скачать книгу бесплатно
– Точь. А ведь мы опять опоздали. – Произносит Тишина, узрев только пустую кушетку, на которой лишь только остался след примятости от сидения на нём кого-то.
– А что поделать, раз скорость света всегда опережает звук. И прежде чем услышишь, тебя уже увидят.– Вздыхает в ответ Точь.
– Согласен. – Отвечает Тишина и, развернувшись к дверям, выходит вон.
Глава 2
Ознакомительная.
– Ну что, куда теперь поедем? – заняв своё место на пассажирском сидении спереди, прежде всего спросил себя, а уж затем своих спутников Тишина. На что, ожидаемо, последовал молчаливый ответ его спутников, слишком хорошо знавших Тишину, который лишь для проформы интересовался их мнением, когда сам давно решил этот вопрос для себя и для всех. А между тем, эти все, да и не только все, а и сам так внезапно появившийся в жизни Ростика Тишина, требует для себя представлений (это одно из многих их желаний) или в данный момент, ознакомительного представления.
Как говорит Тишина, любое новое знакомство, как впрочем, и расставание, несёт в себе большую смысловую нагрузку. Они некоторым образом, случаются в самый, предвидено кем-то, нужный и очень важный (почему, это другой вопрос) для тебя момент жизни. Что же касается самой встречи, вылившейся в очень смутное для Ростика, по большому счёту без памятливое знакомство с Тишиной, то по этому поводу, сам Тишина как-то неопределенно сказал, что всему своё время и место, и что для Ростика это будет большим сюрпризом.
– В общем, все слагаемые оказались в нужном месте, в нужное время и, в общем, знакомство произошло. А остальное, пока что не важно. Ну, а если важно, то ты со временем сам узнаешь насколько это неважно. – Детализация Тишиной их с Ростиком знакомства, ещё больше напустило тумана, но Ростик сам не ведая почему, но остался удовлетворенным этим ответом его нового знакомца.
– Ах да, насчёт слагаемых. – Обернувшись назад, Тишина внимательно посмотрел на сидящих по разным сторонам от Ростика Мару и Комашу. А ведь такое положение вещей или будет вернее сказать, расположение в салоне автомобиля внутри сидящих, где Ростик, не просто случайно оказался, а определенно по какому-то сговору был усажен между этими замечательными особами, было несколько необычным. Но Ростик больше удивлялся не всему с ним происходящему, что для него теперь было, как в порядке вещей, а тому, что он не удивлялся этому. При всём при этом, его такое занимательное место сидение между этими очень внимательными к нему особами, не ограничивалось простой плечевой притертостью к ним. И стоило ему только занять своё место внутри машины, как его руки тут же оказывались вложенными в руки Мары и Комаши.
Трудно было понять, с чем было связано это их такое ручное поведение по отношению к Ростику, который, как и в случае с Тишиной, очень туманно помнил их первую встречу. Хотя на этот раз, он всё же помнил один, скорее всего самый первый момент их встречи, который и запомнился ему с их протянутыми к нему руками. Ну, а лежащему на спине Ростику, ничего не оставалось делать, как ухватиться за это двойное предложение, после чего он и был притянут к ним, а вот куда, то он опять не помнит. Ну и видимо эти две спутницы Тишины, решили взять над ним шефство и поэтому, придав символизм своему ручному действию, таким образом, повели его по жизни.
Что же касается частностей, самих рукопожатий, то холодная, можно сказать мёртвая хватка Мары, по сравнению с теплотой сжатия руки Комаши, объективно меньше приносила радости Ростику, отдававшему предпочтение Комаше. Правда при этом Ростик, на интуитивном уровне чувствовал, что захоти он вырвать свои руки из ручной цепкости своих соседок, то, пожалуй, ему будет куда трудней вырваться из рук Комаши, нежели из рук Мары.
