скачать книгу бесплатно
Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Он протянул её цветы, подставил руку, она вложила свою, и они пошли по улице. Шли и молчали. И это молчание совершенно не тяготило. Она держала его под руку, а он подтянул её руку так, чтобы ладошка легла в его ладонь, и придерживал пальцами.
Потом они стояли на митинге, слушали скорбные и торжественные слова. Потом Катя положила цветы на гранитные плиты. Они шли по аллее среди медленно текущей реки людей.
– Ты извини, что я тебе испортила выходной.
– Я очень рад, что пошёл с тобой, – сказал он коротко и очень серьёзно.
– Знаешь, получаются всё какие–то высокие слова…Только я представляю, какие они были молодые…и пошли…и погибли. А мы живём благодаря им.
Голос её задрожал. Дмитрий обнял её за плечи одной рукой и немножко прижал к себе.
– Моему дедушке было двадцать пять лет, и он погиб.
Он кивал на ходу, как будто она могла его видеть, и легонько успокаивающе сжимал плечо.
– И его брат, и бабушкин старший сын, и папа…
Он опять покивал и как будто очнулся:
– Как папа? Подожди… Но он же…
– Он не воевал в войну, конечно. Он служил в погранвойсках, и там случился, как это называется, конфликт пограничный, и он погиб.
Они молча дошли до выхода из сквера и пошли по улице. Его рука так и осталась на её плече, и это казалось совершенно естественным. Они шли и шли, потом Катя тихонько спросила: «А куда мы идём?»
– Не знаю, – легко сказал он, – мне всё равно».
Подняв глаза, она встретила его ласковый взгляд и моментально покраснела. Он наклонил голову и прошептал почти в самое ухо: «Катя». Она, не поднимая глаз, прошептала: «Что?»
– Ка–тя, – опять прошептал он.
Она подняла на него глаза и смущённо улыбнулась в ответ, а он неожиданно для себя чмокнул её в нос.
День получился замечательный. Они пошли в парк и катались на качелях, ели мороженое, сидя на скамейке у реки, кормили уток кусочками булки и разговаривали.
Им было интересно вдвоём. Оказалось, что Катя много знает. И обо всём у неё есть своё мнение, правда, высказывала она его осторожно, будто боялась обидеть собеседника тем, что её мнение не совпадало с его. Он рассказывал ей о своей студенческой жизни, вспоминал смешные истории, и они оба хохотали. Он ещё раз отметил, как она замечательно смеётся, негромко, но так искренне, что невольно и сам начинаешь смеяться. Оказалось, что она наблюдательна, и чувство юмора у неё есть, и она очень интересно рассказывает.
Когда они вечером подошли к общежитию, она, легонько вздохнув, повернулась к нему:
– Ну, вот и всё, день кончился, к сожалению.
– Тебе понравился?
– Очень! Замечательный день! А тебе?
Вместо ответа он притянул её к себе и поцеловал. Крепко и долго. Отпустил и немножко отодвинул. Она таращила на него глаза и стискивала ладошки. И была такой трогательной и привлекательной…Он вздохнул:
– Ну, пока…До завтра.
Повернул её и даже немного подтолкнул к дверям. Она так и пошла, даже не оглядываясь, как во сне.
Он шёл домой в странном настроении. Куда ты лезешь, дурак! Оно тебе надо? С ней не получится лёгкого, короткого романа. Готов ты к серьёзным отношениям? Нет, даже не так: готов – не готов. Нужны они тебе?
Он голову мог дать на отсечение, что она совершенно неопытна. Это было видно невооружённым глазом. Он привык к девицам, которые хорошо знают правила игры. А с ней придётся повозиться. Зачем? Когда вокруг так много девушек, которые прекрасно знают, чего хотят и чего ты от них хочешь.
Но с ней интересно. Она привлекает именно непохожестью на многочисленных знакомых. С ней можно общаться. Хорошо посмеяться, легко помолчать. О другом он даже не думал. Да нет, думал. Не ври. Больше всего ему хотелось прижать её к себе, помять, погладить. Странным образом она одновременно напоминала ему свежую сдобную булочку и яблоко. Подойдя к дому, он принял решение. С Катей он отношения продолжит: слишком она его заинтересовала. А что из этого получится – посмотрим. Что получится, то и получится. Решив так, он успокоился: завтра выходной – снова встретимся.
Катя не спала всю ночь. Господи, что это будет? Зачем он сегодня пришёл?
