и выпив очередную рюмку, ты стараешься, только Горячий ужин себе,… в рот, в рот впихнул. После чего, опять дно одиночества призывно зовет. Но возможности спастись, кажется нет. И вот ты слышишь, кричат, Зовите поддержки легион, что спасает отстой. Как будто количество, есть панацея для качества.
Им кажется, что толчея и суматоха это то, что спасет вас и их, от той страшной бесполой мигающей субстанции, таким холодом дышащей на вас вечерами. И вы создаете империи, по борьбе с ней. Но Империя ваша огнем горит; мрачно смердит, только стоит ей дыхнуть на вас, своей проклятой неизбежностью. Но вы неумолимы в своем упорстве доказывать очевидности ложь. Ведь империя города распространяется и на ваши головы. Так что Ваши байки о жизни разговор пустой, только и сможет внушить свою сбыточность надежд, не ведающему тайн твоих подворотен. Ваш горячий запал, звездный угар, налогов нектар – процессу повредит, лжи несущейся с этих звездных помостов. Но к тебе ясность пришла и твой Ответ простой. Про себя ты выносишь его, сунув в петлю лицо. Ведь За дело своё ответь – головой.
И в пустынной квартире, всё осталось в тиши.
Всё теперь уж унёс, не оставив следа, этот ветер с собой.
И лишь эхом несёт, звук из окон в прибой. Заставляя тебя, вспомнить эти слова.
Почувствуй города сердца шум, почувствуй улиц пульс
Слабо, почувствовать города сердца шум, влиться в улиц пульс
Почувствуй, как сердце твое стучит
Почувствуй, как кровь кипит
Чувствуешь, как сердце твое стучит?
Тук, тук, тук …. – – – —
И лишь только она, пряча слёзы от всех.
Уходя, забирает память твою.
Чтобы дома одной, запивая таблетки водой, вновь увидеть тебя и уж теперь навсегда.
ГЛава.7
Рассказывающая о времени предшествующем спорной главе.
Подскажите, как всё-таки определить нормальную скорость движения жизни, или, как его принято называть, жизненный ритм. При этом я беру в расчет только среднестатистического, усреднённого человека с улицы. И кто знает, природа ли устанавливает правила этой жизненной ритмичности или же тот же человек, который всё-таки со своей неуемной вредностью возьмёт и обязательно влезет в них, и уже со своей точки зрения, определит все эти правила. Но, так или иначе, существует один непреложный закон, говорящий о том, что если же человек решит превысить свою среднюю скорость, то и его ответственность за все эти последствия увеличивается многократно.
Что ж, для более основательного понимания этого закона, необходимо прибегнуть к некоторым разъяснениям, в особенности по поводу той самой скорости, которая при поверхностном ознакомлении будет понятна лишь автомобилистам, в частности, тем из них, кто не раз нёс ответственность за превышение этой самой скорости. Хоть скорость и обзывают векторной физической величиной, но связь со временем делает её весьма существенной характеристикой этого вечного четвертого измерения, от величины которого, уже зависят другие характеристики его течения. Или же опять же, от характеристик течения времени, зависит сама скорость его течения. Так что тут все настолько переплетено и взаимосвязано, что и не разберешь, что на что влияет.
Так увеличивая скорость своей жизни через движение, человек тем самым пытается за тот же промежуток времени успеть сделать большее количество дел, и тем самым как бы опередить время, для чего, собственно, он и изобретает различные технические приспособления, которые своим новаторством должны ему помочь в этом деле по опережению времени. В принципе, в таком существенном деле, как опережении времени, нельзя подойти напрямую, ведь сама специфика времени, принимающая участие во всем, вряд ли позволит всему живому, находящемуся под её неустанным взором, пойти против её правил. Так что само опережение времени, по сути, означает сокращение его затрат на какие-либо действия человека.
Так, изобретение автомобиля позволило сократить время на передвижение из одной точки в другую, от скорости которого, как бы и зависит ваше опережение времени, что, в свою очередь, является всего лишь неким вашим самообманом. Но всё же наиболее существенную роль на развитие человечества оказало изобретение книгопечатания, которое являлось распространителем идей и мыслей человечества, которые опять же, по сути, являлись отражением того времени, его темпа движения. С тех пор человечество было взято под строгий контроль, его развитие уже шло через духовное влияние на него самых просвещенных умов своего времени. Появление же печатных машинок не только увеличило скорость печатания, но и вместе с ней заставило ускориться саму человеческую мысль, которая теперь уже работала не скоростью вашего письма, нет, она теперь бежала вслед за вашими пальцами, отбивающими на ней двести знаков в минуту. В свою очередь человеческий мозг уже начинает работать не с той, как теперь кажется, медлительностью. Теперь его частота усваивания окружающего была гораздо выше прежнего, и теперь он, за то же время успевает запомнить в два, а то и в три раза больше информации по сравнению с тем же человеком, но из прошлого.
Вот почему, нам кажутся такими спокойными и чуть наивными фильмы из прошлого. Да и музыка, даже, казалось бы, хардовая, и та не отвечает вашим запросам, требующим всё больше экшена в кино, и динамичности в музыке. А ведь когда то вы, так смеялись над тем, что ваши родители устарели и не могут понять вашего пристрастия к хеви-металу, который всем казался столь забойным, что, наверное, сильнее штуки и не придумать. Ну, и что теперь? А попробуй зайти в клуб, любитель тяжелого металла. В миг твои уши расплющит современный ритм танцевальной музыки, который своими гитарными аккордами, может, и не столь ревущестрашен, но тем не менее, он столь забоен, и так режет слух своим бум-бум (а разве вы забыли, про тот свой бум-бум, на который всё жаловались родители, но в основном соседи. Ведь, как правило, дискотека начиналась, когда ваших родителей еще не было дома.), что редко кто из того времени выдерживает его.
А всё потому, что скорость вашей мысли уже не соответствует текущему времени, хоть вы и пытаетесь приноровиться к нему. Но разве время можно догнать? Его можно только (опять же на время) упредить. После чего вам покажется, что вы в очередной раз обогнали время, но это всего лишь иллюзия, к которым так склонен человек, в своем тщеславии совсем не уступающий тому же времени. И вот теперь, истории, напечатанные на машинке, это совсем не те проникновенные чудеса, которые выводились пером на бумаге. Вместо них на свет всё чаще выходит совсем другая литература.
Так, благодаря высокой скорости печатания, и за счет этого ускорения мысли, сюжеты новых книг приобретают свою повышенную динамичность, и всё чаще из-под клавиатуры появляются на свет детективы, приключения и фантастика. А что поделать, когда твоя мысль бежит наперегонки с твоими пальцами, отбивающими слова на машинке. И разве что окончание листа, только и даёт тебе временную передышку, и только в между листовом пространстве, тебе удается вставить свои размышления о жизни, которые, впрочем, вскоре теряются, так и не успевая должным образом развиться. Ведь твоя мысль поймала себя на том, что пальцы вновь завладели инициативой, и значит, ей нет времени тут всё основательно раздумывать, и надо поспешать за ними, ведь быстрее мысли нет ничего на свете, и ей не к лицу быть второй.
И вот, следующий этап, и на свет появляется компьютер, с его большими по сравнению с печатной машинкой возможностями для печатания. После чего, само собой, происходит новый виток развития, и ускорения человеческой мысли. И уже даже ведутся ученые разговоры, что человеческая мысль будет работать на какой-то сверх герцовой частоте, и что те, кто не приспособится к ней, со временем, не в строившись в новый временной ритм жизни человечества, вымрут.