– Вот наша Мара. Как думаешь, почему она в таком скрывающим её лицо наряде? Думаешь, что она малосимпатичная и поэтому прячет своё лицо? – мысленно заглянув под Марин капюшон, Тишина начал олицетворять своё видение Мары, которая при этих его словах, до боли сжала руку Ростика. – Конечно, ты понимаешь, что всякая одежда несёт в себе определенную функциональность, которая служит для её носителя, тем или иным целям. И получается, что Мара, избрав для себя такой мало приглядный наряд, тем самым решила подчеркнуть свою основную черту характера, таинственность. Да всё так. Да и к тому же она у нас очень стеснительная и поэтому не слишком любит смущать своих поклонников, которых у неё, не смотря на её такую застенчивость, и не сосчитать. – Тишина осёкся, заметив требовательную неуловимость в движении капюшона Мары.
– Да-да, я оговорился. Конечно, сосчитать. Я же знаю, как ты любишь подводить счёт или итог. Где надо отдать тебе должное, с тобой никто не сравнится. – Тишина заметив, что капюшон Мары слегка расширившись, таким образом, выказал своё удовлетворение её похвалой, вновь продолжил ознакомительный экскурс.
– К тому же Мара всегда во всем пунктуальна, чего она также требует от всех, с кем ей суждено встретиться. Ну, а пунктуальность предусматривает не забывчивость и внимательность, которую как раз несёт в себе всякая неизвестность и таинственность. Вот поэтому-то она, наверное, и скрывает своё лицо под капюшоном. Что и говорить, умеет она своей не броскостью вида заворожить собой человека. Впрочем, человек может не слишком беспокоиться на счёт неё. Она ещё никогда и никого не обходила своим вниманием, проходя мимо. Поиграется, – а она или вернее с ней, очень любит играть, и млад, и стар, – да бросит. А вот куда, пойди потом разбери. Что даёт всем этим игрокам по жизни повод задуматься над этим жизненным фактом. Впрочем, они так и не думают. – Тишина замолчал, дав возможность любопытному Ростику сделать попытку заглянуть под капюшон Маре. Но явно бдящая за ним, однозначно ревнивая Комаша, усмотрев эту попытку Ростика завязать более близкие отношения с Марой, ущипнув за палец Ростика, вернула его в нейтральное положение на сиденье.
– Ну, а что касается нашей Комаши. – Тишина потянувшись, и что есть силы, вытянувшись на своём месте, уже не поворачиваясь, а наблюдая в зеркало заднего вида за сидящими сзади слушателями, продолжил своё введение в курс дела. – Она хоть и приходится большой родственницей Маре, но как говорится, не по основной родственной линии, а скорей, по надуманной кем-то линии. В чём постоянно убеждаешься, наблюдая за их такой непохожестью. И если Мара, держащая и скрывающая всё в себе, в своей изнанке, по большому счёту интроверт, то Комаша, вся как на ладони, смотри, не хочу (а смотреть очень даже хочется), определенно такой весь из себя экстраверт, что как завертит, то не очухаешься. Да и заворожить она не меньше чем Мара умеет, попробуй потом оторви от неё такой обворожительной, свой никчёмный взгляд. – Засмеялся Тишина и своим смехом поколебал внутреннюю обстановку салона автомобиля. На которую, живо, примерно в таком же волновом диапазоне откликнулась Комаша, принявшаяся так волнующе для Ростика смеяться в ответ. Что в свою очередь теперь задело не менее ревнивую Мару, которая, не заставив себя ждать, холодом обдала руку Ростика и через неё донесла до сердца Ростика своё ледяное отношение к такой его внимательности к Комаше.
– Ладно, не буду больше вводить в краску наших, как я их называю, будущих спутниц по жизни и … – резко дернувшийся с места автомобиль заставил Тишину осечься, и вместе с вернувшимся из своего памятливого воспоминания Ростиком, обратить своё внимание на Точа. Который, как со слов Тишины вспомнил сейчас Ростик, в их компании нёс весьма важную функцию определения вероятных измерений и перемещений.
– Точно. – Улыбнулся тогда в ответ Точь, чьё имя, скорее всего, было не природного неосмысленного происхождения, а через частое употребление Точем этого «Точно», создало себя само.
– Куда скажешь, туда и поедем. – На этот раз Точь был более многословен.