Она влюбилась в него сразу, как только увидела. Потому и вела себя, как дурочка. Ну не может он заинтересоваться толстой, белобрысой дурёхой. Он был так сокрушительно красив! Высокий, широкоплечий, смуглый и черноволосый. Чёрные глаза, чуть приподнятые к вискам брови, чётко очерченные губы, уголок поднят в еле заметной усмешке. Выражение лица такое, будто он иронично и немного высокомерно спрашивает: «Что это тут такое?» Светлые потертые джинсы, лёгкая белая рубашка с короткими рукавами. Он был красивее всех кинозвёзд вместе взятых. Она смотрела на него и обмирала. А когда он взглянул на неё, она прямо прочитала в его глазах: «О, господи, как мне это всё надоело!»
Но потом, когда он подошёл, когда встретил в институте, а особенно сегодня, он был совсем другим. Умным, внимательным, немного насмешливым, но не обидно. С ним было интересно. Хотя она по-прежнему терялась, если ловила на себе его внимательный взгляд.
А сегодня он был такой замечательный, такой…! Она на минуту поверила, что всё возможно. А этот поцелуй…О, господи, неужели это с ней?! Дурочка, остынь, не может это для него быть всерьёз. Но он же сам подошёл и пришёл сегодня. И так искренне удивлялся, и смеялся, и так смотрел на неё. Он же не мог так притворяться? Значит, я ему понравилась. Значит, я ему интересна. Вот если завтра он придёт, значит, всё на самом деле.
Он пришёл. И началось их лето. Огромное, яркое, безбрежное и такое короткое, как любят писать в романах – «лето любви».
Они встречалась часто, как только могли. Сначала у неё началась сессия, а у него госэкзамены. Видеться они стали дня через три. В тот день, когда у неё был экзамен. В этот день она делала себе выходной. В остальные учила. Дмитрий был готов встречаться каждый день. Катя не соглашалась:
– Мне надо учить.
– Выучишь. У меня же тоже экзамены.
– Вот-вот. И тебе надо учить, тем более госы.
– Да ладно, сдам. И ты сдашь. Ты же умница. Уж на троечку и без подготовки сдашь.
Она молчала.
– Ты не хочешь встречаться?
– Хочу…Дима, мне нужно сессию сдать без троек, а ещё лучше на пятерки.
Дима удивился неприятно:
– А что, для тебя принципиально на пятёрки. Это что – престиж, повышение самооценки или что.
Она подняла на него удивлённые и виноватые глаза.
– Нет, просто я живу на стипендию. Мне, конечно, лучше, если сумею на повышенную.
Он проглотил все слова. Дурак, вот дурак! Ведь заметил, что и платьишко нарядное одно. Вещички дешёвые. Сказала же она как–то вскользь, что моет голову хозяйственным мылом – и ничего. Похвалилась!
– Хорошо, Катюш, так и решим. Учим и по возможности встречаемся, да?
– Да, – она кивнула с облегчением. (О господи, она себя ещё и виноватой чувствует).
– Ну и замечательно. Даешь сессию на отлично!
Сессию действительно сдали на отлично и госы тоже. Впереди было полтора-два месяца полной свободы. Ему пятнадцатого августа нужно было явиться к месту работы. Распределение отменили, и с работой были проблемы. Но отец подсуетился, поднял свои связи, и Диму ждало место в весьма солидной строительной организации.
– А пока свободен, как ветер, гуляй – не хочу! – с восторгом сообщил он. – Здорово?!
– Здорово! – сияя, подтвердила она.
– Чем будешь заниматься?
Она тут же перестала сиять.
– Что случилось?
– Откуда ты знаешь?
– Что тут знать, у тебя же на лице всё написано. Ну, признавайся. Что ты натворила?
– Я устроилась на работу.
– Не понял. Куда?…На какую работу
– Почту носить.
– Какую почту?
– Ну как…Почту. Это….
– Да знаю я, что такое почта. Я имею в виду, зачем.
– Как зачем? Чтобы заработать, – она заторопилась. – Понимаешь, мне сапоги надо купить. Стипендии мне хватает на еду, на всякие мелочи. Я, конечно, стараюсь экономить. Но на крупные покупки не хватает.
Он задумался. Он вообще-то, получается, про неё мало что знал.
– Катя, а ты же не местная.
– Нет.
– А домой ты на каникулы не поедешь?
– Я поеду к тете на недельку.
– А домой? У тебя родители есть?
– Есть.
– Катюша, а что я из тебя каждое слово, как клещами, вытягиваю? Если это какая–то страшная тайна, то не говори. А если нет…Мне же интересно про тебя.
– Дима, да нет никакой тайны и ничего интересного. Я жила в деревне. С мамой, папой, ещё сестра и брат младшие. Но папа у меня не родной. Я, знаешь, когда маленькая была, думала, что папа меня не любит, потому что я плохая. Я старалась дома помогать побольше, учиться получше, чтобы учительница меня похвалила, а папа порадовался. А он всё-равно не радовался. А потом я узнала, что я не его дочка. Бабушка мне рассказала.
– Зачем?
