скачать книгу бесплатно
Севастьянов был невысоким, широкоплечим сорокалетним мужчиной с лысеющей головой и моложавым, чернобровым и черноусым лицом. Ему шла черная тайноприказная форма с красным кантом, голубыми погонами, тремя орденскими планками, золотым знаком «370-летие РТП[8 - Российский Тайный Приказ.]», стальным знаком «10 лет безупречной службы» и серебристыми пуговицами с двуглавыми орлами. Сапоги капитана Севастьянова всегда сияли и никогда не скрипели. Он был женат, имел двенадцатилетнего сына и четырехлетнюю дочку.
Спустившись на этаж -5, он подошел к посту внутренней охраны, приложил свою правую ладонь к светящемуся белому квадрату на стальной тумбе. Перед прапорщиком охраны в воздухе повис пропуск Севастьянова с его званием, должностью и послужным списком. Прапорщик нажал кнопку, решетка поехала в сторону. Севастьянов пошел по бетонному коридору, помахивая «несмеяной» и насвистывая русский романс «Снился мне сад». Подойдя к камере № 40, он повернул влево ручку замка, открыл дверь, вошел. В двенадцатиметровой камере сидели двое: младший сержант конвойных войск и подследственный Смирнов. Сержант тут же встал, отдал честь Севастьянову:
– Товарищ капитан государственной безопасности, подследственный Смирнов доставлен для проведения допроса.
– Свободен, – кивнул Севастьянов.
Сержант вышел из камеры, запер дверь снаружи. Севастьянов подошел к небольшому металлическому столу с боковым подстольем, поставил на подстолье «несмеяну», сел на стул, достал мобило, сигареты «Родина», зажигалку, положил на стол. Подследственный сидел на стальном стуле, укрепленном в бетонном полу и имеющим вместо спинки швеллер в человеческий рост. Руки подследственного были сцеплены сзади мягкими наручниками и захлестнуты за швеллер. Подследственный Смирнов был худощавым, сутулым двадцативосьмилетним мужчиной с длинными руками и ногами, кучерявой темно-русой шевелюрой, узким, заросшим бородой лицом с большими серыми глазами. Сидя на стальном стуле с руками назад, он смотрел себе на колени.
Севастьянов распечатал пачку «Родины», вытянул сигарету, закурил. Вызвал в мобиле искру допуска. В поверхности стола приоткрылся прямоугольник, выдвинулась клавиатура умной машины. Севастьянов оживил ее. Над столом повисла голограмма:
ДЕЛО № 129/200
Это было дело Смирнова. Севастьянов полистал полупрозрачные страницы, куря и стряхивая пепел на пол. Загасил окурок о торец стола, кинул на пол, сцепил руки замком и с улыбкой посмотрел на подследственного:
– Здравствуйте, Андрей Андреевич.
– Здравствуйте, – поднял глаза Смирнов.
– Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, ничего.
– На условия содержания имеются жалобы?
Смирнов задумался, скосил взгляд в сторону:
– Почто меня арестовали?
Следователь вздохнул, сделал паузу:
– Андрей Андреевич, я вам задал вопрос: есть жалобы на условия содержания?
– Много людей в камере. Зело, – пробормотал подследственный, не поднимая глаз.
– Много людей? – вопросительно поднял свои густые черные брови Севастьянов.
– Да. Мест двенадцать, а сидят восемнадцать. Спим по очереди.
– Вы плохо спали?
– Эту ночь выспался. А прошлую… совсем не спал.
– Ясно, – задумчиво кивнул головой Севастьянов. – Значит, говорите, зело много подследственных в камере?
– Да.
Следователь выдержал паузу, повертел в руке узкую лазерную зажигалку.
– А как вы думаете – отчего в вашей камере много подследственных?
– Не только в нашей. В других тоже. К нам подселили вчера двух, они сидели в разных камерах. И там тоже спали все по очереди. Лебединский сказал, что камеры все переполнены.
– Вот как? – удивленно воскликнул Севастьянов, вставая. – Камеры все переполнены?
– Да, – кивнул, глядя в пол, подследственный.
Следователь подошел к нему, заложив руки за спину, озабоченно покусывая губу, потом резко развернулся, отошел к двери и встал, покачиваясь на носках идеально начищенных сапог:
– Андрей Андреевич, а как вы думаете – отчего камеры Лубянки переполнены?
– Не знаю, – быстро ответил подследственный.
– Ну, у вас имеются хоть какие-то предположения?
– Почто меня арестовали? Почему мне не дают звонить домой?
Севастьянов повернулся:
– Дорогой Андрей Андреич, я сюда и пришел для того, чтобы объяснить вам, почто вас арестовали. Я обязательно, всенепременно сделаю это. Но вы не отвечаете на мой вполне безобидный вопрос: отчего, на ваш взгляд, камеры Лубянки переполнены?
– Я не знаю… ну… наверно, мало камер, а арестованных слишком много… не знаю… – забормотал Смирнов.