– Ну, а что, может, поедем искать принципалов? – вновь, скорее всего спросил себя, нежели кого-либо другого, Тишина.
– А кто это такие? – не поняв конкретики целевого назначения этого именования, спросил Тишину Ростик.
– Ну, это очень замечательная в своём внешнем выражении своего внутреннего я, классификационная модель человека. Вообще, мы для облегчения выполнения своих задач, уже давно, в зависимости от превалирующих в человеке мнений, от классифицировали его, и в зависимости от его зависимостей, распределили людей по группам. Ну, а упомянутые мною принципалы, так это те, о которых ты наверняка слышал или, скорее всего, они сами о себе, где-нибудь в подходящем для такого рода заявлений заведении громко объявили: «Это дело, принципа!». После чего, из этого самого, не понятно что за принципа, уже разбивается и ломается, но почему-то не строится, всё, что может разбиться и даже то, что до этого момента даже не представлялось. Вот эти-то люди-принципа или ментально к ним близкий человек-кредо, и представляют для нас забавный, а для всех остальных, повышенной опасности интерес. – Тишина, закончив свою речь, полез в карман и, вытащив оттуда записную книжку, принялся что-то в ней изучать.
– А может ему с дороги, лучше для начала немного расслабиться и перевести дух. – Неожиданно для всех, с предложением выступил Точь, заставив Тишину отстраниться от его записей и внимательно посмотреть на Точа. Насмотревшись на которого, Тишина перевёл свой взгляд на Ростика, где он немного понаблюдал за ним и, вернувшись к Точу, спросил его:
– Ты, так думаешь?
– Точно. – Не разочаровал с ответом Точь.
– А мне, кажется, что он выглядит даже вполне сносно. – Ответил Тишина.
– Ты сам знаешь пределы вероятности «кажется». – Со знанием технических терминов, убеждающе говорит в ответ Точь.
– Ну, я не знаю. – Тишина решил немного поломаться, раз так противно не знает.
– Точно знаешь. – Следует ответ Точа, и точно, Тишина в одно мгновение взволновав всех, начинает очень ёрзающе быстро перемещаться на своем сидении и отчаянно жестикулируя, излагать план их дальнейших действий, который ему, глядя на Ростика, тут случайно в ухо влетел.
– Как говорится, перед дорогой неплохо было бы посидеть, ну а по прибытии, сам бог велел. – Предварил свой великолепный и главное очень своевременный план действий Тишина. – Ну, а наш гость, как я вижу (Тишина ещё раз бросил мимолетный и говорящий «Не боись, я сразу всё заметил», взгляд на Ростика), определенно, после того, что он пережил (ну а любая жизнь, это прежде всего путь или дорога), несомненно нуждается в небольшом отдыхе с этой его дороги.
– А…– попытался было спросить Тишину Ростик, но тут же был перебит им.
– Парень, не спеши открывать рот. Вначале внимательно прислушайся к окружающему, пойми, что оно тебе несёт, а уж затем, исходя из услышанного, задавай вопросы или во всё горло кричи. Мы уж точно тебя услышим. – Отечески урезонил Ростика Тишина, после чего он открывает бардачок и, порывшись там, достаёт оттуда глянцевый журнал. Который, само собой, требует от него для себя внимания, с коим Тишина, совсем не надолго, вникает в него. Когда же это ненадолго заканчивается, Тишина, озарённый полученной информацией, вновь даёт ход своей говорливости.
– Что ж, я думаю, что будет неплохо, если мы совместим приятное с полезным и проведем вечер с пользой для всех нас, откликнувшись на благотворительный вечер, проводимый ради спасения…– Тишина, видимо запамятовав, кого там спасает этот вечер, заглянул обратно в журнал, который, судя по его невразумительному выражению лица, не дал ему ответов, и Тишина, недолго думая, сам дал ответ за этих купцов от благотворительности.