– Что зачем? – она как будто вынырнула из своих воспоминаний.
– Зачем рассказала?
– А-а..Так получилось. Папа на меня наругался. Уже и не помню, за что. Я расплакалась – так мне обидно показалось. Я же старалась. И вот я сижу в уголке, плачу, папа уже ушёл, а бабушка управляется и ворчит: «Ишь, напал на ребёнка. То-то не своё. Так и шпыняет. Своих-то и за дело не поругает, а эту…И-их…Что говорить – чужая». Я к ней: «Бабушка, ты про что? Кто чужая?» Ну, она мне в сердцах и рассказала, что я не его дочка, что женился он на маме, когда я уже у неё была. Я так переживала, даже заболела. А когда выздоровела, всё по-другому пошло. Я стала стараться меньше ему на глаза попадаться. А он как будто меня совсем перестал замечать. Так мы и существовали. Так мне это тяжело было. Как будто меня предали. Я-то его отцом считала. Еле дождалась, когда школу закончила и в город поступать уехала. Так всё и наладилось.
– И что же, ты дома больше не была?
– Можно сказать, и не была. Один раз ездила, когда бабушка умерла. А больше и не поехала. Зачем?
– Как это зачем? Там твой дом, мать.
– Чужая я им. Приехала и вижу – всем не до меня, всем я мешаю. Брат с сестрой меня почти забыли, отец с матерью все в хозяйстве. Работы нет, денег нет, за счёт хозяйства живут, трудно им. Мамка вроде и рада мне, когда отца нет, а когда он дома, всё говорит и делает с оглядкой на него. Отец, как я приехала, всё хмурится, на меня не смотрит. Я же всё понимаю. Я им, как бельмо на глазу. Как напоминание. Я уехала, и вроде как можно не вспоминать. А теперь приехала – и всё всколыхнула. Только я-то чем виновата?
– Погоди, я никак не пойму, о чём ты. Какое напоминание?
– Ну, мамка моя встречалась с парнем, и от него забеременела. Замуж выходила беременная. Так что для мамки я напоминание о её грехе и причина неладов с мужем. Он её любил и замуж взял, хотя и знал, что беременная. А когда я родилась, оказалось, что принять меня как свою всё-таки не может. А тут ещё я, подрастая, стала походить на своего, как сейчас говорят, «биологического отца».
– А он куда делся? Получается, он, подлец, её бросил?
– Да не подлец он. Он в армию ушёл. А она его ждала. Потом он приходил в отпуск, и они…,– Катя запнулась.
– Стали близки, – подсказал он.
– Да. Мама забеременела.
Катя помолчала. Дима ждал, почему-то уверенный, что услышит что-то неприятное.
– А он?
– А он служил на границе. И там что-то случилось, то ли террористы, то ли банда какая, я точно не знаю, сказано было «пограничный конфликт».И он погиб, – закончила она почти шепотом. И замолчала, глядя куда-то вниз.
Он вдруг, повинуясь безотчётному порыву, схватил её в охапку и прижал к себе:
– Бедная моя, бедная. И оказалась ты самая виноватая.
От его сочувствия Катя неожиданно расплакалась. Навзрыд, как ребёнок. Так долго никому она не открывала душу, и никто её не жалел. Но очень быстро она начала вырываться из его объятий, стараясь отвернуться и вытереть слёзы.
Дима вырваться не дал. Ещё крепче её обхватил, прижал голову к своей груди и, уткнувшись губами в макушку, зашептал: «Ш-ш-ш, маленькая моя, тише, тише, успокойся. У тебя теперь есть я».
Какое-то время они молча сидели, обнявшись. Он думал, каково это, жить, ощущая себя помехой. Маленького Димку любили все: родители, бабушка с дедом. Он воспринимал это как само собой разумеющееся и был уверен, что и все вокруг его тоже любят. Став взрослым, он понял, конечно, что это не так. Но понял и другое: именно окружающая его любовь и помогала ему идти по жизни так уверенно. Сейчас он представлял себе крепенькую, беленькую малышку, которая изо всех сил старалась заслужить любовь родных и никак не могла этого сделать. Как она всё это выдержала и не ожесточилась, не озлобилась?! Удивительно!
А Катя вспоминала свой последний приезд домой. Она собиралась пробыть с недельку. Но уже на третий день не выдержала и сказала матери: «Завтра поеду». И хотя мать заполошенно забормотала: «Что ты, что ты, побудь!» – Катю больно кольнуло облегчение, промелькнувшее на её лице.
А вечером, улучив момент, когда после ужина они остались в комнате одни, сказала отцу, с которым, поздоровавшись по приезду, больше не обменялась ни одним словом:
– Вы не беспокойтесь, я завтра уеду.
И отстранённо отметила, что первый раз обратилась к нему на «вы».