– Вот! – поднял палец Севастьянов. – Слишком много арестованных. А почему их слишком много?
– Не знаю. Наверно… следователи не успевают… или медленно работают… мало свободных камер… тюрьма старая…
Следователь отрицательно покачал головой:
– Вы ошибаетесь. Тюрьму перестроили и углубили четыре года назад. Помещений хватает. И работаем мы не медленно. Не в этом причина, Андрей Андреевич. А причина в том, что по мере укрепления и расцвета нашего государства преступников, к сожалению, не становится меньше. Но наоборот. Их становится больше. И знаете почему?
Подследственный отрицательно мотнул кучерявой головой.
– Вы помните Пасхальное обращение государя к народу?
– Да, конечно.
Следователь вернулся к столу, нашел в своем мобиле речь государя, вызвал голограмму. И в камере появилось живое лицо государя, обращающегося к своему народу:
– Едва вынырнула Россия из омута Смуты Красной, едва восстала из тумана Смуты Белой, едва поднялась с колен, отгораживаясь от чужеродного извне, от бесовского изнутри, – так и полезли на Россию враги Родины нашей, внешние и внутренние. Ибо великая идея порождает и великое сопротивление ей. И ежели внешним врагам уготовано в бессильной злобе грызть гранит Великой Русской Стены, то внутренние враги России изливают яд свой тайно.
Севастьянов выключил голограмму:
– Помните, Андрей Андреич?
Подследственный кивнул.
– Внутренние враги России изливают яд свой тайно, – повторил следователь. – Вот вам, Андрей Андреич, и ответ на ваш вопрос: за что меня арестовали.
– Я не враг России.
– Вы не враг России? А кто же вы?
– Я… Я гражданин России. Верноподданный государя.
– Значит, вы – друг России?
– Я гражданин России.
– Да что вы заладили – гражданин да гражданин… Все мы граждане России. Убийца – тоже гражданин России. И вредитель – тоже гражданин. Я вас спрашиваю: вы друг России или враг?
– Друг.
– Друг?
– Друг, – кивнул Смирнов, облизывая пересохшие губы и поводя худощавым плечом.
– Отлично, – кивнул Севастьянов, полистал дело Смирнова, извлек из него текст, увеличил, подсветил красным.
В воздухе камеры повисли красные строчки.
– Узнаете? – кивнул следователь.
– Нет… – сощурился Смирнов и опустил голову. – Я вижу плохо…
– Я вам помогу.
Следователь сел за стол и принялся читать ровным громким голосом:
Кочерга
Русская народная сказочка
Жила-была кочерга. Ворошила она угольки в печке, выгребала золу, поправляла поленья, ежели они горели неправильно. Много угольков она переворошила, много золы повыгребла. Надоело ей у печки жить, опротивело угли горячие ворошить, наскучило золу серую выгребать. И порешила кочерга из дому сбежать, дабы найти себе работу полегче, почище да поприятней. Как токмо вечером прогорела печка, поворошила кочерга угольки, выгребла золу. А потом взяла да и ушла из дому. Переночевала в крапиве, а утром и пошла по дороге. Идет, кругом осматривается. Глядь – идет навстречу кочерге повар:
– Здравствуй, кочерга.
– Здравствуй, человек.
– Куда путь держишь?
– Ищу себе работу.
– Ступай ко мне.
– А что я делать должна?
– Будешь ты угли к котлам-сковородам подгребать да отгребать, за огнем смотреть, чтобы жаркое не подгорало, чтобы суп не выкипал, будешь печь под пироги вычищать.
– Нет, это дело не по мне. Мне б чего полегче, почище да поприятней найти.
– Ну, тогда прощай, кочерга.
– Прощай, человек.
Пошла кочерга дальше по дороге. Глядь – навстречу ей сталевар:
– Здравствуй, кочерга.
– Здравствуй, человек.
– Куда путь держишь?
– Ищу себе работу.
– Ступай ко мне.
– А что я делать должна?
– Будешь со мной сталь варить: уголь в домну задвигать, за огнем следить, стальную корку пробивать, жидкую сталь из домны выпускать.
– Нет, это дело не по мне. Мне б чего полегче, почище да поприятней найти.
– Ну, тогда прощай, кочерга.
– Прощай, человек.
Пошла кочерга дальше по дороге. Глядь – навстречу ей майор из Тайного Приказа.
– Здравствуй, кочерга.
– Здравствуй, человек.
– Куда путь держишь?
– Ищу себе работу.
– Ступай ко мне.
– А что я делать должна?
– Будешь вместе со мной врагов народа пытать: пятки им жечь, мудя прижигать, на жопу государственное тавро ставить. Работа чистая, легкая и веселая.
Подумала, подумала кочерга и согласилась. С тех самых пор работает она в Тайном Приказе.
Следователь закрыл дело, убрал изображение, вытянул сигарету из пачки, закурил:
– Вот такая милая «русская народная сказочка». Знакома она вам?