– Ну, тут в голову приходит только одна внушенная кем-то мысль. Спасение утопающего, дело рук самого утопающего или в другой интерпретации, спасти себя, сможет только сам этот «себя». В общем, уже одно осознание этого правила, даёт шанс на спасение, ну а если его даёт этот вечер, то почему бы и нам не заглянуть на него. – Сделал вывод Тишина и, повернувшись к Ростику, обратился к нему.
– Ростик, как ты на это смотришь? – спросил Ростика Тишина, протягивая ему журнал с анонсом этого благотворительного вечера. Ростик же, в свою очередь берёт протянутый ему журнал и начинает изучать глядящие на него предложения, которые не понятно почему, но Ростику кажутся памятливо очень знакомыми. Что, в свою очередь, вынуждает его ещё раз пробежаться по всем предложениям и ссылкам этого объявления о благотворительном вечере и, пожалуй, убедиться в том, что он где-то уже слышал и даже вроде бы читал об этом вечере.
– Что, какие-то есть сомнения? – заметив неуверенность в глазах Ростика, спросил его Тишина.
– Есть немного. – Ответил ему Ростик.
– Ну, немного, не страшно. Да Точь. – Усмехнулся Тишина.
– Точно, как и то, что ты будешь и сам совмещать приятное с полезным. – С подковыркой согласился Точь.
– Поговори мне ещё. – Тишина бросил серьёзный взгляд на Точа.
– А разве этот вечер проводится сегодня? – всё также в чём-то неуверенный, с сомнением спросил Ростик.
– Для нас не существует ограничительных обстоятельств времени. Здесь нет, ни сегодня, ни вчера и даже позавчера. Мы живёт настоящим, где существует всё и сейчас. Да Точь. – Теперь уже командно спросил того Тишина, на что тот только кивнул головой и, установив только ему известную позицию на рычаги управления не совсем обычного автомобиля, предупредительно гаркнув: «А ну держись!», – вдавил то, что и не дало возможности ещё не совсем привычному к таким перемещениям Ростику, даже моргнуть (что говорит о наличии турбированного двигателя под капотом этого автомобиля).
Ну а когда он вновь выдохнул от своей придавленности, вызванной скорее умственной отсталостью, живущей внушённой ему его прошлыми поездками на авто, которые в случае резкого ускорения стараются вдавить пассажира в его место сидения, то лишь тогда он смог обнаружить, что они сейчас находились в каком-то подземном паркинге.
– Всё, приехали. Выходим. – Дал команду открывший свою дверь Тишина. На что у сзади сидящих произошло очередное молчаливое препирание, в виде перетягивания рук Ростика, где каждая из участниц соревнования, стремилась к тому, чтобы Ростик проследовал вслед за ней. О чём скорей всего не забыл Тишина, и он, повернувшись к ним, строго посмотрел на вдруг притихших, но так и не отпускающих своих рук Мару и Комашу.
– Вы, я смотрю, всё не успокоитесь. Значит так, на мой счёт «три», отпускаете руки. Ну, а та, кто проигнорирует меня, то я ей не завидую. – Произнёс своё предупреждение этим строптивицам Тишина и, приподняв ладонь своей руки, загибая пальцы, принялся считать.
– Раз. – Тишина внимательно посмотрел на Мару, которая как почувствовал Ростик, крепко сжала его руку.
– Два. – Тишина перевёл свой взгляд на Комашу, тоже продемонстрировавшую свою крепость рукопожатия.
– Три! – К удивлению Ростика, обе его спутницы одновременно отпустили его руки. После чего они, под пристальным взглядом Тишины, слегка насупившись, выходят из машины и, остановившись у открытых дверей, покосившись на Ростика, с трепетным вниманием ждут, через какую дверь он захочет выйти наружу. Что не проходит мимо внимания Тишины, и он, видимо хорошо зная ревнивый нрав своих спутниц, отдаёт команду находящемуся в нерешительности Ростику.
– Значит так. Для того чтобы не было обид. Ростик будет соблюдать очередность выхода из автомобиля. И начнёт он…– и не успел Тишина договорить, как Комаша, возмутительно стукнув каблучком туфли об землю, тем самым перебила его мысль. Что заставляет Тишину пристрастно посмотреть на Комашу, чьё провидение не дало себе соврать и нашептало ей о вероятности неблагоприятного для неё решения Тишины.
– Я вижу, что у нас есть недовольные. И как понимаю, как всегда придётся прибегнуть к жребию. – Доставая из кармана монетку, произнёс Тишина. После чего он, недалеко отходит от машины, и когда вокруг него образуется символический круг из присоединившихся к нему Мары и Комаши, то удерживая указательным и большим пальцем руки большую серебряную монету, начинает ознакомлять с её сторонним содержанием внимающие ему лица конкурирующих сторон.
– Ну что, убедились, что монета содержит орла и решку. Ну, а какая кому сторона принадлежит, то мы уже тянули спички. Ну что, закрывайте глаза, я бросаю. – Сжав в кулаке монету, Тишина дал команду этим таким заглядущим и дай им только возможность сглазить особам. После чего Мара и Комаша, опять же одновременно, прикрывают свои глаза ладошками, на которые Тишина по очереди прикладывает ладонь своей руки. Ну, а как только печать наложена, он подкидывает вверх монету, которая сделав несколько оборотов в воздухе, очень ловко подхватывается Тишиной. И не успевает он зажать в руке монету, как печать с лиц Мары и Комаши сорвана, и они уже полные нетерпимости, испепеляют сжатую в кулак руку Тишины.
– Опять торопитесь. – Недовольно заявляет Тишина, так и не спешащий раскрыть свою ладонь. И он, видимо, решив их проучить, начинает водить руку слева направо, пока брошенный им случайно взгляд в сторону машины, не заставляет его застыть на месте, а вслед за этим засмеяться. Что, в свою очередь, вызывает недоумение у этих особ, ожидавших от него чего другого, но только не смеха в лицо.
– Должен вас разочаровать, но наш спутник решил не полагаться на судьбу и сам выбрал для себя путь. – Разбавил свой смех словами Тишина, заставив Мару и Комашу, бросив его на произвол своего смеха, резко развернуться в сторону машины, и уже там убедиться в правоте заявленного Тишиной.
– И кого он выбрал? – выразительно читалось в этих нетерпениях Мары и Комаши.
– Себя. – За Ростика ответил ко всем фрондирующий Точь. – Я его пропустил через дверь Тишины. – Усмехнулся Точь, которому, скорей всего, доставляло удовольствие путать все планы этих таких расчётливых особ. А ведь как не им так полагающимся на судьбу и имеющим в своём распоряжении случай, которым они пользуются, как ластиком, стирая все шероховатости, не позволяющие или мешающие им достичь намеченной цели, должно быть известно, что всякая расчётливость в плане выбора (даже их дорог), не слишком вяжется с вероятностным подходом к жизни.
– Ну всё, он сделал свой выбор. Чего вам ещё надо? Ну а мы сюда приехали не для того чтобы здесь на парковке перепираться. Всё, пошли, нас ждут. – Взяв за плечи, в очередной раз насупившихся Мару и Комашу, Тишина выдвинулся с ними в сторону выхода, когда как Ростик, присоединившись к Точу, вместе с ним проследовали вслед за Тишиной. Дальше они минуют этот подземный гараж для машин и оказываются у лифта, куда все и помещаются, для того чтобы воспользоваться его возможностями по доставки их на нужный этаж.
– Для начала едем на самый верх. – Не дожидаясь вопросов, ответил Тишина, нажимая самую большую цифру на табло лифта. После чего лифт признательно всем подмигнув, выключил на мгновение свет (во время которого Ростик, на тоже мгновение ощутил лёгкое дыхание у самого его уха, которое нашептало ему, что она, обладатель этого дыхания, не обижается на него) и, совсем чуть-чуть подтолкнув снизу, поехал вверх.
– Что Мара, волнительно ехать в обратную сторону. – Усмехнулся Тишина, погладывая на всех сверху вниз. На что Мара ничего не ответила, но было видно, как она ещё сильнее сжала поручень у стенки лифта. В свою очередь, не сводящая своего взгляда с Ростика Комаша, вносила свои уточнения в его понимания сути вещей, и его, и её места в них.
– Ты слышал, что я тебе сказала? – читалось в прекрасных глазах Комаши.
– Угу. – Кивает ей в ответ Ростик.
– Будь со мной, и я не дам тебя никому в обиду. – Вкладывает свои слова в голову Ростика Комаша.
– А мне разве что-то угрожает? – приподняв брови к верху, спросил её Ростик.
– Она. – Комаша строго посмотрела в сторону Мары.
– Я смотрю, кто-то решил мою нишу беззвучия занять. – Вновь взял слово Тишина, обводя своим взглядом эту стоящую вокруг него видимость молчания. – Правда, судя по вашим испытующим моё терпение лицам, установившаяся тишина слишком уж говорлива. А это, я по своему благоразумию допустить не могу. Вот ты, Комаша. – Тишина обратился к носительнице этого имени, которая недовольно вздёрнула свой носик по направлению Тишины.
– Ты уже определила для нас нашу видимость появления? А? – Спросил её Тишина, внимательно вглядываясь в подковёрные или вернее будет сказать, под её хрустальные игры, в плане приготовлений к выходу в свет.
– Конечно! – Прочитал в её глазах Тишина.
– Хорошо. Но ты, я надеюсь, не приготовила для нас никакого сюрприза? – Тишина со своей стороны имеет право на сомнения, когда рядом стоит очень верная себе Комашина конкурентка Мара.
– Нет или да. Не знаю, твой вопрос не слишком понятен. – Лёгкая, под проницательным взглядом Тишины растерянность Комаши, выдаёт её с головой, вызывая у Тишины покачивание в упрёке его головы.
– Ай-яй-яй. Я так и знал, что ты не преминешь воспользоваться своим положением и чего-нибудь такое отчебучить. – Заявил ей Тишина.
– Но вы ещё не видели мой вариант вашего себя. – Блестят в ответ глаза Комаши, и Тишина, не выдержав её взгляда наполненного надеждами, заявляет: «Ладно, посмотрим», после чего отворачивается в сторону дверей. Которые, как только звучит сигнал прибытия, открываются и все прибывшие на этот панорамный этаж, какого-то общественного центра, выходят. Что же насчёт самого этого центра, то им может быть что угодно в этом мире сообществ людей, которые жить не могут без того, чтобы не объединяться друг с другом, уже хотя бы для того, чтобы обособить себя от других, мало понятливых для них без цензовых людей.
– Ну что ж. Прежде чем пойти на этот вечер в ресторан, давайте посмотрим, что для нас на этот раз приготовила Комаша. – Остановившись в коридоре, произнёс Тишина, посмотрев на своих, всё по-прежнему выглядящих спутников.
– Так. Нам нужно зеркало. – Посмотрев по сторонам, заявил Тишина.
– В туалете, я думаю, есть. – Дал подсказку Точь и, Тишина удовлетворённо кивнув ему, ещё раз посмотрел по сторонам, для того чтобы определиться в какую сторону идти.
– Туда. – Как всегда пространственный выбор за Тишину сделал указавший направление хода Точь. После чего Тишина, вооружившись полученными знаниями, устремляется вперёд, ну а все остальные, само собой еле поспевают за ним.
– А-га. Кажись здесь. – Остановившись у значка «00» и, уперевшись в свои ассоциативные мысли, Тишина принялся размышлять над значением этой таблички.
– Ну и чего, долго нам ещё ждать, пока ты надумаешь? – как всегда проявил недовольство Точь.
– А тебе что, приспичило? – недовольно ответил ему Тишина.
– На тебя посмотришь, ещё не то осознаешь. – Точь, как оказывается, ещё тот спорщик и не даёт спуску Тишине, который тут же зримо поосознавал насчёт Точа что-то уж совсем не произносимое, после чего со своим другим надуманьем обратился к ожидающим его спутникам.
– Вам не показалось странным, что данную дверь обозначили не просто нулём, а двумя? – Тишина обвёл своим взглядом явно не задумавшиеся над этой нулевой дилеммой лица своих спутников. – Что они этим хотели сказать? Что ты человеческий нуль, не подумал, что смотришься в зеркало, а так, сразу два, подсказывают, чтобы ты смотрел в оба и не ошибся дверьми. Ну, а может я всё-таки заблуждаюсь и не понимаю настоящего потайного смысла того числа, которое получается при суммировании этих, не просто двух числовых, а человеческих нулей. И два человеческих нуля, всегда нечто большее, нежели два цифровых нуля. А они…– На этот раз Тишине не дал договорить один из этих нулей, который обнулив себя в этом помещении, не учитывая фактора присутствия за дверьми Тишины, беззаботно открыв дверь, таким образом, нарушил мерное течение его мысли.
– О-па! – Столкнувшись на выходе с таким вниманием к собственной персоне, этот нуль ещё больше сжался и в каком-то запиночном настроении, и заплетении своих ног, еле протиснулся сквозь эту внимательность к себе со стороны непонятно, что за публики. И даже тогда, когда этот человеческий нуль, казалось бы, расстоянием обезопасил себя, и с которого он, оглянувшись назад, хотел посмотреть на них, то, как оказалось, эта странная компания, так и оставалась стоять на месте, и всё смотрела ему вслед.
– Да что ж такое со мною не так? – покрылся ознобом этот нуль, в десятый раз рассматривая свои брюки и, теребя замок на штанах.
– Как это всё понимать?! – закрыв собою впечатлительную супругу своего товарища по партии, встал на пути этого, не просто нуля, а определённо неустойчивого и аморального типа, моралист и главное, как уже три года трезвенник, занимавший здесь в гостинице один из люксовых номеров, депутат Дубровский.
– Это всё они. – Полностью потеряв покой и контроль над собой, этот нуль повернулся назад, чтобы ручным способом указать на причину его такого двусмысленного поведения. Но к его удивлению и совсем не к удивлению депутата Дубровского, насквозь видевшего людей, в которых, по его мнению, нет ничего достойного уважения, а одна только подлость и эгоизм, там уже никого не было.
– Мне ли подлецу и подонку не знать всю человеческую подноготную. Да если хотите знать, я первой гильдии козлина. – В самом близком депутатском кругу, в своей фракционной бане, не справившись с излишками принятого внутрь, которые развязали Дубровскому язык, он подвергал себя самокритике.
– Ну ты Дубрович и падла. – Не выдерживает такого бахвальства Дубровского, носитель партийного билета под номером один, руководитель фракции Троекур. – С какой это стати, ты причислил себя к первой депутатской гильдии. Ха-ха. Да с твоим суконным рылом, только во второй гильдии нажимать кнопки.
– Ну, а мне здесь видится куда более глубокий смысл. А не утаил ли Дубрович от нас свои доходы, раз он так громогласно причисляет себя к первой гильдии? – суровый взгляд казначея партии, погружает всю сидящую в парной депутатскую компанию в ещё большую парную неизвестность, заставляя от волнения, ещё больше раздуться их и так не маленькие животы. Ну а из парной, как потом рассказывали Дубровскому, его удалось вынести только после того, как ему намяли бока и как следует, пропарили. После чего он, уже как три года, две недели и пять часов, как не пьёт.
Но эти воспоминания Дубровского остались при нём, так и не достигнув ушей, как этого, стоящего перед ним нуля, так и компании во главе с Тишиной, которая не задумываясь о последствиях, вся без остатка вошла внутрь этого нулевого помещения.
– А здесь не так уж плохо. – Осматривая внутреннее помещение этой, не такой уж и маленькой комнаты с двумя нулями, сделал вывод Тишина.
– Да, здесь всё есть для удобства своего времяпровождения. – Нажав на кнопку слива, отметился Точь.
– Ну что, не будем зря терять время и посмотрим, что сегодня для нас приготовила Комаша. – Посмотрев на Комашу и на висящее на стене зеркало, сказал Тишина.
– Да-да, дорогая, начнём с тебя. – Обнаружив нерешительность упомянутой Комаши, Тишина поспешил её успокоить и таким образом, заявить, что ей не отвертеться от своей первой демонстративной роли. На что Комаша, так хмыкает, как будто её уличили не в том, что есть на самом деле и, вздёрнув подбородок, а также вместе с ним свой и так задиристый носик, подходит к зеркалу, сбоку от которого стоял Тишина. Что сразу же заинтересовало и всех остальных, поспешивших присоединиться, пока что только к Тишине.
– Ух. – Только и смог что произнести Тишина, посмотрев на Комашу в отражении зеркала. Правда это «Ух» одновременно возникло внутри у каждого из здесь стоявших и взиравших на это зеркальное отражение Комаши людей. Так это «Ух», очень чесалось на языке у Ростика, почувствовавшего себя в смятении от увиденного отражения Комаши, и не понимавшего, как это он до этого момента не замечал в ней всего этого, что, как в сказке – ни пером не описать, ни …и так далее. Что касается Точа, имевшего глаз алмаз и, смотрящего на мир с технической стороны, то такого рода восклицания, у него всегда возникали при виде отсутствии изъянов или другими словами, совершенства.
Ну и конечно Мара, которая в отличие от всех них, не ограничилась данным восклицанием в единственном числе, а добавила к нему ещё одно «Ух», тем самым получив «Ух-ух». Ну и плюс ко всему, прибавила своё «Ну-ну».
Пока же все эти вольные зрители любовались, анализировали и даже критически замечали недостатки внешнего вида Комаши, сама она, не могла устоять на одном месте и, кружась вокруг своей оси, навлекала на себя ещё больше восторженности во взглядах мужской части компании.
– Значит, ты сегодня решила предстать перед нами в самом своём восхитительном наряде – мечты. – Уперевшись подбородком об подставленный снизу кулак (видимо для того чтобы придержать рот и не сболтнуть лишних восторженных слов), улыбающийся Тишина, знает, что говорит и тем более, на что намекает.
– А что, разве нельзя? – очень открытый и броский взмах платья Комаши, служит ответом всем им.
– Можно, но ты же знаешь, что меня не может не заботить нравственное здоровье нашего подопечного. Да и как отреагируют на тебя более чувствительные сердца, встретившие тебя на своём жизненном пути. – Покачал в ответ головой, такой заботливый Тишина.
– А меня не заботит и тем более не волнует! – Новый взмах платья Комаши разметает все подозрения на счёт её благоразумности и пристойности поведения. А разве ветер, который создает тот полёт мысли, возникающий при виде этой чарующей красоты, можно удержать руками. Вот, то тоже. Ну а как только вы сможете поймать ветер, то тогда и милости прошу на разговор о благоразумии, которое вы теперь безвозвратно потеряли при ловле ветра.
– Что ж, я тебя понял. – Сделал вывод Тишина, после чего переводит свой взгляд на Ростика и, ухватив одной рукой Комашу, а другой Ростика, меняет их местами. Где теперь уже настаёт очередь Ростика предстать на суд этой публики, чью новую видимость ему предоставил в своё распоряжение, плетущий не только наряды на выход, но и физиологию внешнего вида, местный кутюрье Комаша.
– А я, знаешь ли, совершенно не удивлен. – Как всегда, первое слово взял Тишина, косясь на принявшую серьезный вид Комашу. – И ты как встречающая сторона, не поскупилась и не пожалела для нашего гостя ничего, предоставив в его распоряжение самую незаметную и не примечательную внешность. Ты видимо решила, что ему будет удобней, если его не будут доставать любые внешние отвлечения на себя и тем самым, он сможет спокойно посмотреть на мир.
Что же касается Ростика, смотревшего в своё отражение зеркала, то он, как не пытался в нём что-то новое увидеть для себя, то так и не сумел. Ну, а все эти фантазии его спутников на счёт него, да и на счёт себя, то он не собирался их оспаривать. В конце концов, сколько людей, столько и мнений, и если им так нравится вносить ясность в окружающее, а судя по всем их поступкам, они только и делают, что этим занимаются, то пускай и делают, что им так нравится.
